Тиун со своими собратьями по племени шёл на юг. Готовилась большая
охота на пришельцев, спустившихся с неба на странном звере. Боги повелели
воинам племени завладеть этим зверем, а пришельцев убить. Пришельцы
устроили своё стойбище на земле племени Древесных Людей, но вождь решил,
что зверь должен попасть в племя Людей Огня, то есть его, Тиуна, племя,
поэтому считаться с законом, запрещавшим вступать на земли соседних племён,
вождь счёл не обязательным. Законы устанавливает сильнейший, а Люди Огня
были сильнее всех.
Тиуну было восемнадцать лет. Он отличался крепким, стройным телом,
гордой осанкой и голубыми глазами, в которых светился природный ум, не
свойственный его соплеменникам. Он был не похож на других мужчин своего
племени, и за это его не любили и боялись. Его далёкие предки также
спустились с неба на большом звере, но это было очень давно, ещё тогда,
когда его родное племя не знало огня и было слабым и зависимым от сильных
некогда Древесных Людей. Может быть, поэтому черты его лица были более
тонкими и правильными, нежели у остальных его соплеменников.
Большой зверь его далёких предков давно уже умер, а его останки
принесены в жертву богам. И вот теперь новый большой зверь принёс новых
пришельцев, которых нужно убить, а зверя поймать. Так велят боги. Так велит
вождь. С тяжёлым сердцем шёл Тиун на охоту. Смутное беспокойство терзало
его душу. Он не хотел никого убивать, но и не мог ослушаться богов. За
неповиновение богам грозила смерть.
Группа воинов, насчитывающая около двух десятков человек, бесшумно
вошла в лес. Решено было напасть на пришельцев со стороны деревьев; это
давало возможность подойти к врагам незаметно и застать их врасплох.
Несколько раз Тиун ловил на себе настороженные взгляды Древесных Людей, с
опаской наблюдавших с деревьев за Людьми Огня. Но Тиун знал, что те не
решатся напасть на столь сильный отряд грозного противника. Молча провожая
их взглядами, Древесные Люди передавали одним им известным способом вести о
продвижении группы воинов из соседнего племени.
Тиун вспомнил, как три дня назад он убил Древесного Человека,
внезапно бросившегося на него со старой сосны. Тогда он чудом увернулся от
просвистевшего у самого виска камня, зато теперь у него есть огромный
блестящий зуб, висевший у пояса. Откуда мог взяться этот зуб у Древесного
Человека? Зуб был длинный, прямой и острый, с деревянной рукояткой и очень
удобно помещавшийся в руке. Обладание столь грозным оружием заставило Людей
Огня с чувством уважения и даже почтения относиться к молодому воину, и
именно благодаря ему Тиун сейчас участвует в опасном и ответственном
походе. Молодые воины редко удостаивались такой чести. Ведь любой поход -
это добыча, а добыча - это богатство, власть. Но Тиун был не рад этому. Он
не хотел убивать пришельцев, он вообще не любил убивать. Кровь далёких
предков, спустившихся с неба, восставала против насилия, против войны.
Он должен спасти их.
Ведь его предки - тоже пришельцы.
Напасть решили ночью, под покровом темноты. Перед самым закатом
солнца Люди Огня вышли на исходный рубеж метрах в ста к югу от лагеря
пришельцев. Здесь они затаились в ожидании темноты.
Тиун лежал на мягкой подстилке из мха, скрытый густым орешником, и
наблюдал сквозь молодую листву весеннего леса за мелькавшими вдали тенями
пришельцев. Рядом, держа в руке увесистую дубинку, сопел свирепого вида
детина по прозвищу Таран и с нетерпением ждал сигнала к нападению. Тиун
брезгливо поморщился.
Лагерь пришельцев был обнесён высоким частоколом, и лишь небольшой
проход в середине его давал возможность проникнуть внутрь.
Тиун вспомнил недавнего пленника и его внезапное исчезновение.
Странное впечатление, которое произвёл пленник на Тиуна, до сих пор не
изгладилось. Он смутно чувствовал, что пленник имеет какое-то отношение к
пришельцам, и в глубине души был рад, что тому удалось бежать...
Темнело. Костёр, горевший в лагере пришельцев, был ясно виден сквозь
ворота в частоколе. У костра отчётливо вырисовывалась фигура сидящего
человека. Вскоре шум в лагере затих, и лишь сухие берёзовые поленья лениво
потрескивали в огне. Как же им помочь?
Наступившая в лагере пришельцев тишина изменила планы Людей Огня:
напасть решили не ночью, а теперь же, при свете вечерних сумерек. Люди Огня
бесшумно двинулись к лагерю, провожаемые взглядами десятков глаз маленьких
смуглых людей, живших на деревьях. Что же делать? Мысль молодого воина
лихорадочно работала, пытаясь найти выход из этого сложного положения. Как
их спасти? Что если...
Тиун сам не знал, каким образом родившаяся в его голове идея столь
молниеносно претворилась им в жизнь.
С диким воплем, взорвавшим вечернюю тишину безмолвного леса, он
вырвался на опушку и отчаянно замахал руками. Человек у костра вскочил и
бросился к большому зверю, поблескивавшему в неярком свете вечерней зари.
Всё! Они предупреждены! Теперь...
Хриплое дыхание и треск ломаемых сучьев раздались за его спиной. Тиун
обернулся, и в тот же момент тяжёлая дубина обрушилась на его горячую
голову. Последнее, что Тиун успел заметить, это искажённое яростью лицо
Тарана и страшное оружие в его руках, с хрустом проваливающееся в череп
юноши. Миг - и тьма навеки сомкнулась над отважным воином.
Глава двенадцатая
- Ты что?! - заорал Борис, гневно сверкая глазами. - Арбалет забыл?
Николай, бледный от страха и чувства вины, пронёсся мимо Бориса и
скрылся в автобусе.
В этот момент в воротах показался Таран. Перешагнув через труп Тиуна,
он дико огляделся в поисках жертвы. Борис, бежавший ему навстречу,
выстрелил на ходу, но стрела прошла левее. Таран замахнулся дубинкой, но
слишком поздно - Борис налетел на него, и два тела, сцепившись, покатились
по пыльной земле. В лагерь уже ворвались остальные дикари, визжа и вопя от
предвкушения кровавой бойни. Навстречу им от автобуса с арбалетами в руках
бежали трое остальных мужчин.
- Стреляйте! - закричал Климов.
- Осторожнее, в Бориса не попадите! - предостерёг Олег Павлович.
Последовал залп, и два дикаря упали.
- Скорее перезаряжайте! - снова крикнул Климов, уворачиваясь от
брошенного в него копья. - Дорога каждая секунда!
Часть дикарей обступила борющуюся у ворот пару, пытаясь поразить
Бориса копьём или дубинкой, а остальные уже приближались к автобусу.
Защитники лагеря отступили к "Икарусу". Прижавшись спиной к холодной
стальной поверхности автобуса и дрожащими руками перезаряжая своё грозное
оружие, каждый из них решил стоять до конца и как можно дороже продать свою
жизнь.
Снова залп - и ещё трое нападающих с воем повалились под колёса
автобуса. Теперь к защитникам присоединились женщины, стрелявшие из окон
"Икаруса". Посыпалось стекло разбитого окна, и вражеское копьё влетело в
салон автобуса. И снова выстрелы, и снова падают дикари, пронзённые
стрелами отважных колонистов. Пёс Первый отчаянно лаял и, бросаясь под ноги
дикарям, хватал их за голые икры.
Внезапный отпор внёс замешательство в ряды наступавших. Несмотря на
численное превосходство, они в нерешительности остановились и затем
отступили к воротам.
Борис, освободившийся от объятий своего противника, вскочил на ноги и
приготовился к новой атаке. В свою очередь Таран, тяжело дыша, также
поднялся с земли. Свирепо поблёскивая маленькими глазками из-под низко
опущенных бровей, он вынул из-за пояса нож и медленно двинулся на врага.
"Нож! - пронеслось в мозгу Бориса. - Похоже, климовский..." За минуту до
схватки Таран снял нож с тела убитого им Тиуна и сейчас решил
воспользоваться этим страшным оружием.
Борис попятился назад, пока не почувствовал у себя за спиной твёрдое
дерево частокола. Человек пять дикарей полукругом обступили его, но никто
не решался напасть на Бориса первым. Честь сразиться со столь опасным
врагом по молчаливому согласию предоставили самому сильному из них -
Тарану. А Таран медленно надвигался на своего противника, не сводя с него
налитых кровью глаз: жажда крови подавила все остальные инстинкты в его
примитивном мозгу. Борис понял, что спасти его может только чудо. Краем
глаза он заметил, как остальные дикари добрались почти до самого автобуса и
вот-вот ворвутся в него. Надо было немедленно спасать положение.
Отбросив бесполезный теперь арбалет в сторону, Борис схватил лежавшее
у основания частокола бревно, приготовленное для строительства дома,
размахнулся и с силой обрушил его на ближайшего дикаря. Тот со стоном упал,
а бревно, пролетев по инерции ещё метр, сшибло с ног следующего туземца.
В этот момент от автобуса донеслись крики и предсмертный вой
поражённых стрелами дикарей, и следом за этим - приближающийся топот
множества босых ног, сопровождаемый яростным лаем пса Первого. Дикари
отступали.
- Давай, ребята! - заорал Борис. - Бей голоногих!
Дикарей, окруживших Бориса, также привлекли крики их соплеменников, и
они буквально на одну секунду оглянулись, обратив свои взоры к автобусу. Но
этой секунды хватило Борису на то, чтобы с молниеносной быстротой выскочить
из ворот и укрыться за частоколом с наружной стороны. Перезарядив арбалет,
подхваченный с земли мгновение назад, он снова показался в воротах и увидел
несущихся прямо на него в спешке покидающих поле боя дикарей. Выстрелив в
самую гущу врагов, он опять схватил бревно и, когда основная масса дикарей
поравнялась с воротами, нанёс сокрушительный удар по самым первым из них.
Хруст ломаемых костей, крики, вопли и стоны падающих людей - всё смешалось
в один жуткий хаос. Ещё несколько воинов племени Людей Огня упали на
пыльную сухую землю. Напиравшие сзади дикари сгрудились в кучу, стадный
инстинкт, приведший их сначала к отступлению, а затем к беспорядочному
бегству, теперь вызвал в их стане панику, которой немало способствовал
Борис.
Сзади, с криками "ура!", бежали колонисты, быстро перехватив
инициативу в свои руки.
- Держись, Борис! Мы идём к тебе на помощь! - орал Климов.
- А я - к вам! - отвечал гигант, орудуя бревном.
Больше половины дикарей сумели вырваться из лагеря и, преследуемые
отважным псом Первым, скрылись в лесу. Последним из ворот выскочил Таран с
дубиной в руке. Увидев Бориса, он остановился, глухо зарычал и занёс её над
головой врага. Борис заслонился бревном, но последовавший затем удар был
настолько силён, что бревно вырвалось из рук нашего героя, а дубина,
переломившись пополам, сильно ударила его по плечу. Борис охнул и упал.
Дикарь издал торжествующий вопль и хотел было расправиться с поверженным
врагом, но тут из ворот вылетел Николай и буквально в упор выстрелил в
дикаря-гиганта. Тот яростно завыл и, унося в спине стрелу водителя, скрылся
в лесу. Остальные колонисты выбежали из лагеря и кинулись к лежащему
товарищу.
- Борис, что с тобой?
Борис застонал.
- Ч-чёрт, зацепил всё-таки... - с гримасой боли произнёс он и,
держась за больное плечо, встал.
- Жив? Кости целы? - участливо спросил Климов, переводя дыхание.
- Да жив, куда я денусь. У нас все целы?
- Все, слава Богу. Кажется, обошлось.
- Как бы не так, - возразил Борис и заскрипел зубами от боли. - А
здорово меня саданул этот бродяга... Ох!
- Пойдёмте скорее в лагерь, - вмешался Олег Павлович. - Как бы они не
вернулись. Вы идти можете, Борис? Или вам помочь?
- Могу, спасибо.
Было около десяти часов вечера. Ночная темнота медленно надвигалась
на землю, незаметно вытесняя сумерки. Уставший пёс Первый наконец вернулся
из леса с рассечённым ухом и, жалобно скуля, уткнулся в колени Николаю.
Схватка длилась недолго, но сколько же она изменила в жизни горстки людей!
Николай и Олег Павлович остались у ворот с арбалетами в руках,
готовые встретить врагов, если те, не дай Бог, снова отважатся на приступ,
а Борис с Климовым отправились к автобусу, обходя неподвижные тела дикарей.
Борис шатался и стонал, опираясь на плечо Климова и доставляя столяру
немало хлопот.
- Борис, - с неожиданной теплотой произнёс Климов, кряхтя под
тяжестью навалившегося на плечо гиганта, - ты молодец. Я не люблю хвалить и
не люблю, когда хвалят меня, но ты сделал такое... Одним словом, ты
настоящий мужик. Вот тебе моя рука!
- Нет, Семён Степанович, вы не правы, - возразил Борис, отвечая на
рукопожатие. - Ну что я? Стукнул пару раз... С виду вроде здоровые, а как
до дела дошло, так внутри у них труха обнаружилась. Правда, был один... -
Борис потёр ушибленное плечо, - да и тот сбежал. А вот кто уж действительно
молодец, так это вы, Семён Степанович: без ваших самострелов всем нам каюк
бы настал.
- Да чего уж там, - смутился Климов. - Сделать дело нехитрое. Вот
уметь пользоваться - это да! А из меня стрелок, надо сказать, никудышный.
Стрельнул-то всего два раза.
- И оба небось в цель...
- Ну... не без этого, - засмеялся Климов. - Попал, кажется.
Борис захохотал.
- За что я вас люблю, Семён Степанович, - произнёс он сквозь смех, -
так это за вашу скромность. А если один из этих двоих шарахнул бы меня по
голове? Выходит, вы, возможно, спасли мне жизнь.
- Уж кто-кто, а жизнь тебе спас Николай, - возразил Климов. - Вот уж
кто действительно герой. Или взять представителя нашей интеллигенции. Он ли
не дрался как лев?
- Бесспорно, у Олега Павловича и котелок варит, и руки на своём
месте. Это факт. И Николай - парень не промах. Этого пацана я обещаю целую
неделю на руках носить... как только смогу, конечно. А за то, что он своё
личное оружие забыл, выговор от меня получит. Это уже как пить дать.
Мужчины добрались, наконец, до автобуса. Женщины, с тревогой
ожидавшие их, помогли Борису взобраться в салон и принялись хлопотать
вокруг него. Мария Семёновна со знанием дела осмотрела плечо Бориса.
- Повезло тебе, голубчик, - авторитетно заявила она. - Простой ушиб,
хотя и сильный. Дня через три всё пройдёт, помяни моё слово.
- Спасибо вам, мамаша. А знаете, Семён Степанович, мы с вами оба не
правы. Ну хорошо, мы, четверо, вступили в схватку с врагом и, кажется, не
ударили в грязь лицом, но ведь мы выполняли свой долг. А разве выполнение
долга - это героизм? Вот настоящие герои! - и он указал на Марию Семёновну
и двух девушек, покрасневших от смущения. - Вот кого мы должны на руках
носить! Наших прекрасных женщин!
- Факт! - согласился Климов.
- Ишь, чего выдумал, - нарочито сурово заворчала Мария Семёновна,
улыбаясь одними глазами. - Нашли героев... - Но не выдержала тона и широко
улыбнулась...
Утро следующего дня выдалось пасмурным и хмурым. К девяти часам пошёл
мелкий дождь, окончательно испортивший и без того плохое настроение
обитателей колонии. Заметно похолодало. Люди попрятались в автобус.
Вчерашнее возбуждение несколько улеглось.
События минувшего дня заставили людей по-новому взглянуть на
создавшееся положение.
Они подверглись нападению врагов, их жизням грозила опасность, причём
не воображаемая, как раньше, а самая что ни на есть реальная. Они чуть было
не стали жертвами вероломства, и лишь самоотверженность и отвага спасли их
от неминуемой гибели. Им объявили войну по законам первобытного мира.
Именно теперь, когда их коснулась страшная опасность, люди почувствовали
всю серьёзность положения, в которое они попали по воле судьбы. Один
английский писатель сказал: "Мало знать - надо испытать". И вот они
испытали. Люди словно прозрели. Розовая пелена прелести и очарования
первобытным миром окончательно спала с их глаз, на смену ей пришли страх и
чувство одиночества, оторванность от мира...
У ворот теперь постоянно дежурили двое мужчин, не отрывая
настороженных взглядов от тёмной массы неприветливого леса. Лес таил в себе
множество опасностей, казалось, тысячи незримых врагов скрывались под сенью
его деревьев. Малейший шорох, самое незначительное движение по ту сторону
частокола заставляло людей крепче сжимать оружие. Невзирая на дождь,
колонисты за час наглухо заделали проход в частоколе, отрезав себя от
внешнего мира. В трёх местах с внутренней стороны частокола на скорую руку
соорудили три наблюдательные площадки, где надлежало разместиться дозорным.
На берегу реки, в рыхлом и мягком песке, вырыли глубокую яму, куда
перетащили тела убитых дикарей, и затем вновь засыпали её.
- Братская могила, - мрачно пошутил Климов.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг