было такое, что энергетик сдержал готовый сорваться с языка отказ и
двинулся за Либуном.
В каюте у Либуна было чистенько, каждая вещь лежала на своем месте.
Характер хозяина наложил отпечаток на обстановку. Ольховатский с интересом
оглядывался, поскольку попал сюда впервые.
- Что выпьешь, Володя? - захлопотал кок.
- Безразлично.
- Тогда выпьем "бессмертник", - решил Либун.
Ольховатский присел на стул и принялся потягивать "бессмертник" - смесь
апельсинового и грушевого сока, сдобренную соком трабо. Когда шел сюда -
ноги гудели: видно, здорово находился сегодня. А теперь вот с каждым
глотком усталость проходила, таяла, словно ледышка, брошенная в теплую
воду.
- Одиноко мне, - пожаловался Либун. - Когда делом занят - хоть как-то
забываешься. А так... мысли всякие одолевают.
Когда допили коктейль, Либун достал из кармана потрепанную записную
книжку и сказал:
- Хочу прочитать тебе одну вещь.
Владимир улыбнулся.
- Новый рецепт для приготовления блинчиков?
Кок смутился.
- Это стихи.
- Стихи?
- Да так... одного приятеля...
И сколько мне еще сквозь хаос,
Не зная ни ночи, ни дня,
Шагать вселенной, опираясь
На столб высокого огня?
Как утром первого творенья
Здесь тьма темна и свет слепящ.
Кто разгадает сновиденья
От века непробудных чащ?
Стихи Владимиру понравились, однако он раскритиковал их.
- Он все перепутал, твой приятель, - сказал Ольховатский. - Почему это:
"не зная ни ночи, ни дня"? На "Каравелле" день сменяется ночью в точности
так, как на Земле.
- У тебя нет поэтического воображения, - разозлился Либун.
С тяжелым сердцем, кое-как простившись с Либуном, Владимир отправился-к
Валентину.
Но, видно, в этот день ему не суждено было добраться до штурмана - и
очень жаль... Заглянув в кают-компанию, он наткнулся на Георгия
Георгиевича, который просматривал пачку перфокарт.
ЗАГАДКА
За солнцем - солнце,
За звездой - звезда,
За веком - век,
Нетающая вечность.
Скажи мне, брат мой будущий, тогда
Тебе не надоест ли бесконечность?!
Там в икс-лучах, как в спутанной траве,
В безмолвье жутком вечной непогоды
Горит песчинка в черной синеве -
Ты к ней идешь сквозь световые годы.
...Это случилось четыре дня назад.
Штурман Орленко проснулся среди ночи, словно от толчка. Когда глаза
привыкли к темноте, он заметил на стене, прямо перед собой, пятно. Оно
слабо светилось. Это был какой-то необычный свет. Во всяком случае, прежде
такого штурману видеть не приходилось.
"Что за чепуха", - пробормотал штурман и протер глаза. Пятно на стене
не исчезало.
Он спрыгнул с гамака, подошел к стене. Включить свет позабыл. От
непонятного волнения перехватило дыхание. Штурман осторожно дотронулся до
пятна: это был упругий нарост.
Нечто постороннее проникло на корабль. Срочно бить в набат!
Валентин сжал шарик биосвязи, но неведомая сила пронзила его, словно
током, пальцы разжались и шарик мягко скользнул на пол. Глухой стук
немного привел его в себя.
Он бросился к выходному люку, но упругая волна отбросила его назад.
- Останься! - одновременно прозвучала отчетливо в мозгу властная
команда.
Усталость, которая донимала его все последнее время, исчезла, уступив
место непонятному возбуждению.
Валентин попытался пальцами отодрать нарост. Когда это не удалось,
включил наконец свет и вооружился скальпелем. Через несколько минут у него
на ладони лежал бесформенный комок какого-то светлого вещества. Тут же на
глазах комок начал темнеть, пока не приобрел фиолетовый оттенок.
Бросив комок на стол, штурман поднес к нему счетчик Гейгера. Однако
чуткий прибор молчал - вещество не было радиоактивным.
Валентин сел за стол и принялся внимательно рассматривать свою находку.
Фиолетовая масса в его руках вдруг превратилась в твердый ромбовидный
кристалл, мерцающий синим пламенем. Валентин вертел его так и этак,
рассматривал на свет, трогал лезвием скальпеля. Но острая сталь не
оставляла на поверхности кристалла ни малейшей царапины.
В бездонной бездне кристалла штурману вдруг почудились непрерывно
меняющиеся, невиданные картины, словно это была щель в иной, неведомый
мир. Он различал какие-то пульсирующие жилки и разноцветные точки, сферы,
переливающиеся всеми цветами радуги, подвижные фигурки, похожие на
запятые...
Из глубины кристалла выплыла точка. Маленькая, еле заметная точка в
невообразимой темно-фиолетовой глубине. Она быстро приближалась, вырастая
в размерах. Скоро можно было уже различить ее контуры.
Это было очень сложное образование: шаровидные и эллипсоидальные
отсеки, соединенные бесконечной паутиной переходов... Нос корабля,
украшенный стреловидной ракетой - шлюпкой для высадки на новую планету...
Зеркальная чаша - отражатель, из которого изливается бесконечная река
слепящего пламени...
Стоп, да это же "Каравелла"! Валентин провел рукой по лицу. Конечно,
"Каравелла"! Именно так выглядит она из космоса, со стороны. Нечто,
отдаленно напоминающее гроздь винограда, поставленную в плоскую чашу, из
днища которой изливается пламя... Сколько раз наблюдал он общий вид
корабля и на своем штурманском, и на капитанском обзорном экране.
Но при чем здесь кристалл, чужеродное тело?!
Немедленно связаться с капитаном!
И снова дурманная волна удушья, словно тяжелой подушкой, ударила в
лицо, руки безвольно ослабли, не дотянувшись до аппарата биосвязи, и
вкрадчивый голос прозвучал в мозгу, парализуя, подавляя волю:
- Не связывайся ни с кем из экипажа... Не связывайся ни с кем... Они
могут помешать тебе в том, что ты обязан предпринять... Вникни в новую
информацию... Если не выполнишь предначертанного - корабль погибнет... И
мир наш тоже...
Корабль внутри кристалла начал таять, уменьшаться в размерах. Контуры
его стали зыбкими, расплывчатыми, будто подернулись туманом. Река пламени
превратилась в ручеек, затем в огненную ниточку, а потом и вовсе пропала.
Одновременно с нею канула в небытие и "Каравелла"...
Захваченный необъяснимым видением, позабыв обо всем на свете, Валентин
продолжал жадно всматриваться в кристалл. Но глубина его оставалась пустой
- в ней ничего не нарождалось.
Бросив случайный взгляд на часы, штурман ужаснулся: близился рассвет, а
ему казалось, что он всматривался в кристалл всего несколько минут.
Можно было подумать, что кристалл обладает способностью сминать,
сжимать время, как рука сминает в комок лист бумаги.
В хрупкой тишине прозвучал мелодичный гонг, призывавший всех, кто
свободен, на зарядку. На "Каравелле" наступало утро.
Брать с собой на дежурство кристалл штурман не стал, хотя ему и
хотелось этого. Он аккуратно завернул свою находку в листок, вырванный из
блокнота, и засунул пакетик в самый дальний угол ящика письменного стола.
Вернувшись, он кинулся к столу, вытащил пакет и развернул его - тот был
пуст! Кристалл исчез.
Предчувствие беды охватило Валентина. Ему невыносимо хотелось
рассказать обо всем происшедшем капитану, и в то же время прежняя властная
сила удерживала его.
Штурман не думал теперь ни о том, откуда мог появиться на корабле
загадочный кристалл, ни о том, чем объясняются его чудесные свойства. Ему
хотелось только одного: найти кристалл и смотреть, смотреть в него, не
отрываясь!
Валентин сел к столу, вытащил ящик и принялся перебирать всякую
ненужную мелочь, которая всегда накапливается, когда человек долгие годы
живет на одном месте.
Внезапно Валентин насторожился: ему показалось, что дно ящика, которое
было выложено серебристым пластиком, приобрело необычный зеленоватый
оттенок. Он потыкал в дно скальпелем. Так и есть! Кристалл растекся по дну
ящика, приняв цвет и форму дна.
- Словно он спрятался от тех, кто мог бы заглянуть в отсек в мое
отсутствие!.. - пробормотал Валентин, отковыривая тонкий слой вещества от
днища.
Полупрозрачный слой вещества - Валентин вытащил его из ящика и положил
на стол - казался живым. Пластинка медленно шевелилась, по ее поверхности
пробегали волны. И еще одно: когда штурман вынимал пластинку из ящика, она
показалась ему значительно тяжелее, чем утром.
Рядом с пластинкой лежала горка вещей, небрежно и торопливо выложенных
из ящика: носовой платок, дневник с оторванным куском обложки, старинная
платиновая ручка, подаренная ему приятелем, постоянным партнером по
шахматам.
Валентин не отрываясь смотрел на пластинку, и давешнее состояние,
испытанное прошлой ночью, постепенно возвращалось к нему.
Между тем пластинка, медленно изгибаясь, начала миллиметр за
миллиметром приближаться к кучке предметов. Вдруг, подскочив, она
коснулась авторучки. Послышался легкий треск, и ручка исчезла. Живая
пластинка помутнела, но через несколько мгновений стала полупрозрачной,
как прежде. Правда, структура ее несколько изменилась: посреди пластинки
появилась тонкая разделительная линия...
Что это было? Взрыв? Но Валентин не почувствовал ни малейшего
сотрясения воздуха, ни какого бы то ни было выделения тепла. Стол на месте
вспышки также остался цел и невредим.
"Подарок Володи... Что я ему скажу?" - мелькнуло у штурмана, как будто
это сейчас было самым главным.
Он потрогал пластинку, которая между тем начала стягиваться в комок.
Температура вещества, как и прежде, была невысокой.
"Градусов тридцать", - определил штурман.
Ну и ну! Взрыв, при котором исчезла пластинка! И это при температуре
более низкой, чем температура человеческого тела. Тут было над чем
задуматься, но задуматься над чем бы то ни было в эти секунды Валентин был
неспособен. Он весь превратился во внимание, он мог только улавливать
таинственные сигналы, испускаемые пластинкой.
Между тем комок начал быстро принимать знакомую Валентину форму
ромбического кристалла. Грани его выравнивались, глубина наливалась
фиолетовой синью.
КРИСТАЛЛ
Диким и сурово-нежным краем
Мы идем, препятствия круша.
Так же электрон неисчерпаем,
Как неисчерпаема душа!
Чувствуют, как пульс Вселенной бьется,
Сыновья и дочери Земли!
Путь, что ждет нас, к горизонту вьется,
Пройденный - теряется вдали...
Валентин почувствовал себя парализованным. Случись аварийный вызов - он
не смог бы и рукой пошевелить. Только глаза его жили, впитывая то
необычайное, что происходило внутри кристалла. Там жил по своим особым
законам чужой мир, резко своеобразный и непонятно привлекательный. Как
умещается он, однако, в таком ничтожном объеме?..
"В маленькое отверстие можно увидеть большой зал, - догадался Валентин.
- Как знать, может быть, этот кристалл - щель в неведомый мир? Но что это
за мир?"
Огненные шары прочерчивали пространство. Голубые шары медленно
двигались, описывая замысловатые траектории. Время от времени некоторые из
них лопались, образуя ослепительные маленькие солнца.
Одновременно в голове Валентина стали вспыхивать вопросы, словно
задаваемые кем-то со стороны. И он - так же мысленно - принужден был
отвечать на них.
- Тебя именуют штурманом. Что означает этот термин? - звучал в мозгу
вкрадчивый голос.
- Я прокладываю курс корабля...
- Так мы и думали! - В голосе, звучавшем в его мозгу, Валентину
почудилось удовлетворение.
Голос умолк.
В кристалле, постепенно разрастаясь, забушевала спиральная туманность.
То попеременно, то одновременно освещалась она двумя разноцветными
светилами.
Внезапно Валентин почувствовал, что летит в открытом космосе.
Ни закричать, ни изменить направление полета штурман не может, хотя и
пытается. Он несется словно щепка в бурной реке, подчиняясь чужой воле.
...Это траектория, по земным понятиям, немыслимая. Невозможная не
только с точки зрения человеческого разума, но и с точки зрения любого
компьютера, созданного землянами. Траектория, в каждой точке которой
кривизна меняется, судорожно пульсируя, в течение исчезающе малых долей
секунды. Траектория, которую можно сравнить разве что с чудовищно
искореженной спиралью, если предположить на миг, что у нее появилась
способность самостоятельно перемещаться в пространстве.
Он летит и летит, с каждым витком, с каждым мгновеньем приближаясь к
кораблю. Вот перед самыми глазами мелькнули литые изогнутые поверхности
корабля, слабо и неравномерно светящиеся на фоне черного пространства.
Краткий миг, похожий на обморок, - и штурман внутри "Каравеллы".
Самым тяжким было: ходить среди своих, выполнять обычные обязанности
старшего штурмана и не надеть возможности крикнуть во весь голос о том
странном и страшном, что с ним происходит.
Чужая воля требовала, чтобы штурман изменил курс корабля. Изменил
тайком, никому об этом не сообщая, чтобы остальные не смогли помешать ему
в этом.
Прошло еще несколько дней, и штурман вдруг явственно почувствовал, что
сходит с ума. А чем иначе объяснить, что он ощутил себя в двух точках
одновременно?..
Вот он, штурман Валентин Орленко, стоит в своем рабочем отсеке перед
сумматором и ловит непослушными, трясущимися от последних переживаний
руками узкую пластиковую ленту с выкладками, которая серой змейкой
выползает из дешифратора.
И в тот же самый миг - оставаясь в штурманском! - Орленко ощутил себя
столь же явственно в энергетическом отсеке.
Старшего энергетика Ольховатского в отсеке еще не было, но он должен
появиться с минуты на минуту. Его дублер рисовал ежедневную диаграмму
распределения энергии по отсекам "Каравеллы".
Штурман Орленко ощущает себя небольшим комочком серого вещества,
который проник сюда, в энергетический.
И пока тот, первый штурман, находящийся на своем рабочем месте,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг