- С удовольствием!
- Что? - несколько растерялся Ивонин. - Пробовал?
- Действовал по принципу: если нравится другим, то почему это должно быть
плохо? Оказалось, хорошо. Особенно в такую жару.
Оба посмаковали терпкую, рубиновую на свет воду, и Ивонин поморщился.
- Но понимаешь, не нравится мне эта явная цепочка - белая "Волга"
Камынина... Кстати, он мог ее не выигрывать, а купить выигравший билет и
таким образом удачно и безопасно поместить некогда наворованные деньги.
Поди к нему придерись: выиграл! Следующее звено - попытка заглянуть в
машину профессора, у сына которого подруга из ювелирного магазина, да еще
и родственница Камынина. И наконец, твое убеждение, что портфель у Ивана
Тимофеевича все-таки крали. Как-то уж слишком все точно совпадает, прямо
как по писаному. Тебе это не кажется?
- А зачем обязательно усложнять дело? - прихлебывая кисленькую водичку, с
легкой обидой протянул Николай. - Ведь это сейчас все просто, когда
проведена работа, когда кое-что прояснилось. А ведь то, что известно
теперь нам, никому не известно и потому было совсем не простым, а очень
сложным.
- Ну-ну, - насторожился Ивонин. - Дальше, дальше.
- Версия, в общем-то, и не простая и не очень сложная, но довольно
вероятная. Жулики нащупали некогда разгромленную банду, у которой остались
солидные накопления. В оборот они не пущены и где-то сберегаются. Почему
же их не изъять? Ведь недаром же мать Хромовых говорила, что Евгений
собирался одним ударом повернуть свою не слишком удачную судьбу.
- Это все так, - поморщился Ивонин, словно вода оказалась слишком уж
кислой. - В данном случае твои рассуждения правильны. И я вовсе не хочу
толкать тебя на усложненный путь. Обычно преступления не так уж и
запутанны, а преступники чаще всего не слишком умные люди. И если они и
добиваются успеха, так только потому, что люди отвыкли от откровенных
подлостей и даже как-то теряются перед ними. Поэтому каждый не то что
умный, а просто средний человек всегда обхитрит и поймает жулика, если
только поймет, что перед ним жулик. Все это так. И в то же время... И в то
же время мне в этой цепочке что-то не нравится. Какие-то... - Ивонин
неопределенно пошевелил пальцами и причмокнул, - нюансы, что ли. Оттенки.
И чтобы не заражать тебя сомнениями, версию Камынина я проверю сам. Дел у
меня не так уж много, а выход на ювелирный магазин очень опасен.
- Смотрите сами, но мне это не кажется опасным.
- Почему?
- Воры ведь уже проверили профессорскую машину.
- Э-э, нет. Как раз наоборот - им это не удалось. А повторить попытку они
не могли, потому что профессор ездил на машине отдыхать. А сейчас на ней
чаще всего ездит сын. Так что проверка не исключена. Словом, Камынина
разработаю я. - Ивонин отставил стакан, задумался. - Да, вот еще. Один из
Хромовых, - Ивонин заглянул в свои записи, - Аркадий, просит встречи со
следователем.
- Посидел в камере и понял, что положение серьезное. Версия о мелкой краже
не проходит.
- Естественно...
- Хорошо. Пока оформляются документы для посещения тюрьмы, я съезжу на
место задержания. Очень смущает, что у жуликов не нашлось ни ключа, ни
отмычки.
14
Продавщица кваса - толстая, сердитая тетка, наливая кружки и бидоны,
искоса поглядывала на молодого человека, который нетерпеливо ходил по
газону, обследовал решетки возле молоденьких лип, заглядывал под машины,
стоящие вдоль тротуара, в подъезды дома и даже в ливнестоки. Жара не
спадала, и поэтому очередь у бочки с квасом не уменьшалась. Продавщица
вытерла пот и буркнула:
- Все равно придет...
И, не выдержав солнцепека, Грошев подошел к бочке с квасом. Он встал в
очередь, посматривая в ту сторону, куда несколько дней назад бежали воры.
Продавщица проследила его взгляд, поджала губы и, когда подошла очередь
Николая, буркнула:
- Инструмент свой ищете?
На секунду они встретились взглядами. Продавщица смотрела зло и
презрительно. Очень захотелось улыбнуться, но Николай ответил строго.
Профессионально строго:
- Не свой, а тех, кого задержали.
Он медленно пил холодный квас - бочку, видимо, только что привезли.
Продавщица привычно хмурилась, потом опять буркнула:
- Мальчишки нашли тут отвертку. С пятого подъезда мальчишки.
- Спасибо, - ставя кружку, сказал Николай. - Пойду в пятый.
Ему повезло в первой же квартире. Дверь открыл мальчик лет двенадцати, и,
когда Грошев спросил его, не находили ли они отвертки, он сразу ответил:
- Так она у Славика!
Он бросился вверх по лестнице, а Николай остался сторожить открытую дверь.
Через минуту появился и Славик с фигурной отверткой в руках.
- Что это вы бдительность теряете? А вдруг я бы зашел в квартиру?
- Ну и что? - передернул плечами юный хозяин квартиры. - Разве теперь есть
жулики по квартирам?
Грошев улыбнулся. Квартирных краж стало гораздо меньше. Мальчишкам
понравилась грошевская улыбка, и они, чуть тревожно и заискивающе
заглядывая снизу в его лицо, затараторили:
- Мы видели, как их ловили.
- А что им теперь будет?
- Подожди, Славка... Мы хотели отнести вам отвертку, но вот всё дела.
- Это теперь вещественное доказательство?
- Погоди, Славка... А они ничего больше не бросили? Может, мы поищем?
- Вероятно, бросили, - серьезно ответил Грошев. - Тот самый ключ или
отмычку, которой открывали дверцы машин. А будет им то самое, что
определит суд. И очень жаль, что вы не принесли нам отвертку сразу же: она
могла бы нам очень и очень помочь. И главное, сберечь время.
- Понятно. Ну хорошо, мы со Славкой и еще ребята поищем. Может, и ключ
найдем. А какой он?
- Не знаю, - все так же серьезно ответил Грошев. - Вероятно... Впрочем,
зачем гадать - не знаем. Мало ли что могут придумать преступники?
- Это верно, - тоже серьезно подтвердил Славка. - Мы поищем.
Рассматривая фигурную, с крестиком-нарезкой на конце, заостренную
отвертку, Николай гадал, что можно отвинчивать с ее помощью.
Шурупами с крестообразной насечкой на головках крепятся облицовка
ветрового стекла (это, пожалуй, исключается), облицовка дверей (а вот это
возможно, двери - полые, в них можно кое-что запрятать, только мягкое,
чтобы не гремело). Есть шурупы и на сиденьях - но в сиденья тоже многое не
запрячешь. Затем ручки, боковинки... Боковинки из прессованного картона.
Они прикрывают проемы в кузове под приборной доской, сразу же за передними
дверцами. Там, за боковинами, можно спрятать многое. Но боковинок две, а
отвертка одна.
- Послушайте, ребята, а второй такой отвертки вы не находили?
- Нет. А их было две?
- Да, мне кажется, что их было две. Поищите заодно и еще одну отвертку.
- Ладно. Будем искать и отвертку.
Они распрощались дружески.
Хорошо, когда попадаются смышленые ребята и когда взрослые не задаются.
15
Только во второй половине дня Грошев приехал в тюрьму. Аркадий Хромов
вошел в следственную камеру бочком, робко. Тусклый свет из зарешеченного
окна высветил рыжую щетину на разом ввалившихся щеках. Глаза смотрели
пристально, настороженно, но уже просяще.
Обычно самые нахальные преступники хорохорятся только в милиции. Там они
кажутся самим себе и своим сообщникам необыкновенно смелыми, решительными
и находчивыми ребятами-кремнями: все отрицают, отказываются отвечать на
вопросы, пытаются подловить и даже разыграть допрашивающего. Они твердо
убеждены в своей необыкновенности и в тупости работников милиции или
прокуратуры. Они еще считают, что запросто проведут любого и всякого так
же, как, совершая преступление, проводили доверчивых, ничего не
подозревающих и верящих им людей.
Но стоит преступникам хлебнуть камерного воздуха, пожить рядом с теми, кто
уже понял, что такое тюрьма или колония, повстречаться с бескомпромиссной,
кажется, даже бесчувственной тюремной охраной, для которой они - такие
смелые и отчаянные несколько часов тому назад - всего лишь глупые и
неумелые арестанты, заключенные, как приходит другая крайность: они
испытывают ужас. Тогда они начинают жалеть себя, возмущаться порядками и
законами, судом, который "за такой пустяк дает такой срок". Кто-то
ожесточается, бездумно усугубляя свою вину, кто-то сламывается, но
большинство все-таки пытается трезво оценить свое положение - этому всегда
помогают обитатели камеры. Они, как опытные юристы, разберутся в деле
новичка и точно определят и его будущую судьбу, и линию его поведения на
все случаи жизни.
Аркадий Хромов тоже пришел к следователю в состоянии жалости к самому
себе, ужаса перед неминуемым наказанием и в то же время со все еще не
оставленной надеждой, что молодой следователь - "тупак" и поэтому, может
быть, еще и удастся провести, обмануть его и тем облегчить свое положение.
- Садитесь, - устало предложил Грошев.
Когда Хромов бочком присел на табуретку, Николай вынул из кармана отвертку
и положил ее на стол. Аркадий посмотрел на нее и поежился.
- Что у вас? - спросил Николай.
- Я хотел сказать вам, что в милиции и при первом допросе я погорячился...
вначале. Кража действительно была...
- Одна? - перебил его Грошев.
- Да, но ведь мы привлекаемся только по одному эпизоду, - робко произнес
Аркадий.
Николай внутренне усмехнулся: камерные юристы поработали на славу. Хромов
уже знает такие специальные словечки, как "эпизод". Но ответил он жестко:
- Нет. По нескольким эпизодам. По одному вы пойманы с поличным, по
остальным ведется следствие. - И он перечислил номера проверенных машин и
даты этой проверки. - Вы в них участвовали?
Кадык на шее Аркадия заходил так же стремительно, как в свое время у его
старшего брата.
- Да. Участвовал. Кроме одной, первой. Я тогда...
- Сейчас меня интересует не это. Сейчас я хочу знать только одно: кто брал
портфели, а кто отворачивал никелированные шурупы с фигурной нарезкой на
головке?
Хромов смотрел то на отвертку, то на Грошева, и выражение его глаз часто
менялось. В них метался и страх, и недоверие, отчаянная решимость. Хромов
решал: сказать правду или не сказать? Сдаться окончательно или еще
держаться хотя бы в этом? Грошев всматривался в его осунувшееся лицо.
- Как вы понимаете, Аркадий Васильевич, втроем один портфель из машины не
выносят: неудобно.
Очевидность и простота этого довода неожиданно и сразу сломили Хромова. Он
глухо ответил:
- Портфель брал не я. Я багажник осматривал.
- А зачем вы осматривали багажник?
- Вадим сказал, что там может оказаться еще один портфель и вообще может
быть что-нибудь интересное.
- Находили?
- Нет...
- Значит, технику вы отработали точно. Евгений открывал дверцу водителя.
Так?
- Так, - облизал губы Аркадий.
- Затем он передавал ключ вам, чтобы вы открыли багажник. Кстати, кто
сделал этот ключ-отмычку?
- Женька.
- Ну вот. Вы шли открывать багажник, Евгений открывал вторую дверь, и они
вместе с Вадимом отвертывали шурупчики. Что они делали потом?
- Они... Они, это самое... заглядывали за боковинки.
- Зачем?
- Точно не знаю. Тоже что-то искали, но что - не говорили.
- Но вам, наверное, было интересно, что они ищут?
- Я спрашивал, но Женька сказал: "Не вмешивайся. Бери свое барахло и не
мешайся".
- И вы брали "свое барахло", то есть покупки владельцев, и не вмешивались?
Аркадий потупился:
- Дурак был... И потом интересно даже - воруем нахально, на глазах у
прохожих, и никто ничего. Даже смешно. От этого совсем... обнаглели.
Грошев промолчал. Он знал, что теперь Аркадий говорит правду. Преступники
именно обнаглели. Безнаказанность всегда приводит к наглости, которая чаще
всего кончается провалом. И когда они попадаются, то довольно быстро
понимают причины провала и теряются. Так растерялся и Аркадий Хромов. Он
подписал протокол допроса, и Грошев мог бы вздохнуть спокойно.
Но Грошев прекрасно понимал, что дело только начинается, и потому вздохнул
тяжело и доверительно сообщил:
- Вот так-то, Аркадий Васильевич. За копейки идете в тюрьму и портите себе
жизнь.
- Это уж точно... А сколько... дадут?
Несколько секунд Грошев колебался, сказать или не сказать, но потом решил
не отступать от своего принципа - не кривить душой, не пугать и не
задабривать посулами. Говорить правду. И он сказал правду.
- По-моему, дадут два, а может быть, и три года. Учтут молодость, первую
судимость... Но только в том случае, если будет доказано, что вы не
причастны к другому, связанному с этим, делу. Понимаете?
Хромов кивнул и долго рассматривал сцепленные пальцы. Потом сказал:
- Я догадывался, но точно ничего не знал.
- А что знаете неточно?
- Неточно? Вадим с Женькой ищут какие-то бумаги. Какие - не знаю. Зачем -
тоже. И еще... Да нет, это могло показаться.
- Нам пригодится и то, что показалось.
- И еще они ищут ветку сирени.
- Чего-чего? - невольно вырвалось у Николая.
- Понимаете, как-то после выпивки Вадим сказал Женьке, что вся эта их
затея - ерунда, легенда, трепотня и с машинами у них ничего не выйдет.
Только даром теряют время и рискуют. Но Женька уперся. "Я, говорит, верю,
а ты можешь отлипнуть. Но ветку сирени я все равно найду. Никуда она не
денется".
Отпустив Хромова, Николай Грошев еще долго сидел в следственной камере и
думал. Временами ему очень хотелось немедленно вызвать Вадима Согбаева и
сразу фактами припереть его к стенке, чтобы выяснить, что же он искал в
белых "Волгах". Но Николай понимал - Вадима не сломят первые дни тюрьмы.
Он бывал в ней не раз. Он будет выкручиваться и молчать. Вряд ли выйдет из
своей "закаменелости" и Евгений.
- Ну что ж... Придется подождать.
Он собрал протоколы, положил в папку отвертку и через проходные вахты
вышел на улицу.
16
Утром в четверг по дороге на работу Грошев заехал к Ивану Грачеву. Мастер
оказался розовощеким, кругленьким человеком лет сорока с лишним. От него
крепко попахивало водкой. Толстяк возился во дворе собственного
бревенчатого дома и лениво отругивался от наседающей на него старухи.
- Хватит, мама, не маленький.
- Вот то и беда, что не маленький, а старенький. Хоть бы женился,
дурощлеп. А то, что ни заработает, все на водку выкинет.
- На свои пью! Хватит! Чужих не прихватываю. - Тут он заметил Грошева и
прикрикнул на мать: - Хватит, говорю!
Николай поздоровался и несмело спросил, не сможет ли Иван Григорьевич
Грачев покрасить ему машину, - говорят, что в этом деле он большой
специалист.
- Битая? - деловито осведомился Грачев.
- Да нет... Бог, как говорят, миловал. Просто цвет не нравится: "белая
ночь".
Грачев уже не подозрительно, а почти презрительно посмотрел на Николая.
- А вам известно, что ежели по заводской синтетике прокрасить обыкновенной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг