-- Здравствуйте, Вадим Федорович! Мой дед передал, что вы велели прийти.
Ага, вот она какая, Фекла Матвеевна!
-- Не велел, Фекла Матвеевна, а просил.
-- Наверное, хотите, чтобы я приготовила ужин, -- продолжала она,
улыбаясь.
-- Я хочу, Фекла Матвеевна, -- ответил я, -- чтобы вы посидели немножко
рядом со мной и рассказали про моего дядюшку.
-- Да уж не знаю, чего и рассказывать, -- развела она руками, однако на
скамеечку села. От нее пахло топленым молоком и свежим хлебом.
-- Что он был за человек?
-- Человек как человек. Приличный. Вежливый. Порядок в доме любил.
-- Вы приходили убирать в башенке?
-- Это на верхотуре? А как же! Там-то он и писал свои бумаги. Ночи
напролет.
-- Писал или печатал на машинке?
-- Никаких машинок я у него не видала. Рукой он писал. Шариковой ручкой.
А вот что да зачем -- врать не буду. Свои бумаги он всегда держал под замком.
Ничего на столе не оставлял. А хоть бы и оставлял -- мне без разницы. Я его
каракули еле-еле разбирала. Да и сама не шибко грамотная.
-- Про какие каракули вы говорите?
-- Ну как же... Он сидел в своей башенке когда до шести утра, когда до
семи, а после укладывался на боковую. А мне, значит, оставлял записку, что
приготовить на обед да что по дому сделать. Вот и гадала иной раз по целому
часу, что он там такое написал: то ли винегрет просит, то ли виноград. А
перепутаешь, он сердится. А разве я виноватая? Сколько раз просила: "Юрий
Михайлович, да напиши ты разборчивей, я и не напутаю". А он: "Ладно, ладно".
А сам -- опять по-старому. Нет, хороший человек был ваш дядюшка, грех
жаловаться, вот только почерк имел совсем скверный.
-- У вас остались эти записки?
-- Зачем они мне? -- простодушно удивилась она. -- Прочитаю -- да в печку.
Не люблю, когда в доме собирается сор. -- Тут она снова посмотрела на меня: --
Так приготовить вам ужин?
У меня вдруг разыгрался аппетит.
-- А не состряпаете ли пельмени, а, Фекла Матвеевна?
-- Это можно, -- покладисто кивнула она. -- Пельмени у меня как раз
фирменное блюдо. Ваш дядюшка уважал их без памяти. Бывало, по две сотни за
раз откушает. Вам какие -- сибирские, уральские? С маслицем, с уксусом? Или,
может, обожаете со сметанкой?
-- На ваше усмотрение, Фекла Матвеевна.
-- Не сомневайтесь, -- по-домашнему улыбнулась она. -- Жить будете как у
Христа за пазухой.
* * *
Над Жердяевкой быстро сгущались сумерки.
Я остался один в этом огромном доме. Медовый запах весенней зелени
проникал в раскрытые окна. Тишина была полной, лишь иногда где-то в стороне
стучала электричка. Двор, обсаженный по периметру кустами и деревьями,
казался изолированным от всего мира.
Иногда в недрах дома скрипела половица или ступенька, и тогда казалось,
что это дядя -- или его призрак -- бродит по бывшим своим владениям.
Неожиданно я вспомнил, что у меня и вправду был дядя -- Юрий Михайлович
-- сводный брат моей матери. Но они с детства росли в разных семьях и даже не
переписывались -- связь была утрачена. Лишь однажды по какому-то случаю у нас
дома возник разговор о мамином брате, и моя память, оказывается, сохранила
его имя. Надо будет съездить к матери да расспросить о нем поподробнее.
Я поднялся в башенку и, включив свет, расположился за столом перед
пишущей машинкой. Неважно, откуда она взялась. Хотя -- тоже вопрос. Вставил в
каретку чистый лист бумаги. Печатать я не умел, но надеялся овладеть этим
навыком.
Совсем недавно у меня возник сюжет нового рассказа. Несколько первых
абзацев уже отшлифовались в сознании.
Я принялся печатать одним пальцем:
Наш спасательный крейсер "Гепард" достиг планеты Скалистая Пустошь в
звездной системе Амальбара. За последние полгода здесь бесследно исчезли два
коммерческих звездолета. Пропажу первого еще можно было списать на роковую
случайность. Но когда в том же секторе при тех же загадочных обстоятельствах
сгинул второй корабль, стало ясно, что дело нечисто. Потому-то к Скалистой
Пустоши и был направлен "Гепард"...
Замысел рассказа казался мне оригинальным, но ведь произошло столько
событий! Я стал агентом планеты Диар! Может, я -- единственный из фантастов,
пусть даже и начинающих, кто контактирует с внеземным разумом. Не лучше ли
мне подождать, пока эти контакты оформятся определеннее? Наверняка мое
творчество получит невиданный импульс. Я совершу прорыв в избранном жанре.
Говорил же кто-то из великих, что плод должен созреть. Куда мне торопиться
теперь, когда мне обещана долгая и спокойная жизнь? Пусть зелень нальется
сладким соком.
А пока... Разве мало в жизни других радостей? Задал же я сегодня перцу
Лорену, перессорил близких подруг, которые поначалу собирались поднять меня
на смех, -- чем не наслаждение? А завтра затею новую кутерьму...
Я встал из-за стола и отправился в постель, пожалев, что не оставил
Валентину на ночь. Находиться одному в темном уединенном доме было
жутковато...
* * *
Поднялся я ранним утром. Живой и невредимый, несмотря на странные,
полукошмарные сны. Завтракать после вчерашней обжираловки не хотелось. Я
поплескался в бассейне, вспоминая гримасу Лорена, с которой тот сбежал со
двора. Хорошо! Одевшись, выпил чашку кофе и вывел машину за ворота.
После недолгих колебаний решил заскочить домой, чтобы облачиться
посногсшибательнее, -- сегодня на очереди стояла Жанна. Мне не терпелось
удостовериться, так ли она доступна, как распинался о том Лорен, оплошавший
любовник.
Асфальт летел под колеса, свежий ветерок приятно обдувал лицо, жизнь
обещала радости, удачи, блаженство...
Я и не заметил, как домчался до дому.
Я -уже подходил к подъезду, когда за густым кустарником, которым была
обсажена дорожка, послышался подозрительный шум.
Передо мной появилась... Алина.
Вид у нее был великолепный: прическа взлохмачена, под правым глазом
синяк; платье на боку разорвано. Дрожа то ли от страха, то ли от утренней
прохлады, она бросилась ко мне.
-- Миленький, у тебя машина? Вот как здорово! Давай отъедем подальше, я
должна рассказать тебе кое-что интересное. Я здесь полночи караулила,
замерзла, как бездомная кошка...
Не очень-то мне хотелось вступать в беседу с этой девицей, но она
выглядела такой жалкой и напуганной, что спровадить ее, не выслушав, я не
мог.
Я кивнул на "Волгу":
-- Ладно, садись. Но имей в виду -- времени у меня мало. Говори только по
делу. Твои фокусы больше не пройдут.
Она судорожно всхлипнула.
Сразу же за домом был тихий тупичок, туда я и свернул. Мне не
улыбалось, что кто-нибудь из соседей увидит меня в обществе шлюхи,
получившей, очевидно, на орехи, о чем я ее, кстати, и предупреждал.
-- Выкладывай.
-- Ты не представляешь, что со мной было! -- затараторила она. -- Прихожу
вечером домой, а меня уже ждут. Видишь, что они со мной сделали? Все
добивались, кто ты такой да где живешь. Чуть пальцы не сломали. Но я тебя не
выдала. Сказала, что ехали в машине и дорогу я не запомнила. Они не
поверили, грозились... А потом я убежала, -- Алина разревелась.
Я, признаться, ничего не понял. Но ее надрывные завывания раздражали.
-- Утрись! -- Я протянул ей чистый носовой платок. -- А теперь расскажи то
же самое, но нормальным человеческим языком. Кто тебя избил?
-- Громилы Кителя.
-- А кто такой Китель?
-- Да ты что, Вадик?! Ну, тот тип из "Волнушки". Которого перемазали
салатом.
Ах, тот самый... Краснорожий с чубчиком...
-- Почему -- Китель? Это кличка? Он что -- уголовник?
Она даже обиделась:
-- Скажешь тоже, уголовник! Вовсе даже нет. Большой начальник!
Заведующий торговой базой. Вот. Это его так прозвали -- Китель, а настоящая
фамилия -- Когтев Константин Петрович.
-- Нелогично. Если он большой делец, то и прозвать должны были Когтем, а
не каким-то там задрипанным Кителем.
-- Откуда мне знать! Просто раньше он ходил в кителе, так и прилипло.
-- Ну ладно. Отставим филологические изыски. Чего он хочет, этот
Коготь-Китель?
-- Господи! -- опять запричитала она. -- Я ведь предупреждала, он
отомстит!
-- Не понимаю, чего ты мучаешься? Расскажи этим придуркам все, что
знаешь. С любыми подробностями. Я не обижусь.
Ее глаза страшно округлились.
-- Как ты можешь шутить?! Он ведь убьет тебя. Понимаешь, убьет!
-- Алина, все, -- устало сказал я. -- У меня нет времени на пустяки. Иди
домой. Прими душ и передохни перед очередной вылазкой за клиентурой. А мне
пора.
Она как клещ вцепилась в мой рукав.
-- Миленький, у тебя ведь есть деньжата? Давай махнем на море, а? Там
сейчас солнце, фрукты, все веселятся, загорают... Снимем отдельную комнату.
Там он нас не найдет. А я буду тебя любить. Сильно-сильно.
Я чуть не расхохотался ей в лицо. Так вот в чем дело! Она придумала
дрянную пьеску в надежде, что я обеспечу ей вояж к теплому берегу. Синее
море, белый пароход. Бедная дурочка!
-- Иди, Алина. -- Я открыл дверцу с ее стороны.
-- Да куда же мне идти?! -- воскликнула она, заламывая руки. -- Теперь мне
все равно не будет житья в этом городе! Он и мне ни за что не простит,
потому что я была с тобой и видела его позор. Даже не так Китель, как Макс!
-- Вот уж не думал, что ты такая пугливая, -- вздохнул я. -- Клянусь, дело
выеденного яйца не стоит. Но сейчас мне нужно в институт. Так что операция
"Защита" откладывается до вечера.
-- Миленький, мне до вечера и спрятаться негде. Они уже ищут нас с тобой
по всему городу.
-- Алина! Во-первых, успокойся. Я могу тебя спрятать в надежном месте на
два-три дня. А во-вторых, выберу время, чтобы заняться этими пройдохами.
Гарантирую -- вскоре ты сможешь спокойно вернуться к своему бизнесу. Никто
тебя и пальцем не тронет. Кстати, где мне разыскать Кителя?
-- Говорю же -- он заведует торговой базой.
-- Какой именно? Их много.
-- Не знаю точно.
-- Проблема.
-- По вечерам он часто бывает в "Волнушке", -- вспомнила Алина.
-- Чудесно. Я сделаю так, что у него навсегда пропадет желание грозить
мне и моим знакомым. Он -- круглый дурак, если задумал устроить мне пакость.
Считай, его карьера в нашем городе подошла к концу.
Ее взгляд стал чуточку осмысленнее.
-- Почему-то я тебе верю...
Я дал задний ход, выводя машину из тупичка.
-- Куда ты меня везешь?
-- Пока на вокзал. Там найдем такси, и я все объясню. Я вырулил на
проспект и перестроился в левый ряд. Алина вертела шеей как марионетка.
-- Так я и знала?! -- воскликнула она, обнаруживая панический страх.
-- Что еще?
-- Машина Макса! Они нашли нас! Вот чертовщина, еще и Макс какой-то!
-- Кто такой Макс?
-- Его главный прихлебай. Порядочный подонок. Это он разукрасил меня.
Животное! Теперь они нас достанут! Мы пропали! -- Самообладание окончательно
покинуло ее.
Я глянул в зеркальце. Сзади шел плотный поток машин.
-- Какая его?
-- Зеленые "Жигули".
Я присмотрелся внимательнее.
-- Усатый пижон в темных очках на сытой роже -- это и есть Макс?
-- Да...
Кажется, именно Макс ткнул вчера своего босса носом в салат. Значит,
вознамерился заслужить прощение? В машине сидели еще двое амбалов. Вид у них
был довольно свирепый.
Я позволил "Жигулям" вплотную приблизиться к нам и сосредоточился.
Импульс биополя послан!
Автомобиль тут же вильнул и, вылетев на тротуар, свободный от
пешеходов, врезался правым крылом в бетонную тумбу. Конечно, я мог бы
устроить им аварию покрупнее, но не хотелось крови и переломанных костей. А
они теперь призадумаются.
Не знаю уж, какие выводы сделала Алина, но она бросилась мне на шею,
перекрывая обзор.
-- Миленький, ты просто чудо! Я отстранил ее.
-- Если будешь выражать эмоции подобным образом, мы угодим в переплет
похлеще, чем Макс с приятелями.
Все же я не мог отказать себе в удовольствии сделать разворот, чтобы
проехать мимо разбившихся "Жигулей". Трое громил уже выбрались на тротуар и
почесывали помятые бока, кривясь и нехорошо ругаясь. У обочины тормозил
"уазик" гаишников. Я посигналил и сделал Максу ручкой. Пламенный привет
Кителю!
В свою очередь Макс погрозил мне кулаком. Похоже, меня он узнал
мгновенно.
На привокзальной площади я припарковал машину на стоянке, затем
пристроил на коленях блокнот и нацарапал записку:
"Иван Васильевич! Фекла Матвеевна!
Подательнице сего оказать радушный прием. Устроить удобный ночлег,
поить и кормить вдоволь. Но и приглядывать за ней -- ибо оной дамочке присуща
нездоровая любовь к чужим вещам. Заберу ее лично через два-три дня.
Возможно, несколько позднее, в зависимости от того, как сложатся
обстоятельства.
С приветом, Вадим Ромоданов.
P. S. Купите ей новое платье и белье".
Записку я старался писать каллиграфически, помятуя о сетованиях Феклы
Матвеевны относительно почерка моего дядюшки.
Вкратце объяснил Алине, что ее ожидает и как следует себя вести,
оказавшись в Жердяевке.
Первый затормозивший таксист мне не прнравился -- слишком блудливые
глаза для такой пассажирки. Зато второй был в самый раз -- добродушный
пожилой простак с повадками закоренелого семьянина. Я объяснил ему, куда
ехать, заплатил вдвое, ему же вручил записку с просьбой передать лично в
руки Пономарцов, и махнул Алине:
-- Карета подана!
Она крепко взяла меня за руку.
-- Ты и вправду не боишься?
-- Нет. Чего и тебе желаю.
-- Ты и вправду все можешь?
-- Все, что душа пожелает.
-- А ты скоро меня заберешь?
-- Как только, так сразу.
-- А вспоминать будешь, хоть иногда? Хотите верьте, хотите нет: она
смотрела на меня влюбленными глазами.
* * *
С этими нежданными заморочками я едва успел к первому звонку.
Большая покатая аудитория, в которой сейчас собрался весь наш поток --
четыре группы, -- глухо гудела.
Ближе к кафедре -- как раз по центру -- расположились оба наши гения --
Виталий и Олег. Вокруг кучковались корифеи помельче.
Жанночки сегодня не было. Она -- не самая прилежная студентка и
частенько пропускает лекции.
Сбоку, возле прохода, в позе роденовского "Мыслителя" сидел Лорен.
Похоже, его до сих пор пожирали тайные страхи.
Вот хлопнула дверь, и в аудитории установилась мертвая тишина. На
кафедру взошел профессор Ермолин -- гроза не только хвостистов и
прогульщиков, но и "быстрых разумом невтонов". Ермолин вел курс
начертательной геометрии и был твердо убежден, что ни один студент не в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг