месте ли его богатство. Тут его и стал замечать сторож овчарни. Однажды,
как показалось Волосову, сторож выследил его, и за это Волосов убил его и
попал в тюрьму.
В заключении его не раз основательно лечили, и он опять решил вернуться к
своему кладу. Это у него как психоз. Он, по-моему, и рассказал мне о нем
потому, что молчать уже не мог. Мучился он своей тайной".
ВОПРОС: По каким приметам вы должны были отыскать волосовский клад?
ОТВЕТ: Волосов говорил, что время так быстро меняет местность, что,
руководствуясь схемой, прежде всего нужно разыскать куст редкой в этих
местах обыкновенной русской сирени. Две ветки от нее он прятал в новом
портфеле, в котором хранил для отвода глаз запасные части, и в боковинке
машины. Дома он ничего не хранил, потому что боялся, что в его отсутствие
его могут обокрасть и открыть его тайну.
ВОПРОС: Вам не кажется странным, что Волосов, так тщательно охранявший
свою тайну, сам же записывал месторасположение тайника на схему и сам
рассказал о ней.
ОТВЕТ: Нет, не кажется. У него быстро слабела память, уходили силы. Мы
ведь лежали рядом почти месяц, а рассказывал он мне все это недели две -
все забывал и путался. Он и мне-то рассказал потому, что больше некому
было. А так у него хоть маленькая, но была надежда. Да и, честно говоря,
если бы я нашел те деньги - попытался бы помочь. Я-то в тюрьму дуриком
попал. Так... все ради веселой жизни.
ВОПРОС: Как вы выполнили завещание Волосова?
ОТВЕТ: Как только я вышел из заключения - поехал в Н. Но узнать, кому
продана автомашина, не сумел: во-первых, уже документов не было, а
во-вторых, на меня стали подозрительно коситься. Тогда я попытался найти
тот окоп. Но их в лощине оказалось много, а какой куст сирени посажен
возле окопа, я не знал. Мне они казались все на один манер.
ВОПРОС: А почему же вы искали ветку сирени только в белых машинах и только
одного индекса и одной серии номеров?
ОТВЕТ: Когда я бродил вокруг лощины, мне попался местный старик. Он
рассказал, что вот сюда ездила белая машина с одним человеком, а потом
стала ездить под другим номером и с другим человеком. И этот индекс он
запомнил, потому что ненавидел белые машины. От других людей я все-таки
узнал, что машину Волосова купил какой-то старший офицер, который
демобилизовался и уехал, но якобы он иногда приезжает в Н. И вот когда я
вернулся домой, то оказалось, что индекс и серия номера принадлежат этой
области. Я рассказал об этой истории Женьке Хромову, и мы решили
попытаться разыскать машину. Честно говоря, я слабо верил в эту затею, а
Женька поверил сразу. И еще меня сбило, что воровать оказалось легко -
часто машины даже не запирались. Вот я и подумал: найдем - хорошо, а не
найдем - на выпивку хватит, и лето поживем весело. Но я, конечно, не
ожидал, что дело примет такой серьезный оборот. Все казалось - мелочи.
Побалуемся - и хватит. А теперь вот... снова небо в клеточку
рассматривать. Плохо...
32
Разговор с Евгением Хромовым оказался коротким. Грошев дал ему документы и
протоколы допросов, а потом спросил:
- Как думаете строить жизнь?
Хромов мрачно усмехнулся:
- Переквалифицируюсь в управдомы.
Николай, попадая в тон, заметил:
- Тоже правильно. Профессия богатеющего индивидуума становится все более
хлопотной и опасной. Но я говорил с вашей матерью. (Хромов сразу
подобрался и уставился тревожным взглядом в следователя.) Нет, она бодра,
сильна и, честно говоря, вызывает всяческое уважение. Так вот, она мне
кое-что рассказала о вас. Мой вам совет один: в колониях есть школы.
Повторите позабытое и... пора начинать нормальную жизнь. Ведь вы не
мальчик, чтобы бросаться в дешевые авантюры. Да и не для вас это. Вы не из
того теста.
- Вы думаете?
- Уверен. Как и ваша матушка. Она верит в вас.
- Подумаем, - облизал губы Хромов. - Меня вот кто волнует - Вадим. Ему
дадут, конечно, на полную железку?
- Разумеется.
- Не следовало бы...
- Почему?
- Он просто легкий человек. Без царя в голове. И тоже играет... в
свободного. - Хромов подумал, испытующе взглянул на Грошева и попросил: -
Вы не могли бы... не по-служебному, по-человечески помочь мне в одном деле?
- Не знаю, - насторожился Николай.
- Давайте я на себя всю вину возьму. А Вадима следует выгородить. А то
второй тюрьмы он не выдержит, сломается...
- А вы?
- Я? Я выдержу. - И, не давая задать второй вопрос, пояснил: - Потому что
я сам себя осудил. И я свой приговор отбуду. А Вадима жалко. Из него,
может быть, выйдет... не то что человек, а славный человечек. Он добрый и
легкий.
Николай промолчал. Впервые он встречался вот с таким откровенным
стремлением помочь другому ценой собственного позора и горя. Так может
поступать только очень сильный и смелый человек. Мать Хромовых, кажется,
права: Евгений при желании может укрепить семью. Но ответить Евгению
что-нибудь определенное он, естественно, не мог.
- Не знаю, как это сделать, Евгений Васильевич, но о неписаных деталях
этого дела я доложу. А там - как решит суд.
До конца дня Грошев оформлял дело и, сдав секретарю небольшую папочку
документов, пошел к гаражу.
Машина стояла притихшая, по-живому теплая, и Николай погладил ее крыло,
как гладят живое, доброе существо...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 23.08.2001 18:58
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг