- А можно петь, Христофор Бонифатьевич? - спрашивает он.
- Да как вам сказать? - говорю. - Особенно я не рекомендовал бы, но
если нравится - пойте, только про себя.
Да. Ну, достояли вахту. Сменились. Лом назад в бункер полез, мы с
Фуксом - на палубу. Вдруг, смотрю, вылезают кочегары как ошпаренные.
Я спрашиваю.
- Что случилось?
- Да там, - отвечают они, - в бункере, какая-то нечисть завелась.
Воет, как сирена, а что воет - непонятно.
Ну, я понял сразу.
- Постойте, - говорю, - я спущусь, выясню, в чем там дело.
Спускаюсь, слышу - действительно, звуки ужасные: мелодия несколько
неопределенная, и слова не очень складные, но голос, голос... Не знаю, как
вам и передать. Я раз на Цейлоне слышал, как слоны трубят, так то было
райское пение.
Да. Прислушался я и понял, что это Лом поет.
Ну, полез в бункер, хотел отчитать его за несоблюдение осторожности.
И пока лез, догадался, что сам виноват: опять, знаете, неточно отдал
распоряжение. Всегда у меня с Ломом на этой почве недоразумения.
Лезу и слышу: Я старший помощник С корвета "Беда". Его поглотила
Морская вода. И вот я теперь На чужом корабле, Сижу, как преступник, На
жестком угле...
И ничего, знаете, не скажешь: действительно про себя поет, все
верно... Вот только насчет корвета он, конечно, несколько преувеличил.
Какой там корвет!.. А впрочем, это своего рода украшение речи. В песне это
допускается. В рапорте, в рейсовом донесении, в грузовом акте, конечно,
такая неточность неуместна, а в песне - почему же? Хоть дредноутом назови,
только солиднее звучать будет.
Я все-таки Лома остановил.
- Вы, - говорю, - не так меня поняли, дорогой. Вы лучше про нас
пойте, только чтобы никто не слышал. А то как бы неприятностей не вышло.
Ну, замолчал он, согласился.
- Верно, - говорит, - вы разрешили, а я не подумал. Не стану я больше
петь, я уж лучше посчитаю...
Вылез я, успокоил кочегаров. ОБЪЯСНИЛ, что мол, это в топке огонь
гудел. Это и механик подтвердил.
- Бывает, - говорит, - такое явление.
Глава XX, в которой Лом и Фукс проявляют неосмотрительность
в покупках, а Врунгель практически проверяет законы алгебры
И вот наконец прибыли мы в Канаду. Мы с Фуксом сошли, распрощались с
капитаном, а ночью и Лома контрабандным порядком переправили на берег.
Сели в тихой таверне, обсудили положение и соображаем, как дальше
добираться. Маршрут нас не смутил. Решили так: из Канады в Аляску, из
Аляски через Берингов пролив на Чукотку, а там мы дома, там уж
как-нибудь...
В этой части план утвердили.
А вот средства передвижения заставили призадуматься. Тут зима,
знаете, реки стали, снег кругом, железных дорог нет, на автомобиле не
проедешь. Пароходом - это надо ждать до весны...
Мы посоветовались и решили купить нарты, ну и там что попадется -
оленя или собак. Ну и разошлись промышлять кто куда...
Я за нартами отправился. Лом пошел искать оленя, а Фукс взялся собак
достать.
Нарты мне попались прочные, красивые, удобные. Лом несколько меньше
преуспел. Привел пятнистого оленя средней упитанности. Тут его специалисты
осмотрели, освидетельствовали и дали характеристику: по рогам, мол, олень
первого класса, а по ногам ниже среднего - копыта узки.
Ну, мы решили попробовать. Запрягли. Не везет олень. По снегу еще
кое-как, а на реку, на лед вышли - наш олень шагу ступить не может. Ноги
так и разъезжаются.
Я вижу - надо бы подковать его, да подков нет.
И тут, знаете, пригодилась кормовая доска. Недаром я ее, значит, вез.
Отвинтили мы от нее медные буквы и теми же шурупами кое-как оленю к
копытам приспособили. И помогло, знаете, но плохо. Правда, дрейф у оленя
стал поменьше, а хода все равно не прибавилось. Ленивая скотина попалась!
Тут Фукс пришел со своей покупкой. Привел эдакую небольшую собачку с
острой мордочкой. По аттестату собачка - призовой вожак, передовой. Ну, мы
ее и решили запрягать по специальности, впередсмотрящим, так сказать.
Но это легко сказать. С оленем-то мы справились сразу: напялили ему
вместо хомута спасательный круг (тоже и круг пригодился, как видите; в
хорошем хозяйстве все в дело пойдет). А собака, знаете, не дается,
кусается, скалит зубы. Подика запряги такую!
Ну, кое-как все-таки обратали. Соорудили ей дугу, ввели насильно в
оглобли, отпустили...
Ну, доложу я вам, и началось представление! Олень бьет копытами,
потрясает рогами, собака воет, и животные, представьте, довольно резво
пятятся задом.
Я уже хотел так, задним ходом, и отправляться, но для опыта решил их
местами поменять. Хоть и говорится, что от перестановки слагаемых
результат не меняется, но это, знаете, в алгебре, а тут совсем другое
дело.
Ну, переставили, перепрягли.
И что бы вы думали? Припустил наш олень иноходью, только пятки
сверкают.
И собака - за ним. Лязгает зубами, подвывает, однако тоже тянет, как
паровоз.
Мы с Ломом едва на нарты сумели вскочить, а Фукс - тот только и успел
ухватиться за веревку. С полмили так и проехался, вроде штормового якоря.
Ну, доложу я вам, и гонка досталась! Лаг я с собой не взял, да и
пользоваться им на льду затруднительно. Однако, судя по береговым
предметам, скорость у нас была потрясающая. Селения мелькают, проносятся,
как в тумане, нарты прыгают по льду, в ушах свистит.
У оленя пар из ноздрей, копыта сверкают и так это ловко печатают:
"Б-Е-Д-А", как на "Ундервуде".
И собачка старается, скулит, подвывает, язык на сторону свернула,
однако тоже не отстает.
Словом, не успели оглянуться - граница Аляски. Тут шерифы с
винтовками, с флагами...
Я, знаете, решил притормозить: неудобно пересекать границу без
соблюдения формальностей. Кричу:
- Малый ход, стоп!
Куда там! Олень мой не смотрит, не слушает, несется как заводной.
Тут один шериф взмахнул платком, другие дали залп... Я думал - конец,
однако вижу - все благополучно. Понеслись дальше. И минут этак через пять
обгоняем упряжку, потом еще две упряжки, потом я уже и считать перестал -
стольких пообгоняли. Те торопятся, а я рад бы потише ехать, да не могу
удержать свою пару... И вот открывается форт Юкон за поворотом. Там народ
столпился на льду. Машут, кричат, палят в воздух. Столько народу
собралось, что не выдержал лед, провалился.
Толпа раздалась к берегам, а у нас прямо по носу огромная полынья, и
мы с опасной скоростью приближаемся прямо к ней. Я вижу - дело плохо. Ну и
решился: накренил нарты набок, оглобли сломались, я - хлоп в снег со всем
экипажем, а олень мой с разгона прямо в воду, и с собакой, со всем.
Могли бы и утонуть, да спасательный круг не дал. Смотрю - плавают,
фыркают, отдуваются...
Тут благожелатели из публики принесли аркан, зачалили оленя за рога,
потянули... И, представьте, хваленые рога благородного животного
отделились без всякого труда, а из-под них выглянули коротенькие рожки, на
манер коровьих! Ну, эти, к счастью, прочно держались. За них вытащили всю
упряжку на лед. Олень мой встряхнулся, полизал в ноздрях, да как замычит
жалобно, как корова.
Я пригляделся, вижу - корова и есть, только без хвоста. Обманули Лома
в Канаде. И понятно, почему наш олень танцевал без подков, как корова на
льду. А вот откуда у него несвойственная этому животному резвость взялась,
я не сразу понял.
Однако специалисты-собачники и это мне разъяснили. Фукс тоже,
оказывается, попал впросак: ему вместо собаки молодого волчонка подсунули.
И вот заметьте, как интересно: волчонок сам по себе, как собака,
ничего не стоит - дрянь, а не собака; корова сама по себе не олень, а
вместе как славно получилось. Вот тут закон алгебры как раз подошел: минус
на минус дает плюс, как говорится.
Ну, когда улеглись страсти, выяснилась и причина столь торжественной
встречи. У них там в этот день была зимняя гонка, и мы не думали, не
гадали, а вышло так, что первое место заняли.
Глава XXI, в которой адмирал Кусаки сам помогает Врунгелю
выпутаться из весьма затруднительного положения
Дня три мы гостили в Юконе, сами отдохнули, дали животным отдохнуть.
Нам как гостям предоставили полную свободу, только взяли подписку, что мы
никуда из дома отлучаться не будем, и для верности двух детективов
поставили у крыльца. Ну, а потом запрягли мы свои нарты и тронулись в
путь. Юкон пролетели стрелой, выбрались в Берингов пролив и взяли курс
прямо на Чукотку. До острова Лаврентия хорошо проехали, а тут получилась
задержка. Поднялся шторм, взломало льдины, и мы перед трещиной застряли,
как на мели.
Разбили ледовый лагерь под торосом. Ждем, когда льды сойдут. Так бы
оно ничего, торопиться нам особенно некуда, и с питанием благополучно: по
дороге мы запаслись пеммиканом, рыбой, морожеными рябчиками. Ну, опять же
и от коровы молочко. Словом, с голоду не погибли бы, а вот с холодом туго
пришлось. Сидим, прижались друг к другу, дрожим. Особенно Фукс страдал:
борода у него обмерзла, вся в сосульках, ноет парень, жалуется. Лом тоже
держится из последних сил...
Ну, я вижу, надо что-то придумывать. Сижу, размышляю о различных
способах отопления. Дрова, уголь, керосин - это все нам не подходит... Ну,
вспомнил: как-то я был в цирке, там один гипнотизер пристальным взглядом
воду кипятил.
Вот бы, думаю, мне так! Воля у меня могучая, железная воля. Почему не
попробовать? Уставился на льдину - не кипит, не тает даже... Ну, я понял,
что все это ерунда, обман, просто цирковой номер. Ловкость рук или, проще
сказать, фокус... И только это слово вспомнил, блестящая идея зародилась в
извилинах моего мозга.
Я схватил топор, выбрал подходящую глыбу льда, разметил, обработал
соответствующим образом и возвращаюсь к нашему лагерю.
- А ну-ка, товарищи, помогите мне установить фокус.
Лом поднялся, ворчит:
- Удивляюсь я на вас, Христофор Бонифатьевич: тут впору в сосульку
обратиться, а вы еще фокусами развлекаетесь.
Фукс тоже ропщет:
- Фокусы-покусы! В Красном море я в одних трусиках купался, и то было
жарко, а тут три пары надел, все равно никак не согреюсь. Вот это фокус
так фокус!
Ну, я прикрикнул на них:
- Отставить неуместные разговоры! Слушать команду! Поднять эту
ледышку! Так держать! Пять градусов влево. Еще левее...
И вот, знаете, подняли творение моих рук, огромную ледяную линзу,
навели пучок лучей на лед, глядим - так и буравит, как в редьку, только
пар свистит. Навели на чайник - мгновенно закипел, даже крышка взлетела.
Вот каким образом и холод одолели. Живем. Привыкать стали, обжились так,
что и уезжать не хотелось. Волка пеммиканом кормим, корову - сеном. Сами
тоже сыты, не голодаем. А тут и льды сошлись.
Запрягли мы своих рысаков в последний раз и помчались прямым курсом
на Петропавловск.
Прибыли, высадились. Представились местным властям. Ну, должен
сказать, приняли нас великолепно. Тут, знаете, за нашим походом следили по
газетам, последнее время беспокоились, и, когда я рассказал, кто мы, нас,
как родных, обласкали: кормят, ухаживают, по гостям водят. Корову мы
расковали, сдали в колхоз по акту, волчонка ребятам в школу подарили для
живого уголка... Да что рассказывать... Век бы там гостить, так и то мало.
Но тут, знаете, весна подошла, сломало льды, и мы затосковали по
морю. Как утро - на берег. Когда на охоту - моржей пострелять, а то и
просто так - посмотреть на океан.
И вот однажды выходим все втроем, прогуливаемся. Фукс на сопку полез.
Вдруг слышу - кричит страшным голосом:
- Христофор Бонифатьевич, "Беда"!
Я думал, что случилось: или там камнем ногу придавило, или медведя
встретил, - мало ли что! Бросился на помощь. Лом тоже полез. А Фукс все
кричит:
- "Беда", "Беда"!
Взобрались мы к нему и, представьте, действительно видим - идет
"Беда" под всеми парусами.
Ну, бросились в город. А там уже готовятся к встрече... Мы - на
пристань. Нас пропустили, ничего. Однако смотрят уже несколько
недоверчиво.
Я ничего не понимаю. Как же так, черт возьми! Ведь на моих глазах
"Беда" пошла ко дну. Да что глаза, глаза и обмануть могут. Но ведь есть
соответствующая запись в вахтенном журнале. А ведь это как-никак документ,
бумага. И Фукс свидетель, а выходит так, что я дезертировал, что ли, с
судна в минуту опасности. "Ну, - думаю, - подойдут поближе, разберемся".
А подошла яхта - и вовсе стало непонятно. Смотрю - за рулем стоит
Лом, тут же рядом - Фукс, шкотовым. А у мачты - я и командую подходом.
"Да такого, - думаю, - не может быть! Может быть, это не я?"
Пригляделся: нет, я. Тогда на берегу не я? Пощупал живот: нет, и на берегу
вроде я. "Что же это, - думаю, - раздвоение личности, что ли? Да нет,
ерунда все это, просто сон мне приснился..."
- Лом, - говорю, - ну-ка ущипните меня.
А Лом тоже сам не свой.
Однако, знаете, ущипнул, постарался так, что я не сдержался,
вскрикнул даже...
Тут внимание собравшихся обратилось на меня, на Лома, на Фукса.
Обступили нас.
- Ну, - говорят, - капитан, может быть, вы объясните создавшееся
положение?
А "Беда" между тем подходит по всем правилам. Вот, знаете, кранцы
выложили. Дали выброску, пристают. Вот этот двойник мой раскланивается,
берет под козырек.
- Разрешите, - говорит, - представиться: капитан дальнего плавания
Врунгель с командой. Заканчивая кругосветный спортивный поход, прибыла
порт Петропавловск-Камчатский.
Публика на пристани кричит "ура", а я, знаете, так ничего и не
понимаю.
Нужно вам сказать, что я ни в какую чертовщину не верю, но тут
пришлось призадуматься. А как же, понимаете? Стоит передо мной живое
привидение и разговаривает самым нахальным образом.
А главное, я в дурацком положении. Вроде этакого мистификатора или
самозванца... "Ну ладно, - думаю, - по глядим, что дальше будет".
И вот, знаете, сходят на берег. Я стремлюсь выяснить положение,
пробираюсь к ним, но меня оттирают, и слышу, т"м, Врунгелю рассказывают,
что тут есть уже один Врунгель с командой.
Он остановился, осмотрелся кругом и вдруг заявляет:
- Ерунда! Не может быть никакого Врунгеля: я его сам потопил в Тихом
океане.
Я как услышал, так сразу все понял. Вижу, понимаете, старый приятель,
мечтатель адмирал, господин Хамура Кусаки под меня работает.
Ну пробился я со своей командой, подхожу вплотную к нему.
- Здравствуйте, - говорю, - адмирал! Как доехали?
Он растерялся, молчит. А тут Лом подступил, да как размахнется - и
Лома номер два одним богатырским ударом поверг наземь. Тот упал, и глядим
- у него вместо ног ходули торчат из брюк.
Тут Фукс осмелел, подлетел к Фуксу номер два, вцепился ему в бороду и
оторвал разом.
Лому-то с Фуксом хорошо: у одного рост, у другого борода, а у меня
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг