горячим и свежим "живительным" дождем и следит за урожайностью всходов.
2. Мокошь. Супруга Дажьбога. Обитает там же, однако весьма часто
путешествует по отдаленным княжествам, лояльным Престолу. Любит сырость,
болота, обложные дожди и вообще любые проявления расхлябанности, размытости
и жидкости. В последнее время активно занимается политикой.
3. Стожар. Брат Дажьбога и недоброжелатель богини Мокоши. Будучи изгнан
последней из своей прежней вотчины (город Властов) примерно двадцать лет
назад, обитает в укромном святилище совсем недалеко от западных границ
нашего княжества. Чем занимается - неизвестно. Судя по неохотным признаниям
аборигенов, готовит реванш и надеется отомстить Мокоши за старые обиды. (От
себя замечу, что склонен считать весьма удобным подобные разногласия и ссоры
между этими "божественными" язычниками.)
4.Дидилия, она же - Циця, Дзизя. Женское божество, представляющее в
сознании славян все достоинства зрелой женщины, матери взрослых детей и
хозяйки дома. Обитает в Зоряни, то есть почти точно к югу от нашего
княжества. Аполитична и особой опасности не представляет, скорее всего,
уступит Христу власть над душами жителей без борьбы.
Таковы божества, наиболее почитаемые в этих землях (следует помнить,
что в отдаленных районах страны могут властвовать иные "боги", о которых
здесь многие не знают).
ГРУППА ГАММА. Мелкие волшебники, не почитаемые в божественном качестве,
а также жрецы святилищ, находящихся в границах либо вблизи княжества
Вышградского.
1. Куруяд, жрец Чурилы. Чрезвычайно опасный проходимец, беспрестанно
злодействующий во славу своего богомерзкого господина. При святилищах не
обретается, но путешествует вместе с самим Чурилой либо по его заданию. Одет
в темные долгополые одежды, повелевает дивами и железными вранами. Умеет
высекать из воздуха искры, руководит группой молодых приспешников.
2. Плескун. Несколько более цивилизованный, но столь же коварный
волшебник. Служит понемногу всем богам, а в большей мере своему кошельку.
Последние пять лет состоит советником при молодом княжиче Рогволоде
Опорьевском, который печально известен как разбойник. Одевается в неброские
дымчатые хламиды, наделен благообразной, но обманчивой внешностью. Очень
малого роста, почти карла.
3. Полувран. Жрец святилища Дажьбога и сыновей его в деревне Санда.
Сорока лет от роду, лицом приятен и в речах смел, не столько занимается
исполнением жреческих обязанностей, сколько подрабатывает платным свидетелем
при составлении купеческих договоров.
4. Колута. Жрица при святилище Мокоши на реке Санде. Древняя старуха,
почти совершенно глухая, но почитаемая среди местного племени узолов.
Представляется вовсе безобидной.
5. Пучегон. Знахарь из Вышграда. Старик, знающий секреты некоторых
отваров и порошков.
6. Самогон. Знахарь из Опоръя. По слухам, брат Пучегона. Зарабатывает
на жизнь лечением скота и подпольной варкой дешевого меда.
7. Клуха. Знахарка из Стожаровой Хаты. Славится умением залечивать
бранные раны".
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАПИСКИ НОМЕР 2.
"Твоя воля, князь, узнать о племенах, населяющих земли твоей новой
вотчины и окрестности княжества. Сообщаю тебе, что непосредственно в
границах твоего, то есть Вышградского, княжества расселены представители
трех различных племен: стожаричи, узола и мохлюты.
1. Стожаричи - огромное в масштабах нашей далекой родины племя,
оживляющее своим присутствием северо-восток Властовской земли (Залесья). Эти
люди возрастают до среднего роста и довольно сильны, прекрасные воины,
однако весьма ценят личную свободу и склонны избегать службы в княжеском
войске. Среди них немало предприимчивых купцов и ремесленников, а также
воров. Уверен, что среди стожаричей мы обретем наибольшее число умелых
ремесленников и воинов, они же составят состоятельный верх в городах.
Отличительной чертой стожарича будет широкий пояс белого цвета на бедрах и
оскорбительные речи в адрес Мокоши и жителей Престола. Наиболее крупное
селение в нашем княжестве - Санда.
Узолы. Это племя подчиняется не Стожару, но Мокоши, что накладывает
свой отпечаток на характер народности. Эти люди высоки ростом, однако чаще
худы, чем упитанны. Они совершенно не любят воевать и отличаются
мечтательностью и кротким нравом. Голубоглазы и светловолосы, тонки в кости
и тихи в речах. Живут вдоль реки Узола, от которой и унаследовали родовое
имя. Селения узолов славятся приятными песнями и нежными послушными
женщинами. Узолы упорно чтут Мокошь и поддерживают ее святилище на реке
Санде - несмотря на неудобное соседство одноименной деревни, где живут
иноверцы-стожаричи. Узола можно определить по длинной снежно-белой рубахе и
небольшому амулету Мокоши на груди (свинцовые капли, нанизанные на кольцо).
Наиболее крупное селение - Золиста Похоть.
Мохлюты - неславянское племя, обитающее в наиболее заболоченных лесных
местах и у труднодоступных озер вдоль рек Санда и Санахта. Совершенно
отличаются от славян своей дикостью и невежеством, однако дружелюбно
относятся к славянским соседям. Последние не всегда склонны считать мохлютов
полноценными людьми, однако, что удивительно, брак славянина с мохлютской
девушкой здесь не редкость - видимо, из-за покладистого нрава мохлюток и
умения быстро усвоить правила жизни в славянском жилище. Их имена сложно
запомнить, а городищ мохлюты не имеют, так как живут в просторных земляных
норах, а зимой спят под снегом. Наиболее развитые из них обретаются при
селах славян-колонистов, которые в последнее время часто селятся на исконных
мохлютских землях. Крупнейшее городище колонистов - Санахта, где мохлюты
составляют около половины постоянного населения.
Из соседних народов, обитающих вне Вышградского княжества, мне известны
сребряне, гатичи, нережи и дубровичи.
Сребряне - богатые и гордые жители крупных городов обширного
Властовского княжества - Властова, Ростко, Созидоля, Ореслава, Кожедуба,
Колъчугина и др. Они искусные зодчие и добрые купцы. Гатичи - напротив,
беднее прочих "заолешан", то есть племен Залесья, однако выносливы,
неприхотливы и бесстрашны в бою. Крупных градов не имеют, из селищ
богатейшее - Белкова Доля.
Нерезки - остаток некогда многолюдного славянского народа, обитавшего
на самой границе с Великой Степью и дикими горами Малой Челюсти за рекою
Влагой. В течение нескольких десятилетий они первыми встречали натиск с
Востока и никогда не пропускали врага в сердце страны, однако селения их со
временем обезлюдели, а жители одичали. Нережи низкорослы и землисты лицом,
не знают богатых одежд и просторных жилищ, но совершенно ужасны в бою.
Единственный нережский город - Стародуб, где правит молодой князь Ожгут,
присланный из Престола.
Дубровичи - славный и многолюдный народ, чьи цветущие города находятся
к югу от Вышграда в пределах Зорянского княжества. Они поклоняются Дидилии,
преуспели в трудах ремесленных и совершенно не умеют быть купцами, так как
по необъяснимой, почти таинственной странности народного характера никогда
не лгут. Эта сказочная черта дубровичей известна по всей стране, что создает
им добрую славу.
В ближайшем времени будет закончен труд по составлению карты этих
земель. До сих пор работа осложнялась отсутствием точных сведений о
расстояниях, которыми местное население не располагает.
На сем позволь мне закончить, подпись: Варда Гончий".
АЛЕКСИОС ГЕУРОН - ДЕСЯТНИКУ ВАРДЕ
(надпись на записке номер 2):
"1. Карту мне на стол к вечеру. Если хочешь, останови нескольких
купцов, что идут ладьями мимо города по реке без захода в нашу пристань, и
допроси их о расстояниях.
2. Надеюсь, что, согласно моему первому приказу, вышградский знахарь
Пучегон уже занят составлением списка отваров и порошков.
3. Мне нужны данные о всех княжествах этой страны - столицы, имена
правителей, предположительное количество войск, особенности
внешнеполитического поведения. Какие союзы в силе, есть ли заклятые враги
среди князей? Какие партии в столице? Как отношения между "богами"
сказываются на политике княжеств? Этим займись прямо сейчас, не откладывая.
Подпись: Геурон.
Дописано позже: мохлютского паренька по имени Мяу, которого я привез с
собой, определить на княжеский двор кухаркам в помощь".
Я не раз задумывался после, почему все голуби Санды слетелись
посмотреть на меня. И понял, хотя не сразу: не на меня они слетались, а на
мою цепь. Едва оставшись один, я осторожно, обеими руками приподнял и снял,
пригибая голову, тяжелое золотое ожерелье. Положил перед собой на стол:
сорок толстых овальных звеньев, попеременно цельнокованых и спаянных, на
каждом - крестообразные радиальные насечки от центра к периферии. Приблизив
лицо, я увидел, что это не насечки, а фигурные вмятины едва различимого
неглубокого орнамента - четыре геральдические лилии, развернутые троичными
лепестками в разные стороны света. Я видел такой символ на старых, съеденных
временем клинках, выставленных на обозрение москвичей в большом зале
Оружейной палаты. Там был огромный полутораметровый меч из так называемой
"Черной Могилы", прекрасно сохранившийся:
прямо возле рукояти крестообразно расходились от центра четыре лилии.
Их цветоножки переплетались.
Санда - всего лишь крошечная деревенька где-то на восточной окраине
Залесья, на границе с мохлютами и степью. Кроме Санды в моем княжестве есть
и другие населенные пункты: Золиста Пахоть, Санахта, Ярица и - Вышград,
главный городок, гордая столица, едва насчитывающая полсотни домов. Варда
Гончий - молодой парень откуда-то из-под Солуни, по матери - славянин, а
по отцу - не то грек, не то фракиец. Меня он называет высоким князем
Алексиосом Геуроном и почему-то всегда склоняет голову, когда я пытаюсь
заглянуть ему в глаза. Глаза у Варды темно-карие с оливковыми отблесками.
Несмотря на молодость, этот человек кажется мне опытным воином, и я склонен
доверять ему.
Мне пока не ясно, почему в декорациях древней Руси я неожиданно стал
греческим княжичем. История Алексиоса Геурона проста: он родился при царском
дворе, с детства был окружен лучшими людьми своего народа и сладострастной
южной роскошью. Родина Алексиоса называлась Базиликою (так воспроизводят
этот топоним мой десятник Варда и все прочие греки, но я полагаю, что речь
идет о Византии) - благословенная теплая страна между трех морей, на
протяжении долгих золотых веков осененная солнечной благодатью Христа,
укрепляемая неподвижной твердостью патриархов и доблестью правителей. Однако
эллинское мудрствование и развращенная изнеженность, всепроникающая роскошь
и застойное самодовольство со временем расшатали незыблемые прежде основы
империи Второго Рима - издалека, с востока подступил грязный и тучный
телец, разодравший в пурпурные тряпки багряные плащи императоров,
взметнувший на рога золотое солнце Базилики. С ним пришли пыльно-бурые,
шерстистые, бородатые воины Черного Арапина, и они дышали конским потом и
умывались песком, молитвенно закидывая узкие лица к востоку. Одновременно с
запада приплыли давние враги - угловатые и холодные люди-ледяне с
мертвенно-серыми лицами, искривленными улыбками дерзновения, и стали брать
одну крепость за другой, легко разбивая франкскими мечами древние иконы и
молча насилуя женщин. Империя базилевсов металась между двух врагов как лев,
которому нужно иметь не одну, а две страшные пасти...
Варда Гончий рассказывал мне это, и я видел, что у него совершенно
сухие веки. Он плакал выражением глаз, словами, уголками рта - потому ли,
что родина его оставлена где-то за Теплым морем в руинах и трупном зловонии,
или же потому, что жалел меня. Мне пришлось признаться, что я пролежал в
лесу целую ночь без сознания - что-то случилось с памятью. Я едва мог
вспомнить имя своего отца.
"Твоего отца, о высокий князь, звали Константином. Он был двоюродным
братом базилевса Льва, погибшего во дворце во время приступа полчищ Черного
Арапина. Говорят, что твой отец первым отпил из сосуда с ядом и первым же
принял на себя страшный грех самоубийства. Твой дядя, последний автократор
Базилики Лев Ангел, отпил вслед за ним, и страна осталась без правителя, ибо
наследник престола исчез вместе с остатками казны. Говорят, что
драгоценности короны и автократические стати, главные знаки царского
достоинства, удалось вывезти из пламенеющих палат - несколько вельмож во
главе с воеводой Ксеногностом и советником Колокиром бежали из осажденной
столицы, увозя на север священный скипетр и державу последнего базилевса.
Бежали и мы - молодые воины империи, золотая молодежь Царьграда, дети
высокопоставленных сановников и полководцев...
Ты был среди нас наиболее знатным - ты был племянник царя, и у тебя
был дом на берегу проливов в долине Диабасис, где мы укрылись от ночных
шакалов Арапина. У тебя было два корабля, и наутро семьдесят уцелевших львят
навсегда оставили стонущую родину. Морской путь на юг был закрыт -
знаменитая Царьградская цепь, протянутая древними императорами через Узкое
море, была уже в руках Арапина. И носы наших кораблей повернулись к северу,
косые паруса расправились по касательной к холодному ветру - пусть
изгнание, пусть Корсунь, пусть чужбина - зато в живых.
Мы не остались в Корсуни, где местные богачи побоялись гнева с Востока
и встретили осиротевшую имперскую молодежь холодным скаредным молчанием.
Пересев из суден в седла, мы упорствовали в своем бегстве на Север - и
через восемь знойных дней первая славянская застава встала на пути, и
огромный рыжеволосый старик в невиданной густой кольчуге окликнул нас.
Вскоре, потратив по дороге половину своих денег в виде несчетных пошлин,
княжич Алексиос Геурон привел шестьдесят девять своих тяжеловооруженных
катафрактов в огромный, неожиданно многолюдный варварский город. Это был
Престол, столица князя Ярополка, твердыня языческой ведьмы по имени Мокошь".
Престольские бояре и купцы, не раз бывавшие в Базилике, встретили
гостей шумными пирушками и охотными забавами, но великий князь Ярополк даже
не допустил христиан на Боричев взъем, отказав в аудиенции. Долгие недели
проводили греки в разгуле и братании со столичными богатырями-бражниками, но
с каждым днем все грустнее становился княжич Геурон: оставалось без ответа
прошение к Ярополку о даровании в удел греческому изгою - пусть самой
мелкой, отдаленной и бедной, но - собственной вотчины.
И вот, наконец, - долгожданный вестовой с княжеской перевязью.
Ворвался на постоялый двор, где осели греки, растолкал пьяных лучников,
перешагивая через опрокинутые лавки, подошел к Геурону. Нагло жмуря глаза,
молча протянул побледневшему чужеземцу узкую восковую дощечку, густо
исцарапанную княжеским писчиком. Ярополк жаловал Алексиосу Геурону одно из
мельчайших пограничных княжеств в нижнем течении Керженца. Эти земли совсем
недавно были отбиты у калинских торокан и заселялись теперь первыми робкими
деревеньками - одним словом, это была не милость, а изгнание. Геурон понял,
почему он получил-таки от Ярополка вотчину. Видно, не понравились
престольскому князю и его покровительнице Мокоши постоянные сборища киевских
богатырей "на грецком дворе", их дружба с христианами из-за моря...
Первый отряд в сорок дружинников - в том числе лучшие кавалерийские
десятки Варды Гончего и Александроса Оле - выступили из славянской столицы
уже на следующий день. Впереди ехал сам Геурон, и он не жалел, что покидает
Престол. Там, в прохладных чащах Залесья, он по крайней мере будет хозяином
собственной земли. Он поставит в своем городе храм в память о сорока
мучениках и научит славянских варваров выращивать настоящую пшеницу.
Племянник великого базилевса Геурон ехал на свою новую родину: широкая
дорога пролегала через бесконечную равнину и терялась где-то в
северо-восточном углу горизонта: сначала Чернигин-град и Малград-Свирецкий,
затем огромный Брынский лес и только потом Залесье: Зорянь, Властов и
крошечный, неведомый, но уже родной Вышград.
Передовой отряд Геурона шел быстро, на рысях, останавливаясь только в
самый жаркий полдень и после заката. Еще двадцать всадников и десяток
легковооруженных лучников-меченош должны отправиться несколько недель спустя
вместе с главным обозом - одиннадцать телег, нагруженных оружием, золотом и
остатками царского архива, вывезенного из горящих вивлиофик Царьграда: сотни
томов. Писания, патерики, жития... Чертежи огненоносных военных
судов-василисков и осадных башен. Секретный рецепт греческого огня.
Тактические руководства военных логофисий. И даже чудом уцелевший список
Аристотеля. Второй отряд поведет сам Иоанн Апофайнос, наставник Геурона,
единственный старик в этой стае молодых бездомных хищников, заброшенных на
чужбину. Старика не зря прозвали Безмолвным: расставаясь с Алексиосом,
только плечо ему сжал и сказал громко, чтоб слышали воины: "цепь свою
береги, с нею и на чужбине тепло".
Почти месяц сорок греческих всадников сходили с ума от нескончаемой
полянской лесостепи, только по ночам оживавшей огоньками дальних селений,
невидимых в дневном свете солнца. В Чернигине их остановили на несколько
дней по приказу тамошнего князя Ольго, непримиримого врага престольцев и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг