Земле.
- О, тогда действительно лучше сесть. - Бродовский опустился на стул
первым, его примеру последовали остальные. Молчанов начал:
- Вы знаете, конечно, что первыми живыми существами на нашей планете
принято считать хемоавтотрофные бактерии, которые потребляли только
неорганические вещества. Эти вещества и давали им необходимую энергию. В
то время, то есть при появлении первых живых существ, атмосфера Земли была
насыщена парами, и это мешало синтезу с участием хлорофилла. Появление
фотосинтеза, было огромным успехом эволюции автотрофных организмов.
- Авто?..
- Автотрофных, - повторил Молчанов, - то есть таких, которые производят
органические вещества из углекислоты атмосферы и простейших соединений
азота. Это были первые творцы органических веществ. В их микроскопических
телах создавались сложные углеродистые цепочки. В противоположность им
гетеротрофные организмы требуют более сложных источников углерода и азота.
Даже наиболее простые из них должны получать углерод в виде органических
соединений. Гетеротрофные организмы уже утратили биохимический механизм
синтеза углеродистых цепочек из углекислоты, и в наше время только зеленые
растения осуществляют этот процесс. Но оказалось, что до сих пор
сохранились некоторые из автотрофных бактерий. Через сотни миллионов лет
они пронесли эту способность из простых соединений углерода и азота
творить сложные органические вещества. Отдельные разновидности простых
организмов могут использовать даже азот воздуха. Вот за них-то мы и
взялись. Их-то и перенесли сюда. - Молчанов кивнул в сторону "фарфорового
зала". - Здесь, используя последние достижения науки и техники, мы
воспроизводим процессы, которыми характеризовалась жизнь на Земле сотни
миллионов лет тому назад. Из далеких глубин прошлого мы перебрасываем мост
в будущее!
- Вы, кажется, Петр Васильевич, напрасно предложили стулья. - Молчанов
непонимающе посмотрел на Бродовского, и тот пояснил: - От зарождения жизни
на Земле и до наших дней, даже до будущего, вы дошли в своем рассказе
довольно быстро. Можно было и постоять.
- О Михаил Николаевич, это только введение.
- Введение?!
- Не огорчайтесь, я постараюсь быть кратким.
- Нет, зачем же, - вмешался Ардашес Аршакович, - все это настолько
интересно, что мы слушаем с удовольствием. Продолжайте, пожалуйста, Петр
Васильевич!
- Посмотрите на эти четыре фарфоровые колонны. Вон там, в правой части
зала. В них начинает размножаться выведенная нашим институтом новая раса
хемоавтотрофных бактерий. Да, я не оговорился. Именно новая раса. Мы уже
научились направленно изменять свойства микроорганизмов благодаря их
выгодным для экспериментаторов особенностям. В отличие от высших животных
и растений они очень быстро размножаются. В короткий срок дают много
поколений, легко меняют свои свойства под влиянием изменившихся условий
существования. Вот нам и удалось получить расу бактерий, потребляющих
энергию излучения и строящих свой организм из углекислоты и азота воздуха.
Мы "перевоспитали" первых жителей Земли. Вернее, закончили их воспитание -
нужные нам задатки они уже имели. Теперь из "диких" они стали "домашними"
и отлично живут в этих комфортабельных белоснежных вместилищах.
- И какая же надобность в этих "домашних животных"?
- Такая же, как в прочих, испокон веков разводимых человеком, - служить
кормом. Их участь быть съеденными.
Инженеры переглянулись.
В правой части "фарфорового зала" стояли четыре колонны диаметром около
полутора метров и высотой метров пять.
К колоннам подходили большого сечения трубы, выведенные из соседнего
корпуса. Белые, как и все остальное в зале, они входили в "фарфоровый зал"
на высоте колонн, опускались к их основанию.
- По этим трубам, - продолжал Молчанов, - мы подаем сырье - воздух.
Помните установки в корпусах, которые мы осматривали вначале? Это
очищающие атмосферный воздух установки. Сюда он поступает уже стерильным.
Наше сырье должно быть чистым. В воздухе не должно быть никаких
посторонних микроорганизмов, они не должны попасть в выведенные нами
чистые культуры. По этой же причине "фарфоровый зал" так тщательно
изолирован от внешнего мира. Никто из нас не может входить туда, дабы не
внести с собой бактерий. Управление процессом осуществляется отсюда
посредством этих пультов.
Молчанов указал на щиты с приборами и рукоятками, за которыми сидели
два оператора.
- Колонны заполнены пористым веществом, имеющим огромную доступную
воздуху поверхность. Это важно для наших питомцев: чем больше поверхность,
тем шире они могут разрастаться. Их питают восходящие токи стерильного
воздуха. Время от времени вниз по колонне стекает вода и смывает
зародившиеся микроорганизмы в эти плоские агрегаты. Здесь происходит самое
главное.
Расположенные один над другим в несколько рядов плоские фарфоровые
сосуды соединены между собой трубами. К сосудам подведены никелированные
медные шины, от них к пульту управления уходят провода.
- Сейчас облучается третий поток? - взглянув на сигнальные лампочки,
уточнил у оператора Молчанов.
- Третий, Петр Васильевич.
- Когда кончается цикл?
- Через сорок пять секунд. После этого начнем снова второй. Остальные
потоки не работают.
- Да, да, к сожалению, не работают. Здесь-то, Михаил Николаевич, и
понадобится ваша помощь. Надо будет... Ага, вот смотрите - в третьем ряду
сигналы синих лампочек. Все готово в агрегатах, и сейчас наши
"воспитанники" перекочуют в следующие аппараты.
Оператор сделал переключение на пульте, и по всей цепи агрегатов одна
за другой стали гаснуть синие лампочки.
- Сейчас в плоские аппараты поступит новая порция живых существ, -
пояснил Молчанов. - Оператор включает излучатели и...
На агрегатах начали зажигаться красные лампочки.
- Излучение включено! Сейчас там идет ускоренный процесс размножения
микроорганизмов. Излучение, однако, лишь стимулирует деление, но никак не
может вызвать его заново. Клетки, в которых не назрела готовность к
делению, не могут размножаться под влиянием излучения. В этих агрегатах
поддерживается строго постоянная температура, оптимальная для данного вида
микроорганизмов, и оптимальная для них среда. Таким образом, используя эти
своеобразные химические машины - микроорганизмы, мы фактически
осуществляем синтез сложнейших органических соединений. Реакции идут под
влиянием энергии излучения аналогично фотосинтезу в растениях, там ведь
тоже все дело в лучах красной части спектра.
Теперь во втором ряду агрегатов одна за другой начали зажигаться синие
лампочки, и Молчанов объявил:
- Закончился процесс и в этом цикле. Сейчас из плоских агрегатов
микроорганизмы поступят в большие фарфоровые чаны, которые вы видите у
противоположной стены, слева. Кончился жизненный путь бактерий. В этих
чанах их ожидает смерть.
- Как, уже? А где же продукты питания?
- Сейчас только начнут образовываться. В чанах, куда поступают
автотрофные организмы, совсем не подходящая среда для их дальнейшего
существования. Там они попадают в убивающий их раствор. Раствор
конденсируется, и мы получаем среду, пригодную для выкармливания грибков
типа дрожжевых. Вот эти грибки и являются прекрасным кормовым веществом.
Пока вы видите перед собой, конечно, только полупроизводственную
установку. Но опыт получения питательных веществ даже в таком масштабе
позволяет надеяться на создание превосходных кормов для скота и птицы. В
следующем за "фарфоровым залом" помещении стоят центрифуги. Они отделяют
от грибков влагу, в фильтро-прессах происходит дальнейшее обезвоживание и,
наконец, ведется изготовление брикетов. Брикеты уже в качестве корма
используются на свинофермах соседнего с нами совхоза. Добавка брикетов в
пищевой рацион способствует откармливанию отличных кур, гусей и индеек. С
осени прошлого года нашими брикетами проводят подкормку зеркальных карпов
в прудах. Что же самое ценное во всем этом? Мы получаем высококалорийный
питательный продукт в течение _всего года_. Обратите внимание, товарищи,
получаем корма постоянно, независимо от времени года, погоды и других
климатических условий. У нас не бывает засух и неурожаев. Хочется думать,
что все это только начало. Мы уверены, что наши корма будут внедряться все
шире и шире. В самое ближайшее время начнется строительство больших
производств по синтезу кормов. Так из воздуха, - Молчанов сделал паузу,
прикрыл от удовольствия глаза (от этого его лицо стало еще круглее), - мы
получаем питательные вещества.
Ознакомившись с "фарфоровым залом", Молчанов, Бродовский и нефтяники
условились об испытаниях влияния излучений на обитателей нефтяных пластов.
Договорились об ответном визите микробиологов и радиофизиков для проверки
результатов лабораторных исследований в природных условиях. Расстались
довольные друг другом, условившись о встрече в Центральном институте.
В течение дня Бродовский неоднократно порывался позвонить на участок
опытных полей, но всякий раз в замешательстве отдергивал руку от телефона.
Не терпелось повидаться с Леночкой и было страшновато, а вдруг... Нет,
нет, он верил - встреча должна принести надежду. И здесь помог Молчанов.
Шумный, многословный, он вел дело превосходно, умел распорядиться
вовремя и ничего не забывал. Проводив нефтяников и обсудив с Бродовским
причины неполадок биоизлучательных установок "фарфорового зала", он сам
напомнил Бродовскому о его желании посетить "поля под стеклом" и вызвался
проводить его до участков. Там он познакомил Бродовского с руководителем
отдела, заведующим лабораториями, а когда в кабинет вошла Белова, собрался
представить ей Бродовского, но его предупредили радостные возгласы Елены
Андреевны.
Лена протянула Михаилу руку, не выразила никакого удивления по поводу
того, что он вдруг приехал и сразу же заговорила с ним так, будто они
расстались только вчера и сегодня встретились для делового разговора.
Бродовский рассказал о своих замыслах, о совете Зорина перебазировать
группу в Славино и о том, что было бы неплохо поставить опыты на "полях
под стеклом". Руководитель отдела выслушал радиофизика с интересом, однако
его не очень, как видно, прельщала перспектива принять на опытные участки
еще одну исследовательскую группу. Бродовский был достаточно дипломатичен,
понимая, что эти вопросы будет решать руководство Центрального института,
и сказал, что хотел только ознакомиться с условиями работы тепличного
хозяйства. Руководитель отдела согласился на это и попросил Белову
показать гостю "поля под стеклом".
К "полям" подъехали, когда уже стало темнеть. Машина остановилась у
небольшого кирпичного здания, за которые начинались "застекленные поля".
Они далеко раскинулись на пологом южном склоне. Входя сюда через кирпичную
пристройку, казалось, что после морозной зимы попал в душистое ласковое
лето. Под слегка наклонной стеклянной крышей тянулись ряды буйно
разросшихся кустов помидоров, расцвеченных ярко-красными шарами спелых
плодов. Между рядами то здесь, то там виднелись огородницы, собиравшие в
плетеные корзины январский урожай.
Над "полями" уже было совсем темно. Холодно чернели над головой стекла
крыши. Небольшие электрические лампочки на поддерживающих стеклянную
кровлю колоннах бросали на "поля" желтый свет. "Интересно, где же
знаменитое люминесцентное освещение?" - подумал Бродовский. Он уже хотел
обратиться с этим вопросом к Лене, но не успел: сделав несколько десятков
шагов по узкой дорожке между грядок, она подошла к возвышавшемуся среди
зелени пульту и включила микрофон.
- Преобразовательная? Дайте напряжение третьему участку. - Белова
выключила рубильник, и лампы, так безуспешно боровшиеся с темнотой,
погасли. Только на пульте люминесцировали нежно-зеленым светом приборы.
Но вот откуда-то постепенно появляется свет. Непонятно, откуда льются
его потоки, заполняя все пространство над "полями" ярко-белым спокойным
сиянием. Казалось, кто-то невидимый, могучий вливает в темный воздух
светлые струи, и сам воздух начинает светиться. Не остается теней, свет
пронизывает все уголки "полей". Растения ожили и затрепетали, переливаясь
всеми оттенками зеленых листьев, краснея гроздьями спелых плодов.
- Леночка, ведь это великолепно!
- Подождите, самое интересное впереди!
Елена Андреевна посмотрела на приборы, сделала переключение на пульте,
и все преобразилось. Все пронизывается золотистыми тонами так, как это
бывает, когда в ранний вечерний час над раскаленной за день степью
нависает знойная дымка. Заходит солнце, и уже не жгучее, доступное глазу,
красное, оно повисает над горизонтом, заполняя все густым, как бы ощутимым
багрянцем. Так и здесь, над рядами плодов, все заполняется нежным
пурпуром. Но и это продолжается недолго: новое переключение - и красный
свет сменяется золотистым, а вскоре в золоте появляются зеленоватые
оттенки, затем они синеют, свечение становится чистым и нежным, и невольно
вспоминается радостное предрассветное небо, каким оно бывает в звонкие дни
весны. Кажется, открылись необъятные просторы, нет больше и стеклянной
крыши над этим зеленым царством, повеяло, утренней прохладой.
Но это не только кажется.
- Вместе с этим свечением, - объяснила Лена, - я включила установки
кондиционирования воздуха. Мы выращиваем растения не в душной "тепличной"
атмосфере. Мы имеем возможность давать им свет не только нужного качества,
нужного спектрального состава, но и, сообразуясь с потребностями растений,
даем им сколько угодно воздуха нужного состава. На наших участках
поддерживается не только нужная температура и влажность воздуха, но и
регулируется содержание в нем углекислоты и кислорода.
С плодовых участков перешли на ягодные, затем на участки тропических
культур и, наконец, на опытные. Здесь были делянки Беловой. Первые, еще
робкие растеньица только начинали выклевываться из земли. Лена низко
наклонялась над ними, любовно касалась их ловкими, умелыми пальцами и о
каждом из них говорила как о прародителе будущих поколений растений, о
родоначальнике новых, еще не виданных форм.
Михаил внимательно слушал Лену, но при всей своей любви к зеленым
носителям жизни не умел разделить ее восторгов. Радиофизик жил в нем
настолько прочно, что он еще не умел видеть в слабеньком, едва
пробивавшемся к свету росточке всего того, что видела Лена, да и не
старался. Для него было вполне достаточно видеть Леночку. В белом
аккуратном халатике, освещенная волшебным светом, заливавшим "поля", она
была особенно хороша. И хорошо было идти с нею рядом в этом зеленом
пахучем царстве, и хорошо было слушать ее голос, хорошо было думать о ней,
надеяться.
- Лена!
- Да, Михаил? - Белова посмотрела на его сияющее любовью лицо, и ее
глаза потемнели, сузились. - Ты мне что-то хотел сказать?
- Я хотел... хотел спросить... спросить, как у вас проводится контроль
количества гормонов, вырабатываемых растениями на свету...
Лена несколько минут молчала и только потом ответила Михаилу, но в ее
голосе уже исчезли восторженные нотки.
- Теперь, если хочешь, пойдем в лабораторию.
- Пойдем, - со вздохом ответил Бродовский.
В лаборатории тепличного хозяйства, кроме лаборантов, находилось еще
несколько сотрудников отдела. Пришли огородницы, закончившие вечернюю
смену. Начались расспросы о Москве, о работах в Центральном институте.
Бродовский рассказал о своем стремлении научиться управлять образованием
биоксина в клетках растений, о неудачах, о поисках новых путей.
- Мы опробовали весь диапазон частот нашей аппаратуры, - заканчивал
Бродовский, - но анализы не показали увеличения содержания стимулятора
роста - биоксина. Осталось одно: проверить, существуют ли в природе
электромагнитные колебания, дающие старт реакциям образования биоксина. Но
как найти эти лучи? И вот, когда я "заблудился", - пошутил Бродовский, - и
попал на станцию метро "Ботанический сад", я подумал, что надо попробовать
выращивать растения без солнца. Я вспомнил, что здесь, в Славино, вы
пользуетесь искусственным источником лучистой энергии и тогда же подумал,
нельзя ли эти эксперименты поставить у вас.
Тут же в лаборатории приступили к наметкам плана проведения опытов. В
своих неожиданных слушателях Бродовский нашел прекрасных помощников.
Молодежь увлеклась его идеями.
Не обошлось, конечно, и без шуток: девчата хохотали, представляя, как
на полях будут расти древовидные папоротники, шутливо спорили, не
разведутся ли в них мастодонты и мамонты, но шутки только оживляли деловую
беседу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг