он требовал, чтобы тот мог в считанные минуты словить, взнуздать и
запрячь в телегу норовистую Лиску и проехать на ней узким кривым
проулком, ни за что не зацепив осями; требовал он также, чтобы каждый
возчик умел постоять за товарища, не жаловаться по пустякам взрослым.
Началась уборка хлебов. В поле замелькали яркие головные платки жниц,
белые рубахи косарей; словно большие степные птицы, замахали крыльями
лобогрейки.
В риге тонко, с посвистом завыла молотилка. Когда в ее зубастую пасть
совали жаркий шуршащий сноп, она ворчала, задыхалась, словно пес над
костью.
Из хвоста молотилки вылетала легкая шелковистая солома, сбоку
вытекало смуглое теплое зерно.
Работы молодым возчикам хватало. Они доставляли к молотилке с поля
снопы, отвозили зерно на заготовительный пункт.
Санька знал каждую рытвину на дороге, каждый подъем и спуск и мог
провести обоз хоть с закрытыми глазами. За ним упрочилась слава
толкового и расторопного бригадира.
На пути от Стожар в город лежало село Локтеве, дорога около которого
после дождей превращалась в непролазную топь. Колеса увязали по ступицу,
лошади надрывались. Однажды в этой хляби застряли три подводы. Пришлось
на себе перетаскивать мешки с зерном на сухое место, распрягать лошадей
и вытягивать телеги на руках.
Мальчишки измучились, на чем свет изругали председателя локтевского
колхоза Башлыкова.
- Ругай не ругай, а завтра опять то же будет! - сердито сказал Санька
и вдруг решительно направился в село. - Пошли к Башлыкову, Федя, мы ему
докажем...
Злые, измазанные грязью, ребята отыскали председателя в правлении
колхоза. Поняв, чего от него хотят, Башлыков заявил, что ему сейчас не
до дороги.
- В эту топь одного камня сколько нужно вбухать, песку. А на чем я
возить буду? Где у меня подводы?
- А мы вам поможем, - сказал Санька, - подвезем материал.
- Если так - другой разговор, - подобрел Башлыков. - Помогайте!
Возчики сдержали свое слово. Возвращаясь из города порожняком, они
каждый раз нагружали подводы булыжником из речки, песком, хворостом из
леса и все это сваливали около топи.
Но Башлыков не торопился начинать ремонт дороги.
"Погоди ж, проучим мы тебя!" - решил Санька, и однажды, не доезжая до
села, молодые возчики свернули влево, а перед трясиной поставили жердь с
надписью:
"Здесь топь. Объезд влево. Председатель колхоза Башлыков".
Эту выразительную надпись локтевский председатель увидел только на
другое утро и схватился за голову. За сутки через усадьбы проехали
десятки подвод и проторили новую широкую черную дорогу.
Башлыкову волей-неволей спешно пришлось выслать к трясине людей и
засыпать ее хворостом, щебнем, землей. Случай этот стал известен по всей
округе. Колхозники, встречая в пути молодых возчиков из Стожар, первыми
съезжали в сторону и с преувеличенным почтением снимали шапки: "Наше
вам! Как там Башлыков здравствует после самокритики?"
Домой Санька возвращался поздно вечером, пропыленный, обожженный
солнцем. С грохотом стаскивал с натруженных ног сапоги, степенно садился
за стол ужинать.
- Ну как, кормилец, - улыбалась Катерина, - на зиму хлебом мы теперь
обеспечены?
- А как же... Сегодня по восемьдесят соток записали, - отвечал
Санька.
- Щей-то подлить, бригадир?
- Можно...
Часто Санька приводил с собой в избу Федю. Они вместе ужинали, а
потом, обложившись книгами и тетрадями, садились заниматься.
Катерина укладывала Феню и Никитку спать, чтобы они не мешали
старшим, сама старалась ходить по избе на цыпочках и даже раздобыла для
мальчиков вместо коптилки семилинейную лампу.
После занятий Федя спешил к дедушке, но Катерина не отпускала его,
укладывала спать вместе с Санькой, а утром кормила мальчиков завтраком и
провожала на работу.
Однажды в сумерки к избе Коншаковых приплелся дед Захар.
Катерина встретила его у крыльца.
- Нехорошо, Катюша! - сказал он с упреком. - Внука у меня сманиваешь.
- Да вы посмотрите, петухи-то наши совсем замирились. - Катерина
показала через окно в избу, где за столом занимались Санька и Федя. -
Похоже, и мой за ум взялся, в школу вернется.
Дед Захар заглянул в избу, потом осторожно прикрыл створки окна и
опустился на завалинку. Катерина села с ним рядом, задумалась.
- Захар Митрич, опять я за старое. Отпустите Федю ко мне! Не
обижайтесь, я прямо скажу: человек вы в годах, здоровье не ахти какое,
не ровен час... всякое может случиться... И опять мальчик сирота сиротой
останется. А он еще птенец бескрылый да неоперенный... Ему мать нужна.
Дед Захар, опустив голову, долго не отвечал.
- Я внуку худого не желаю... Да ведь обидно, Катюша; пока весна да
лето-шум вокруг меня, смех, споры ребячьи. Я сам тут вроде помолодел с
ними... А как осень, и опять я один-одинешенек...
Катерине стало жалко старика.
- Так и вы к нам переходите, - неожиданно сказала она, досадуя,
почему такая мысль не пришла ей в голову раньше.
- В вашу-то конуру? - удивился дед.
- В тесноте - не в обиде, Захар Митрич. Поместимся как-нибудь.
- Нет, - подумав, отказался старик. - А вот, если желаете, переселяй-
тесь ко мне. Со всем хозяйством. У вас что - закуток, два оконца, а у
меня, как-никак, довоенный дом, раздолье.
- А и правда, Захар Митрич! - обрадовалась Катерина. - Вот и заживем
одной семьей. Пойду со своими ребятами посоветуюсь.
Глава 39. ЗВЕЗДЫ НА НЕБЕ
Ласточки, прижившиеся за лето под карнизом, сегодня были немало
встревожены: все утро в школьном дворике толпились ребята, шумно о
чем-то спорили и с любопытством поглядывали на их гнезда. Но вскоре
птицы успокоились. Все ребята куда-то ушли, и во дворике вновь стало
тихо. Потом появились две девочки и сели на крылечко.
- Ты как думаешь, - спросила Маша Зину Колесову: - сдадут наши
переэкзаменовку?
- Должны сдать... Готовились же! - рассудительно ответила подруга.
- Еще как! А вдруг случится что-нибудь... Давай на ромашке погадаем.
Девочки оборвали лепестки у десятка цветов - "сдаст - не сдаст".
Получилось, что у Феди с Тимой все будет хорошо, а Санька испытания
не выдержит.
- Чепуха на постном масле! - рассердилась Маша и разбросала ромашки.
- Все сдадут.
Еще через некоторое время к школе прибежали Семушкин и Степа:
- Ну, как наши? Сдали?
- Ничего пока не известно, - сказала Зина.
Ребята побродили по пустым школьным коридорам, попытались заглянуть в
класс, но Андрей Иваныч сердито погрозил им пальцем.
Пришлось сидеть и ждать.
Наконец экзамены закончились. Ученики высыпали во двор. По сияющему
лицу Тимки Маша сразу поняла, что все обошлось благополучно. Тимка
рассказал, что почти все ребята, которые готовились летом, зачислены в
шестой класс. Только двоим придется пойти в пятый.
Вскоре показались и Санька с Федей.
- С нами? В седьмой? - подбежала к ним Маша.
Друзья кивнули головами.
Маша хотела было на радостях крикнуть "ура", но тут взгляд ее упал на
старую березу в школьном саду, и она шепнула Саньке:
- Помнишь, что написал? Убрать бы надо...
Санька смущенно покосился на ребят:
- Ладно... потом!
Но Маша подняла кусок стекла, подбежала к березе и принялась
соскабливать со ствола слово "прощай". Подошли к дереву и остальные
школьники.
Но надпись, зарубцевавшаяся за лето, прочно держалась на коре березы.
- Отойди, я сам! - Санька отстранил Машу от дерева, достал складной
нож и перечеркнул "прощай". Потом оглянулся на ребят и выцарапал новое
слово.
- "Здравствуй, школа!" - прочел Федя. - Это и мне подходит. - И, взяв
у Саньки нож, нацарапал внизу свое имя.
- Дайте и я распишусь! - закричал Тимка.
- Пожалейте вы березу-мученицу! - подошел сзади Андрей Иваныч и,
разглядев, что написали ребята, улыбнулся.
Постояв еще немного у березы, учитель вместе с детьми пошел к
Стожарам.
Они поднялись на пригорок и невольно остановились. В прозрачном воз-
духе и ярком свете солнца луга, нивы, деревья были так свежи и красочны,
словно их прибрали к большому празднику.
Шумели на ветру раскидистые старые ивы у реки, и в глазах рябило от
серебристого блеска их листьев. Ослепительные тугие облака, похожие то
на ветки с яблоневым цветом, то на белогрудых лебедей, плыли в
просторном небе.
Скошенный луг за рекой покрылся такой густой и сочной отавой, что,
как ни старались коровы и телята выщипать ее, луг неизменно хранил свой
изумрудный блеск.
С полей несло запахом меда, печеного хлеба и еще чего-то невыразимо
сладкого и приятного.
Из-под ног, как резиновые, упруго вспрыгивали кузнечики, ударялись в
лица. Кругом неумолчно звенело и стрекотало.
- Хорошо-то как! - невольно вырвалось у Маши.
- Что хорошо? - не поняла Зина Колесова.
- И поле, и все... И луг наш, и лес, и речка. И облака на небе. Так
бы вот шла и шла... Я так думаю: лучше, чем у нас в Стожарах, нигде и на
свете нет.
- Облака, поле... эка невидаль! - хмыкнул Семушкин. - Не знаешь еще,
какие есть на свете места, географически необыкновенные. Вот в
субтропиках бы пожить! А про наши Стожары и не знает никто.
- Чем же плохи Стожары? - сказал Андрей Иваныч. - Я вот, бывало, на
фронте, на привале где-нибудь, глаза закрою, а Стожары, как живые,
передо мной. И речка плещет, и белая тропка через поле бежит, и хлебом
пахнет. А то еще ночью поднимешь голову к небу. когда нет на нем ни туч,
ни облаков и все звезды, большие и малые, в сборе, и залюбуешься. Такая
красота над тобой, такой простор - слов не находишь, чтобы выразить все
это. А вглядишься в звездное небо и начнешь понимать, из чего вся эта
красота складывается: вот Большая Медведица, вот Малая, там созвездие
Тельца, Геркулеса, Дракона, Козерога. И каждое занимает свое
определенное место, загорается в положенный час. Отыщешь в этом огромном
звездном мире скромное, маленькое созвездие Стожары. "Ага, думаешь, и
без тебя не обошлось!" Не забыли, друзья мои, где находится это
созвездие?
- Помним, Андрей Иваныч. Мы часто на него смотрим. - сказала Маша.
- Вот так и наши земные Стожары, - продолжал учитель. - Затерялись
они среди просторов родной земли и светят людям вместе с другими
большими и малыми звездами.
- Андрей Иваныч! - Маша, покусывая травинку. посмотрела на небо, хотя
там никаких звезд еще не было. - Знаете, чего я хочу? Чтобы наши Стожары
ярче всех светили... как вот Большая Медведица или звезда Полярная.
Чтобы нас издалека все видели. И кто по морю плывет, и на войне воюет, и
в Москве живет. Как посмотрят люди на звездное небо и скажут: "Что это
там так ярко горит и не гаснет? Какая такая новая звезда народилась?" А
астрономы-звездочеты им ответят: "Это не новая звезда, это очень старое
созвездие Стожары. Только мы еще сами не понимаем, почему оно так ярко
разгорелось".
- А вся причина, оказывается, в том, - улыбнулся учитель, - что в
Стожарах живут такие замечательные ребята...
- А что вы думаете, Андрей Иваныч! - раскраснелась Маша. - Нам вот
только подрасти чуток. Чего мы только для колхоза не сделаем! Я учиться
поеду. На агронома или по селекции. А потом опять в родные Стожары
вернусь. Пшеницу-трехколоску выращу. Чтобы раз посеять, а урожай три
пятилетки подряд собирать. И чтобы не боялась ничего та пшеница: ни
холода, ни жары, ни града. Так и назову: "стожаровская бессмертная". Про
нее потом во всех ученых книжках напишут. Или нет... Я лучше в саду
работать буду. Виноград за сараями выращивать. Яблоки. Крупные-крупные,
чтобы больше одного не съесть...
- Вот жадная, все захватила! - улыбнулся Санька, переглянувшись с
ребятами. - А нам что же останется?
- Вам? - задумалась Маша. - Работы всем хватит. Ты, скажем, погодой
можешь управлять. Сидишь в кабине под самыми облаками и принимаешь
заявки по радио. "Алло, алло, дежурный по погоде слушает. Кто говорит?"
- "Колхоз имени Пушкина". - "Что заказываете?" - "Дождь на сорок пять
минут". - "Какой вам? Ага, помельче, вроде грибного. Есть. Заказ принят.
Прошу приготовиться". И пожалуйста, включаешь дождь на сорок пять минут.
- Погодой управлять - это здорово! - развеселился Семушкин. - Ну, а
мне какая работа будет?
И, наверное, добрая Маша всем бы подобрала подходящее занятие, если
бы не Зина Колесова, которая сказала, что все это фантастическое, как у
Жюля Верна.
- У тебя все фантастическое, что на грядке не растет! - обиделась
Маша. - А вот погоди, война кончится... Вся наша земля станет красивая и
полезная... Правильно, Андрей Иваныч?
- Думаю, что так и будет, - ответил учитель. - Когда человек большую
мечту имеет, он всего может достигнуть. Особенно на такой земле, как
наша.
Дойдя до Стожар, ребята распрощались с Андреем Иванычем, но Санька
почему-то медлил уходить домой.
К учителю подошла Лена. Она пригласила его на собрание-сегодня
вечером комсомольцы будут принимать в свои ряды новых членов.
У Саньки заколотилось сердце.
- А мне теперь можно к вам? - тихо спросил он. Лена посмотрела на
Андрея Иваныча.
- Я бы, пожалуй, голосовал "за", - сказал учитель, покосившись на
мальчика. - Саня свое наверстал.
- И я руку подниму, - улыбнулась Лена. - Неси скорее заявление.
- А у меня уже есть! - Санька полез в карман гимнастерки, вытащил
помятую, истертую на сгибах бумажку. - Нет, не годится... Я лучше новое
напишу.
- Обязательно новое, - сказал Андрей Иваныч.
Глава 40. БОЛЬШАЯ СЕМЬЯ
В воскресенье Коншаковы переселились в избу к Векшину. Перевезли на
двух подводах свой небогатый скарб, перевели корову. На прощание Санька
с матерью сходили к тополю на усадьбе. Хорошо бы и его переселить на
новое место. Но деревцо глубоко сидело в земле корнями, и жалко было его
тревожить.
- Ничего, мы весной черенок от него возьмем, - успокоила сына
Катерина, - под окном посадим.
В полдень, когда новая, большая семья Коншаковых села обедать, в избу
вошел Андрей Иваныч:
- Поздравляю, Катерина Васильевна!
- Опять с новосельем? Так уж поздравляли, Андрей Иваныч, еще третьего
дня!
- Нет, по другому поводу. В колхозной семье хорошая хозяйка нужна.
Вас, Катерина Васильевна, председателем правления выдвигают.
- Меня? - Катерина поднялась из-за стола и покосилась на детей. -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг