- Я не верю этому славянину, - тихо сказал десятник. - Дозволь мне
хотя бы обыскать варвара.
- Не могу отказать тебе в этом удовольствии, - усмехнулся я,
спускаясь с лошади на землю.
Берубой с ошарашенной улыбкой стойко выдержал обыск.
- Ох, еще поскребите мне спинку-то! - только и сказал он, когда два
рослых катафракта ощупывали его с ног до головы.
Я расцепил на плече бляху дорожного плаща, свернул его и бросил поперек
седла. Вот моя цепь, мой кинжал... Я готов.
Никакого оружия при Берубое не обнаружили. Александрос Оле вновь
приблизился, протянул рукоятью вперед свой арбалет, уже заряженный короткой
крепкой стрелой.
- Дорожи собою, князь, - сказал он. - Мы будем ждать сигнала. Как
только пожелаешь, чтобы дюжина тронулась в атаку, труби в рог.
Я принял из рук десятника серебряный рожок, перекинул перевязь через
плечо. Берубой уже легкими перебежками тронулся вниз по склону - туда, где
лес редел и начинались заливные луга. Его прыгучая фигура мелькала шагах в
двадцати впереди. Я заметил, что славянин успел снять свой белый пояс, и
теперь модный дорожный костюм почтальона почти совершенно терялся в тени
деревьев.
На самом краю сосняка он остановился, поджидая меня и вглядываясь туда,
где в низине сквозь туман мутнела плотная кустарниковая стена, отмечавшая
изгиб неширокой речки.
- Там они, разбитчики-то... Прямо в кущах и засели... - услышал я над
самым ухом горячий и какой-то веселый шепот Берубоя. - Давно сидят, с
полудня. И сам Рогволод с ними, я видел.
- А где ж купецкий поезд? - Я удивленно приподнял бровь и невзначай
сцепил пальцы правой руки на запястье Берубоя. - Почему не зримо лодий?
Ниже огней? Ведь ты мне врал, будя разбитчики уже и судно подожгли!
- Так отсель не видать, - по-прежнему весело ответил почтальон. -
Аида поближе к реке, там увидим.
Я покачал головой и крепче сжал Берубоево запястье. Левой рукой
приподнял арбалет - острие толстой стрелы, едва удерживавшейся на чутком
крючке спускового механизма, вдавилось почтальону в ребра.
- Ты не хитри, Берубоюшко... - Голос мой прозвучал неожиданно
зловеще. - Отсюда не видно, говоришь... А почему шума не слыхать? Где
перезвон оружный, да крики, да плески по воде? Что за тишина такая, а?
Признайся мне: наврал ты все про купцов? Ну?
- Ох, не гневайся, княже Лисей! - Маленькое хищье тело Берубоя как-то
сразу обмякло. - Совсем немного и наврал... Я тебе сказал, будя битва уже в
разгаре - неправда это. На подходе поезд купецкий. Погоди еще немного -
тогда услышишь и шумы, и крики!
Берубою повезло: словно в подтверждение его слов где-то на дальнем краю
горизонта внезапно вспыхнула алая искра - в закатных солнечных лучах розово
заиграло полотнище далекого паруса.
- Гли-ка! Уже ветрила видать! - Берубой мгновенно вырвался и
отпрыгнул в сторону. - Плывут, плывут алыберы! - Он радостно замахал
рукой, указывая на парус.
- Потьше, не кричи! - Я опустил арбалет. - Идем ближе к реке. Хочу
на разбойничков посмотреть.
Мой спутник мигом рванулся вниз по склону, скользя сапогами по
орошенной траве. Я прыгнул за ним вослед, придерживая на боку ножны кинжала,
а под мышкой - боевой рожок Александроса Оле. К счастью, бурый греческий
хитон не слишком выдает меня в сумерках - есть надежда, что дозорные
княжича Рогволода не сразу заметят.
С каждым шагом трава поднималась все выше - порты намокли сначала по
колено, потом по пояс... Беспорядочно разгребая мокрые травяные заросли, я
уже с трудом различал впереди прыгающие плечи и затылок Берубоя - сквозь
тучи росистой пыли, летевшей в лицо.
Внезапно я едва не наскочил на моего проводника - и от неожиданности
чуть не выпустил в него арбалетную стрелу. Почтальон приложил ладонь ко рту
и взглядом указал в ту сторону, где совсем близко темнел высокий кустарник.
Я осторожно повел глазными яблоками вбок, стараясь не терять из виду и
самого Берубоя.
В двадцати метрах отсюда из травы выглядывала чья-то голова в плоском
расклепавшемся шлеме. Незнакомец стоял к нам вполоборота и лениво грыз
травинку. Над правым плечом его тихо колыхался воздушный пучок грязных
перьев - концы стрел, торчавших из тулы.
Берубой беззвучно сполз в траву, поспешным жестом приглашая меня
последовать его примеру. Осторожно пригибая узкие и шершавые, остро-жестяные
травяные лезвия к земле, мы на четвереньках добрались до кустов, огибая
разбойничьего часового с фланга. Продираться сквозь прибрежные заросли было
непросто - тонкие кости сушняка готовно и с треском ломались, а гибких
живых ветвей и вовсе нельзя касаться - однажды задеты, они долго и
демонстративно раскачиваются...
Я обрадовался, когда заросли кончились и под ногами зачавкала вода.
Здесь мы остановились на минуту - снять сапоги и рубахи. Реку нужно было
преодолеть вплавь: Берубой утверждал, что разбойников можно видеть только с
противоположного берега.
Мой спутник без сожаления расстался со своими сапожками - а ведь стоят
они поболе, чем добрая верховая лошадь... Я скинул обувь и отяжелевший от
влаги хитон, воткнул в склизкий берег неудобный кинжал в ножнах.
Крест-накрест перекинул через голову перевязь от рога и узкий кожаный
ремешок арбалета.
Берубой уже погрузился в теплую речную влагу по пояс. Я заметил, что он
странно разводит руками, словно поглаживая зеркальную плоскость воды - а
теперь опустил в жидкость мизинец левой руки и едва слышно бормочет нечто
заговорное. Очевидно, какие-то языческие фокусы. Пожав плечами, я быстро
вошел в реку - вода была мягкая и приятная... Должно быть, нагрелась за
день под солнцем.
Мой почтальон немедля ушел под воду с головой - только желтое тело
дискретно замелькало внизу сквозь гнилую муть взметнувшегося ила: он плавал
как жаба, резкими толчками отпихиваясь от волны. Я преодолел реку, не
намочив волос - легким бесшумным брассом. Одно неудобство - тяжелая цепь
на груди ощутимо тянула ко дну...
Другой берег, по счастью, был близко. Он тоже утопал в черемуховых
кущах - хоронясь за эту шумливую мелколистную стену, мы смогли относительно
незаметно вскарабкаться наверх. Здесь было выше и суше - травка короткая,
прокаленная солнцем... Похоже на скотский выгон - только вдали темнеют
одиночные деревья. Берубой немедля распластался по пыльно-зеленому ковру,
еще теплому - то ли отдыхал, то ли маскировался.
- Ловко мы с тобой, княже, поспели... - рассмеялся он, мерцая
волчьими глазами. - Как раз все увидим: купцы наскоро сюда достигнут. То-то
потеха начнется! - Дышал он часто и неровно - устал от плаванья; размокший
хвостик потемневших волос на затылке прилип к спине.
- А где ж разбитчики? - Я присел рядом, выплеснул из своего рожка
речную воду и проверил стрелу в арбалете. - Больно тихо там, в кущах... И
лодок не видать...
Вместо ответа почтальон рывком дернулся в мою сторону и надавил на
плечо, пригибая к земле. Я послушно прилег, вглядываясь в противоположный
берег, куда указывал Берубой. И тут же увидел разбойников. Четыре мужика не
торопясь, вальяжно вышли из кустов к воде - словно демонстрируя себя. Через
неширокую речку долетели обрывки смеха, крупный кусок смачного ругательства,
хлюпанье сапог по мелководью... Все четверо выглядели весьма колоритно:
самый высокий из бандитов - я сразу решил, что это княжич Рогволод - был
затянут в молочно-серебристую кольчугу. Он возвышался над своими спутниками,
особенно широко размахивал руками при ходьбе, выше всех задирал голову в
остроконечном шлеме. В этом доспехе - железо ровно светилось в сумерках -
предводитель налетчиков был похож на белого медведя, вставшего на задние
лапы... По правую руку от него суетливыми шажками перемещался человек в
объемном и, очевидно, насквозь промокшем сером балахоне. Этот старичок (я
даже длинную бороду разглядел) был раза в три ниже ростом и рядом с княжичем
удивительно напоминал гнома. Сходство подчеркивала огромная торба, которую
карлик тащил на спине. Два других джентльмена - я мельком оглядел их
накачанные полуобнаженные фигуры, сдавленные здесь и там черными ремнями
многочисленных мечей, кинжалов и прочего оружия - весьма смахивали на
телохранителей. Один из них держал в руке длинный шест, похожий на штандарт.
На верхушке шеста что-то болталось - я напряженно сощурился - нет, не
знамя. Длинная и золотистая девичья коса, плотно прикрученная к древку...
Это что, разбойничий флаг?
- Смотри у меня! Бороду оторву!.. оторву! - эхом донесло до нас
грозное высказывание князя Рогволода, обращенное, очевидно, к горбатому
старичку. - Ворожи на совесть! Чтобы сработалось дело!
Бородатый карла что-то ответил, мелко подергивая головой в грязном
капюшоне - я не расслышал. Он свергнул с плеча свою торбу и уселся рядом на
песок, запуская мелкие толстые ручонки в недра огромного мешка, набитого,
должно быть, колдовским реквизитом.
- Бона и лодьи уж видать! - глухо пробубнил один из полуобнаженных
боевиков. Он забрел по колено в реку и остановился, распутывая завязку на
портах. - А что, княже, много ли при купцах охраны плывет? - осведомился
он у Рогволода, не поворачивая головы.
- Сколько ни есть, все наши будут! - Рогволод сощурился на
потемневший восточный край неба - на том конце горизонта уже высветлились
из дымки три корабельных паруса. - Нынче дело будет жестокое - говорят,
дюже богатый купчина пожаловал. И на охрану не жалкий.
Берубой рядом со мной заворочался и подполз ближе.
- Ово и есть Рогволод, твой сосед по угодьям, - быстро зашептал он,
бешено кося серым глазом на противоположный берег. - А горбатый при нем -
это Плескун, чаройдейщик и волхв. Небеспечный вражина - заговоры сильные
ведает.
- Сколько всего людей у Рогволода? - Как я ни вглядывался в
кустарниковые гущи, больше никого не виднелось.
- Ну... человек четырдесять наберется, - подумав, сказал Берубой.
Я быстро обернулся. Сорок! Это что - такая огромная банда? Неужели он
думает, что я поведу своих катафрактов против двукратно сильнейшего
противника? Никогда.
- Они в кущах сидят, хоронятся, - лениво пояснил Берубой. - Да ты не
остерегайся их, княже Лисей! (Я заметил, что мой спутник подавил улыбку во
взгляде.) Это ж не вой, а пьянь рваная! Разбитчики... Один твой всадничек
десятерых уломает.
Я промолчал. На дальнем берегу горбатый волшебник суетливо разводил
небольшой костер, подкидывая в пламя не то песок, не то порошок... А
мускулистый разбойник все никак не мог распутать узел на кушаке.
- А что за товар у купца? - зычно осведомился он, запуская руку в
необъемные глубины штанов.
- Не твоя забота знать! - кратко ответил Рогволод. - Умей себе на
ладью заскочить, да поболе мечом помахать. Понял?
- Понял, княже. Твоя правда... - удовлетворенно рассмеялся боевик.
Наконец он нашел в штанах то, что искал - до нашего берега донеслось
бурливое журчание извергаемой жидкости.
Я вздрогнул - Берубоя рядом со мной уже не было. Сбоку послышался
легкий шорох травы... Мой спутник со страшной скоростью уползал от меня по
пыльной травке - как черная ящерица. Я не стал торопиться - спокойно
переложил арбалет из левой руки в правую, сомкнул пальцы на влажной
деревянной рукояти, нащупал крючок. Мне думается, Берубой не успеет отползти
дальше десяти шагов...
Он словно ощутил мою решимость - замер в траве и обернул посеревшее от
пыли лицо. Заметив жало арбалета, направленное в свою сторону, поспешно
улыбнулся.
Я поманил его пальчиком. Берубой скорчил недовольную гримасу, но
тронулся в обратный путь.
- Ты забыл попрощаться, - усмехнулся я, когда он подполз ближе. -
Куда теперь путь держишь?
Вместо ответа почтальон указал на одно из старых деревьев, темневших
вдали, метрах в полуста от кромки берега. Я покачал головой: действительно,
любопытная деталь пейзажа. К толстому древесному стволу была привязана
оседланная лошадь. Готов поклясться, что еще пять минут назад ее не было.
- А всадник на древо взлез, - пояснил Берубой. - Тоже дозорный, я
мыслю. Только вот от кого прислан - неведомо. Надоба его с дерева спустить
по-быстрому. Иначе заметят нас. Ежли хочешь, айда вдвоем...
Я согласился. Лошадь дозорного недовольно всхрапнула, когда мы,
пригибаясь к земле, добежали до дерева. Я задрал голову - в темноте ветвей
никого не было.
К счастью, я успел шарахнуться в сторону - что-то сухо треснуло
вверху, и в землю совсем рядом ударила острая черная игла. Я едва успел
понять, что это сулица - легкий кавалерийский дротик, как что-то тяжкое
бросилось на меня с небес, сминая и опрокидывая к земле! Словно обрушилось
дерево - я физически ощутил, как легко и колко ломается мой позвоночник.
Чья-то босая нога в клочьях рваной штанины, проволочная кромка кольчужного
подола, вдавившегося в щеку, - последнее, что я помню.
Пока я приходил в себя, улыбчивое лицо Берубоя невнятно светлело надо
мной на фоне вечереющего неба. К счастью, позвоночник выдержал - человек,
спрыгнувший на меня с дерева, немного промахнулся. Он задел меня не очень
сильно. Как рассказал Берубой, обычно люди не выживают после того, как на
них приземляются рослые молодые парни в тяжелых кольчугах.
Этот парень теперь валялся рядом с проломленным черепом - во всяком
случае, лицо его было залито кровью. Я приподнялся на локтях, оглядывая
себя: золотая цепь на месте. Арбалет лежал рядом, серебряный рожок
по-прежнему болтался на своем ремешке. В целом я ощущал себя даже неплохо -
только почти не чувствовал ног. И голова болела так, что было больно
моргать. Кажется, я валялся без сознания не очень долго - раскаленный
солнечный слиток еще пламенел на границе заката, нижним краем прожигая
горизонт. Итак, Берубой имел возможность легко прикончить меня - но
почему-то не сделал этого. Видимо, ему нужно любой ценой помешать
разбойникам захватить купеческий караван - потому и рассчитывает он на моих
катафрактов.
- Повезло тебе, княже Лисей! Дешево отделался. - Берубой покачал
головой. Только теперь я заметил, что весь левый бок моего почтальона был
просто черным от кровяных разводов - похоже, парень в кольчуге успел
зацепить Берубоя чем-нибудь острым.
Я снова глянул на молодого человека с проломленной головой. Берубой
обошелся с ним жестоко: под глазом незнакомца расплылся багровый синяк, а
изломанные руки аж почернели по локоть - как от сильного ожога. Убитый
лежал на спине, раскинув конечности по травке - добротная кольчуга, на
поясе меч... Интересно, как безоружный Берубой умудрился справиться с таким
верзилой.
- Ты обыскал бы его, княже Лисей ! - снова услышал я голос
почтальона. - Я бы и сам успел, да руки заняты, - весело добавил он,
прижимая к ране на боку кусок оторванной штанины.
Ничего особенного я не обнаружил. Убитый молодчик знал, что идет на
опасное дело, а потому не захватил с собой денег. Только небольшая холщовая
сумочка была привязана к поясу. Я взял ее в руки - и под пальцами
содрогнулось что-то живое! Осторожно распустив узелок, заглядываем внутрь -
надеюсь, это не змея... Что-то жарко закопошилось из мешочка мне навстречу:
сизая пушистая головка голубя!
Прижимая крылья к птичьему тельцу, я извлек голубя из сумки. К розовой
лапке на длинной нитке привязан крошечный берестяной лоскут - совершенно
чистый. Очевидно, владелец пташки должен был кому-то сообщить о происходящем
здесь, у реки... Голубь обиженно - кому понравится битый час сидеть в
мешке! - покосился на меня черничным глазом.
- Ах, да ведь это зверь знатный! - Берубой обмотал израненное
туловище штаниной и теперь восторженно улыбался, глядя на птичку. - Это
поток знаменитый, скорый! Это ж сам Горлаш! Мстиславки Лыковича посыльный
птах!
Он принял птичку в свои руки, ласково пощекотал окровавленным ногтем
пушистую головку. А я вспомнил, что Мстиславка Лыкович - один из
многочисленных разбойников, обитавших в здешних краях.
- Добро, что ты голубя узнал, - сказал я напряженно. - Теперь узнай
и людину: что за человека-то прибили? Как звать его? Уж не сам ли будет
Мстиславка Лыкович? (Честно говоря, я втайне на это надеялся.)
- Да нет! - Берубой расхохотался. - Это так себе, безымянный
разбойка из Мстиславкиной ватаги. А самого Лыковича эдак запросто не
прибьешь. За ним еще побегать надо.
Я сплюнул. Стало быть, у Мстиславки тоже есть свои планы в отношении
купеческого каравана. Да, есть где разгуляться длинной руке правосудия.
Однако Мстиславку будем ловить потом - для начала займемся другим
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг