- В гостиницу! - резюмировал Умник. - Согрелись, теперь на автобус и
в гостиницу, в Зандам.
Плакать - не плакать, поспешно соображала Амалия. Заревешь - еще
больше разъярится. Отослать Джека и сказать все прямо? Опять неизвестно,
как отреагирует... старомодный он все-таки... Но тут за ее спиной
прозвенел голосок Марты:
- Каакой автобус, господин Тэкер? Пока дети не поедят как следует, я
никуда, никуда их не пушу!
- Давненько вы не видели детей, Марта, - прогудел Умник. - Какие это
дети, это живоглоты...
***
Весть о том, что Амалия Бонфельд нашла Эйвона, принесла ее шефу,
господину Мабену, не только удовлетворение, но и очередные хлопоты.
Пришлось немедленно отыскивать Бернаноса и отменять задание насчет
лондонского "парнишки", а также связываться с немецким коллегой Ренном и
просить его об охранниках для Эйвона - опять-таки из местных специалистов.
Ренн пообещал, хотя и без особой уверенности в успехе.
Мабен был несколько удивлен самим собой - почему он согласился на
просьбу мисс Бонфельд и оставил ее при Эйвоне? Может быть, из-за старого
принципа: если работнику нравится его задание, то оно будет выполнена,
скорее всего, хорошо. Хотя, конечно, бывали и исключения, да какие... Он
еще говорил с Ренном, когда его вызвал к себе Си-Джи.
- Отличная работа, Жак! - такими словами встретил Мабена президент
компании. - Документация у меня в компьютере - как вам это удалось?
Господин президент был радостно возбужден, но возбуждение это
странным образом не понравилось Мабену, было в нем что-то лихорадочное, И,
докладывая о последних событиях, он потихоньку всматривался в лицо босса -
побледневшее за последние дни и по-прежнему словно опаленное неведомым
жаром.
- Премировать молодую даму и ее напарника. Эйвана необходимо охранять
и там, это наш долг, - приказал Си-Джи, выслушав доклад. - К вашему
сведению, технологическая информация на электромобиль теперь не секретна.
Исключите ее из своих забот, Жак. Исключите... - Он замолчал - задумался о
чем-то, опустив голову, безупречно причесанную, как всегда.
Мабен не стал допытываться, почему вдруг суперсекретная модель стала
вообще не секретной, хотя это было абсолютно непонятно: во все годы его
работы любую новую модель приходилось охранять от посторонних взоров пуще,
чем жену турецкого султана в гареме. Мабен сидел и молчал, Наконец Си-Джи
поднял голову и проговорил;
- Полагаю, прочих новостей у вас нет?
Новостей действительно не имелось. Специальный агент ФБР Уэбб,
разумеется, ничего еще не успел раскопать - только что принял дела. От
Бернаноса тоже ничего не было слышно. А человек без лица просто исчез, как
ему и полагалось, и объявиться должен был, только чтобы получить гонорар.
- Нет, сэр, - сказал Мабен. - Пока нет, С этим он и был отпущен. Его
принципал опять нырнул в пучину повседневных забот, глубокую, как
Марианская впадина, и - для постороннего глаза - такую же темную. Нырнул,
надо заметить, с удовольствием, ибо только за работой, внутри ее часового
механизма, отбивающего ритм невидимым маятником, Клеи Гилберт не
чувствовал себя униженным и бесконечно одиноким в этом унижении. В
университете среди прочих наук он изучал и психологию, так что мог
анализировать свое состояние достаточно компетентно. Скверное было
состояние: сильные стороны Клема обернулись слабостью. Целеустремленность
- главнейшее, по внешности, его качество - не позволяла останавливаться,
когда он налетал на препятствия, а если все-таки останавливаться
приходилось, Клем приходил в неадекватную ярость, Взрывался, поскольку
чувствовал себя униженным. Видимо, это - боязнь унижения - и гнало его всю
жизнь вперед,
Другой человек не считал бы такое зазорным, но Клем понимал механизм
своих побуждений, знал, что именно толкает его на неразумные поступки, и
потому страдал еще сильнее. Затея со взрывом на нефтепромыслах была,
несомненно, идиотской, но он ничего не мог с собой поделать, Ведь уже
воздуха набрал в грудь, чтобы сказать Мабену: забудьте, пожалуйста, о той
моей просьбе, - однако не смог эти слова произнести. Черт побери, он же
теперь до конца своих дней в руках у собственного начальника охраны, -
впрочем, Си-Джи знал, на что идет.
Теперь ему предстояло еще одно дело с непредсказуемым исходом;
собрать автомобильных магнатов, рассказать им об ЭИ, передать документацию
в общее пользование. Да какое там - "с непредсказуемым": отлично все
прогнозируется... Ну, соберутся в гостинице "Плаза" или другом подобающем
месте, выслушают его, и что? Откажутся, вот что. И не в том даже дело, не
в неизбежной и лютой войне с нефтяниками - в конце концов, ассоциация
автомобилестроителей тоже сила немалая. Не диверсий они испугаются, совсем
другого, Страшно уходить от устоявшихся стереотипов производства, менять
устоявшиеся за долгие годы коллективы специалистов .. правда, корпусников,
скажем, и специалистов по шасси менять не придется... освоят... И вот еще
что им будет страшно - что сами окажутся вроде бы как в стороне, хотя
организаторам производства такого уровня и не обязательно разбираться в
технологии. Они же американцы, автомобильное дело у них в крови - пусть
кто-то и ее сможет отличить карбюратор от блока зажигания, но все тем не
менее знают, где у собаки хвост, где голова. А тут им предстоит иметь дело
со специалистами, говорящими на совершенно уж непонятном языке: холодная
атомная реакция, видите ли... И конечно, их устрашат предвидимые масштабы
изменений в стране, в американской жизни...
Все это Клем уже пережил, и благополучно пережил, вот он сознавал -
опять-таки благодаря специфике своего образования, - что он иной, нежели
руководители другик автомобильных компаний.
Зачем же тогда Си-Джи затевает столь безнадежное дело?
Не может остановиться, вот почему. Не может. Не может...
Мисс Карринггон уже обзванивает господ президентов и председателей
советов директоров, согласовывая день и место встречи. Отдел по связям с
прессой готовит материалы, в которых приоткрывается суть грядущей
революции - очень осторожно, чтобы серьезные люди заинтере-
Совались этой информацией и не отвергли ее с порога, вдумались.
Дьяволы, как они точно рассчитала удар! После того как "гуроа" Эйвона
был стерт с лица земля, ни о какой полноценной информации не приходилось и
думать. "Ничего, я с ними рассчитаюсь, вы у меня попляшете, когда вышка
взлетит на воздух", - думал Си-Джи. Думал, понимая всю нелепость этой
затеи в деле такого масштаба.
А может быть, и не так уж глупа эта затея; нефтепромыслы - штука
оч-чень уязвимая...
И конечно, на встрече должен быть представитель правительства: иначе
посчитают, что они собрались для согласования цен на автомобили, а это
запрещено законом.
Может быть, надо встретиться еще с людьми из "Гринпис" - организация
как-никак влиятельная; они должны костьми лечь, поддерживая идею
электромобиля.
Приятно, однако, было сознавать, что при всех условиях циркониевые
месторождения скуплены - перспективное имущество...
Так или примерно так думал Клемент Гилберт, отщелкивая заметки на
компьютере, принимая посетителей - приятных и неприятных, важных и
никчемушных, - отдавая распоряжения, проводя очередной совет директоров. К
середине дня он и вовсе отключился от мыслей об электромобиле: дела
крутились и завивались штопором. В этом штопоре начинало казаться, что нет
ничего важнее, чем подготовка моделей будущего года, и новой коробки
передач, и нового полуавтоматического пилота, и соглашения с "Боингом", и
прочих сиюминутных дел. Но совсем глубоко, на донышке сознания, все время
бродила мысль... не мысль даже - ощущение: не хочу возвращаться в пустой
дом, хочу, чтобы Энн была рядом. И чтобы мальчишки. Неизвестно еще, где им
опаснее, в этом европейском захолустье или дома.
***
Автор же Эпохального Изобретения, заваривший всю кашу, тоже был ей не
рад - по причинам, о которых уже говорилось. Он тоже остался без своей
женщины, а сверх того - без мастерской, книг и возможности ездить в
книжный магазин "Границы" в Аня-Арборе. Стал изгнанником из-за собственной
дурости - так он это ощущал, отлично зная при том, что дурости никакой не
было, что он предвидел этот вариант задолго до своего визита к Клему
Гилберту. Даже уверен был, что именно так и выйдет, только не знал, каким
способом их прищучат, и потому купил кое-что в тихой Голландки. Некое
имение, кроме домика в Занстадте. Ах, Голландия - сонная веселая страна с
миллионом велосипедов! Не знала она, какого опасного гостя приютила... Не
знала и дремала себе спокойно. Поля за домом Марты Лионель затянуло
вечерней дымкой, смолкли овцы в загонах, на башне бывшей ратуши
засветились часы. По шоссе проносились, тихо шурша, машины деревенских
жителей, возвращающихся из Амстердама, от дневных трудов, И вот,
умягченный вечерним спокойствием - а может быть, сияющими серыми глазищами
Амалии, - Умник смирился с навязанной ему опекой, разрешил охранникам
ночевать в доме а произнес таинственно: "До завтра перебьемся", Что будет
завтра, не сказал. И уединился с Мартой - на целый час.
Остальные сидели по углам. Рональд - у себя, за компьютером; оттуда
временами слышалось щелканье клавиш и жужжание большого принтера. Амалия -
на кухне, довольно просторной и уютной, хотя и вытянутой в кишку на
голландский манер. Джек сидел в углу в самом буквальном смысле - на полу
гостиной, под окном, выходящим на улицу, - и дремал.
Наконец наверху послышались тяжелые шаги, и Эйвон негромко позвал:
- Эй, сторожевые псы! Сюда!
Они, как было договорено, прошмыгнули к лестнице вдоль стен. Умник
стоял в двери своей спальни и делал приглашающие жесты; когда Амалия с
Джекам вошли, скучливо промолвил:
- Будет так, ребятки... Завтра переезжаем в другое место, там для вас
найдется работа... кой какая работа.
- Кое-какая? - немедля переспросила Амалия, - Не объясните ли, сэр?
- Я тут, э-э... имею маленький заводик... мастерскую... - врастяжку
проговорил Умник. - Двадцать человек рабочих, выпускает электрическое
такое... вы не поймете, Там есть жилой дом, побольше этого, на десять
примерно комнат. В общем, сами увидите. Марта завтра едет закупать
меблировку.
- Площадь завода большая? - спросил Джек.
- Три с половиной акра примерно.
- Огорожено?
- Голландии это незачем, сынок. И по месту незачем - говорю, сами
увидите.
- Значит, будем охранять это предприятие? - наседал Джек. Он
выспался, и ему хотелось поговорить.
- Если возьметесь, - лениво ответствовал Умник. - Но сначала будет
уборка, обустройство... Одежду вот вам надо купить - тебе, например,
чистая рубаха нужна, верно?
- Еще как нужна, сэр, - чистосердечно сказал Джек.
Он был стандартный американец и привык менять рубашки, а желательно и
джинсы, каждый день как минимум. О носках и говорить нечего. Во Франкфурте
он, правда, сменил рубашку (ужаснувшись европейским ценам), но когда это
было!
- Вот видишь... Как у вас с деньгами, ребятишки? Есть на что купить
приличную одежку, комбинезоны рабочие, все такое? Чеки ваши тут не примут.
- А кредитные карточки примут, - выпалила Амалия, которая уже сто раз
прокляла себя за то, что ринулась на поиски, не взяв с собой ничего - ни
одежды, ни обуви.
- Еще спасибо скажут, Амми... Значит, завтра езжай с Мартой, купишь
то, что надо, на обоих, а ты, Джонни, поедешь с нами прямо туда.
Из-за причуд английского языка "Джек" есть уменьшительное от имени
"Джов" - так же, как "Джонни". А из-за странностей американского обихода,
уменьшительным именем можно официально пользоваться как полным, наглядным
примером чему служит президент Билл Клинтон, полное имя которого (Уильям)
все давно и прочно забыли.
Джек хотел было сказать, что он - именно Джек, а не Джон, однако
решил не вязаться с этим чудаком,
- Это далеко? - спросила Амалия.
- Э, тут все близко, здесь тебе не Америка... Ты, значит, его обмерь
или как там полагается - нас с Роном Марта уже измерила вдоль и поперек.
Отличная компания! - объявил Умник с неожиданным весельем, - Все
примчались чуть не нагишом!
Амалия сразу оценила новую перспективу; возможно, там легче будет
наладить охрану, - если Мабен пришлет людей, как обещал. Она осторожно
спросила:
- Простите, Джошуа, но могу я вызвать сюда подкрепление для охраны?
Вдвоем, вы же понимаете, мы мало чего стоим, верно?
Умник встал и заходил по комнате, бубня под нос какую-то мелодию.
Амми вслушалась и поняла, что это - знаменитая негритянская духовная песня
"Отпусти народ мой". Старая, как мир; в представлении Амалии - едва ли не
как сама Библия.
Наконец Умник заговорил:
- Охрану заводить, наверное, надо, И тебе я верю. Жаку вашему - верю.
А средствам связи не верю. Поручиться могу, его телефоны прослушиваются.
Согласна?
- Вам виднее, - сказала Амалия. - Мы с Джеком не знаем общей
обстановки, информации у нас - почти что ноль, Джошуа. - Было очень
странно называть его чужим именем. Она вздохнула и закончила:
- Не знаю, что и предложить.
- Я тоже не знаю, - сказал Умник. - Но подумаю; подумаю... Телевизор
посмотреть не хотите? Вон в углу есть маленький, а я пошел к Рону.
Телевизор действительно стоял в углу под занавеской, действительно
маленький - и черно-белый. Кому ж такое захочется смотреть? Амалия еще раз
вздохнула, ощутив вдруг безмерную усталость. Сказала Джеку, чтобы он
подежурил внизу, а сама без стыда и совести плюхнулась на кровать Берта
Эйвона и заснула,
Она спала и видела сны и во сне удивлялась что видит сны потому что
она очень редко видела сны и все было цветное как весной когда на небе ни
облачка и зацветают магнолии и бумажные деревья и гиацинты а близко Пасха
но там не было Берта было огромное здание огромный зал это аэропорт поняла
она какой странный народ здесь все безликие совсем без лии только один с
лицом Мабена смеется ха-ха-ха но это не Мабен а у нее нет пушки потому что
отняли при входе а он смеется ха-ха-ха.
Она проснулась. На кровати рядом с нею сидел Эйвон и тихо, но от души
смеялся. Ха-ха-ха. Амалия села, почему-то потрогала его за локоть,
промычала:
- M-м, извините, Джо, я как-то вдруг свалилась и уснула.
- А как не свалиться, - со вкусом сказал Умник, - после такой вот
дороги! Ты, конечно, железная девка, да не стальная все-таки...
Оказывается, она все еще держала его за локоть. Поняв это, поспешно
убрала руку и пробормотала;
- Ох, извините... - И сейчас же увидела, что он примеряется - не
приласкать ли ее, и опять взяла его за могучий локоть. - Совсем еще сплю.
Тогда он вдруг поднялся с кровати и тихо приказал:
- А просыпайся. Есть дело.
Амалия вскочила тоже - стояла, пошатываясь. Сон еще бродил в ней,
мелькали перед глазами отмытые аэродромные стекла и почему-то харя агента
ФБР Родригеса, который, оказывается, в ее сне изображал Мабена,
- Просыпайся... - Берт взял ее за плечи и слегка встряхнул, - Начала
соображать, а? Она высвободилась и покивала.
- Твоему Джонни этому можно доверять, а? Амалия подумала и ответила,
глядя в его темные прищуренные глаза:
- По-моему, Джек - надежный парень. У меня нет причин ему не доверять.
- Вплоть до какой суммы? - спросил Берт
- Что вы хотите этим сказать?
- А очень просто: сколько ему надо заплатить, чтобы он стал
ненадежным?
- Ну, не знаю... Трудно так судить о человеке, с которым работаешь.
- В вашем ремесле только так в надо судить, деаочка.. Скажем,
миллион. Если вот тебе предложат миллион на счету в хорошем банке, ты
назовешь мой адрес?
- Неужто за это могут предложить миллион?
- Им, - он ткнул пальцем в окно, - им это пара пустяков. Что для тебя
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг