блочок одной рукой, он запустил под него вторую. - Ага! Есть!
- Ну то-то, - сказал Умник. - Бросай.
- Прямо и бросать?
- Давай-давай...
Рон выпрямился и разжал пальцы. Машинка упала на пол, вымощенный
стальными плитами. Упала беззвучно, как ватная, и скользнула в сторону -
дюйма на два-три. Рон удивленно свистнул, однако тут же проговорил:
- Все правильно. Ну?
- Испытываем, - ответил Умник. - Запускай молот-Рональд повернулся и
пошел в соседнее отделение. Амалия робко спросила:
- А почему она падает бесшумно?
Берт стремительным движением притянул ее к себе, обхватил своей
железной лапой и продекламировал:
- Потерпи, ты все узнаешь, обезьяне любопытной оборвали длинный
хвост...
За окном затарахтел мотоцикл - один из Томасовых парней выезжал
осмотреть окрестности и заодно в магазин, в ближайшую деревню. Словно
отвечая мотоциклу, за стеной отбил звонкую дробь электрический молот.
По-прежнему ничего не понимая, Амалия смотрела, как Берт с Роном
уложили машинку в железную коробочку и подсунули эту упаковку под молот.
Рон оглянулся и жестом показал Амалии: отойди. Она осталась, где была.
Бабам! - дважды ударил толстый масляно блестящий стальной боек,
стремительно, почти незаметно для глаза выскакивая из своего толстого
вертикального кожуха. "Похоже на огромный микроскоп, - подумала Амалия. -
Бедная маленькая машинка..."
- Выключи! - рявкнул Берт, потому что Рональд сунулся к коробке, не
выключив двигатель молота.
И тут Амалия начала что-то понимать. Коробочка лежала на наковальне
целехонькая, словно не по ней дважды ударил беспощадный, хищно блестящий
цилиндр. Затем Рон попытался вынуть машинку из коробки, почему-то не смог
и выругался, а Умник захохотал, хлопая себя по брюху, и вопросил;
- Ну, убедился?
Более того, оказалось, что коробку нельзя снять с наковальни. Рона
это совсем добило: он стоял, выкатив глаза и приоткрыв рот. Пробормотал:
- Ну и мощность...
- А малость я обсчитался, - самодовольно сказал Умник. - Ну как,
папаша, пробуем на живом объекте?
Он поднял руку с пультиком, навел на машинку и затем как нечего
делать вынул ее из коробки. Амалия села, огромными глазами глядя на своего
мужчину: всякие у нее были, но ни один не умел творить чудеса. Видимо,
именно в этот момент рыжая Амми, охотница, поняла, что попалась, что
угодила в ловушку, что нипочем с этим мужчиной не расстанется.
Чудеса, однако же, продолжались. Берт передал пультик Рону, сел на
табурет около верстака, расстегнул брючный ремень и приторочил машинку к
поясу - Рон при этом делал странные жесты, как бы порываясь ему помочь.
Или предостеречь - непонятно. Затем Амалия увидела то, что до нее видели
только Нелл и Лойер. Умник всей тяжестью рухнул на пол с высокого
табурета, причем рухнул бесшумно, как до того машинка, и реакция Амми была
такой же, как у Нелл: Боже, как же он расшибся! А он - заржал, как жеребец.
- Совсем не больно?! - вскрикнул Рональд.
- Ты же видел расчеты, балда... - величественно сказал Умник (если
слово "величественно" применимо к человеку, лежащему плашмя на полу). -
Отключи игрушку.
Рон щелкнул пультиком и, глядя, как Умник встает, опираясь на
табурет, выдавил из себя длинную фразу:
- Подошвы у тебя резиновые, а если голыми ногами на металлическом
полу... - и стал разуваться.
Амалия на всякий случай отошла в сторону и села, ухватившись за край
верстака. Ее поразили глаза Берта - она таких еще не видывала:
остановившиеся, словно повернутые внутрь.
- А пробуй! - вдруг пробасил он и стал поспешно перестегивать машинку
на пояс Рону. - Включаю!
- Пол... холодный... - ответил Рон и осторожно пошел. Когда он
проходил мимо Амалии, она ощутила, как под нею шевельнулся табурет.
- Идешь! - даже не сказал, а прорычал Умник. - Умничка ты моя
косолапая!! Гениально! А я-то! Не допер!
Рон счастливо улыбался. Дошел до верстака электриков и там внезапно
грянулся на пол - во весь рост, причем вместе с ковриком, который словно
прилип к его пяткам.
Надо отдать должное Амалии; она вскрикнула только теперь. Но с Роном
ничего не случилось, он спокойно прокомментировал :
- Нормально - коврик... Резиновый.
- Вставай, обувайся! - приказал Умник, - Пошли в тир, живоглоты.
Сказал он это весело и живо, но она видела, что он все еще погружен в
себя, в свои соображения какие-то, ей абсолютно недоступные. И вдруг -
наверное, впервые в жизни - Амалня ощутила свою малость, свое ничтожество,
что ли, и ощушение это было невыносимо сильное, так что пришлось его
прогнать и сказать себе строго: слушай, Амми, ты даешь ему такое, чего у
него, старого бабника, никогда еще не было, - это он сам говорит и не
врет, он в жизни не унизится до такой лжи, гордый Берт, ему невозможно
признать над собою чью-то власть, а еслион все-таки унизился, солгал - и
не раз уже солгал, - то забрало его крепко, это ты его забрала, Амми. И
никому не отдашь.
- Я тоже хочу попробовать, - сказала она. - Дайте мне тоже, жадные вы
люди.
- Потом., - сказал Берт.
- Сейчас, - сказала она.
Эйвон, видимо, понял: глаза перестали смотреть внутрь, он улыбнулся и
ответил:
- На, пристегни... Разуйся, так спокойней.
Она будет помнить это до конца жизни - как почти неслышимо вздрогнула
машинка на поясе и как она подумала: что бы самой придумать такое - и
ударила рукой по верстаку, в первый раз осторожно, потом изо всех сил, и
ничего не ощутила, ровным счетом ничего. Тогда Амаляя закрыла глаза и
заставила себя упасть, не сгибаясь. На этот раз она что-то почувствовала -
словно воздух на долю секунды сгустился и легонько сжал ее, и неприятно
встряхнулось что-то в животе. И всё. Плечо и бедро, на которые она падала,
ничего не ощутили. Тогда она осторожно стукнула лбом об пол и оказалась
права, что состо-ожничала: этот удар был почему-то ощутим.
Сейчас же около нее очутился Берт, Спросил:
- Чувствительно?
- Ага.
- Оторви обе ноги от пола. Еще раз пристукни головой... Как?
- Теперь не чувствуется.
- Все правильно! - провозгласил он. - Вставай.
Он подал ей руку, она ухватилась за нее, но не ощутила. Словно
ухватилась за воздух... нет, этого нельзя было передать - она сжала
пальцы, и Берт внезапно, рывком освободился и потряс своей ручищей. Глаза
у него опять стали глубокие, повернутые внутрь. Он пробормотал:
- Ну и ну...
- Что? - спросил Рон,
- Об этом я не подумал. Как стальная перчатка...
Амалия поднялась сама и жестом попросила, чтобы отключили эту
дьявольскую машину. Сняла ее с пояса и, застегивая ремень, не могла
оторвать взгляда от пряжки - модной массивной серебристой штуковины:
магазин "Гэп", полсотни долларов отдала за этот пояс. Она словно ждала
какой-то пакости от пряжки: почему бы и нет, если другая железка, только
побольше, может вытворять такие жуткие штуки с ее телом? Амалия
передернула плечами и сказала:
- Что, пойдем в тир?
Умник принял у неё машинку, завернул в обтирочную салфетку, и они
пошли через двор к старому дому - команда Томаса устроила там тир на
чердаке. (Эти ребята были настоящие профи: по часу минимум в день
разминались и ежедневно упражнялись в стрельбе на бегу. Привезли с собой
пистолеты с глушителями, несколько ящиков патронов, съездили куда-то за
мешками с песком и оборудовали стрельбище по всем правилам. Умник и Амалия
тоже ходили туда вечерами, колотили по мишеням, раскачивающимся на
проволочных подвесках.) Когда Берт, Амалия и Рон подошли к кухонной двери,
из-за угла вывернулся Томас и беспечно поинтересовался:
- Руководство идет пить кофе?
Он был доброжелательный парень, и компанейский, и сейчас готов был
составить им компанию - хотя твердо знал свое место и общества своего
американцам не навязывал.
Амалия ответила, что они идут учить господина Лиша стрелять и
предпочитают это делать без свидетелей. Томас сказал: "Да-да, понимаю".
Действительно, трудно было представить себе Рона с пистолетом. Она
поднялась на чердак и увидела, что Берт с Роном перекладывают запасные -
не пробитые пулями - мешки с песком, сооружая бруствер на огневой позиции,
то есть напротив мишеней. Уложили четыре мешка - два в ряд, два в высоту.
Зажгли лампы. Машинка в белой тряпке уже стояла под мишенями, на
иссеченном пулями мешке с песком.
- Достань пушку, - приказал Берт Амалии, Она вынула ключ, открыла
железный ящик с тренировочным оружием - среди пистолетов там лежал
американский автомат КАР-15 Томаса - и спросила:
- Какой калибр прикажете, сэр?
Берт подумал, погладил себя по верхней губе. Распорядился.
- А давай большой какой-нибудь. "Вальтер" наш любимый.
Амалия вынула синий "вальтер" - она сама стреляла из такого, - сняла
с верхней полки обойму, зарядила пистолет
- Ящик заафой! - зачем-то приказал ей Берт, как будто не она учила
его непременно закрывать боеприпасы до начала стрельбы.
Они втроем улеглись на маты за бруствером, Берт в середине. Он принял
пистолет и внушительно распорядился:
- Ничком лежите, понятно? Скорее всего, рикошет пойдет сюда.
Внезапно Рон нарушил свой вечный обет молчания непонятными словами:
- Не будем знать.
- А верно! - пробасил Берт.
И тут Амалия наконец-то поняла - зачем выкладывали бруствер, почему
надо лежать. Пуля не сможет пробить машинку, а значит, отскочит от нее,
как от брони. Срикошетит. И нельзя будет понять: действительно она
отскочила, или стрелок промазал.
Амалия встала и пошла в угол, где валялись какие-то дощечки, фанерки,
картонные коробочки от патронов. Выбрала коробку примерно того же размера,
что машинка, подошла к мишеням и принялась устанавливать коробку перед
машинкой, на нижнем мешке.
- А обезьянка у нас молодчина! - объявил Умник. - Левее чуть, еще...
Хорош! - Когда она вернулась за бруствер, добавил. - А я бы не
промахнулся, Ронни... Головы опустить!
Амалия заткнула уши. Ба-кррах! - ударил выстрел, и сейчас же мешок,
за которым лежала Амалия, вздрогнул.
Пуля пробила коробку дважды - с полета и с рикошета - и вернулась
почти что в ствол - на пять дюймов ниже и на три дюйма правее. Коробка
слетела на пол, а из мешка лениво сочился песок.
Увидев это, Рон заговорил опять. Объявил задумчиво
- Ничего не значит. Повернуть.
На что Умник сейчас же возразил - тоже непонятными словами:
- Это не упругое тело, это поле.
- Не убедил, - сказал Рон.
- Не убедил? А ну, поверни штуковину на сорок пять градусов!
Тогда заговорила Амалия. Она сидела на корточках у мешка, ковыряя
пальцем в пробоине, но говорила официальным голосом.
- Господа, я протестую. Если вы желаете повторить опыт, я буду
настаивать, чтобы вы сначала оборудовали стенд. Джо, вы уцелели случайно,
поскольку пуля могла попасть в вас. Напоминаю: я отвечаю за вашу
безопасность.
Умник нагло осклабился и объявил, что, нажав на спуск, он сию же
секунду опустил голову. Амалия вежливо улыбнулась и сказала, что интервал
между выстрелелом и рикошетом был никак не больше двух сотых секунды, а
время человеческой реакции никак не меньше одной десятой, так что
господину Тэкеру просто повезло - пуля попала не в его высокомудрый лоб, а
в мешок. Рон покивал, и Умнику пришлось подчиниться.
Так начались испытания штуковины, которую У ник назвал Невредимкой, -
устройства, изобретенного на окраине заштатного городка Хоуэлла, в тиши
гаража. Начались в условиях не слишком удобных, на маленькой голландской
ферме XVIII века, достаточно густо населенной. По будним дням в цехе
работали три десятка человек, а в доме во все дни недели крутился
кто-нибудь из охраны, из шести парней Томаса, и заходила кухарка: то
принести что-нибудь, то посоветоваться с Амалией насчет меню для господ
иностранцев. И от всех от них приходилось скрывать волшебные качества
Невредимки, причем от команды Томаса - с особым тщанием. Амалию это
расстраивало и обескураживало, особенно потому, что начальствовала над
командой она сама - правда, передавая все распоряжения через Томаса.
В старом доме, надо заметить, и вообще было тесновато. Из шести
спален наверху три занимали американцы, две - Томас и его правая рука Баум
по кличке Танненба-ум, то есть Елочка, в шестой отсыпались ночные
дежурные. Общежитие для остальных охранников устроили в громадной гостиной
на первом этаже, Амалия редко спала в своей комнате, но отказаться от нее
не пожелала, объяснив Берту, что он храпит как бегемот и находиться рядом
с ним всю ночь может только женщина, глухая как тетерев.
Это была не совсем правда: отдельная спальня требовалась Амалии для
ощущения независимости, хотя бы и призрачной. Для того, чтобы Берт
огорчался, когда она уходила - или делала вид, что уходит (а потом
оставалась). Кроме того, спальня Берта была заодно и кабинетом, и там
круглые сутки гудел компьютер, мигал огоньками; это раздражало.
Главным, однако, неудобством было то, что на всю компанию имелась
одна-единственная уборная и одна душевая, причем обе - крошечные, как
принято в Голландии, и парни не могли принимать душ по двое, что Амалия
полагала бы разумным. Она подкатывалась к Петеру Земану - нельзя ли
соорудить еще одну ванную комнату, с унитазом, но Умник прознал про этот
заговор и пресек его, хотя среди рабочих Петера был водопроводчик.
Так вот, испытания Невредимки шли только по субботам и воскресеньям,
и Амалии не всегда удавалось за ними наблюдать. Она была добросовестная
женщина, наша Амми, и очень серьезно относилась к своим обязанностям
старшей по охране. Через ночь проводила два-три часа на верхушке старой
мельницы, за прибором ночного видения. Каждый день выезжала на внешний
осмотр - обычно на мотоцикле - и постоянно поддерживала связь с постами,
каковых насчитывалось три. Гордостью ее и Томаса был выносной пост,
оборудованный в экзотическом месте, в землянке, выкопанной неизвестно кем
и когда, но не менее двадцати лет назад: приблизительно тогда эти земли
осушили. Землянка была крыта широкими плахами, кое-где с резьбой по
дереву; Томас предположил, что это плахи от второго сарая, который некогда
стоял вплотную к дому, - Томас даже показал Амалии место бывшего сарая у
восточной стены. Из землянки обзор был, разумеется, неважный - амбразура
над самой землей, - но ближний сектор с тыла фермы был как на ладони.
Амалия облазила вместе с Баумом этот тыл и установила, что ярдах в
двухстах начинается чудовищно вязкое болото, через которое человеку не
пробраться, так что дальние подходы контролировать и не следовало. Она там
завязла в одном месте - Баум едва смог ее вытащить, а правый сапог они так
и не сумели спасти.
И еще было дело у Амалии: связь. На крыше цеха теперь стояла
спутниковая антенна (Томас с упорством называл ее "саттелит", то есть
"спутник", хотя Амалия и объясняла, что это не правильно). Каждый день она
связывалась с господином Рейном, причем переговоры были шифрованными.
Подразумевалось, что Ренн перекидывает доклады с фермы в Нью-Йорк, Мабену.
Нет, спокойная и бездельная - по внешней видимости - охрана фермы
"Баггес" была вовсе не бездельной. Сверх обязанностей, уже упомянутых,
Амми должна была ежечасно получать доклады от всех постов, и ей непременно
докладывали обо всех прибывающих и отъезжающих - будь то машина с грузом
или рабочий, либо приехавший в неурочное время, либо почему-то собравшийся
домой. И уже не по обязанности, а повинуясь некоему импульсу, она стала
тренироваться вместе с немецкими ребятами: рукопашный бой, растяжки,
стрельба с прыжка и кувырка. Амалия делала это, сама себе удивляясь, и
временами думала, что ей, девочке из Манхэттена, из столицы мира, попросту
скучно-тоскливо здесь, на крошечном этом пятачке среди бесконечной
равнины, среди кочек и унылых болот.
Впрочем, она отлично знала, что не скучно: за всю жизнь ей никогда не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг