Михаил Назаренко.
Носатый и Фавн
---------------------------------------------------------------------------
С Copyright Михаил Назаренко
Date: 9 Dec 1998
Оригинал расположен на странице Мастерской фантастики "Третья сила"
http://www.fiction.kiev.ua
Webmaster: Алексей МАСЬ (mas_alex@hotmail.com)
(авторскими правами на каждое из произведений обладает автор)
электронная публикация текстов, возможна при условии включения
в текст ссылки на мастерскую фантастики,
и сообщения по email своей ссылки
печатная публикация возможна, при условии договора с автором
---------------------------------------------------------------------------
Святочный рассказ
...Все яблоки, все золотые шары.
Борис Пастернак.
Все, что мы достоверно знаем об этом, стало известно
исключительно благодаря пытливому уму и щедрому перу Плутар-
ха. В одном из параграфов его диалога "Об упадке оракулов"
(а именно семнадцатом) сказано следующее: Трирема плыла из
Пилоса в Рим и остановилась возле гористого берега острова
Пакса.
Декабрь - опасное время для путешествий морем: не стоит
зимой беспокоить Нептуна. Но императорский приказ не знает
времен года; и вот, корабль, идущий в метрополию, загружен
особого рода товаром: всем, что еще не вывезено из обнищав-
шей полуварварской страны в холеную, сытую, браво марширую-
щую столицу. Камни. Обломки мрамора. Руки, бедра, головы за-
бытых богов. Облупившаяся краска, выбитые глаза, алебастро-
вая флейта, зажатая в обрубках каменных пальцев... Разбитые,
растоптанные, униженные - не отличить Аполлона от сатира. По
всей Элладе предприимчивые торговцы рылись в развалинах свя-
тилищ, разрушенных, быть может, еще во времена персидских
войн. За находки божественный Октавиан Август щедро платил
из государственных фондов. Злые языки, пока еще ходившие на
свободе, прозвали императора "вазовщиком": он, почетный по-
кровитель общества трезвенников при алтаре Доброй богини,
испытывал необъяснимое пристрастие к старым амфорам, так что
цены на них взлетели вдвое против прежнего. Олимп оставался
равнодушен, а если порою гора и скрывалась за хмурыми туча-
ми, в народе говорили: это атмосферное явление, - и археоло-
гический промысел не прекращался.
На этот раз Фортуна явно отвернулась от гробокопателей.
Ввиду генеральной экуменической переписи населения отплытие
задержалось и всей команде пришлось выстоять длиннейшую оче-
редь в местную демографическую контору. Дурной знак - отло-
женное отправление, однако же весь первый день плавания ко-
рабль резво шел под парусами; только назавтра, когда время
подбегало к полудню, Нот (южный ветер) дернулся и стих, вода
под веслами загустела, словно мед, и надсмотрщик не мог зас-
тавить рабов сдвинуть трирему с места. Не помогли ни молит-
вы, ни жертвы.
Корабль застыл в проливе, меж густолесных берегов. В
знобком воздухе шуршали невидимые крылья ангелов, летевших
на восток. Под тусклым небом висела тишина. Она, как вода,
густела, вбирая в себя шумы и голоса, и, когда мир уже дро-
жал от напряжения, прорвалась криком:
- Умер Великий Пан!
Таковы достоверные факты.
x x x
Мы не знаем наверное, но вправе предположить, что за
несколько часов до описываемых событий, утром того же дня по
улицам Рима брело существо, которое издали можно было при-
нять за ребенка. Случайный прохожий, сумевший, по милости II
богов, его увидеть, удивился бы не столько наготе мальчика
(хотя, согласитесь, противоестественно ходить вовсе без
одежды пронзительным декабрьским днем), сколько тому, что
его ноги поросли густой шерстью и заканчивались копытцами, а
из копны курчавых волос торчали аккуратные рожки. Заметив
все это, случайный прохожий решил бы, что видит молодого
фавна, и не ошибся.
"Ничего не видят эти люди, - в который раз подумал фав-
ненок. - Точно как дети малые. Что с них возьмешь - земно-
родные... Камни - они камни и есть". Он остановился и, при-
щурившись, посмотрел на бледное небо. Колесница выбралась из
полосы туч, и возничий уверенно правил к зениту.
- Даже этого лишены! - сказал он вслух и презрительно
хмыкнул. - Солнце - огненный шар! Глупости какие.
Улицами тянулся гнилостный запах разрушения. Налетел
ветер и погнал по замерзшей грязи обрывки густо исписанного
папируса - боги ведают, из каких разоренных библиотек.
Зашлепали сандалии. Фавненок наглым движением задрал
вверх подол широкой паллы у проходившей мимо почтенной мат-
роны и, не слушая ее криков, пошел дальше. "Если кто меня не
видит, пусть пеняет на себя... Да, но как бы сегодня время
убить, - думал он, выбивая скамейку из-под уснувшего сторо-
жа, - Науськивать львов на гладиаторов? Пройтись по веселым
домам? Тоже мне, фавн, ничего умнее придумать не можешь..."
Он вдруг широко, совершенно по-детски улыбнулся, потому что
понял, куда немедленно пойдет. К своему лучшему другу; к
единственному человеку, который его видел; к тому, с кем он
не встречался уже целых два дня, - к носатому поэту.
Он развернулся и побежал к северной окраине города -
города полумертвых домов и осыпающихся фресок, бесконечных
галерей, уставленных августейшими изваяниями; города, из од-
ной части которого в другую нельзя было пройти без пропуска,
и только невесомые фавны перепрыгивали демаркационные линии.
Время от времени со стен еще Ромуловой кладки срывались кам-
ни и медленно падали в мягкие объятия плюща. Зарастали бурь-
яном свежевырытые котлованы; Август принял Рим кирпичным и
собирался оставить его мраморным, но до сих пор больше раз-
рушал, чем строил. Бессмертные старались избегать посещений
города, хвастливо прозванного Вечным, но запах гнили прони-
кал даже на Олимп.
Впереди показались болотистая петля Тибра и плоские
крыши белоснежных вилл.
Первая встреча фавна с Носатым произошла при более чем
скандальных обстоятельствах. Мальчишка, изнемогая от летней
маеты, забрался в паркую тень северных садов, перелез через
невысокую ограду, в один прыжок оказался на дереве, где и
прилег отдохнуть, свернувшись в развилке ветвей. Что-то за-
шевелилось в траве неподалеку, он приподнялся на локтях и,
высунув голову из листвы, увидел парочку, которая миловалась
на траве, следуя всем премудростям науки любви, описанным в
элегиях Носатого [*]. Глаза фавненка холодно блеснули. Он
уже знал, ч т о сейчас им устроит и, отбив на коленках
звучную дробь, приготовился действовать. Вдруг мужчина по-
глядел в сторону изгороди, прищурился и закричал:
---------------------------------------------------------------------------
* Здесь и далее автор проявляет свое невежество. Поэма
Публия Овидия Носатого (Naso) "Ars amandi" вовсе не является
античной "Кама-сутрой"! (прим. ред.)
- Эй, парень, а ну, брысь отсюда! III
Фавненок оглянулся, успел было подумать: "Ну и ну, кто
ж тут еще такой любопытный?" - и в этот миг тяжелая сандалия
ударила его по затылку. Мальчишка завопил и вниз головой
рухнул прямо в жгучие заросли. Боли он не почувствовал - и
не с таких вершин падали; его захлестнуло удивление, смешан-
ное с возмущением и, кажется, даже стыдом. Да где это в и-
д а н о, чтобы ч е л о в е к увидел ф а в н а, и не про-
сто увидел, а дерзнул!..
А человек - огромный, голый! - уже стоял над ним, свер-
кая совершенно бешеными глазами и гневно раздувая ноздри -
обереги нас Пан, а нос-то какой! В руке он зажал вторую сан-
далию и явно намеревался всыпать ею поганцу [**] по первое
число.
- Врешь, не дамся, - прошипел фавн, стал в боевую стой-
ку (он ева доставал Носатому до груди) и выставил рога.
Время застыло. Они стояли не шевелясь, и лицо Носатого
медленно каменело. Рот у него приоткрылся. Цыкнул кузнечик,
и мальчишку как ветром сдуло, а человек все еще стоял на
месте, не отвечая на призывы Коринны.
Фавн протиснулся сквозь пролом в ограде, обошел крапив-
ную чащу и по натоптанной тропинке поднялся к дому. Пройдя
истертым мозаичным полом веранды, заглянул в одну комнату,
поздоровался с пенатами, заглянул в другую, третью и, нако-
нец, увидел хозяина.
Носатый сидел за рабочим столом и что-то писал, быстро
и размашисто. Даже такие пустяковые задержки, как переход от
строчки к строчке или макание пера в чернильницу, его явно
раздражали. Фавну сперва показалось, что в комнате они одни,
и только присмотревшись к сумеречному виденью в дальнем уг-
лу, он увидел, что это - молодая женщина в старомодной гре-
ческой одежде. Мальчик не сразу понял, кто она такая, а ког-
да догадался, приветственно кивнул.
Он подошел к Носатому и подергал его за тогу.
- А, это ты... - сказал человек, не отрываясь от писа-
ния. - Привет... Не мешай мне сейчас, ладно?
Фавн встал на цыпочки и глянул на папирус. Лист был так
густо исчеркан, что лишь некоторым словам посчастливилось
перебраться через частокол исправлений. Мальчик громко фырк-
нул и отошел к окну.
"Вот так всегда, - подумал он и сердито надул губы. -
Бросаешь все дела, идешь к человеку, а он, понимаете ли,
з а н я т, он п и ш е т ..."
На полках, красуясь пергаментными футлярами, стояли
книжные свитки. Один из них был полуразвернут, и фавн, де-
монстративно зевнув, бросил на него взгляд.
"Снова времен зачинается строй величавый,
"Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.
"К Новорожденному будь благосклонна, с которым на смену
"Роду железному род золотой на земле расселится..."
- Ерунда какая! - громко возмутился фавн. - Золотой век
грядет... Что за Дева? Что за Новорожденный?.. Ах, извини,
задел чувствительные струны! Твои сочинения? - он кивнул на
полку.
---------------------------------------------------------------------------
** От лат. paganus - сельский (прим. авт.).
*** Перевод С.Шервинского (прим. авт.).
Носатый с видимой неохотой оторвался от листа и улыб- IV
нулся.
- Не любишь мистики?
- Не люблю, - отрезал фавн и гордо вздернул голову. -
Нам, олимпийцам...
- Ого!
- Ну, хорошо, нам, парнасцам, мистика ни к чему. Мы са-
ми себе мистика... Стишки твои или нет, в конце концов?
- Ты мне льстишь, - сказал Носатый. - Это Вергилий.
- Кто-кто?
- Вергилий. Он уже умер, а эту эклогу написал лет сорок
назад.
- Ага, - сказал фавн саркастически. - Хорошим пророком
был, как я вижу. Все оно и сбылось. В правление...
- В правление божественного Октавиана Августа, - сухо
закончил Носатый. - И не надо об этом. Ты же знаешь, что
я...
- Лояльный квирит, - прервал его мальчишка. - И ладно.
Твое дело. Ты пиши, пиши. У тебя, я погляжу, прилив вдохно-
венья...
- Да, в некотором роде... - Носатый опять смущенно
улыбнулся. - Как говорится, меня посетила муза, в некотором
смысле.
Когда речь заходила о его творчестве, поэт становился
на редкость косноязычным.
- Почему - в некотором смысле? - удивился фавн. - Да
вон же она стоит!
- Где? - тихо спросил Носатый и медленно, боясь спуг-
нуть, повернулся в кресле.
Каллиопу он, конечно же, не увидел. Муза повела плечами
и, шурша подолом, прошла сквозь стену.
- Это шутка такая? - спросил Носатый разочарованно.
- С этим не шутят, - оскорбился мальчик. - Ты работай,
я тебе не мешаю.
- Если бы, - вздохнул Носатый и придвинул кресло к сто-
лу. Фавн с интересом смотрел на него. Поэт изгрыз камышовое
перо, перешел на ногти, смял лист и бросил его на пол.
- Ладно, - сказал он. - Все равно сегодня не работа,
еще друзья придут к вечеру... Только вот чего я не пойму.
Каждый раз ты ведешь... антигосударственные разговоры. Что
тебе не нравится? Чем тебе Рим-то не угодил?
- Не-ет, - фавненок уселся в позу лотоса и стал непри-
нужденно чесаться, - вы, люди, все-таки слепые. Вы даже нас
не видите, а мы видим все. Город рушится, гнилью какой-то
тянет, по улицам не пройти, куда не плюнь - бюст этого ваше-
го...
- Парень... - угрожающе начал Носатый.
- Как хочешь, - мальчик пожал плечами. - Умолкаю. Толь-
ко, по мне, лучше бы жертвы приносили богам, а не...
- Нет, нет, и не говори, - прервал его человек. - Ты не
знаешь, что за время было, пока не навели порядок. Разруха,
мятежи, войны гражданские! А восстания рабов? А Катилина?
А...
- Почему это не знаю? - фавн в недоумении развел рука-
ми. - Прекрасное время было. Помню как сейчас. И город был -
не то, что нынче.
- Все время забываю...
- Что я старше тебя на полтысячи лет. Конечно! Кто я
такой, чтобы об этом помнить!.. - Он пустил петуха, закаш-
лялся и сипло пробормотал: - П-переходный возраст. Не обра-
щай внимания. V
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг