дверь и следил за невежливым гостем, терпеливо сглатывая вязкую слюну.
Теперь, получив разрешение хозяина, он обнажил в несдержанной улыбке два
ряда шестидюймовых клыков и подступил к Палице со спины.
Надо сказать, Потап сработал качественно: когда черная фигурка
нахального посетителя скрылась в мохнатых объятьях, дорожная сума путника с
волшебными имперскими гостинцами осталась лежать на полу, будучи обронена
жертвой в пылу кратковременной схватки с медведем. Сухо хрустнули кости
сдавленного Палицы - и его покореженное тело вылетело в распахнутую дверь:
пронеслось в воздухе над затихшей вербовой порослью и шумно рухнуло с обрыва
в свежую озерную воду.
- Дело бывает - и дворяне летают, - грустно подытожил Данила,
протягивая руку к горшку с медом, чтобы налить немного сгорбленному
греческому посланцу, затихшему у стены. Данька не успел коснуться глиняного
сосуда - избушка содрогнулась от треска и молодецкого свиста! Это в атаку
пошли дружинники Белой Палицы. Они прятались на крыше и под окнами, ожидая
команды начальника - а после внезапного низвержения начальника в озеро
разом набросились на бедного Даньку, на растерявшегося Потапа и визжащую
Бустю: сверху, проваливая сапогами соломенную крышу, посыпались незнакомцы в
одинаковых черных рубахах... Засмотревшись на пару заляпанных глиной сапог,
неожиданно провисших над столом и заколебавшихся у самого носа (обладатель
сапог хотел спрыгнуть прямо на Данилу, но неловко застрял в бревнах
потолка), Данька на миг потерял бдительность и пропустил жестокий удар
рукоятью меча в затылок. Последнее, что он увидел, медленно заваливаясь под
стол, - это три или четыре арбалетных жала, единовременно просунувшиеся в
тесное оконце лесной баньки, а чуть ниже, под подоконником - кубарем
покатившееся тело боевика в черной сорочке со следами когтистой медвежьей
лапы на окровавленном боку.
...Прежде чем открыть глаза, Данька беззвучно выплюнул набившийся в рот
мусор и пошевелил стянутыми за спину руками, определяя, насколько тесно они
скручены веревками. Он лежал на полу лицом вниз, ощущая, как в поясницу
упирается чья-то жесткая ступня с квадратным каблуком: приподняв голову,
Данька различил рядом на полу неподвижную тушу медведя. Еще несколько черных
теней с обнаженными мечами в руках сновали вокруг, изредка спотыкаясь о
Данькины ноги.
- Твоя правда! Данэил заслужил жестокую казнь. Надобно скорее
прикончить коганого пса, - услышал он знакомый девичий смех: рыжая сестрица
сидела на скамье рядом с Белой Палицей, бережно вытирая полотенцем его
влажное лицо. - Однако не будем торопиться: ведь нужно сперва допросить
его, правда? Ведь правда?
"Действительно, не будем торопиться", - согласился про себя Данька.
Стараясь не шевелиться, он скосил глаза в противоположный угол: там рослый
дружинник едва сдерживал в холодных кольчужных объятьях визжащую от злости
Бустю: мотая зареванным красным личиком, девчонка царапалась и кусалась как
звереныш. "У ребенка сильный характер", - Данька даже улыбнулся треснувшими
кровоточащими губами.
- Что ж... рад видеть тебя в наших краях, любезный Колокир! - донесся
слегка раздраженный голос Белой Палицы. Дворянин поднялся с лавки - теперь
он был обнажен по пояс, с мокрых штанов на пол стекала озерная влага. Сделав
шаг в направлении неподвижного странника, он картинно поклонился ему в
землю, брякнув по полу костяшками пальцев на руке.
Горбатая фигура карлика в дорожном плаще у дальней стены даже не
шевельнулась в ответ.
- Пришло время посмотреть, что за гостинцы ты принес из Царьграда...
- усмехнулся Палица и, нагнувшись, поднял с пола узелок со Статями. -
Царский Жезл имперского Орла и Держава Креста... Весьма прелюбопытно
взглянуть на ваши заморские сокровища. Мы, лесные варвары, очень любим
подобные погремушки!
Небольшие пальцы дворянина вцепились в узел на драгоценной торбе,
мгновенно распутали завязь, и - Данька не сразу понял, что произошло.
Палица дернул широким плечом и замер, глядя в темное нутро переметной сумы.
Данила увидел, как быстро краснеют у него уши и темнеет от сильного чувства
толстая бугристая шея.
- Проклятие! - взревел Палица, с размаху расшибая об пол берестяной
кузовок с земляникой: алые брызги сока тучей ударили Даньке в лицо! Крупные,
отборные ягоды покатились по дощатому полу под ноги оцепеневшим дружинникам!
Рыжая лазутчица от неожиданности подскочила на лавке - совсем рядом
ударился о стену поддетый сапогом туесок с потемневшим от душистого сока
донцем - единственное, что Белой Палице удалось обнаружить в страннической
торбе.
- Разрази Перун! Подделка, ловушка... ах, твари греческие! -
простонал Палица, отчетливо скрипнув белыми зубами. - Всех передавлю...
гады!
- Эк ведь бежображники! Всю жемлянику по полу рашшыпали! - вдруг
прозвучало у дальней стены, и Данька не поверил своим ушам. - Я тут с
утречка раннего на коленках ползаю, по ягодке шобираю - лишь бы шобы людям
приятное шделать... а они ея об пол швыряють, говнюки-гумноеды!
Выпростав из непомерного страннического капюшона лысую плешь, дед Посух
неодобрительно покачал головой, пожевал губами и добавил еще что-то - на
этот раз лично в адрес дворянина Белой Палицы. Данька уже не слышал. Он не
мог. Впервые с начала русской игры Каширин расхохотался; точнее - заржал
как большой и мохнатый жеребец. Так, что стало больно в животе - в голос,
весело и совершенно невоздержанно.
XVII
Ангел-хранитель,
Где ж ты мотался?
Сядь на плечо.
"ДДТ"
Его смех был прерван еще более жестоким
ударом - тупым концом копья по затылку. Контуженый череп, казалось,
расседался от боли - Данила открыл мутные глаза в темноту... Сверху сквозь
щели в потолке пробивался свет и приглушенный шум: кто-то вполголоса
переговаривался, изредка постукивал по доскам каблуками сапог.
- Бустя?! - шепотом позвал Данила, пытаясь различить невнятные
контуры неподвижной тени в двух шагах.
- Тут я... - пробормотала тень и шмыгнула носом.
- С пробужденьицем! - в тот же миг почти весело прошепелявили сбоку:
дедушка Посух заелозил задом по земляному полу, перебираясь к Даньке
поближе: - Не скоро же ты очухался, добрый молодец! Мы с Буштенькой тута
уже недобитый час сидим... Бежображие! Пожилого, штарого человека веревками
запутали, руки-ноги повяжали! Ни шрама, ни шовешти, а ишшо дворяне! Я им
жемлянику принес, а оне - в подвал кинули, охальники!
- Да, дедушка... не вовремя ты со своей клубникой! - Данила
ухмыльнулся в темноте. - Видишь, какие страсти кипят. Обманул ты все
ожидания. Белая Палица тебя аж за самого греческого посланника принял,
думал, ты ему Стати императоров принес - а тут земляника! Обидно
получилось.
- Тьху ты, а я думаю: чегой-то за мной какие-то мужуки по куштам
ползают, лажутчики подглядывают да провожают? А енто оне меня за иножемца
приняли, дурашки! Хе-хе. Хреново получается. Теперича однако в подвал
посадили. Ох, горюшко... аль моя плешь - наковальня, што всяк по ней
вдарить норовит?
- А Потап где? - вздрогнул Данька.
- Да уж небось дома сидит - или у дядьки Сильвестра! - вздохнула
Бустя. - Они его отпустили. Потому как боязно медведя убивать - Велес
осерчает, да все лесные хозяева нипочем не простят, начнут на дорогах
подстерегать...
- Уф-ф. Я уж испугался: думал. Палица будет мстить Потапу за бросок в
озеро. Слава Богу.
- Это ж какому богу-то? - живо переспросил Посух, поворачиваясь во
мраке на бок.
- Да уж небось не Стрибогу! В избушке видал образок на стене? Вот Ему
и слава.
- Так, слушай сюда, - после минутного молчания изменившимся голосом
произнес дед, почти перестав шепелявить. - Ты извини, добрый молодец. Я по
дряхлости ума не сразу разобрал, кто будешь таков. Тебя, что ли, Михайло
оставил Стати принимать?
- К сожалению, да. Я предпочел бы... не оставаться, а поехать с ним в
Калин.
- Это зачем же?
- Над Михайлой какое-то заклятие сгустилось - из-за меня. Словно
черти душу крутят - заставляют его с погибшей женой заживо в могилу лечь.
- Да неужто?! - Старик вдруг охнул каким-то молодым голосом. -
Неужто случилось-таки? Обручи эти поганые, волшебные... и что, Михайло тебя
в избушке оставил, а сам - с мертвым телом в Калин, в ханскую гробницу? Ох,
беда...
Он снова затих. Стало слышно, как негромко захлюпала носом Бустя -
вспомнила про бедного дядьку Потыка. Сверху сквозь потолок донеслись обрывки
разговора - кажется, звонкий смех рыжей лазутчицы прозвенел среди низкого
рокота мужских голосов.
- Надо выручать Михайлу, - сказал Посух.
- А есть надежда? Есть способы? - Данила повернул голову и тут же
почувствовал, как горлом пошла кровь - закашлялся, сплевывая солоноватую
слюну.
- А то нет! - Старик тоже молодецки сплюнул. - А Стати на что?!
Колокир-то их не зазря привез! В них же вся сила крестовой Империи! Они
любое поганое волшебство как огнем выжигают - нужно только догнать Михайлу
и коснуться его царским жезлом... Авось и нашенские чудеса на свете бывают
- отхлынет от него проклятие.
- Где теперь Колокир? - шепотом спросил Данька, чувствуя, как гулко
забилось и мешает дышать сердце.
- Да где-то рядом бродит... С ним уговор был такой: сперва я в избушку
зайду - проведаю, что и как. Ежли все тихо, без засады - тогда и он опосля
пожалует. Ну так видишь - без засады не обошлось.
- Этот Белая Палица... чего он хочет?
- Верный служка Стрибожки да Мокошки. Многобожник закоснелый, хоть с
огурцами соли. У него приказ имеется из Престола: выследить коганую заразу и
на корню выжечь. Не первый год и за Смеяной, и за Свищом охотился, да и тебя
почему-то за коганого воина принял. Кто знает - а ну как он давно уж следил
за тобой? Вот и вышел по кровавому следу к самому Малкову починку. А тут и
Стати царские прямо в руки плывут - ну, Палица и решил облаву устроить.
Авось хозяйка Мокошь похвалит.
- А ведь и верно похвалит... - Данила покачал головой. - Регалии
христианских царей - да прямо в руки языческой богине...
- Ага... только и мы не лыком шиты, не на болоте выросли. Что, разве
взяли они Колокира? Мудрый человек, осторожный. Долго им ждать, пока грек
помрет - у него пока и голова-то не болела, хе-хе.
- Надо выбираться отсюда и искать Колокира. У меня всего три дня,
прежде чем Михайло прибудет в Калин.
- Да, надо бы выбраться, отчего ж нет? Вот жаль,, на шее веревка, а
порезать нечем, хе-хе, - сострил старик.
- Ай! - вдруг пискнула Бустя.
- Что? - Данила рывком поднял голову.
- Укололась я... Тут острое чего-то лежит, как будто железки. Бо-ольно
порезалась, до крови!
Только теперь Данила осознал, в подвале какого дома он находится.
XVIII
На дубу сидит тут черный ворон.
С ноги на ногу переступывает.
Клювом жаркия перушки поправливает.
А и когти и нос - что огонь горят.
Сказание о богатыре Даниле Казарине
Мертвый железный ворон лежал на боку, вытянув приплюснутую голову,
разметав по холодному полу свои жуткие обостренные крылья. Данила поднял
голову - сверху дыра, которую сбитая птица проделала в полу, была наспех
заложена широкими свежими досками. Данька тяжело перевернулся на живот и
подполз к черному вороху стальных лезвий - почти сразу нащупал рядом в
мягкой пыли короткое зазубренное перо, выпавшее из металлических покровов
крыла и сильно напоминавшее узкое лезвие ножа без ручки.
Перо было скользкое и вырывалось из бесчувственных пальцев, тут же с
нетерпеливой жадностью впиваясь в кожу. Данила успел перерезать только
верхний слой веревок на сведенных за спину запястьях, когда в дальнем конце
обширного подпола заскрипела отверзаемая крышка люка и в жидких отблесках
дымной лучины замелькали по ступеням лестницы чьи-то черные сапоги. Данила
замер, утопив в ладони занозистое перышко - совсем как давеча нож с
костяной ручкой. От дурного воспоминания его едва не стошнило. Несколько
часов назад в этом доме была еще жива Михайлина жена...
Когда рослый детина в сапогах и с лучиной в руках приблизился,
вглядываясь в вялые тени, расползшиеся по земляному полу, Данька закрыл
глаза: ему стало смешно. В очередной раз невесть почему ощутил, что близка
его победа. Пока еще опутан веревками, избит до бесчувствия - его за ноги
тащат по полу к лестнице, ведущей наверх. Но это ненадолго.
Несколько рук за шиворот выволокли его из люка наружу - уложили спиной
на пол, и тут же два черных силуэта нависли над головой - узкие бедра и
длинные руки, высокие сапоги и темные рубахи с закатанным рукавами.
- Избранный из воинов Данэил! - торжественно произнесла одна из теней
прыгающим голосом бультерьера Белой Палицы. - До сегодняшнего утра ты
умрешь, сие я могу тебе обещать. Смерть твоя будет честной и скоропостижной,
если ты тщательно и радетельно ответишь на мои вопросы...
"Какая толстая веревка", - подумал Данила. Он уже воткнул вороново
перо в щель между половицами и теперь судорожно и мелко дергал за спиной
руками, елозя тугими волокнами пеньки по лезвию.
- А ежли будешь молчать, тогда погибнешь гораздо позорней и
мучительней! - добавила вторая тень голосом молодого бандита: этот детина
слегка присвистывал - видимо, не хватало пары передних зубов.
"Есть. Еще одной меньше", - понял Данька, чувствуя, как слабеют путы
на изрезанных руках.
- Отвечай же: где теперь Одинок-хан? Куда скрылся Скараш со Свищом?
Кто убил Смеяну? Говори живей, иначе омерзение пересилит любопытство и
начнутся казни... -Дворянин Белая Палица наклонил голову и уперся кулаками
в бока. Данила мельком огляделся: кажется, трупы убрали и кровь смыли с
пола... Вот там, на лавке сидела покойная Лебедь... Дальше, у самой двери
лежал Свищ с оторванной рукой. А вот и сама рука: снизу, с пола Данька
хорошо различил светлое пятно под лавкой, у самой стены - отрубленная кисть
лежала ладонью кверху, словно испрашивая у небес подаяния. На согнутом
указательном пальце заснувшей мухой по-прежнему темнел крупный перстень.
- Я заставлю твой коганый язык ворочаться быстрее, - глухо
пробормотал Палица. Отошел на шаг и сказал, чуть обернувшись к подчиненному:
- Начинай...
Детина живо нагнулся, и Данька поморщился, заметив в длинной руке
дружинника обнаженный кинжал, разом засверкавший в слабом свете печи
оранжевыми отблесками по сети поперечных царапин на лезвии.
Даниле повезло. Кинжал был еще на полпути, когда отворилась дверь и в
комнату зашел тощий, оборванный бродяга с изъязвленным лицом под шапкой
свалявшихся черных волос - худая фигура прокаженного мохлюта лишь на
мгновение замерла на пороге. Глаза у бродяги были необычными для мохлютского
племени - светло-серые с синевой, с темным ободком по радужке, эти глаза
успели заметить только исцарапанный кинжальный клинок, дрожащий острием
возле Данькиного горла.
Этого было достаточно. Данила долго жалел потом, что не вполне уследил
за фантастическим прыжком мохлютского охотника - с высокого порога из-под
притолоки прокаженный сорвался в короткое жесткое сальто - вперед головой,
руками об пол и разворот, и обеими ногами - в плечи, в голову рослому
детине с кинжалом в руке! Кратким росчерком пламени полумрак расчертил
длинный огненный хвост, выбившийся из-под жуткого парика, мелькнули в
воздухе стройные коленки - хрустнув позвоночником, роняя холодный кинжал и
стукнув челюстями, детина в черной рубахе повалился грудью на распластанного
по полу Данилу. Данька дернулся от боли в сдавленных ребрах, в спине, куда
чуть не вонзилась ость железного пера, - и почувствовал, как лопнул на
запястьях последний виток веревки.
Легкое тело рыжей девчонки перекатилось поверх, задевая Даньку по плечу
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг