Лодка села прямо в развалинах, все вылезли из нее и пошли тесной
группой, окружив Фораму, но, впрочем, никак не стесняя его движений. Шли
перекосившимися, полуобрушенными коридорами, светя фонариками, перелезая
через завалы, где глыбы бетона с торчащими, разорванными, словно нити
паутины, прутьями арматуры были перемешаны с обломками мебели, приборов,
битым стеклом, обугленными тряпками, в какие превратились ковры, гардины,
чехлы, спецодежда; людей, к счастью, не было в тот час на верхних этажах.
Перебираться было трудно, местами - рискованно, шестеро помогали друг
другу, в опасных, местах оберегали Фораму - и все без слова, беззвучно.
Спускались с этажа на этаж по лестницам, иногда висевшим на нескольких
уцелевших прутьях; Форама лишь вздыхал, сокрушенно и недоуменно, но истина
уже начинала брезжить перед ним, и когда они вошли в относительно
уцелевшее, усыпанное только хрупкими осколками стекла помещение в самом
низу, на ярус ниже бывшей их лаборатории, он, кажется, почти сообразил
уже, что такое произошло или, во всяком случае, могло здесь произойти -
хотя все, что он знал и мог предположить, не давало никаких оснований
думать, что это должно было произойти. И он в нетерпении все убыстрял шаг.
Люди, поспевшие сюда до них, не томились в ожидании Форамы и не
выглядели уже раздавленными происшедшим, хотя в первые минуты пребывания
здесь наверняка именно такими и были. Они, разместившись кое-как вокруг
нескольких железных верстаков (в соседнем помещении находилась
мастерская), переговаривались вполголоса, как при покойнике; покойником
был институт. Пощелкивали счетчики, показывая, что уровень радиации, хотя
и по сравнению с нормами повышенный, оставался все еще относительно
безопасным для людей: сверхтяжелый элемент распадался чисто. Слышались тут
и другие звуки, ранее в институте не воспринимавшиеся, звуки улицы: рокот
линий, приглушенное щелканье переходов, неожиданно четкие голоса редких в
этот час пешеходов, переговаривавшихся с солдатами оцепления. Обнаружив,
что за ночь привычное, соседствовавшее с ними, изменилось не к лучшему,
люди связывали теперь открывшуюся им картину с ночным толчком и грохотом,
которые большинство восприняло с испугом, быстро миновавшим, так как
толчки не повторялись, а на экране в это время была игра, и отвлекаться не
оставалось времени. Кроме того, обширная территория вокруг института,
засаженная деревьями, пригасила звук... Звучал в теперешнем слуховом фоне
и голос механизмов, уже доставленных сюда и принявшихся осторожно
разгребать и растаскивать обломки, так что переговаривающимся в уцелевшем
помещении людям пришлось поближе наклониться друг к другу, чтобы слова
долетали. Все сошлись теснее и сдвинули головы, кроме Цоцонго Буя,
сидевшего поодаль и не участвовавшего в разговоре. И потому, что он
держался поодаль и молчал, а остальные беседовали, возникало впечатление,
что он был подсудимым, а остальные - судьями, и сейчас обсуждался вердикт.
Форама, завидев коллегу, тотчас же двинулся к нему, обойдя сваленные в
кучу, привезенные, но никем не надетые антирадиационные костюмы; подошел,
и они обменялись кивками. Форама взглядом спросил, Цоцонго пожал плечами,
кожа его лица, чуть вспотевшего, отблескивала в несильном свете
аккумуляторных ламп, смешивавшемся с крепнущим светом дня, пробивающимся в
проломы. Форама уселся рядом с Цоцонго, и теперь "обвиняемых" стало уже
двое. Форама оглядел остальных; тут были ученые - руководство института, и
кто-то сверху, из материнской организации; были стратеги и были вещие -
все незнакомые, высоких уровней. Те, что сопровождали Фораму, к начальству
близко не подошли, и их словно бы и совсем не стало видно.
Обвиняемым, или кем они тут были, кивнули, приглашая присоединиться к
остальным; кивнули не то чтобы очень дружелюбно, однако и не враждебно -
коротко, по-деловому. После краткого колебания Цоцонго и Форама поднялись,
и разговор стал общим, опять-таки не резкий, а деловой разговор, без
обвинений и оправданий. Интерес и цель, как сразу было сказано, были у
всех одни: понять, что же случилось, установить - как и почему. Для этого
важно все, любая мелочь, самая, казалось бы, незначительная. Мар Цоцонго,
почему на этот раз вы не приняли непосредственного участия в опыте? А вы,
мар Форама? Странно, что от вашего присутствия отказались в самый решающий
момент: вы же стояли, так сказать, у колыбели?.. Это понятно, что были два
человека сверх установленного числа, странно только, что именно вас... Это
неубедительно: кто стал бы в такой обстановке мыслить категорией чинов и
званий? Вероятно, у руководства лабораторией были и другие мотивы, во
всяком случае, в тот момент? Как всем ясно, спросить их об этом мы, увы,
не можем, но постараемся установить по каким-то косвенным признакам, по
самой логике событий. Нет, никто ни в чем никого не подозревает, и вас в
том числе; однако истина ведь должна быть установлена, не так ли? Институт
погиб, погибли люди, важнейшие данные, ценный материал, и тут, мар
Цоцонго, уже не до мелких обид. Очень хорошо, что вы это понимаете, а вы,
мар Форама? Тоже. Итак, что у нас есть? По каким то причинам, которые пока
будем считать не вполне установленными, вы оба не приняли
непосредственного участия в заключительной стадии эксперимента. А в
подготовке его участвовали? Конечно. Скажите, а не могло ли - не забудьте
только, речь не о вас, вас ни в чем не обвиняют, мы обращаемся к вам
скорее как к экспертам, к людям более сведущим, чем любой другой; итак, не
могло ли в процессе подготовки произойти - или скажем лучше: не могло ли
быть допущено нечто такое, что потом привело к взрыву? Мало ли: недосмотр,
небрежность, невнимательность кого-то из готовивших, не обязательно
умысел, нет, не обязательно мина замедленного действия - почему вы решили,
что мы не способны мыслить иными категориями? Вы спрашиваете, каков
характер взрыва? Не было ничего такого, что могло бы взорваться? Видите
ли, как раз это нас и интересует, но пока нет никакой ясности. Вот почему
мы и хотим представить: не могло ли что-нибудь - скажем, небольшой
инициирующий взрыв - привести к гораздо более сильному взрыву, связанному
с экспериментом? Так, мы особо отметим это: вы полагаете, что сам элемент
в условиях, в которых он находился во время эксперимента, никак не мог
стать источником взрыва. Давайте разберемся более детально. Он что, вообще
не способен взрываться, этот элемент? Не беспокойтесь, все, здесь
присутствующие, имеют право на полную информацию... Да-да, я имею в виду
ту самую цепную реакцию, о которой вы говорите. А почему вы так уверены,
что критическая масса далеко не могла быть достигнута? Да, теория,
разумеется, заслуживает всяческого уважения, но не бывает ли, что практика
опровергает... Невозможно? Прекрасно, мы отметим это. Ну а не могло ли
быть так, что производство элемента вдруг ускорилось? Я имею в виду, что
по вашим расчетам в единицу времени должно быть получено такое-то
количество, а на самом деле выход оказывается значительно большим? Они
постоянно контролировали накопление элемента? Ну, а если они, допустим,
увлеклись или были отвлечены чем-то другим? Не представляете? Откровенно
говоря, я в это тоже не очень верю. А, вот это очень важно: вы полагаете,
что если бы цепная реакция вдруг началась в том объеме элемента, который
должен был накопиться к концу работы, то взрыв оказался бы слабее? Очень
важное замечание. А что, элемент может взрываться только таким, строго
определенным образом? Да, да, распадаться. А других вариантов нет - с
более значительным выделением энергии? Как вы сказали - могли бы быть,
если бы прекратили свое действие законы природы? Я рад, что чувство юмора
вам не изменяет, и мы тоже надеемся, что все законы продолжают действовать
- и законы природы в том числе. Итак, если встать на вашу точку зрения, -
а вы, мар Цоцонго и мар Форама, среди нас - единственные подлинные
специалисты во всем, что касается подозреваемого элемента, - то мы должны
признать, что получаемый в процессе эксперимента элемент, по данным теории
и накопленного к сегодняшнему дню опыта, не мог стать причиной и
источником взрыва, тем более взрыва такой мощности, какой на самом деле
произошел. При этом умысел со стороны кого-либо из людей, причастных к
эксперименту, вы отрицаете, а что касается небрежности, то не можете
представить, в чем она могла бы заключаться и как проявиться, я вас
правильно понял? Чудесно. В таком случае давайте подумаем, проанализируем
вместе. Квалифицированными специалистами неопровержимо установлено, что
взрыв произошел в той точке института, где, судя по планам и схемам,
находилась камера с так называемой средой стабильности - той, над которой
работали вы, мар Цоцонго, если не ошибаюсь? Именно там накапливался
элемент. Допустим, что в определении центра взрыва можно было ошибиться на
метр-полтора. В этом объеме находится лишь те помещение, в котором люди
наблюдали за ходом эксперимента. Следовательно, если взорвался не элемент
в камере, то источником взрыва послужило что-го другое, находившееся в
наблюдательном помещении. Ну а что вообще там могло взорваться - как из
того, что входило в условия самого эксперимента и обязательно должно было
там находиться, так и из того, что могло быть принесено туда лицом, о
котором мы пока ничего конкретного не знаем? Вот уважаемые ученые высших
уровней считают, что и ускоритель и вся прочая аппаратура эксперимента
никакой взрывоопасности не представляли. А как полагаете вы? Прекрасно,
итак в этой части - полное единомыслие. Что вы думаете об исходных
продуктах эксперимента? И с этой стороны, следовательно, опасность не
грозила. Ну а промежуточные и конечные продукты? Не кажется ли вам, что
искать нужно именно здесь? Потому что судите сами: если бы произошел,
скажем, пробой изоляции, он привел бы к замыканию в цепи энергообеспечения
и мы отделались бы перерывом в ходе эксперимента, ну пусть выходом из
строя ускорителя или даже всего лишь каких-то его секций, в самом крайнем
случае возник бы пожар. Но не взрыв! Далее, исходные продукты: атомарный
гелий, - у меня правильно записано? - свинец и золото. Ничто из них не
взрывается. И остаются лишь два места поиска: сам процесс синтеза и уже
синтезированный элемент. Вот-вот, вы заметили совершенно правильно:
процесс синтеза был испробован неоднократно, и не только теоретически, но
и практически не должен был приводить и не приводил ни к каким
непредвиденным осложнениям. Значит, остается одно: сам элемент. Повторяю:
мы исключаем - пока - возможность злого умысла.
Да, мы готовы согласиться с вами, что здесь есть две стороны вопроса;
сам элемент и условия его хранения, или, как вы это называете, среда. Что
же, давайте продолжим наш анализ. Что представляет собой среда? Ах,
перестроенное воздействием комбинации полей пространство. Ну хорошо...
Могла эта среда нарушиться? Вы полагаете - могла, если бы - что? Если бы
разрегулировались или вышли из строя поддерживающие ее устройства или если
бы прекратилась подача энергии к ним. Почему маловероятно? Тройная
надежность, три параллельных цепи? Звучит убедительно. Могу добавить: цепи
энергоснабжения находились под нашим постоянным контролем, - вы этого не
знали, вам и не нужно было знать этого, - и до самою последнего мгновения
(у нас есть записи) ничто не указывало на возможность какой-нибудь
неисправности, перебоя. Итак, если отрицать наличие умысла... Но не будем
пока об этом. Предположим простое совпадение: вышли из строя все три цепи.
Теоретически такое ведь возможно, как вы полагаете? Я понимаю, что
вероятность мала, но все же... Итак, они вышли из строя, все три; к чему
это привело бы? Можно этим объяснить то, что произошло?
Вы говорите - исключено. Мы, конечно, смыслим в теории куда меньше
вашего, но все же постараемся понять хоть что-то, и пусть наше невежество
вас не смущает. Объясняйте смело. Итак, два периода полураспада; допустим.
Один - вне среды, другой - в среде. Пока все понятно. Нет, формул не надо,
словесно. Итак, если бы среда прекратила свое воздействие, элемент перешел
бы из категории долгоживущих в категорию неустойчивых, но все же с
периодом полураспада... не так быстро, пожалуйста... двенадцать с
половиной часов приблизительно. Так; дальше? При наличии того небольшого,
вы говорите, количества элемента, какое было синтезировано, распад его с
данной скоростью не привел бы даже к сколько-нибудь заметному увеличению
радиации? Все это было бы прекрасно, если бы не одно обстоятельство:
взрыв-то все-таки произошел, и это - непреложный факт. Вы по-прежнему
утверждаете, что элемент взорваться не мог. Да, о массе вы уже упоминали.
Критическая, подкритическая... Теория, знаете ли, хороша, когда она
объясняет факты, но вот факт налицо, а теория объяснить его не в
состоянии. И очень жаль.
Да, естественно, что вам тоже жаль. Удивительно, если бы было иначе. Да
потому, что если взорвался не элемент, то взорваться могло лишь нечто,
чего в лаборатории быть вообще не должно было. И тут уж никак не обойтись
без понятия умысла. Но умысел существует, как вы понимаете, не сам по
себе, а лишь в связи с определенным, конкретным субъектом - носителем
умысла. И этот злоумышленник, мы уверены, находится не среди погибших, а
меж уцелевшими. Об этом свидетельствует наша теория и наша практика. Так
что лучше давайте-ка сначала попытаемся исчерпать все, что можно сказать и
предположить по поводу элемента.
Что значит - мы вас запугиваем, мар Цоцонго? Отнюдь. Просто
обстоятельства в данном случае складываются не совсем благоприятно для
вас, а наша задача - анализировать именно обстоятельства. Какие именно?
Пожалуйста, я назову их. От участия в завершающей стадии эксперимента вы
оба каким-то образом уклоняетесь, это раз. Да, вы говорили, но проверить
этого никто уже не в силах, к нашему глубочайшему сожалению. Второе: вы не
ожидаете даже завершения эксперимента, что казалось бы для вас вполне
естественным, но покидаете лабораторию и институт, едва лишь истекает
официальное время работы. А ведь, как нам известно, вы неоднократно
задерживались в лаборатории и по менее важным поводам, вряд ли вы станете
опровергать это. Обида? Знаете ли, мар Форама, обида способна продиктовать
и самые, казалось бы, неожиданные поступки, в том числе злонамеренные; я
на вашем месте не стал бы ссылаться на обиду. Что ж, если вы настаиваете -
пожалуйста... Итак, фактом остается, что оба вы поспешно покинули
институт. Нам известна ваша другая причина, мар Форама, нам все известно.
Но в связи с этим обстоятельством возникает, в свою очередь, целый ряд
вопросов. Ну, например. Вы человек, скажем так, средних лет. Партнерша
ваша... да, ради бога, пусть - любимая, тем хуже, - итак, ваша
возлюбленная значительно моложе. Интерес молодых женщин к мужчинам в
возрасте, вы уж не обижайтесь, нередко бывает связан с чисто материальными
стимулами. Нет, мы не беремся судить, с чем именно вы приезжали к ней, что
дарили, и так далее. Мы сейчас не знаем точной суммы ваших расходов, но
постараемся узнать, будьте спокойны. Какое отношение имеет? Самое
непосредственное, не столь уж вы наивны, чтобы не понимать. Во-первых,
эксперимент был связан с затратой немалых количеств золота. Вы знаете эти
данные, да и мы тоже. Кто закладывал золото в камеру? Да, но под вашим
надзором? Вот; а имели ли вы после доступ к камере на протяжении этих
восьми часов? Видите! Следовательно, при всем уважении к вам мы... Взрыв,
согласитесь сами, - прекрасный способ скрыть дефицит ценного металла,
который сейчас на бирже оценивается... Что значит - не синтезировалось бы?
Мы понимаем так, что синтезировалось бы, но меньше запланированного, а
когда случилась заминка оттого, что золото кончилось раньше времени, - тут
и грохнуло... Минимальная масса, необходимая для начала синтеза, иначе
ничего не пошло бы? Но это вы так говорите, это еще проверить надо. А как
мы сейчас проверим, если все в обломках? В ноль двадцать третьем
институте? Что же, неплохая идея. Мы наведем там справки. Но, кстати,
вовсе не обязательно дело должно заключаться именно в золоте. Это лишь
одна из рабочих версий, гипотез по-вашему. Есть и другие. Вы не забыли,
мары, что на свете существуют Враги? И что для них было бы очень кстати,
если бы наш головной институт, занятый решением проблем, во многих
отношениях представляющих важнейший государственный интерес, взлетел на
воздух - как оно и получилось на деле. За такое удовольствие они были бы
готовы заплатить куда больше, чем стоило то несчастное золото... Повторяю:
это гипотеза, мы не сомневаемся, мар Форама, что вы не только лояльные
граждане, но и патриоты, никто этого не оспаривает, вы зря возмущаетесь...
Но тогда позвольте уж и мне быть откровенным: а в вашей любовнице вы тоже
уверены? Так-то вы все о ней и знаете? А вы обращались к нам, чтобы мы
дали заключение? Поймите правильно, мы не ханжи и не пуритане,
человеческие потребности есть человеческие потребности, и ученый тоже
человек, никто не подвергает этого сомнению; но если бы вы обратились к
нам, мы с радостью помогли бы вам сделать правильный и во всех отношениях
достойный выбор; однако вы так не поступили, так что позвольте уж нам
остаться при наших сомнениях - во всяком случае до тех пор, пока они не
будут опровергнуты - безусловно, к нашему общему удовольствию. Мы уже
предпринимаем некоторые шаги в поисках именно этих опровержений... А вы,
мар Цоцонго, ваших партнеров по "мосту" хорошо знаете? Мы слышали, вам
случается там и проигрывать, и не так уж мало. Не возникает ли у вас в
этой связи нужда в дополнительных доходах, кроме тех, о которых вы
сообщаете налоговому инспектору? Проверим, мар Цоцонго, проверим,
проверять - наш долг.
Что у вас еще, мар Цоцонго? Да, разумеется, специалисты уже определили
силу взрыва достаточно точно. Как оценивается она в пересчете на
стандартное взрывчатое вещество? Кажется, есть. Сейчас, минутку... Да.
Взрыв эквивалентен... м-м... Сколько это будет - десять в шестой степени
килограммов? Тысяча тонн? Да нет, быть не может. Разрушения, конечно,
велики, но... Ах, вот как, вверх? Перекрытия представляли меньшее
сопротивление, чем... Так, так... Подтверждения сейсмических станций,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг