Бабкин замолкал, не желая распространяться на эту тему. Неужели Димка
не понимает, что здесь не трусость, а смущение?
Сейчас, шагая по странному зеркальному полю; он с горечью и скрытым
раздражением смотрел, как Димка - здоровый, долговязый парень - пугливо
озирается, еле-еле переступает ногами, будто вот-вот провалится под лед. И
надо же было так случиться, что не в дремучей тайге, не в пустынных
степях, даже не в здешних песках, а на зеркальном поле, созданном руками
человека, вдруг оказалось длиннохвостое чудовище, точно оно вынырнуло из
глубины веков.
Димка ойкнул и присел. Даже Бабкин застыл с раскрытым ртом.
Быстро перебирая лапами, по зеркалу скользила двухметровая ящерица,
рыжая, с темными полосами на спине. Видно, она попала сюда неожиданно.
Перепуганная, заметив людей, заметалась, не зная, в какую сторону бежать.
Кинулась на Димку. Бабкин бросился вперед. Ящерица метнулась в сторону, но
поскользнулась и, видя, что враг приближается, раскрыла зубастую пасть.
"Крокодил!" - мелькнуло в сознании Димки. Он почувствовал, как у него
отнимаются руки и ноги, сейчас упадет.
А "крокодил", приподнимаясь на передних лапах, бил хвостом и шипел
угрожающе.
Бабкин не растерялся и выставил вперед чемодан. Ящерица вцепилась в
него зубами - не оторвешь. Тимофей резко дернул чемодан и потащил. Ящерица
отскочила и со злобным шипением кинулась в сторону, к кустам.
Тимофей осмотрел чемодан - угол его слегка ободран, - повернулся к
Димке, сказал с раздражением:
- Водятся тут всякие... - и замолк.
Димка смотрел остекленевшими глазами в одну точку, будто неживой.
Пришлось усадить его на чемодан, чтобы отдышался. Опасливо поглядывая в
темноту, Димка пробормотал, что лучше всего здесь подождать утра.
Бабкин возмутился: что за глупости! Он любил порядок, теплую постель и
определенность в жизни. Кто они сейчас с Димкой? Командировочные. А если
так, то могут находиться либо в пути, либо на месте назначения. Никакого
отступления от правил.
Немного успокоившись, Вадим почувствовал к себе жалость. Бывают же
храбрецы, им и сам черт не брат. А он трус. Надо вещи называть своими
именами. Если это болезнь, то болезнь противная и, кто ее знает, видно,
хроническая.
Он вытащил из кармана платок, вытер потные, липкие руки.
- Твоя правда. - И сказал приподнимаясь: - Пошли!
Бабкин решительно завладел Димкиным чемоданом. Вадим не сопротивлялся.
Ноги еле двигались, шел он неуверенно, как на ходулях. Шелковый пыльник,
висевший на руке, казался тяжелым, как намокший брезент. Непонятное,
гадкое ощущение - страх. Почему-то он испытывал его по всяким ничтожным
поводам. Надо лечиться.
Шли молча. Вадиму было не по себе, а Бабкин не мог найти нужных слов,
боялся хоть чем-нибудь напомнить Димке о пережитом.
Впереди, как светлячки, рассыпанные в траве, светились огни
лаборатории. К их сочетаниям - шесть внизу и семь повыше - Бабкин уже
привык. Хотелось как можно скорее туда добраться и в спокойной обстановке,
за стаканом чаю поговорить с Димкой начистоту. Надоело с ним нянчиться.
Кстати, надо расспросить - живут ли в пустыне крокодилы? Может, из
зверинца сбежал?
Бабкин разозлился на свою нелепую догадку. Абсолютная ерунда.
В темных зарослях, где-то у границы зеркального поля, вспыхнули еще два
огня. Вначале Тимофей подумал, что это засветились окна в соседнем
корпусе, но огни двигались, приближались. Бабкин кивнул головой Димке:
дескать, иди за мной, поторапливайся, - и, покачивая чемоданами, пошел
навстречу огням.
Это была грузовая машина. Свет ее фар отражался в зеркале, как огни
парохода в воде. Бабкин прибавил шагу. Машина, конечно, принадлежит
здешней испытательной станции, а если так, то можно спросить, как найти
Курбатова и даже проехать к нему на этой машине. Откровенно говоря,
Бабкину надоело таскаться с чемоданами по зеркальному полю. Уж больно
скользко. Чувствуешь себя как жук на тарелке.
Устали, затекли руки. Бабкин поставил чемоданы, чтобы передохнуть
минутку, а Вадим, поглощенный своими мыслями, ничего не замечая, шел
вперед. Теперь ему не страшно - вряд ли возле машины он опять встретится с
крокодилом.
Вдруг ноги его неожиданно разъехались, и он больно ударился о скользкий
паркет. Стараясь приподняться, Вадим искал точку опоры, но пальцы его
скользили по гладкой поверхности. Он не перепугался, ему даже не изменило
чувство юмора. Вот теперь он понял, сколь неприятно быть черепахой,
перевернутой на спину.
Заметив, что Димка упал, Тимофей поспешил к нему, но не успел сделать и
пяти шагов, как оказался в таком же беспомощном положении. Чемоданы
вырвались из его рук и помчались, будто куски мыла по мокрому полу.
Догоняй их, лови.
Терпеть не мог таких шуток Тимофей. Он представлял себе, что все было
подстроено заранее. Сейчас выскочат из темноты неумные весельчаки и начнут
потешаться. Но, кроме Димки, смеяться было некому. Удивительная
непосредственность, ржет, как в цирке!
- Неуместный... смех, - пробурчал Тимофей.
Лежа на спине, он сучил ногами, как младенец, хотел приподняться, не
поворачиваясь на бок, чтобы окончательно не измазать костюм. Наконец ему
удалось сесть. Он подал руку Димке, тот уцепился, но неудачно - уехал
вперед. Приподнявшись на одно колено, Тимофей совсем было встал на ноги,
но они его не послушались и, как ножки развинченного циркуля, разъехались
в разные стороны. Бабкин пытался свести их вместе, но снова поскользнулся
и покатился за чемоданами.
Двигаться по этому намыленному зеркалу, казалось, невозможно.
Совершенно отсутствовало трение. Полированная поверхность, великолепная
смазка - все это никак не походило на обычный лед, по которому можно
скользить на коньках и даже гулять в обыкновенных ботинках.
Между шестиугольниками были стыки - тонкие бороздки. Бабкин старался
зацепиться за них ногтями, но ничего не получалось; ногти короткие, а
стенки бороздок гладкие. Чувствовал он себя невесело, вроде карася на
сковородке.
Машина прошла мимо и, дойдя до края опытного поля, повернула обратно.
Ближе, ближе... Вот уже можно рассмотреть, как сбоку ее из дырчатой трубы
льется на зеркало пенистая жидкость.
Точный глаз Бабкина определил: машина идет посуху и разбрызгивает пену.
Видно, ходит она, как челнок, взад и вперед, полосами опрыскивая
зеркальное поле. По бокам машины находились полировочные круги. Ясное
дело, для полировки она и создана. Пройдет машина по полю, смочит его
полировочной жидкостью, а потом, когда чуть подсохнет, поедет еще раз,
завертятся круги, наводя на зеркало блеск. Ничего особенного тут нет.
Примерно такие же машины чистят асфальт, только у них вместо полировочных
кругов крутятся проволочные щетки-метлы.
Ужасно неприятно показаться перед людьми в столь унизительном, смешном
положении. Вот бы Стеша узнала! Эта мысль придала сил Бабкину. Позабыв,
что не хотелось пачкать костюм, Тимофей перевернулся на живот и ползком
кое-как выбрался на сухое место. Его примеру последовал Димка. Вот они
лежат рядком, освещенные лучами фар.
- Это еще что за жуки? - послышался чей-то густой, спокойный голос, и
из окна кабинки грузовика высунулся плотный человек в белом костюме.
Вопрос Бабкину не понравился. Странная манера оскорблять людей при
первой же встрече! Они честные граждане, и при исполнении служебных
обязанностей.
Насчет обязанностей - это не совсем точно, но во всяком случае техники
института метеорологии уже прибыли к месту командировки и могут приступить
к выполнению задания. Они не виноваты, что здешнее начальство не
позаботилось насчет предупреждающих знаков.
Между тем человек, к которому относились претензии Бабкина, что-то
сказал водителю, вышел из машины и стал осматривать плиты. Низко
наклонившись, он ощупывал их, изредка поглядывая на двух нарушителей
запретной зоны.
Собственно говоря, по мнению техников, никакой запретной зоны здесь не
было и быть не могло - ведь поле никем не охранялось! Но они не заметили
невысокую изгородь, защищающую зеркальный паркет от любопытных
путешественников. Самолетам, когда они привозили почту, разрешалось
садиться на этом прекрасном аэродроме, выбрасывать пакеты и улетать - так
было условлено. По этой причине появление самолета на опытном поле не
вызвало у сотрудников лаборатории особого интереса. Дело привычное.
Но чем объяснить, что лишь через полтора часа после того, как улетел
самолет, начальник четвертой лаборатории Павел Иванович Курбатов обнаружил
на опытном поле двух неизвестных? Трудно было поверить, что они так долго
шли.
Бабкин догадывался, что перед ним кто-нибудь из начальства - если не
сам Курбатов, то в крайнем случае его заместитель. Вид у незнакомца был
вполне солидный. Чесучовый свободный костюм, шелковая синяя рубашка с
расстегнутым воротником. Все нараспашку: пиджак, воротник. Лицо простое:
широкий нос, добродушные губы, на месте бровей - скупые, выгоревшие
кустики. Русые, обыкновенные волосы, открывающие высокий лоб. Весь его
облик не очень запоминающийся, не яркий, но приятный.
Курбатов - а это был именно он - вышел из полосы света, оглядел гостей,
которые уже поднялись на ноги и покорно ждали приказаний.
Неподалеку стояли два чемодана, около них валялись кепка и шляпа.
- Как вы сюда попали? - закуривая, спросил Курбатов.
- Самолетом, - ответил Бабкин. - Прибыли на испытательную станцию
четвертой лаборатории.
- Почему сразу не явились?
Молчание. Бабкин понимал, что в данной ситуации невыгодно признаваться
в любопытстве. Действительно, сколько они времени потеряли, исследуя тайну
зеркальных плит! Димкина трусость - тоже слабое оправдание.
Но тут заговорил Димка:
- Нельзя было пройти... Вы, конечно, не поверите, но у нас была очень
неприятная встреча... Может, он ручной?
- Кто?
- Не знаю. Похож на крокодила.
Курбатов недоверчиво посмотрел на техника и, убедившись, что тот не
шутит, спросил:
- Вы когда-нибудь варана видали?
Багрецов покраснел. В самом деле - как же он не догадался? - ведь это
безобидная ящерица. Правда, гораздо больше той, что он видел в зоопарке.
- Странно, очень странно, - будто про себя сказал Курбатов.
- Нам тоже, - отозвался Багрецов. - Чем мы провинились?
- Потом разберемся. Командировки есть?
Димка болезненно воспринимал всякую несправедливость, особенно если
затрагивалась его честь. Что, в самом деле, он привязался? Диверсантов
поймал? Даже подумать смешно.
Сразу же появились два милиционера в белых кителях и вежливо проводили
друзей в главное здание.
Несмотря на то, что Вадим не чувствовал никакой вины за собой, все же
он испытывал досадное беспокойство. Крошечный осколок, который он сунул в
карман, казалось, прожжет подкладку и упадет на ковер, как раскаленный
уголек.
Глава 3
ПОИСКИ ВСЮДУ
Поздно ночью, когда уже давно ушли техники метеоинститута, Курбатов все
еще сидел в кабинете и, рассматривая осколок пластмассы, думал о
непонятном поступке одного из командированных, Багрецова, и о том, можно
ли ему верить.
Когда его вместе с Бабкиным привели в кабинет, и Курбатов спросил
документы, Багрецов начал рыться во всех карманах. При этом он побледнел,
растерялся, видно забыл, куда сунул паспорт с командировкой.
Перетряхивая содержимое карманов, он вынул плоскогубцы, отвертку,
платок, а вместе с платком выскользнул и упал на пол осколок хорошо
знакомой Курбатову пластмассы. Милиционер поднял его и как "вещественное
доказательство"
положил на стол.
Багрецов смутился и тотчас начал оправдываться, что кусочек этот
отвалился от плиты сам, что подобрал он его из любопытства и так далее.
Курбатов слушал и скептически улыбался. Твердый и стойкий материал,
которым было покрыто опытное поле, никогда не давал трещин, а, кроме того,
на куске, который якобы "отвалился сам", были видны свежие следы ударов
чем-то острым.
- Уж не этим ли инструментом вы пользовались? - спросил Курбатов,
указывая на отвертку.
Багрецов часто заморгал и сознался, что действительно "дотронулся" до
плиты отверткой, но там уже была трещина...
Вот и думай что хочешь. Документы у ребят в порядке, оба - комсомольцы.
Но бывает очень вредное любопытство, которым пользуются враги. Возможно,
какой-нибудь знакомый или друг попросил недальновидного паренька
отколупнуть кусочек металлизированной пластмассы. Начальник четвертой
лаборатории знал, что государственных секретов на его поле нет ни в
рецептуре материала, ни в конструкции рабочих плит; но технология
изготовления плит пока секретна.
Можно ли разгадать технологию по кусочку пластмассы? Едва ли. Но
все-таки любопытно - кому это он понадобился?
Павел Иванович повертел осколок в руках и бросил на стол. Молча тяжело
приподнялся, прошел к распахнутому окну. Только ночью и можно дышать. Вот
уже год, как он живет здесь, а все еще не привык к проклятой жаре.
Удивительно, до чего тут щедрое солнце! Сколько энергии тратится
попусту!
Перед ним расстилалось зеркальное поле. Как по воде, тянулась лунная
дорога.
Жизнь прожить - не поле перейти, а жизнь Курбатова вся была в этом
поле. Он его создал, и, пока не будет построено новое, ему отсюда никуда
не уйти. В Москве осталась прекрасная лаборатория, десятки людей, а здесь,
на испытательной станции, почти никого. Но здесь его творение, здесь все,
что нужно для осуществления давнишних его надежд.
Снимите зеркальный слой с этого поля, поскребите позолоту, под ней
скрыты матовые рабочие слои металлов, окислов, спаянные вместе
полупроводники из редких сплавов, распределительные шины - техника,
встречающаяся в лабораториях и на электростанциях. Создана она была
Курбатовым и многими другими специалистами в институтах и на заводах.
Отойдя от окна, Курбатов возвратился к столу, нашел брошенную им в
пепельницу прозрачную бусинку и, рассеянно подкидывая ее на ладони,
рассматривал карту зеркального поля - этой огромной солнечной машины,
совсем не похожей на обычные.
Много лет назад, когда Курбатов был чуть помоложе Багрецова и Бабкина и
тоже, как они, работал техником в радиолаборатории, его заинтересовали
солнечные машины. Он знал, что существуют гигантские рефлекторы с паровыми
котлами, видел на картинках обыкновенные тепловые ящики, собирающие лучи
под стеклом, где нагревается, а потом по трубам идет в бани и души вода.
Читал о машинах с ртутными котлами, о передвижных солнечных нагревателях,
похожих на чемоданы с рефлекторами и трубками. Но это всего лишь
кипятильники. Особенно они удобны для экспедиций.
При всей практической пользе таких машин и конструкций, Курбатов не
видел в них будущего. В конце концов, это те же самые примитивные паровые
машины, только с солнечным подогревом. А так как на смену пару давно уже
пришло электричество, то нельзя ли и в солнечных машинах обойтись без
пара? Нельзя ли превращать солнечные лучи прямо в электроэнергию?
Мечты молодости. До чего же он был тогда наивен! Беспокойная мысль о
солнечно-электрической машине многие годы не покидала Курбатова. "Подумать
только! - часто восклицал он про себя. - С каждого квадратного метра
голодной пустыни можно снять немыслимый "урожай" - целый киловатт
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг