новый агрогород, где сочетались лучшие черты передовой советской
промышленности с привольем колхозных полей.
Велосипедные дорожки, покрытые красным песком, выходили за околицу и
разбегались в разные стороны. В полях они шли вдоль лесных защитных полос, в
прохладной тени деревьев, где струилась по дну канала живая вода.
Лишь к вечеру Копытин привел московского гостя в правление колхоза. Здесь
они распрощались.
Багрецов поправил шляпу, небрежно перекинул плащ через руку и зашагал
вдоль коридора. На дверях кабинетов Вадим читал таблички. Он искал надпись
"агроном".
Под ногами чувствовалась приятная мягкость бархатной дорожки. В окна,
затененные белыми прозрачными занавесями, лился спокойный вечерний свет.
"Здесь, наверное, на брошенный окурок смотрят, как на тигра", - подумал
Вадим, глядя на блестящий желтый пол. Он вспомнил, как Анна Егоровна
поделилась с москвичом своей радостью: год уже как она не курит!
Ольга сидела за столом. Срочные сводки и обработка результатов последних
опытов задержали ее здесь, в правлении. Как всегда закусив нижнюю губу, она
жмурилась над развернутой картой полей. Лампа под белым молочным абажуром
освещала ее озабоченное лицо.
Шульгина не заметила, как, неслышно ступая по ковру кабинета, к ее столу
подошел московский гость.
Снова, как и всегда при встрече с Ольгой, Вадим почувствовал что-то
неладное с сердцем. Оно совсем некстати запрыгало, будто встревоженная
белка. Тесно ему, видите ли, внутри.
Ольга подняла большие серые глаза. Увидев Багрецова, она отбросила карту,
которая сейчас же свернулась трубочкой и скатилась на пол.
Вадим кинулся было поднимать ее, но Ольга знаком удержала
предупредительного гостя и, быстро вскочив из-за стола, пошла к нему
навстречу.
- Удивительная у вас способность, Вадим Сергеевич, всегда попадать
вовремя, - с радостной улыбкой приветствовала его Шульгина. - Ну,
здравствуйте!
Она протянула руку.
- Мне сказали, что вы бродите по городу. - Ольга высоко подняла темные
длинные брови и смотрела на юношу. Вадиму показалось, что в ее широко
открытых глазах было такое же теплое материнское выражение, как и у Анны
Егоровны. - Узнали Девичью поляну? Но вы еще и не то увидите! - Она
взглянула на стенные часы. - Через пятнадцать минут за нами заедет Никифор
Карпович. Копытин вам все рассказал?
- Нет. Он ссылался на Васютина.
- Ну и чудесно.
Ольга подошла к телефону и, приподняв трубкой волосы, закрывающие ухо,
негромко сказала:
- Диспетчера: Это ты, Коля? Наш гость нашелся. Пошлите мотоцикл за другим
в гостиницу.
Повесив трубку, она взяла из рук Вадима шляпу и положила ее на стол.
- Дайте-ка, я на вас посмотрю.
Ольга глядела на него пристально, словно изучая. Вадим видел в ней уже не
прежнюю таинственную девушку, исчезнувшую, как призрак, в ту первую ночь на
холме.
В глазах ее светилось что-то новое и непонятное. Казалось, она сейчас
скажет, совсем как его мать: "Вадик, ты почему-то плохо кушаешь? Побледнел,
шейка тоненькая. В чем только душа держится!" Так, по существу, и
получилось.
- Совсем синий, - безапелляционно заявила Олька после тщательного изучения
внешности Вадима. - Я попрошу Анну Егоровну направить вас в наш санаторий.
Там таких тощих очень любят. Благо есть с кем подзаняться.
Вадим пытался было возразить, но Ольга со смехом прикрикнула на него:
- Вы что? Разучились слушаться своего бригадира?
Как провинившийся школьник. Багрецов опустил глаза.
ГЛАВА 8
ДЕСЯТЬ СОЛНЦ В ДОЖДЛИВУЮ НОЧЬ
А моя
страна -
подросток, -
твори,
выдумывай,
пробуй!
В. Маяковский
Белые переплеты окон кабинета четко выделялись на фоне вечернего неба.
Казалось, что в решетчатые рамы по ошибке вставили темно-синие стекла.
Багрецов смотрел на окна и разговаривал с Ольгой. Шульгина была чем-то
озабочена. Она то и дело поглядывала на телефон, видимо ожидая звонка, и
невпопад отвечала на вопросы гостя.
Дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился в сером дорожном плаще
Васютин.
Он повесил палку с блестящей ручкой на спинку стула и, широко расставив
руки, обнял Вадима.
- Главному инженеру особое почтение. Ольгушка, зажги люстру на полный
свет. Поглядим, что за молодец к нам приехал.
"Что это они меня взялись осматривать?" - подумал Вадим, жмурясь от ярко
вспыхнувшего света.
Он смущался и краснел под пристальным взглядом секретаря райкома. Лицо
Васютина было совсем молодо, по-юношески задорно блестели внимательные
глаза. Казалось, что годы не только не тронули этого неутомимого человека,
но и отступили далеко назад, прямо хоть сейчас записывай Васютина в члены
Особой комсомольской бригады!
Ольга успела рассказать Вадиму, что у Никифора Карповича очень и очень
много работы: постройка межколхозной гидростанции в устье Камышовки,
строительство домов, клубов, ферм в каждом колхозе района, планировка
агрогородов. Дороги и транспорт, опытные поля с новыми, еще не освоенными
культурами, полная электрификация всего района, испытание новых машин. Да
мало ли дел у секретаря райкома!
Но, несмотря на небывалый размах настоящих больших дел в районе, Никифор
Карпович по-прежнему питал особую любовь к Девичьей поляне, к ребятам из
ОКБ. Быть может, это оттого, что именно отсюда началось движение новаторов.
Пусть юношески незрелыми и наивными были их первые опыты. Пусть робко
прятались смущенные изобретатели в подземной оранжерее. Они уже давно вышли
на простор, и теперь их затеи, подхваченные комсомольцами всех колхозов,
стали достоянием района. Нередкими были здесь гости из других республик. Они
приезжали, чтобы посмотреть, как живут и трудятся выдумщики и энтузиасты из
колхоза "Путь к коммунизму".
Никифора Карповича знали многие ученые в исследовательских институтах
столицы. Он стремился все новое испытать у себя в районе. Инженеры охотно
шли ему навстречу. Где же, как не в районе сплошной электрификации, и
особенно в Девичьей поляне с ее изобретательским коллективом, можно испытать
и проверить новые машины!
- Зеленоват немножко, дорогой Вадим Сергеевич, - наконец заключил
секретарь, осмотрев бывшего "главного инженера" девичьеполянского
строительства.
Багрецов усмехнулся. "Одна говорит синий. Другой - зеленый! Попробуй
отгадай тут, у кого же из них дальтонизм?" Он хотел было сказать об этом, но
Васютин, взял его за плечи, и оживленно продолжал:
- Вид совсем не наш, не колхозный. Однако, несмотря на видимость хлипкого
здоровья, дело обойдется без нервных потрясений. Возьмем его, Ольгушка, на
испытания? Как ты думаешь?
Он зашагал по комнате, слегка прихрамывая и потирая руки от удовольствия.
Еще бы, для Васютина наступала волнующая минута. Он ждал ее два года!..
Как говорили в деревне: "Хлебом не корми нашего Никифора Карповича, а дай
ему новых изобретателей".
Он искал их всюду, в каждом колхозе, на местном заводе, в МТС. К нему
приходили робкие мальцы с трубками чертежей, опытники-мичуринцы привозили
секретарю райкома семена нового, только что выведенного сорта ячменя,
конопли, особого сахарного горошка: Все, что было нового в районе, - будь то
скоростная кладка на сельском строительстве или простая машина для стрижки
овец, придуманная и тут же сделанная каким-либо колхозным механиком, - все
интересовало Васютина.
Целый штат добровольных консультантов всегда окружал секретаря райкома.
Солидные инженеры с вагоноремонтного завода и преподаватели
сельскохозяйственного техникума буквально превратились в юных членов ОКБ.
Они были искренне увлечены новаторской деятельностью Васютина. Совместные
усилия деревенских новаторов и городских ученых, объединенных волей партии,
показали невиданные возможности в развитии сельского хозяйства и навсегда
уничтожили старое представление о деревне. Стирались грани, новое слово
"агрогород" вошло в сознание людей как действительность, а не мечта, о
которой раньше писали только в фантастических романах. Рождался новый
крестьянин, он же - рабочий, он же - ученый. Вся деятельность секретаря
райкома Васютина была направлена к осуществлению этой высокой цели.
Не случайно его волнение перед сегодняшними испытаниями! Ночью московские
инженеры должны показать новые пути борьбы с капризами природы. И это они
сделают в районе Девичьей поляны - родине колхозного изобретательского
коллектива ОКБ.
- Должен вам доложить, Вадим Сергеевич, - говорил Васютин, беспокойно
расхаживая по ковру, - что ваши первые опыты по искусственному орошению
понемногу развиваются. Но, как говорится, совсем в другом направлении. Пока
еще не все гладко. Много неудач у изобретателей, вместе с ними мы здесь
измучились: Ну, а вы наберитесь чуточку терпения и, главное, мужества. - Он
хитро улыбнулся. - Вам предстоит увидеть: необыкновенное:
- За меня не беспокойтесь, Никифор Карпович, - хрипло сказал Вадим.
Возбуждение Васютина передалось и ему. - Я кое-что видел в московских
институтах.
- Знаем! Опыты на лабораторном столе?
Ольга развернула на столе карту.
- Я, Никифор Карпович, хотела посоветоваться относительно своих опытов, -
с заметной ревностью к работам московских инженеров сказала она.
Васютин положил на карту ладонь.
- Обязательно заедем, посмотрим. Как Андрюшка? Поправляется? - спросил он.
- Спасибо. Температура спала, но он еще очень слаб.
У Ольги слегка дрогнули губы.
- Береги сына, Ольга. Если ты дома нужна, то подождут и опыты.
- Нет, что вы! - испуганно возразила Шульгина. - Сейчас Андрей спит. Я
звонила.
- Смотри! - Васютин погрозил ей пальцем.
Вадим обиделся: "Вот так Ольга! Вот так друг! Свадьбу затеяла, ничего не
написала. Сейчас сын у нее оказался, а в московском филиале ОКБ про это тоже
никому не известно: Нехорошо. Очень нехорошо".
Никифор Карпович пододвинул к себе карту.
- Десятую точку установили?
На зеленых квадратах карты были вычерчены концентрические окружности. Они
напоминали Вадиму схематическое изображение сферы действия радиовещательных
станций по Советскому Союзу. Такую он видел в старых радиолюбительских
журналах. Кое-где круги заходили друг на друга, соприкасались вместе и вновь
расходились в разные стороны.
- На месте все выясним, - сказал Васютин, надевая фуражку. - Кстати, какая
здесь освещенность? - он указал на угол квадрата.
- Сто двадцать люкс.
Никифор Карпович пожевал губами, что-то высчитывая, взял палку со спинки
кресла и решительным шагом направился к двери.
- Надо еще раз промерить!
У подъезда встретился Бабкин. Он хмуро шепнул Вадиму:
- Не знаешь, зачем я потребовался?
Багрецов пожал плечами.
По асфальтированному шоссе машина выехала из Девичьей поляны. Промелькнули
длинные белые здания ферм, водокачка, силосная башня, летний птичник:
Потянулись поля.
В открытой машине было свежо. Впереди показался знакомый холм, черный на
бледно-лиловом небе. И вот снова, как и три года назад, над искусственным
озером вспыхнула звезда. Она то появлялась, то исчезала за деревьями. Машина
огибала холм.
Сверху доносились музыка, плеск весел, смех. Это молодежь каталась на
лодках по озеру.
Вадим снова вспомнил те дни, когда из котлована в ведрах поднимался по
проволокам золотистый песок. Сколько воды утекло с тех пор из этого
искусственного озера на колхозные поля!..
В небе замигали первые робкие звезды. Багрецов молча прислушивался к
шуршанию шин. Воздушный поток встречного ветра ударялся о лобовое стекло и с
тихим шелестом скользил по бортам машины.
Пахло степными травами. Тихо гудел мотор.
Ты посмотри,
какая в мире тишь.
Ночь
обложила небо
звездной данью.
В такие вот часы
встаешь
и говоришь
векам,
истории
и мирозданию, -
про себя читал Вадим. Рука его лежала на маленьком томике стихов
Маяковского.
Машина плавно остановилась.
Ольга первой выскочила на дорогу. За ней, опираясь на палку, вышел Никифор
Карпович.
Не зная, выходить или нет, Вадим и Бабкин остались в машине.
Белое платье Ольги виднелось издалека среди темной поросли. Вот она
подошла к небольшому холмику, похожему на стог сена, перебежала к другому,
третьему. Холмов на поле было несколько. Странными и не на месте казались
округлые стога среди посевов.
Васютин остановился на широкой меже. Его серый плащ сливался с вечерней
мглой, и только фуражка, такая же, как у Тимофея, будто светилась в темноте.
Ольга подошла к крайнему стогу, и вдруг из-под него вырвалось яркое белое
пламя. Вадим привскочил.
Огонь осветил Ольгу. Она на миг стала ослепительно белой. Шульгина перешла
к следующему стогу. Вновь вспыхнуло из-под него ослепительное пламя. Ольга
свободно стояла возле пылающего огня. "Значит, огонь холодный", - заключил
Багрецов.
На опытном поле один за другим загорались белые костры.
Но вот настала удивительная минута. Один из стогов приподнялся и нехотя,
словно колеблясь, потянул за собой пламя. Оно медленно поползло в вышину.
Внизу появился небольшой яркий круг. На него больно было смотреть, как на
тигель с расплавленным металлом. Светящееся пятно быстро увеличивалось в
окружности, незаметно бледнея. Как на необычайном круглом экране, появилось
изображение колосящегося поля.
Над полем повисла раскаленная белая спираль. Она закручивалась в
зеркальном рефлекторе, и свет ее падал на землю. Каким-то чудом вознеслась
вверх небывалая люстра для полей.
- Аэростат, - прошептал Бабкин, указывая на лампу.
Приглядевшись. Вадим заметил над рефлектором большое темное пятно и тонкий
кабель, идущий вниз. Видимо, этот прочный кабель подавал напряжение к лампе
и одновременно служил тросом, удерживающим привязной аэростат.
Холодные Ольгины лампы все еще поднимались над полем. Ширились круги, они
все росли и росли. Из мрака вырастали диковинные растения с серебряными
листьями, расцветали какие-то цветы с лепестками из белого пламени.
Пораженному Багрецову казалось, что на земле, как на мгновенном снимке,
застыли тысячи ацетиленовых горелок. Проходила минута, лампа поднималась
выше, лепестки пламени блекли и превращались в скромные цветочки клевера.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг