для отправки в Организацию Объединенных Наций и в Советский Союз
президенту Академии наук и директору Института космической химии.
Я быстро прочел и одобрил написанное ректором, затем спросил:
- Доктор Ямш, правительство уже осведомлено о происходящих у нас
событиях?
- Разумеется. Я звонил министру. Он должен скоро приехать. Надо
подготовить ему материал для доклада президенту республики. Алексей
Николаевич, как вы думаете, начнем окуривание, до того как ребята
установят защиту от ветра, или можно рискнуть, подождать еще немного? Мне
только что звонили из порта. Пленку перегружают прямо из трюма
"Интернейшнл" в наши машины. Она должна быть здесь через полчаса.
- Думаю, следует подождать. Рискованно, конечно, все рискованно. Опасно
ждать и боязно начинать без защиты от воздушных потоков. - Я говорил
сбивчиво, волнуясь, все еще не в силах избавиться от предупреждающего
вудрумовского "рано!". - У нас, я считаю, слишком мало смолы туароке, и
если дымки разнесет по всей округе, если они не в достаточной концентрации
войдут в соприкосновение с активными капельками... А может быть, смола и
не подействует...
- Посмотрим. Будем надеяться. Это наш главный шанс.
- А если?..
- Не будем терять выдержки и спокойствия, а пробу... Первую пробу
давайте начнем!
У палатки Ямша меня ждал Ару. В руках у него была большая фарфоровая
кювета, покрытая стеклянным колпаком, под которым поблескивали на жарком
солнце тигли.
- Это платиновые и золотые, Алексей Николаевич. Мне удалось у биологов
достать маленькую ложечку. Если ее взять щипцами, то совсем не будет
опасно. Можно собрать довольно много росинок.
Я посмотрел на Ару так, будто видел его впервые. Немного скуластое,
смуглое, улыбчивое лицо его было спокойно и приветливо, только черные
глубокие глаза блестели не то встревоженно, не то нетерпеливо. Подтянутый,
хорошо тренированный, умеющий всегда, как только требовалось, быть под
рукой и всегда исчезать вовремя, он ничего не забывал. Казалось, не могло
быть такой ситуации, в которой он мог растеряться.
- Молодец, Ару! Спасибо. Пойдемте. Мы вместе с вами займемся этим
довольно рискованным делом.
- Со мной? - радостно воскликнул Ару.
- Да, с вами.
Мы стояли на коленях у самого края надвигающейся массы и собирали с нее
подвижные, быстро размножающиеся капельки в золотые и платиновые тигельки.
Сотни движений, а тигельки наполнены едва наполовину. Жара, душный,
предгрозовой воздух, сознание, что одно неловкое движение - и чистая,
казалось, такая безобидная росинка, только коснувшись тела, превратит тебя
в быстро каменеющий труп, а ты все носишь и носишь капельку за капелькой в
небольшие металлические сосудики. Сотня, еще сотня движений...
Юсгор в это время оперировал с приспособлением, напоминающим мехи для
раздувания горна. Мне хотелось раздвоиться: не терпелось как можно больше
набрать росинок и в то же время неудержимо влекло поскорее стереть
большое, застрявшее в сознании "рано!". Я не выдержал, оставил Ару
продолжать сбор и подошел к Юсгору.
Из горловины меха тонкой струйкой вырывался душистый дымок. Там, где он
обволакивал подвижные блестки живого вещества, оно мутнело, росинки из
прозрачных становились опаловыми, а затем жемчужными, отваливались от
питавшей их пены, падали и уже больше не шевелились.
Итак, мы приняли эстафету, через века переданную нам древними
паутоанцами. Людской опыт, первооснова всех и всяческих знаний, помог нам
одержать победу над силой космоса, и это произошло только потому, что
объединились усилия людей, разделенных почти тысячей лет. Неужели мы не
сможем объединить для борьбы всех живущих на земле сейчас.
- Юсгор! - Я вышиб, кажется, у него мех, бросился к нему на шею, и он
крепко прижал меня к себе. Нас обоих обнял доктор Ямш.
- Поздравляю, друзья. Теперь я уверен... архипелаг уцелеет... Впрочем,
борьба только начинается!
11. ГОСПОДИН АСКВИТ
Кончился очередной паутоанский ливень. В этот день он был особенно
неистовым. Как потоп, обрушился на "пожарище", порвал в нескольких местах
наше заграждение из пленки, но на силициевую плазму не произвел никакого
впечатления. Ее победоносное наступление продолжалось, аппетит нисколько
не умерился, она съедала все попадавшееся ей на пути, угрожая
распространиться к утру до ближайших университетских зданий. Времени
терять было нельзя, и мы приготовились к бою.
Раскатывались последние рулоны пленки, к нашей боевой площадке поднесли
заготовленные запасы смолы туароке. Еще с утра, как только мы убедились в
неизбежности сражения, не меньше сотни студентов выехали за город рубить
крепкий колючий кустарник. Теперь туароке, наваленный в кузова грузовых
автомашин, начал прибывать к университету, пополняя наш аварийный запас.
Мы заботились о резерве на тот случай, если нам не хватит смолы.
Разогретые жаровни расставлены большим полукругом. Теплятся угли под
ними. На жаровни насыпают щепотки драгоценной золотистой смолы. Она
плавится на железе, и легкие ароматные дымки плывут в спокойном влажном
воздухе полиэтиленового загона, окружающего силициевого противника.
Быстро темнеет. Вот в последний раз вспыхивает вершина Себарао. Еще
белеют запрятанные в зелени университетские постройки, а здесь, в толпе
пальм, обступивших площадку, завоеванную силициевой плазмой, уже ложатся
густо-лиловые тени. Оранжевыми теплыми пятнами, мягко, обнадеживающе
светятся жаровни, чуть розовеют спасительные душистые струйки.
Теперь остается одно - ждать! Что-то делается там, на месте нашей
установки, меньше суток назад вызвавшей к жизни это непонятное явление?
Совладают ли с ним дымки, такие безобидные, пахучие, вовсе не схожие с
едкими кислотами, не обладающие силой огня и холода? Справятся ли, тихо
обволакивая росинки, таящие неизвестное людям могущество? Сейчас там, на
участке земли, взятой в пластмассовое кольцо, дымки смиряют прозрачные
капельки, подчиняют их воле людей так, как и тысячу лет назад в священной
роще возле коленопреклоненного Раомара.
Никто из нас на колени не становился, но никто в течение долгой черной
ночи не оставался спокойным, не покидал поле сражения. В штабной палатке
доктора Ямша жизнь била ключом, не утихая ни на минуту. Отсюда шли
указания, как отражать атаки корреспондентов, сюда приносили телеграммы,
здесь составлялись первые донесения, просматривались только что
отпечатанные фотоснимки и листки с результатами анализов, набрасывались и
обсуждались планы овладения силициевой плазмой. В палатке, освещенной
наскоро подвешенной на стойках лампочкой, шум не смолкал до утра, а утром,
как только начало светать, мы двинулись к "пожарищу".
В розоватом отсвете первых солнечных лучей мы увидели бесформенную
серо-зеленую массу. Она была неподвижна, а плазма мертва.
Вот тогда-то и начались самые горячие денечки. Немало сил мы потратили
на уничтожение (соблюдая все меры предосторожности) пемзообразной массы,
облепившей каркас нашей лаборатории, но еще больше пришлось затратить на
создание новой установки. Из Института космической химии прилетели в
Макими ученые различных специальностей. Из Паутоанского
химико-технологического института к нам в группу влились химики-аналитики
и химики-органики. Специальным решением Министерства высшего образования
Паутоо в наше распоряжение были отданы дополнительные помещения. Оживление
чувствовалось во всем.
Через несколько дней мы уже смонтировали новую установку, точную копию
той, которую недавно съела силициевая плазма, однако вновь воспроизвести
опыт нам так и не удалось. Мы самым тщательным образом копировали условия
и наконец израсходовали все остатки метеорита. Стало ясно: наши усилия
бесполезны. Может быть, и не в ливнях было дело. Что-то неуловимое, не
схваченное нами, какие-то особенные сцепления обстоятельств оказались
благоприятными и помогли нам тогда вызвать к жизни неведомое. Какие это
были обстоятельства, какие именно условия помогли - мы так и не выяснили.
Загадка осталась загадкой.
В те дни внимание нашего уже довольно солидного коллектива ученых было
сосредоточено на четырех маленьких тигельках, в которых хранилась
собранная мной и Ару легкоподвижная, чуть зеленоватая жидкость.
С тех пор прошло несколько лет. Об исследовании плазмы уже написаны
десятки книг, каждый шаг, сделанный учеными в направлении познания ее
свойств, описан в сотнях отчетов и диссертаций, в тысячах официальных
документов. Здесь я хочу рассказать лишь о том, как мы ее тогда спасали.
Да, было время, когда мы поняли, как трудно сохранить живое силициевое
вещество. Легко представить, как мы были взволнованы, когда убедились, что
еще раз повторить "подвиг Рокомо" невозможно, а плазма начинает погибать.
В платиновых сосудах она вообще вскоре потеряла всякую активность и
держалась только в золотых. Но и в них она становилась не такой
деятельной, как прежде, начала терять свои свойства. Было ясно: все живое
независимо от того, вещество это или существо, надо кормить.
Но как?
Попытки поддержать жизнедеятельность плазмы в тигельках ни к чему не
привели. Создавшееся у нас впечатление о ее неприхотливости,
неразборчивости в пище оказалось ложным. В предлагаемом нами широком
ассортименте ей явно чего-то не хватало. По-видимому, перемалывая все
встречавшееся ей на пути, она очень тщательно выискивала себе что-то
абсолютно ей необходимое. Не желая питаться в тигельках, она, видимо, не
просто была привередлива, а не получала самого нужного. Как найти то
единственное, что поддерживает ее существование, как не допустить плазму
до гибели в тигельках-тюрьмах?
Можно было, конечно, дать ей свободу, пустить ее охотиться за земными
растениями, камнями и постройками, но рисковать не хотелось, да и не
представлялось удобным вновь и вновь собирать ее по капелькам. Словом, нам
нужна была плазма в чистом виде, чтобы изучить ее повадки, свойства,
определить, чем она питается, как размножается, каковы ее состав,
структура. Встал вопрос: как сохранить плазму? Мы понимали трудности
задачи, но не считали ее безнадежной, памятуя, что еще в древности, в
паутоанском Веке Созидания, она была уже решена.
Вот тут-то историк Мурзаров снова помог биохимикам. Знание древних
обрядов и обычаев народа Паутоо позволило ему сделать важное открытие.
Происхождение обычая собирать и хранить священную губку теряется в веках.
Уже никто, даже жрецы уцелевших храмов, не знает, как возник этот обычай,
для чего нужны губки, и все же во многих селениях верующие добывают со дна
океана или покупают у ныряльщиков кремниевые губки и раз в году, в
праздник пришествия Небесного Гостя, относят их в ближайший храм.
Профессор Мурзаров прав был, считая, что традиции оказались более
живучими, чем силициевое вещество. Давно утерян жрецами секрет, известный
на Паутоо в Век Созидания; семь столетий назад паутоанцы разучились
создавать храмы и дворцы сказочной красоты и величия, применяя силициевую
плазму, а губки все еще добывают, выращивают и хранят. Ханан Борисович
предполагал, что кремниевые губки, и не какие-нибудь, а именно те, которые
с таким трудом и в наши дни еще выискивают в океане ныряльщики, нужны были
древним паутоанцам для поддержания жизнедеятельности плазмы, хранившейся в
золотых храмовых сосудах.
Полученное нами силициевое вещество нуждалось в поддержке, и
немедленной. Оно умирало у нас на глазах. Плазма или хотела питаться
только на свободе, или требовала специальной пищи. Оставалось одно -
испробовать губки и, если это не поможет, опять рисковать.
Достать у верующих губку было практически невозможно: никто не решался
на такое святотатство, как продажу храмовой жертвы неверующим. Тогда в ход
были пущены акваланги. Это привело в немалое смятение бедных ныряльщиков,
опасавшихся, что люди, обладающие хитроумными приборами и подводными
ружьями, отобьют их скудный хлеб. Но этого не случилось. Насколько я знаю,
они и теперь, как и сотни лет назад их предки, продолжают свой трудный
промысел, вылавливая для верующих священные губки. Верующие все так же
возлагают на жертвенники губки, и они там постепенно засыхают. Выловленные
аквалангистами обитательницы подводных долин нашли у нас несколько иное
применение.
Эксперимент был обставлен тщательно. Мы действовали, как говорится
затаив дыхание. Ведь если не придутся нашей плазме по вкусу губки, задача
наша усложнится стократно.
Губка плазме понравилась. Осторожно опущенный в золотой тигелек
маленький кусочек губки - и уже слегка помутневшая жидкость становится
прозрачной, подвижной. Бросаем еще и еще крохотные кусочки. Плазма вокруг
них вспенивается, они нацело растворяются в плазме, и объем ее начинает
увеличиваться. Мы переливаем плазму в другой сосудик, она и там, питаясь
этим кормом, совершенно несъедобным для всего земного, растет, ее можно
размножать, сколько это угодно экспериментаторам. Они уже расхватывают
плазму по капелькам, разносят по лабораториям, исследуют ее свойства и
повадки, Физиологи вводят ее животным - и животные мгновенно погибают (но
не окаменевают!). Химики изучают ее состав, физики определяют физические
свойства, биохимики... Впрочем, всего не перечесть. Как только мы
убедились, что с соблюдением необходимых предосторожностей живое вещество
можно транспортировать, несколько граммов его с приложением губок на
специальном самолете было отправлено в Институт космической химии для
всестороннего изучения.
В это же время появились публикации о сделанном открытии, и в это же
время в Макими приехал из Пога профессор Асквит.
Асквит производил в общем приятное впечатление. Узкое, умное лицо,
породистый с горбинкой нос и глаза, окруженные мелкими морщинами,
казалось, всегда смеющиеся, то вдруг ясные до наивности, то колючие и
озорные. Подвижный, складный, выглядевший намного моложе своих лет, он,
видимо, обладал завидным здоровьем. Седина не старила Асквита, а делала
его моложавое лицо привлекательным и значительным. Все в нем, от
элегантного платья до интонации голоса, было прилично, солидно, и только
руки с большими неспокойными пальцами, казалось, принадлежали не ему, а
какому-то другому, не очень располагающему к себе жадному человеку.
Скептик, откровенный циник, человек незаурядного ума, находчивый,
изворотливый и вместе с тем бесцеремонный, он одновременно располагал к
себе и настораживал. Асквит предложил нам совместно разработать план
решения силициевой проблемы. Однако предлагаемое им сотрудничество
показалось уж слишком однобоким: Асквит хотел как можно скорее получить у
нас силициевую плазму, но не спешил поделиться информацией о проводившихся
им и Родбаром работах. Он охотно и подробно рассказывал о неудачных
попытках оживить заключенные в осколке метеорита (добытого в храме Буатоо)
силициевые микровключения, но для нас это уже был пройденный этап. Нас
интересовало другое - зародыши. О том, как идут работы с ними, Асквит
умалчивал, предпочитая пространно описывать историю поисков тайника
Вудрума.
По его словам, все началось с того, что Нум Ченснепп, разбирая
документы, оставшиеся от отца, обнаружил записи, сделанные Ширастом, его
дневники, отчеты вудрумовской экспедиции и шкатулку с Золотой Ладьей.
Наследник Гуна Ченснеппа по традиции уделял самое пристальное внимание
островам Паутоо и, естественно, заинтересовался найденным после отца.
Золотая Ладья упорно, как и много лет назад, указывавшая на архипелаг
Паутоо, особенно заинтересовала Нума Ченснеппа: значит, таят еще острова
загадку, видимо, никуда не делись Сиреневые Кристаллы.
Ченснепп поручил профессору Асквиту заняться силициевой тайной, выделил
для этого специальную лабораторию, пригласил в институт профессора Куана
Родбара. Родбар превосходно изучил летописи Паутоо и материалы русской
экспедиции, верил, что древним паутоанцам, как это утверждала легенда о
Рокомо и Лавуме, удалось использовать силициевую жизнь для целей
созидательных, и считал необходимым повторить их опыт. Концерн к этому
времени уже широко производил силициевые каучуки, клеи, эластомеры.
Органические силициевые производные входили в практику повсеместно,
промышленность нуждалась в них все больше и больше. Стало известно, что
они незаменимы для оболочек космических ракет. Ученых не покидала мысль о
возможности использовать плазму для проведения синтеза. Что, если с ее
помощью, мечтал Асквит, удастся производить не сказочные дворцы и храмы, а
силициевые материалы, необходимые промышленности. Такой подход к делу
устраивал Нума Ченснеппа, и он щедро финансировал лабораторию энергичного
и предприимчивого профессора. Главной задачей Асквит и Родбар считали
исследование органических форм, заключенных в куске метеорита Себарао,
оживление их, получение живого силициевого вещества. Но оживление не
получилось. Повторить "подвиг Рокомо" им не удалось. Однако Асквит не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг