какой-то веселый начальник, но она наотрез отказалась. Ее, как лучшую
работницу, здесь ценят и уважают, пишут про нее в стенгазете, и она,
конечно, не будет подводить свое начальство - ведь они тоже отвечают за
план... Персиками да виноградом ее не купишь, когда из-за дождей план не
выполняется. "До ночи приходится в ларьке торчать, чтобы в нашем торговом
деле прорыва не было", - призналась она, предложила студентам пива, но те
поблагодарили ее и, понурившись, направились к машине.
В лаборатории тоже неудача. Ни через час, ни через два вовремя работы
"Альтаира" нельзя было увидеть не только вывеску, о которой мечтал
инженер, но и вообще ничего. Измерительные приборы показывали, что
передача есть, но сигналы очень слабы, а потому даже при максимальной
чувствительности телевизионного приемника принять изображение невозможно.
- Радиотехника тоже подводит, - печально заметил Вячеслав Акимович и
посмотрел на часы. - Не думаю, чтобы ящик с аппаратом возили всю ночь по
городу. Он сейчас отдыхает на каком-нибудь складе, причем довольно далеко
от нас. Придется завтра утром продолжить поиски.
- А как же искать, если нет никакого изображения? - растерянно
пробормотал Лева.
- Значит, надо выбрать место, где оно обязательно должно появиться.
Поэтому иногда не вредно вспомнить законы распространения
ультракоротких волн. Короче говоря, я сейчас позвоню одному из наших
инженеров. Он живет в высотном здании и проведет вас на верхнюю площадку.
Оттуда Москва как на ладони.
Пичуев быстро зашагал к телефону. Опять неудача. Инженер уехал в театр.
Лева невольно подумал, что есть на свете счастливые люди - в театры
ездят, развлекаются, совесть у них спокойна. А ему и Митяю сейчас надо
ехать на расправу. "Как смотреть ребятам в глаза? Как смотреть?"
В жизни Левы Усикова особых потрясений не бывало. Отец и мать никогда с
ним не расставались, даже во время войны. Химический завод, где работал
механиком отец Левы, был эвакуирован за Волгу. Только к концу войны вся
семья Усиковых - потомственных москвичей - возвратилась к себе домой, в
тихий переулок по имени Сивцев Вражек. Лева здесь родился, учился
неподалеку в школе, куда и сейчас его тянет по привычке, его - студента
радиоинститута. Было множество счастливых дней. Как не вспомнить день,
когда ранним сентябрьским утром ты впервые переступил школьный порог, стал
пионером, получил комсомольский билет, наконец аттестат зрелости!
Счастье давалось не легко, с горькой приправой. Так, например, Леву
долго не принимали в пионеры - поведение не позволяло.
Он не дрался на школьном дворе, не разбивал окон футбольным мячом, не
лгал, не вывертывался, не дерзил старшим. Сидел на уроках спокойно,
смирно, как подобает каждому школьнику. Но в чем же так провинился Усиков
Лева, коли пришлось ему надеть красный галстук позже всех одноклассников?
На этот вопрос Митяй ответил бы немногословно: "Потому что Левка шкода".
Подобное определение следует понимать как шалун, проказник, но это не
совсем точно. Как правило, Лева был жертвой разных увлечений, особенно
техникой, а кроме того, страдал от пылкой любви к краскам. Разве можно
винить Леву, если все неприятности получались помимо его воли?
Он приносил в класс разные смешные модели, занятные игрушки, которые
выдумывал и строил сам. Кому же их еще показывать, как не ребятам! Иначе
неинтересно! Во время перемен и после уроков к Леве приходили даже
десятиклассники. Пощипывая верхнюю губу с ожидаемыми усами, кто-нибудь
важно цедил: "Ну, хвастайся, Тушканчик. Опять изобрел будильник?"
На "Тушканчика" Лева не обижался, прозвище ласковое, а вот насчет
будильника нехорошо. Вовсе он никогда не изобретал ничего подобного, а
просто использовал механизм от будильника для разной автоматики.
Он проверил, сколько нужно минут, чтобы прочитать книжную страницу, а
потом приспособил часовой механизм для перелистывания. Каждые три минуты
механический палец, вернее - тончайший стерженек, сдвигался в сторону и
отпускал очередную страницу, тут же она подхватывалась зубчатым колесиком
и переворачивалась.
Потом Лева мастерил пожарную машину, где опять-таки механизм от
будильника поднимал вверх составную жестяную лестницу. Машина была
выкрашена не в красную краску, как обычно, а в оранжевую, колеса были
зеленые, а лестница небесно-голубая. Такой пестрый колорит нравился Леве,
ради него он мог погрешить и против действительности.
Вместе с книгами и тетрадями модели прекрасно уживались в парте. Но
бывали неприятности, когда, доставая книжку во время урока, Лева случайно
сдвигал стопорный рычажок "автоперелистывателя", и он начинал щелкать. Так
же случайно из парты выползала пожарная лестница.
Автоматы не слушались конструктора, и часто совсем не к месту - скажем,
на уроке грамматики - в парте Усикова вспыхивал красный свет и гудела
сигнальная сирена. Напрасно Лева доказывал, что он тут ни при чем -
виноваты плохие контакты или заедание шестеренок, - в школу вызывали маму.
Дома происходил разговор вежливый, но вполне категорический. Мама
требовала, чтобы Левины игрушки никогда не появлялись в классе, достаточно
с нее домашних неприятностей. Каждый день перегорают пробки, в кухню войти
нельзя - жестянки, щепки. В ногах путаются какие-то колючие проволоки,
чулки рвут. Разорение в хозяйстве!
Мама - старший бухгалтер. Как-то она подвела годовой баланс и
припомнила Леве все убытки. Перегоревшие пробки - пустяк. Левка их чинит
сам по всем требованиям пожарной безопасности - легкоплавкой проволокой.
Чулки чинить не умеет, так же как и свои штаны, прожженные кислотой. Этот
убыток надо списать. В истории с кислотой опять подвела техника.
А дело было так. Посудите сами, разве мог Лева мириться с явным.
несовершенством карманного фонаря! Вот уж где разорение - батарейки.
Недели не пройдет - покупай новую. Мама ворчала: "Ужасный расход, по
смете не предусмотренный, на одних батарейках прогоришь". А так как Лева
использовал их не только в фонарике, но и для всяких опытов, то вполне
были понятны опасения матери. В тонких волосках малюсеньких лампочек, в
моторчиках и фарах движущихся моделей сгорали не копейки, а многие рубли.
Изобретатель Усиков подсчитал экономию от замены батареек
аккумулятором, в последний раз попросил у мамы некоторую сумму "на
капитальные вложения", то есть: на приобретение маленького аккумулятора,
сделал выпрямитель для его зарядки - и был счастлив. Отныне опыты Левы
никак не будут отражаться на домашнем бюджете.
Конечно, прежде всего, надо заменить батарейку в карманном фонаре. Для
него Лева сделал из жести другой корпус, побольше, выкрасил бронзовой
краской, подобрал к аккумулятору плотную резиновую пробку... ну, в общем,
предусмотрел все, обеспечил абсолютную надежность своего нехитрого
предприятия.
Направляясь в школу, Лева чувствовал в кармане приятную тяжесть новой
конструкции, экономичной и совершенной. На улице встретился с ребятами, но
фонарик не показывал, предвкушая удовольствие продемонстрировать его в
классе. Разговор шел о разных вещах, но только не о нем. Лева даже позабыл
о фонаре, вспомнив лишь в раздевалке. Сунул руку в карман, и она
скользнула до самого колена. Фонарик исчез, провалился сквозь дыру,
прожженную кислотой. На втором уроке дыра обнаружилась не только в
кармане, но и в самих брюках, суконных, праздничных.
После чистосердечного признания родителям Лева на некоторое время
охладел к технике и отдал все свои помыслы искусству живописи. Правда, это
высокое искусство он понимал весьма своеобразно. Отдавая дань школьной
стенгазете, где был главным рисовальщиком карикатур и писал красочные
заголовки, Лева тяготел, если так можно выразиться, к монументальным
формам.
Большое счастье - орудовать кистью маляра, закрашивать в свои любимые
цвета огромные поверхности, а не заниматься мелкой графикой - рисуночками
и виньетками. В квартире семьи Усиковых был ремонт. Лева ходил по пятам за
малярами, до тонкости изучил всю их технологию, а потом, когда через два
года встал вопрос о побелке и покраске квартиры, Лева упросил родителей
доверить это дело ему.
Родители уехали в санаторий, а по их возращении пришлось перекрашивать
всю квартиру. Нет, не потому, что молодой маляр не сумел как следует
положить клеевую краску. Стены были покрашены мастерски, без подтеков и
грязных разводов. Дело в том, что его художественный вкус резко отличался
от общепринятого. Представьте себе комнату ядовито-зеленого цвета, с
желтым потолком. Или спальню фиолетово-черного тона, на стенах которой
золотом выписаны пионерские горны. Лева объяснял этот декоративный мотив
символикой: горн напоминает, что скоро вставать. А вообще, прекрасное
сочетание: лиловое с золотом.
За время отпуска родителей Лева выкрасил, в самые яркие цвета
табуретки, кухонный стол, полки, оконные рамы. Квартира напоминала
внутренность калейдоскопа, если бы его увеличить во много раз.
Единственно, с чем примирилась мама, так это с окраской кухни. Странно, но
стены все же оказались белыми, а наверху вместо бордюра Лева серебряной
краской изобразил танцующие ложки, вилки и ножи, что-то вроде хоровода.
Лева не мог ограничиться ролью домашнего живописца. Его душа требовала
простора, широкой деятельности. В школе стенгазета выходила редко,
праздников в году, когда требовалось Левине искусство, тоже не очень
много. Он заведовал художественным оформлением школы: рисовал плакаты,
писал лозунги на кумаче и вместе с ребятами украшал елками или цветами
(смотря по сезону) школьный зал и сцену.
И вот однажды, после того как очередная стенгазета была разрисована и в
ней не осталось ни кусочка белого поля, Лева сдал ее редактору, а сам,
оставшись в классе, занялся украшением своей парты. На черном глянцевом
поле чудесно ложились масляные краски. Расцвели на парте ромашки и
колокольчики. Возле чернильницы полыхал мак, а место для ручек и
карандашей украсилось нежными ландышами и полевой гвоздикой. Лева был
твердо убежден, что, во-первых, это красиво, а во-вторых, полезно при
изучении ботаники: тут тебе и сложноцветные, и лилейные, гвоздичные.
Из-за этих гвоздичных Леве не поздоровилось. Порча школьного имущества!
Правда, керосин и тряпка сделали свое дело - бесследно исчезли с
Усиковой парты и ромашки и васильки. Однако спустя несколько месяцев эта
история вспомнилась, когда Усикова принимали в комсомол.
С аттестатом зрелости у Левы тоже не все оказалось гладко. Аттестат был
подпорчен тройкой по химии. Серебряная медаль, о которой Лева подумывал
всерьез, осталась только на рисунке в его альбоме. Отец расстраивался.
Сам он работал на химзаводе - и вдруг у сына тройка по химии!
Все лето Усиков готовился к конкурсным экзаменам в радиоинститут.
Выдержал если не с блеском, то во всяком случае как полагается. Получил
только на два очка меньше возможного. Он уже чувствовал себя студентом, но
на него совсем неожиданно обрушилось несчастье. Претендентов оказалось
невероятно много, а потому были приняты лишь те, кто выдержал экзамены на
круглые пятерки.
Собственно говоря, за всю свою восемнадцатилетнюю жизнь Лева не
испытывал большего горя, чем этот отказ. Он не хотел идти ни в какой
другой вуз, потому что, начиная с седьмого класса, его влекла к себе
радиотехника. В энергетическом институте, институте связи, где тоже
готовили радиоспециалистов, все вакантные места уже были заполнены, и Лева
Усиков остался не у дел.
Вот когда он помучился. Ежедневно ездил в радиоинститут, где бесцельно
бродил по двору, с завистью смотрел на счастливчиков, оформляющих свои
документы, и ждал чуда.
Чуда не было. В конце концов Леву зачислили на заочное отделение, а
вскоре - когда он показал свои знания и незаурядные радиолюбительские
способности, получил премию на городской радиовыставке и его, в порядке
исключения, приняли в научное общество - Усиков Лева был переведен на
основное отделение.
Так бы и жить: сдавать экзамены на пятерки, хоть это и трудно ему было,
работать в комсомоле, строить телевизоры, понемножку рисовать, ходить на
выставки и в театры, болеть за "Спартака"... Все было бы прекрасно, но
"Альтаир"...
Если Лева его не найдет, жить невозможно, совесть замучает.
* * * * * * * * * *
Поздним вечером в радиоинституте состоялось экстренное заседание
комсомольского бюро первого курса. Присутствовали даже члены комитета
комсомола. Вопрос - был важный и не совсем обычный: как найти ценный
аппарат, потерянный в результате преступной небрежности
студентов-комсомольцев Гораздого и Усикова?
Именно - как найти? Это было самым главным и неотложным. Об
ответственности виновников перед коллективом разговор пойдет несколько
позже, когда "Альтаир" будет возвращен в институт.
На бюро явились специально приглашенные члены научного общества:
создатели аппарата, директор института - пожилой спокойный человек - и
инженер Пичуев.
Он вызвался помочь комсомольцам в поисках "Альтаира", причем твердо
держался мнения, что найти его должны сами конструкторы... Пусть докажут,
на что они способны в трудную минуту. Не только за лабораторным столом
решаются научные проблемы. Нам нужны молодые специалисты, готовые к любым
жизненным испытаниям, они должны уметь применять свои знания на практике.
- Вот вам живой пример, - говорил он, рассеянно стряхивая пепел с
рукава. - Надо найти решение довольно сложной технической задачи. Под силу
она Гораздому и Усикову? Думаю, что да.
- Дорогой Вячеслав Акимович, - мягко обратился к нему директор,
отодвигая в сторону толстый портфель, - я охотно соглашаюсь с вами. Но
поймите: передатчик, созданный студенческим обществом, - это плод годового
труда многих наших студентов. Есть серьезные опасения, что мы навсегда
потеряем "Альтаир", если будем надеяться только на Гораздого и Усикова, -
он недовольно взглянул на поникших ребят. - Можно ли им доверить поиски?
Пусть решает коллектив.
Выступил секретарь комсомольской организации первокурсников. Поминутно
ощупывая стриженую голову, он говорил, что впервые за истекший год бюро
рассматривает столь сложный и неприятный вопрос. Гораздый и Усиков -
примерные комсомольцы, за ними никогда не водились подобные проступки,
поэтому подходить к решению этого вопроса надо осторожно.
- Конечно, - доказывал он, глядя на директора, - легче всего наложить
взыскание, отстранить от участия в поисках и попросить дирекцию передать
это дело своему хозяйственному аппарату. Пусть ищет кто-либо из
снабженцев. Но правильным ли будет это решение?
- Нет, абсолютно неправильным! - горячо поддержала его одна из
студенток, член комитета. - Ребята серьезно виноваты, и мы им этого не
простим. Но коллектив вправе разрешить Гораздому и Усикову исправить свою
ошибку и тем самым восстановить наше доверие.
С этим согласились все. Директор предложил "усилить поисковую группу",
то есть, кроме Гораздого и Усикова, поручить это дело еще нескольким
комсомольцам.
Никто не возражал, но оказалось, что большинство ребят разъехались.
Долго перебирали фамилии членов научного общества, но так ни на ком и
не остановились. У каждого студента были свои планы, свое задание. Кто
направлялся в подшефный колхоз, кто на практику, кто в экспедицию. Три
члена комитета с завтрашнего дня должны были ехать на строительство новой
радиостанции. Получилось так, что Гораздый и Усиков, члены научного
общества, которым еще раньше было поручено испытать "Альтаир", сейчас
представляли всю "поисковую группу".
Некоторые из ребят доказывали закономерность такого явления. Задание
остается заданием, но значительно более сложным я ответственным. Если бы
разговор шел о рядовых членах научного общества, то вряд ли комсомольцы
доверили бы им практические испытания телепередатчика. Но кто же из
однокурсников не знал Митяя или Леву Усикова, их упорство и настойчивость,
изобретательность и, главное, преданность своему делу!
Комсомольцы были убеждены, что их друзья справятся с новым заданием,
чего бы это им ни стоило, оправдают доверие коллектива.
Далеко за полночь горел свет в окнах комитета комсомола. Составлялся
подробный план поисков аппарата.
В третий раз поднимался на крышу продрогший Лева Усиков, сидел там с
телевизором в тщетной надежде принять передачу. "Альтаир", видимо,
находился далеко.
Потирая руки от холода, Лева сейчас спустился вниз и, чувствуя себя
почему-то особенно виноватым, уныло и несвязно пробормотал насчет малой
высоты шестиэтажного дома и о справедливости закона распространения
радиоволн.
Вячеслав Акимович взглянул на него с доброй усмешкой, потом вновь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг