-- Ну пожалуйста... Очень вас прошу... Любой другой столик... За счет
ресторана...
Амбалы за спиной краснорожего придвинулись ближе. На лице одного из них
-- этакого героя латиноамериканских фильмов -- появилась блуждающая
полуулыбка.
А важный тип, наш Каменный Гость, до которого наконец-то дошло, что над
ним потешаются, сорвался в штопор.
-- Молокосос! Мальчишка! Ссыкун! -- заорал он, не обращая ни малейшего
внимания на окружающих. (А за нашей перепалкой уже наблюдало ползала.) -- Да
знаешь ли ты, с кем говоришь?!
-- Со старым козлом, -- ответил я. Получилось грубовато, но эффектно.
Вдруг он успокоился.
-- Ладно, недоумок. Ты, значит, еще не поужинал? Отлично! Сейчас из тебя
сделают отбивную и тебе же дадут ее сожрать. Понял?! Ты и твоя стерва!
Набычившись, он бросился на меня, рискуя перевернуть стол.
Алина взвизгнула. Вовчик готов был грохнуться в обморок. Смолк оркестр,
замерли танцующие. Теперь уже весь зал -- до единого человека -- наблюдал за
перипетиями нашего скандала.
Импульс биополя -- и один из амбалов, тот самый "латиноамериканец",
ухватил своего босса за уши и ткнул багровой физиономией в большое блюдо с
салатом. Со стороны могло показаться, что парень попросту поскользнулся и
все произошло случайно. Тем разительнее был эффект.
Когда краснорожий выпрямился, было на что полюбоваться, скажу я вам.
Ему бы взять салфетку да утереться, а он для чего-то принялся
размахивать руками, вдобавок повернувшись лицом к залу. Майонез, стекающий
по щекам, и колечко лука, повисшее на грушевидном носу, делали его похожим
на клоуна.
Ресторанная публика, притом находящаяся в сильном подпитии, -- особая,
не склонная к сантиментам. Вид оплошавшего краснорожего Приводил на память
кинокомедии Чарли Чаплина и Макса Линдера, которые в ту пору снова с успехом
шли на экранах. Хохот стоял дикий.
Наконец мой противник позорно бежал с поля боя -- должно быть, к
умывальнику. Оба амбала последовали за ним, при этом усатый бросил на меня
взгляд, каким палач награждает будущую жертву, сильно насолившую ему.
Я наслаждался триумфом.
-- Миленький, пошли скорее, тут есть второй выход... -- потянула меня за
рукав Алина.
-- Погоди, дорогая... Давай выпьем. Но она уже нервно поднялась:
-- Пойдем, миленький...
Разве я сам хотел не того же?
Тем более враги повержены. Пора в интимную обстановку.
У колонны, держась рукой за сердце, страдал Вовчик. Я сунул ему
несколько купюр.
-- Это за ужин и доставленное удовольствие. Не дрейфь, Вовчик!
Резервирую этот столик за собой!
А Алина упорно тащила меня прочь от зала -- по каким-то коридорам, через
кухню, мимо ящиков и мешков. Похоже, она прекрасно здесь ориентировалась.
Наконец мы оказались в тесном дворике. Опять какие-то ящики, затем калитка и
-- боковая улочка, темная и пустынная.
Мне наскучила эта беготня. Я остановился и привлек Алину к себе.
-- Погоди, хочу тебя поцеловать... Красотка дрожала как осиновый листок.
-- Это ужасный человек, -- выдохнула она, пряча губы. -- Напрасно ты так с
ним. Ой, напрасно! "Козла" он тебе не простит. Никогда. Лучше бы тебе уехать
на время.
-- Ох, как страшно! -- усмехнулся я.
-- Ты не понимаешь... Это же Китель! Да и Макс -- мерзавец не лучше. --
Она принялась заламывать свои пальцы с ярким маникюром: -- Господи! Как мне
не повезло! Надо же было оказаться с тобой именно сегодня! Теперь они и меня
начнут доставать.
Кажется, она была близка к истерике.
Я взял ее за плечи и грубо встряхнул:
-- Ну, хватит! Мне плевать на этого типа, поняла?! Сожму его как тряпку
и вытру ноги.
Она посмотрела на меня с каким-то новым выражением:
-- Ты по правде не боишься?
-- А ты разве не чувствуешь? Она доверчиво прильнула ко мне:
-- Чувствую... Ты такой сильный... -- Затем вздохнула, будто преодолевая
что-то в себе, и добавила совсем другим -- беспечным -- тоном: -- Ну и пусть!
Обратно уже не воротишь, зачем тогда переживать?
-- Вот это разумная мысль. За нее стоит поцеловаться.
Еще через пару минут все ее страхи улетучились окончательно.
-- А вообще, здорово ты его! Ну и рожа у него была, обхохочешься...
От "Волны" до моей новой квартиры было метров триста. С проспекта
доносились голоса, звон трамваев. Но здесь, в узеньком проулке, обрамленном
высокими тополями и кустами сирени, было тихо, темно и безлюдно. Мы то и
дело останавливались, чтобы поцеловаться. Алина распаляла мое воображение
все сильнее.
Наконец мы пришли.
Опускаю описание дома и квартиры, ибо вы, мой драгоценный друг, однажды
были у меня в гостях и должны помнить подробности.
Замечу только, что, хотя в тот вечер я вошел в доставшуюся мне квартиру
тоже впервые, как и Алина, у меня было ощущение, что я все в ней знаю: то
есть я знал, где находятся выключатели, куда выходят окна, чем наполнен
холодильник и так далее.
Пока я собирал легкую закуску, Алина успела заглянуть во все углы. С
интервалом в три секунды до меня доносились ее восхищенные возгласы:
-- Ой, какой у тебя хрусталь! Вот это ковер! А это что? Видик! А кассеты
есть? Это родителей квартира?
-- Моя собственная.
-- Врешь!
-- Ну зачем мне врать?
-- А жена у тебя есть?
-- Нет.
-- А любовница?
-- А ты, кажется, из любопытных, -- урезонил ее я. Она нежданно
смутилась:
-- Извини. Я просто хотела узнать, кто же у тебя убирает. Везде так
чисто.
-- Старуха приходит. С клюкой.
-- А вот сейчас точно врешь! Небось меняешь любовниц как перчатки...
Не дождавшись ответа, она снова учинила визг: на сей раз по поводу
шкуры бурого медведя, что возлежала в спальне перед широкой кроватью. Из
оскаленной пасти торчали мощные клыки.
-- Миленький, а это у тебя откуда?
-- Подстрелил однажды в Забайкалье, -- на ходу сочинил я, входя в
комнату.
Я собирался пригласить Алину на кухню -- выпить еще немного и, наконец,
заняться любовью.
Но когда я увидел, как она, склонившись, оглаживает эти клыки, мне
безумно захотелось овладеть ею немедленно, прямо на этой шкуре.
-- Ой, какой ты у меня храбренький! -- пропела она. -- А я, когда увидела
тебя там, в "Волнушке", не знала, что и подумать. Делаешь шикарный заказ, а
одет хуже задрипанного инженера.
-- Был когда-то такой принц -- Гарун-аль-Рашид. Он любил переодеться в
простое платье и побродить среди своих подданных. -- Я присел рядом и
принялся расстегивать ее пуговицы.
-- Так ты -- принц? Ты и вправду принц? -- Она умело занялась моей
одеждой.
-- Самый натуральный...
Наконец-то я справился с ее пуговками и начал освобождать ее от
костюмчика.
-- Ой, какой ты горячий... -- прошептала она. -- Люби меня сильно-сильно,
обещаешь? Ты мне так понравился сегодня...
Она продолжала еще что-то шептать, но я уже не различал смысла слов. Ее
облик более не воспринимался мною как вульгарный. Скорее, вульгарно вел себя
я, набросившись на нее как изголодавшийся, переполненный похотью и спермой
самец.
Это была одна из самых чудесных ночей в моей жизни. Может быть, самая
чудесная...
Разбудил меня неясный шорох.
Я разлепил веки.
За окном занимался бледный рассвет. Накрапывал мелкий дождик.
Нагая Алина стояла возле кресла, куда вчера сама же зашвырнула мою
одежду, и воровато шарила по моим карманам.
-- Алина!
Она вздрогнула и как-то жалко, заискивающе улыбнулась:
-- Я... я просто хотела посмотреть... то есть это упало, а я хотела
поднять...
Мое романтическое настроение как ветром сдуло. Все очарование минувшей
ночи рассеялось бесповоротно.
Я нехотя поднялся и подошел к ней, имея огромное желание влепить ей
оплеуху. Она виновато сжалась, даже ее яблочные груди сморщились. Я достал
несколько кредиток и налепил ей на плечи, как погоны.
-- Держи! Пять минут на сборы, и чтобы духу твоего здесь не было!
-- Но, миленький... -- залепетала она. -- Ничего же не случилось... Ты был
такой ласковый...
-- Одевайся, не то вылетишь на лестницу в чем мать родила.
Я отрешенно наблюдал, как она влезает сначала в свои невесомые трусики,
затем в смявшийся костюм. Ее прелести более меня не волновали. Просто я не
хотел, чтобы она умыкнула что-нибудь из квартиры.
Затем я подумал, что стоит заглянуть в ее сумочку. И точно: там
покоились две золоченые ложки из моего парадного столового набора.
Она принялась опять что-то лепетать в свое оправдание, но я взял ее за
руку, выволок в прихожую и подтолкнул к двери:
-- Мотай, с попутным ветерком! Она робко посмотрела на меня:
-- Миленький, а там дождик...
-- Иди, иди! Не сахарная.
Она усмехнулась. В дерзких глазах был вызов.
-- Знаешь что, миленький? А пошел ты... -- И она загнула фразу, от
которой поперхнулся бы и завзятый матерщинник.
Ее каблучки звонко зацокали по узорчатой плитке, которой была выложена
лестничная площадка.
Вот дурища! Я намеревался провести с ней несколько дней, щедро
одарить... Она сама все испортила, шлюха! Ну и пусть катится!
Я прошел в комнату и раскрыл створки шкафа. Ого! Гардеробчик-то у меня
завидный! Я насчитал четыре костюма: классическую черную тройку,
темно-коричневый, светлый летний и джинсовый. Кроме того, я обнаружил три
новые куртки, двенадцать сорочек, шесть пар обуви и груду всевозможного
белья -- все прекрасного качества.
А вообще-то надо поближе познакомиться с доставшимся мне "наследством".
Кажется, у меня есть машина, которую я умею водить, и дача где-то в
престижном курортном пригороде.
Вот и ключи от машины -- висят на бронзовом гвоздике возле зеркала, как
и говорил Мамалыгин.
Через полчаса я спустился во внутренний двор нашего дома -- тихий,
зеленый, чистый, без помоек и мусора. В песочнице возилось несколько
малышей. В глубине тянулись капитальные кирпичные гаражи. На одном из них я
заприметил табличку с номером моей квартиры -- "32".
Открыв ворота, я едва сдержал возглас восхищения. Не гараж, а мечта
автолюбителя! На полках вдоль стен аккуратно разложены инструменты,
запчасти, метизы... Сбоку -- канистры, в углу -- штабель запасной резины,
огненно-красный огнетушитель. А над ремонтной ямой стоит она, нежно-кремовая
красавица "Волга" -- новенькая, сверкающая лаком.
Ни разу в жизни не доводилось мне держать в руках руль, но сейчас
возникло стойкое ощущение, что я довольно уверенно владею навыками вождения
и люблю промчаться с ветерком.
Усевшись на водительское место, я включил зажигание. Мотор работал как
часы.
Я вывел "Волгу" во двор, запер двери гаража, после чего помчался в
Жердяевку на поиски своей дачи.
Рука плавно поворачивала руль, нога в меру нажимала на газ, а глаза
автоматически улавливали, каким цветом горит светофор. Я уверенно держал
дистанцию, а когда надо, решительно шел на обгон.
Я наслаждался скоростью, самим процессом перемещения по утреннему
шоссе, хохотал от счастья, вторя пению мотора.
Но вот город остался позади. Последние его кварталы укрылись за
березовой рощей, перешедшей вскоре в густой хвойный лес.
После несильного утреннего дождя воздух был напоен ароматами
распускающихся почек, живицы, молодой травы, подземных соков, которые жадно
пила вся растительность. Промелькнул мостик через крохотную речушку, чьи
берега покрывали заросли орешника. К дороге опять подступили березки, а вот
и она -- Жердяевка!
После городской суматохи и копоти поселок поистине выглядел райским
уголком. На зеленых улочках царила патриархальная тишина. Лишь бодрый стук
дятла временами прерывал ее. За высокими крашеными заборами в окружении
зелени расположились особняки и коттеджи.
Ведомый то ли наитием, то ли информацией на уровне подсознания, я без
особых хлопот разыскал нужный тупичок, а в нем -- "унаследованную" дачу.
Это был просторный бревенчатый теремок в два этажа с пристроенной
верандой. На макушке небольшой башенки, поднимавшейся над правым крылом,
трепетал на ветру флюгер в виде задиристого петуха. Двор вполне годился для
мини-стадиона. В его глубине тянулись хозяйственные пристройки, а перед
крыльцом цвели свежие клумбы.
Оставив машину перед запертыми на висячий замок воротами, я с
удовольствием размялся и двинулся к дому.
Большая комната гостиничного типа на первом этаже была обставлена не
хуже моей городской квартиры. Особенно восхитил меня камин, отделанный
розоватыми плитками мрамора с узорной литой решеткой. Правда, это чувство
несколько поблекло, когда я зашел в помещение, пристроенное с тыла. Это был
бассейн. Такой домашний крытый бассейн с застекленным фонарем наверху.
Лестница, ведущая наверх, слегка поскрипывала, не то приветствуя нового
хозяина, не то желая о чем-то поведать.
На втором этаже я насчитал три спальни и два чулана.
В конце коридора виднелась узкая винтовая лесенка, ведущая куда-то
наверх. Я вспомнил о башенке с флюгером. Со двора она показалась мне обычным
архитектурным украшением. Но, очевидно, внутри тоже имелось помещение.
Я поднялся по узким ступенькам и оказался перед низкой дверцей,
запертой на английский замок. Странно. Ведь ни одна другая дверь в доме не
была закрыта.
Я достал из кармана связку ключей и принялся подбирать подходящий.
Замок щелкнул, дверь распахнулась.
Внутри была комната -- более просторная, чем можно было ожидать, глядя
на сооружение снизу.
Посередине стоял стол старинной работы с выгнутыми дубовыми ножками и
массивной столешницей, а на нем -- пишущая машинка. Рядом лежали стопка
чистой бумаги и папка с копиркой. Впритык к столу был придвинут тяжелый стул
с высокой резной спинкой. На стене -- так что со стола не составляло труда
дотянуться рукой -- висело несколько пустых полок.
В башне имелось два окна: одно, широкое, -- выходило в сад, за которым
тянулся лесной массив; второе, круглое, похожее на иллюминатор, смотрело во
двор.
Сколько раз, лежа на студенческой койке и тихо страдая оттого, что в
этом бедламе нельзя сосредоточиться и засесть за рассказ, просящийся на
бумагу, я мечтал о такой вот уединенной башне с окном, выходящим в весенний
сад, о башне, где нет ничего лишнего, но есть все необходимое для творческой
работы! Где никто не врубит шлягер, от которого тебя тошнит, не заведет
банальной истории об очередной девице, не пристанет с просьбой растолковать
последнюю лекцию по сопромату.
И вот передо мной -- точное воплощение моей мечты. Отчего же на душе
становится все тревожнее? Почему шумит в висках? Что за голоса тихонько
шушукаются в пустоте?
Во дворе промелькнула легкая тень.
Я опрометью бросился на крыльцо.
На дорожке, вымощенной кирпичом, стоял сухонький подтянутый старичок в
выцветшей офицерской рубашке.
-- Здравия желаИм! -- почтительно воскликнул он.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг