они все трое, пробуя зажигалки, вертели ролики не пальцем, а всей ла-
донью, то одним ее местом, то другим...
- Ого! - слышались увлеченные восклицания. - Ого! - Хорошо! Эта прямо
любительская! За эту можно деньги взять! Ого! А эта еще лучше! Без одной
осечки! Это тоже отдельный товар, не для каждого!
- В зажигалках главное хороший огонь, - возбужденно разговорилась
Марья за пробой. - Огонь, огонь и огонь! Покупатель больше кидается на
огонь! Другой уже мимо прошел, а ты чиркнешь роликом, он обернется, по-
ворачивает обратно, идет прямо к тебе и смеется на огонь. Тут уже держи
цену! Скажешь цену, запросишь, и по лицу его видишь, что его и соблазн
берет зажигалку купить, и денег до смерти жаль! А я нарочно выбиваю
огонь и выбиваю, выбиваю и выбиваю, даже он начинает от удовольствия
жмуриться и потом сам своими руками начинает выбивать! Сам выбивает, а
сам думает: хотя она мне и без надобности, куплю, потому, может, зажи-
галка эта не простая, а какая-нибудь особенная, случайная, краденая, та-
кая редкая, какой потом сто лет не найдешь, а баба-продавщица, дура, не
понимает, какую ценную вещь продает, и просит за нее, как за простую.
Вот, думает, обману сейчас бабу, и платит деньги, даже не торгуясь,
ха-ха-ха, чтоб он сгорел от той зажигалки!
Афанасий и Данила тоже повеселели.
- Не зажигалки, а прямо игрушки! - в первый раз за весь день засмеял-
ся Афанасий, с нежной любовью раскладывая новенькие зажигалки на столе в
ряд. - Не зажигалки, а куколки! - бережно вытирал он суконкой куколкам
какой - ножки, какой - животик, какой - головку. - Конфеты! - в восторге
воскликнул он, отступя от стола на два шага и любуясь своими произведе-
ниями издали. - Мармалад! - с силой хлопнул он ладонь о ладонь и гордо
завращал влево и вправо откинутой назад головой, как бы показывая себя
всему миру. - Одна одной лучше! - умиленно сощуря лицо и сложив три
пальца правой руки рюмочкой, тоненьким голоском по отдельным слогам про-
пел он:
- Од-на од-ной луч-ше!..
И послал своим зажигалкам страстный воздушный поцелуй.
- "Второй Репин" дома? - просунулась в дверь со двора приятная, широ-
коскулая, без подбородка, улыбающаяся голова пожилого простолюдина в но-
вой юношеской студенческой фуражке. - В студию сегодня пойдешь? - засия-
ла приятная голова, завидя в глубине мастерской Данилу.
- А как же?! - весело вскричал Данила и начал энергично прыскать изо
рта на руки воду, мылить пенистым мылом лицо, шею, руки. - Обязательно!
- говорил он уже из глубины сплошного белоснежного мыльного кома и фыр-
кал: - фыр-фыр-фыр...
Приятель Данилы, очевидно, тоже студист из рабочих, вошел в мастерс-
кую.
- Тут я тебе, Даня, принес студенческую фуражку, - достал он из-под
полы сверток и положил на стол. - Она, хоть и подержанная и старенькая,
а все-таки студенческая. Примерь сейчас, и если она на твою голову как
раз, сегодня же иди в ней на занятия.
- Ррр... Ггг... - послышалось блаженное рычание из недр громадного
белого снежного кома, и в одном его месте возникли полные счастья два
красных блестящих, смеющихся глаза: - Ррр... Ггг...
VIII.
Однажды ночью Афанасию, когда он спал, привиделся чудесный сон.
Он счастливейший человек. Он изобрел такой штамп, пресс, который де-
лает сразу целые зажигалки. Уже не надо было корпеть над производством
отдельных частей. Оставалось только всунуть фитилек, вставить камушек,
налить бензин. Мечта его жизни сбылась. Он побил всех своих конкурентов.
Он продает свои штампованные зажигалки вдвое дешевле тех, которые выра-
батываются его конкурентами в ручную. Он победил. Его конкуренты один за
другим разорялись, нищали, умирали от голода, и трупы их, покрытые стая-
ми мух, валялись по панелям. Поле трупов! И они не вызывали в нем ни
капли сочувствия. Другое дело, если бы они в свое время конкурировали с
ним более тонким искусством работы или более высоким качеством материа-
ла. А они брали только мошенничеством; били на дешевизну, наспех делали
зажигалки, как попало, непрочно, на раз, лишь бы сбыть с рук; швов не
паяли, только затирали подпилком; ставили дрянной материал, вместо стали
давали железо... Обманывая таким образом народ, они губили все дело,
убивали в людях самую веру в зажигалки, поддерживали в них тоску о спич-
ках. И разве не поэтому в последнее время так быстро падал спрос на за-
жигалки! Только самых добросовестных из своих бывших конкурентов Афана-
сий сожалеет и берет их к себе в работники. Сам он уже не работает, лишь
присматривает за делом. От хорошей пищи, от хорошей жизни он сильно рас-
полнел; одевался он чисто; излишек заработанных денег закапывал в золо-
тых монетах в землю. Сына, Данилу, прогнал за страсть к живописи и во-
ровству...
Проснувшись Афанасий долго лежал в постели и думал о раздразнившем
его сне... Такой штамп, конечно, можно изобрести...
И потом в течение всего этого дня и за станком, и за обедом, и за ча-
ем он не переставал думать о виденном во сне штампе, о сбивавших цену на
зажигалки конкурентах, о том, как, наконец, избавиться от них...
- Дань, - вертел он ногой расшатанное колесо станка и любовно оттачи-
вал головку медного колпачка для фитилька. - Слышишь, Дань?
- Ну, - протянул Данила в сторону отца неприветливо, а сам рубил
толстую медную проволоку на крошечные столбики, будущие винтики.
У него была своя забота. Он вчера вечером в студии живописи был пот-
рясен виденными впервые пейзажами Левитана. Вот так надо владеть кистью,
вот такие надо писать картины! Репин хорош, но у него чего-то нехватает
по сравнению с Левитаном. Чего же у него нехватает?
- Данька!
- Ну?
- Ты оглох, что ли?
- За работой плохо слыхать. Чего тебе?
- Я думаю, что если мы начнем вырабатывать зажигалки на какой-нибудь
новый более заковыристый фасон, то тогда все покупатели, как сумасшед-
шие, бросятся к нам, и нашим конкурентам придет конец. Ты сообрази, у
нас вся мастеровщина делает зажигалки на одну моду: цилиндрические, из
одних и тех же трубок, которые тащат из одного и того же казенного заво-
да. Ты слушаешь?
- Ну?
- Ну, а в других местностях делают другие зажигалки, там цилиндричес-
ких нет. Тульские самоварные фабрики прихитрились делать зажигалки на
манер маленьких детских плоских самоварчиков, с ручками, с крантиком, с
канфоркой, с поддувалом, все как следует, я видел, один человек сюда
привозил. Ижевский оружейный завод выпускает зажигалки в виде аккурат-
неньких револьверчиков. Мотовилихинский орудийный завод гонит зажигалки
на манер коротеньких мортир. Харьковские паровозостроительные мастерские
- на манер игрушечных паровозиков: с трубой, с колесиками, все честь
честью. Одесса забивает людям головы зажигалками в форме настоящих кар-
манных часов: таких же круглых, с колечком для цепочки, с заводной шиш-
кой. А в то воскресенье Марья на базаре слыхала, как один приезжий из
Москвы рассказывал, что туда из Екатеринбурга приезжала депутация
уральских горнорабочих, чтобы поднести Ленину зажигалку из самых дорогих
уральских самоцветных камней. Таких зажигалок во всем мире только одна,
у Ленина, и, говорят, если перевести на деньги, цены ей нет!
- Ну, и что? - раздраженно пробормотал Данила, нарезая на винтиках
резьбу.
- А то, что в нашем городе производятся зажигалки самые некрасивые на
вид и самые неудобные для носки в кармане: такой зажигалкой через неделю
в кармане дырку протрешь.
- Это пустое, - насмешливо бросил баском Данила. - И есть о чем тут
думать.
- Нет, это не пустое! - вспылил отец и задрал в сторону сына хоботом
нос. - А о чем же тогда думать? Вот отольем зажигалку под бюст Левы
Толстого и сразу дадим товару нашему ход!
- О, отец! Вы опоздали! Лева Толстой сейчас не в моде! Сейчас Лева
Троцкий в моде!
- Ну, под Леву Троцкого сделаем. Какая разница? Нам все равно, лишь
бы хорошо продать.
- Вы все фантазируете, отец. То изобретаете немыслимые штампы и бога-
теете, то везете в Москву проект декрета о преследовании недобросовест-
ных зажигальщиков. Все это пустые фантазии, мания, бред.
- Нет, не бред! Не бред! Вот начнем с завтрашнего дня для начала де-
лать новые зажигалки: плоские-плоские, как книжка курительной бумаги.
Такие удобнее будут ложиться в кармане. А то до смерти надоели наши
круглые, цилиндрические!
- Отец, а вы о том подумали, что новая форма зажигалок потребует и
новых инструментов и нового приспособления мастерской?
- О! Зачем? Не надо очень до такой степени!
- А как же вы будете работать?
- Надо проще. Надо как можно проще. И что понадобится новое прила-
дить, то я прилажу сам за эту ночь. Ты можешь спать. А завтра утром
встанешь, и мы будем работать уже на новый лад.
- С плоскими паять много! - серьезным тоном предостерег отца сын,
ссыпая ладонью с края стола в коробочку готовые медные винтики.
- Ничего не много! - не только не остывал, а еще более разгорячался
отец, равномерно покачиваясь над колесом станка одним плечом вперед. -
Корпуса на швах можно не запаивать, их лучше всего закраивать, потом
приклепывать на стальной линейке.
- Ого! Это еще дольше! Такую зажигалку придется продавать в три раза
дороже.
- Ничего не дольше. Ничего не дороже. Кончено. Уже решено. Завтра де-
лаем первый опыт. Надо же чего-нибудь добиваться, довольно ждать!
- Добьетесь... - иронически фыркнул сын.
Отец спал эту ночь необыкновенно тревожно.
- Цилиндрические зажигалки! - мучительно стонал он во сне, извиваясь
по постели в конвульсиях. - Плоские зажигалки!.. - как набожные люди
взывают к иконам, со страстной мольбой взывал он к новым зажигалкам, в
которые поверил. - Плоские!.. Цилиндрические!.. Плоские!..
- Репин!.. Левитан!.. - в то же время бредил в другом углу Данила,
корчась на койке в таком же исступленном гореньи. - Левитан!.. Репин!..
Было два часа ночи, когда Афанасий вдруг сорвался с постели, зажег
светильник и, страшно волнуясь, принялся за переустройство орудий произ-
водства...
Возились на другой день с плоскими зажигалками отец и сын много; из-
мучились страшно; от волнения не могли ни есть, ни пить, ни отдыхать;
взвинченные нервы все время держали их в каком-то странном движении, ни
на минуту не давали им замолчать, заставляли их беспрестанно болтать;
некоторые инструменты они в горячке сломали, некоторые переделали приме-
нительно к новому требованию; окончили рабочий день значительно позже
обыкновенного; сделали на две штуки меньше положенного числа... И в ре-
зультате всех этих нечеловеческих мук Марья половину зажигалок принесла
с базара обратно!
- И что вы понаделали!.. - кричала она еще со двора, закатив от уста-
лости и отчаянья глаза, и, еле живая, ввалилась в комнату с худым, кост-
лявым, безжизненным, землистым лицом, с толстым слоем уличного песку на
бровях, на щеках, на ушах, подпоясанная, как подорожная странница, прос-
той веревкой. - Делали б, окаянные, как делали раньше! А то понавыдумы-
вали кто его знает чего! "Плоские"! "Плоские"! Какие такие могут быть
"плоские"! Прежние лучше шли. Уф... - повалилась она на стул. - Кто ни
подойдет, каждый спрашивает: "а круглых, цилиндрических, какие были
раньше, нету?" Народ, как сговорился "дай и дай круглых, те надежнее".
Кто ни возьмет плоскую зажигалку, повертит ее в руках и потянет носом:
"а, это такая плоская". И возвращает товар обратно. Только и слышишь от
всех: "вот прежние, трубками, те были хорошие! Вот, за те можно было це-
ну дать!".
- Эти же лучше!.. - простонал Афанасий и изобразил на лице горькую
гримасу.
- Тебе они, может, и лучше, а людям хуже! - оборвала его Марья, сидя
на стуле и разматывая с себя платок, шарф, веревку, пальто... - Понаде-
лали делов! Понавыдумывали на свою голову! "Плоские", "плоские", и всю
эту ночь спать никому не давали! Я ходила сегодня по толчку, как пьяная:
тут ночь не спала, кружится голова, а тут сердце сосет горе: никто не
берет новые зажигалки! Прямо хоть ложись и помирай! Я зашла в базарное
отхожее, стала, прислонилась головой к стенке и давай плакать. Всю свою
жизнь припомнила! Спасибо женщины, которые заходили туда, обступили меня
и посочувствовали мне: все-таки своя сестра, женщина, не ваш брат, чорт,
мужчина...
- По крайней мере, что же покупатели говорят про плоские зажигалки? -
спросил Афанасий, стоя перед Марьей с оглушенным видом. - Что им в них
не нравится?
- Я же тебе говорила, что они говорят! - раздраженно сказала Марья. -
Говорят: "какие-то четырехугольные, позапаянные кругом". Я говорю: где
позапаянные? А они: "вот, вот"... И ковыряют пайку ногтем.
- И ты давала ковырять?!
- Я давала не ковырять, я давала смотреть, а они сейчас же ковырять.
Тот, чтоб ему не жить, колупнет, другой колупнет... Прямо замучилась ла-
ять на них, на проклятых. Только от одного отгавкаешься, на другого гав-
кать начнешь. Это не такая торговля, не магазинная, в кресле сидеть и за
ручку кассу вертеть, это толчковая торговля, зубами у людей из глотки
деньги выдирать!
Афанасий шумно вздохнул и с выражением безнадежности помотал головой.
Он выглядел опустошенным, смятым.
- Что же теперь будем делать, отец? - задал ему Данила страшный воп-
рос.
- Надо еще дня два-три вырабатывать плоские, - перемогая себя ответил
Афанасий, в то время, как в его глазах стояла тьма полного неведения. -
Может, покупатель еще одумается, убедится, поймет. В торговле так: надо
сперва приучить покупателя к своему товару, а потом уже брать с него ба-
рыш.
- А не ошибемся ли мы опять, отец?
- А что же делать? Сразу отказаться от плоских тоже нельзя. Столько
бы сделано новых приспособлениев разных, столько порчи, изъяну...
И они еще в течение трех следующих дней выпускали на рынок плоские
зажигалки. И результат получался каждый раз один и тот же: энергии зат-
рачивали они все больше, а выручки приносила Марья все меньше. Обоим
мастеровым сделалось так страшно, как еще никогда не было. Казалось, они
навсегда потеряли что-то дорогое для них. А на пятый день они со стран-
ной горячностью бросились делать прежние зажигалки, из трубок, цилиндри-
ческие.
- Слава богу! - вздохнула с облегчением Марья, когда узнала об этом
решении мужчин. - Одумались! Хотели быть хитрей людей!
Но за эти пять дней на рынке произошел какой-то непонятный для них
сдвиг в ценах, и цилиндрические зажигалки почему-то пришлось продавать
еще дешевле плоских.
- Сбились с цен! - почти плача от досады, объясняла это Марья. - Не
надо было отрываться от цен! Видите, что вы наделали?
И жить стало еще труднее; сидели на одном хлебе; голодали. И лица у
всех с каждым днем вытягивались все более.
- Если так будем питаться... - начал было Данила и не докончил жуткой
фразы, с суровым лицом озираясь на всех за обедом, с отвращением разми-
ная ложкой в тарелке ржаные сухари в кипятке.
Данилу, самого здорового и самого упитанного, голод разил быстрее
всех. За несколько тяжелых дней лицо его осунулось, румянец пожелтел, в
расширенных глазах все время стоял нескрываемый испуг перед завтрашним
днем.
- Видишь, отец, - продолжал он, немного помолчав и проглотив ложку
мятых сухарей, пахнущих мышами. - Мы отказались от завода, отказались от
людей, захотели прожить сами. "Сами себе хозяева". И что же получилось?
Мы пропадаем с голода, а кругом нас, вместо помощи нам, раздается ши-
пенье: "смотрите, какие деньги огребают Афанасий с Данькой на зажигал-
ках! Смотрите, как они богатеют! Смотрите, как они копят деньги, отказы-
вают себе во всем! Смотрите, как они даже сохнут от жадности к наживе!"
- Пусть будут прокляты те люди, которые про нас так говорят! - чет-
ким, дрожащим от возмущения голосом произнес Афанасий в пространство,
как будто с тем, чтобы те люди его услышали.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг