неподвижно, внимательно следил за Сергеем. Резниченко, часто откидывая
назад мягкие, слегка вьющиеся волосы, ходил из угла в угол и со все
возрастающим увлечением говорил о делах, которые, как видно, его больше
всего занимали.
- Михаил, мы знаем друг друга с детства. Мы немало сделали, работая
вместе. Никто не может помочь мне так, как ты. Никому, кроме тебя, я не
могу довериться. Пойми, с тобой мы сможем делать чудеса. Вместе мы можем
осуществить идею "защиты" и стать во главе института. Да, да, и не только
института. Ты подумай, что может дать нам создание защитной аппаратуры!
Михаил, оставь безнадежную возню с биоксином, с идеей выращивания
невиданных урожаев. Ты талантливый радиофизик и вместе с тобой мы сможем
создать оружие нового типа. Грозное, могущее, способное в любой момент
отразить готовящееся нападение. Способное противостоять врагу, когда
начнется борьба в эфире!
- Все это очень серьезно, Сергей. Над этим надо подумать. - Михаил
старательно расчесывал свои черные, непослушно свивающиеся в кольца мокрые
волосы и поглядывал на все еще продолжавшего расхаживать по комнате
Сергея. - Надо подумать. Если ты хочешь, мы еще вернемся к этому
разговору, но знаешь, свою работу я не оставлю никогда. Мы еще не добились
результата. Но я уверен - добьемся. Обязательно добьемся, у нас в стране
будут выращивать по три-четыре урожая в год!
Резниченко остановился посреди комнаты.
- Но ведь пойми, поля надо защищать, надо защищать людей, работающих на
этих полях, надо защищать страну!
- Надо.
- И ты?..
- И я думаю, Сергей, что об этом уже позаботились.
Резниченко медленно опустился на стул. Еще никогда, с первого момента
возникновения его идеи защитной аппаратуры, ему не приходила в голову эта
простая и ясная мысль. "Что же это? Что он сказал? А ведь и правда... Нет,
нет! Это было бы чудовищно. Ведь тогда рухнуло бы все. Все мечты, все
надежды. Не может быть! Кто мог сделать это? Кто? Ведь это было бы
известно!"
- Сергей, позволь мне взять галстук. - Резниченко подскочил со стула и
освободил прижатый его широкой спиной галстук.
- Ты, значит, считаешь?.. - еще раз услышать эту трезвую мысль было
слишком страшно, и Резниченко изменил вопрос: - Ты считаешь, что не
сможешь бросить свой биоксин?
- Нет, Сергей, не смогу, - твердо ответил Бродовский, продолжая
трудиться над галстуком. - Не смогу. И не смогу, пожалуй, работать с
тобой.
- Со мной? Я не понимаю тебя, Миша, твой тон... Может быть, я позволил
себе что-нибудь в разговоре... Может...
- Нет Сергей, ничего особенного. Мне только больно было услышать от
тебя одну фразу.
- Заранее прошу прощения. Я, наверное, оговорился, я и не думал...
Поверь, Михаил, и в мыслях не было тебя обидеть!
- О нет! Ты не обидел меня и не оговорился, к сожалению.
- Ничего не понимаю. О какой фразе идет речь? - начал, наконец,
нервничать Резниченко.
- "...Мы можем стать во главе института".
- Михаил!.. - Резниченко почувствовал, как краска заливает его лицо, и
не мог сообразить, что ответить Бродовскому.
В двери постучали.
- Сергей, Михаил! - донеслось из-за дверей. - Да скоро ли вы, наконец?!
- Идем, идем!
Бродовский быстро надел пиджак, мельком глянул в зеркало, еще раз
поправляя галстук, и они перешли в столовую.
Кроме Резниченко и Лены, Бродовский ни с кем не был знаком, но как-то
сразу сумел завоевать симпатии всех гостей. Веселый, подвижной и
остроумный, он везде успевал: открывал консервы и бутылки, менял пластинки
на радиоле, устанавливал на столе цветы, и все это, казалось, проделывал
одновременно.
За ужином всякий раз, как только беседа грозила стать слишком
академической, забавные рассказы Бродовского оживляли ее.
Начались танцы, и Михаил успевал танцевать со всеми, кто на это
отваживался. С Женей Беловой он изобразил что-то фокстротистое и даже
довольно уверенно, хотя и далеко не по правилам, прокружил в вальсе
престарелую жену профессора Журавского.
В течение всего вечера Женя с интересом наблюдала за Михаилом, и у нее
сложилось впечатление, что он старался не разговаривать с Леночкой и что
ему не так уж весело, как это могло показаться окружающим.
Жене не сиделось в залитых светом и наполненных шумом веселья комнатах,
и она частенько уединялась на веранде. Все ее думы были там, в маленьком
домике с закрытыми ставнями. Что делает сейчас Андрей? Что с ним, что
происходит вокруг него? Захотелось вынуть письмо и, в какой уже раз,
вчитываясь в непонятные, взволнованные и такие дорогие строки, постараться
разгадать, что же с ним!
- Женька, ты опять убежала! - окликнула сестру Лена, выходя на веранду.
Лена была радостно возбуждена. Такой Женя не видела сестру с момента
приезда. - Нехорошо уединяться, Жека.
- Не до веселья мне сейчас, Лена.
- Понимаю, - тихо ответила старшая, и лицо ее на минутку сделалось
серьезным, но вот на нем снова вспыхнула радостная улыбка - через
раскрытые окна на веранду донесся дружный смех. - Это, наверное, опять
Михаил. Если бы не он, у Сергея сегодня была бы очередная скучища.
- Лена!
- Да, девочка.
- Когда он пришел, когда ты увидела его, то, кажется, смутилась
немного.
- Смутилась?.. Может быть.
- Ты ему нравилась?
- Да, даже больше. Переживал, бедняга, - я видела все это, понимала, но
что я могла поделать? Как сейчас помню, приехал он к нам на дачу. Вечер
чудесный был - весна. Так не хотелось огорчать его и надо было сказать
последнее слово. Я спросила его: "Ты меня очень любишь?" - "Люблю,
говорит, безумно люблю!" - "Ну вот, говорю, я так же люблю другого".
Сестры помолчали. Потянуло вечерним свежим холодком, и Лена зябко
поежилась.
- Это был Сергей? - тихо спросила Женя.
- Ну, конечно же.
- Елена Андреевна!
Белова вздрогнула и обернулась к вошедшему на веранду Титову.
- Вы меня напугали.
- Не может быть! Ведь мы с вами ничего не боялись даже в "святая
святых", - рассмеялся Иван Алексеевич. - О чем это вы тут в полумраке с
сестренкой мурлыкали? Все, небось, амуры. Ну, ну, не буду затрагивать
нежные струны.
На веранду вышел Сергей и еще кто-то из гостей, Всем захотелось
подышать прохладным вечерним воздухом, освежиться. Здесь становилось не
менее шумно, чем в комнатах, и Женя уже порывалась встать и уйти, как к
ней подошел Титов. С первых же слов он сумел расположить ее к себе.
Каким-то особенным спокойствием и отеческой теплотой веяло от его слов.
Худощавый, стройный, с большими, глубоко врезавшимися складками у рта, с
седыми висками, с двумя крупными вертикальными морщинами на лбу, он
казался не по летам молодым. Не то умные, светящиеся добротой глаза его
молодили, не то голос - мягкий, ласковый - делал его гораздо моложе своих
лет, только Женя чувствовала, что говорит с ним, как со сверстником. С
ним, жизнерадостным, открытым и простым, легко было говорить, ему можно
было поведать самое сокровенное, самое дорогое.
Веранда опять опустела, и Титов с Женей уселись в плетеных креслах,
поставленных в уголке, беседуя тихо, задушевно.
Титов говорил о себе. Лаконично, с хорошим русским юморком и очень
образно. За короткими и меткими его фразами вставали картины пережитого, и
Жене казалось, будто она шагала вместе с ним по дорогам войны, вошла в
Германию и побывала у развалин Браунвальда. Когда он говорил о затопленных
подземельях, о замученных фашистами людях, в голосе появлялись гневные
нотки. А когда вспомнил о жене... Он понимает, что прошло уже много лет,
что чудес не бывает, но до сих пор при воспоминании о Кате сжимается
сердце. До сих пор перед глазами стоит ее маленькая фигурка в промокшей
мешковатой шинели. Пропала без вести, а может быть, и она была там? Может,
изверги и ев...
- Не надо, Иван Алексеевич, не надо! - Женя схватила его большую, в
узловатых венах руку и долго держала ее в своей, маленькой и теплой. Так
хотелось сказать ему что-то, так нужны были слова утешения!
- Вы до сих пор любите ее? Вы до сих пор помните о ней, до сих пор она
заполняет ваше сердце. Как это хорошо! Какое же светлое чувство - любовь!
И желание, чтобы Иван Алексеевич не возвращался к так волновавшей его
теме, и непреодолимое стремление излить ему все, что накопилось в душе,
оказалось сильнее овладевшей ею за последние дни скованности, и она
заговорила о себе, о своей большой и тяжелой любви. Иногда самое заветное,
интимное трудно бывает высказать близким, и вдруг совсем мало знакомому
человеку скажешь все, откроешь, облегчишь душу.
Женя говорила сбивчиво, порывисто, поспешно. Хотелось так много
сказать, и боялась: вот-вот войдет кто-нибудь, прервет, помешает и не
удастся закончить разговор, который был нужен, облегчал и начинать который
снова уже не захочется. Титов слушал внимательно, молча, и его молчаливое
внимание было очень дорого.
- Вот и все, - тихо закончила Женя.
- А письмо?
Словно от прикосновения к чему-то очень неприятному по телу прошла
дрожь, и кровь бросилась в лицо. Только тут она поняла, что в течение
всего рассказа почему-то старалась не упоминать о письме. Теперь этому
по-отечески расположенному к ней человеку было стыдно соврать.
- Какое письмо?
- Не надо, Женечка. Не говорите того, что вам не хочется. Будет время,
когда вы сами захотите придти ко мне и прочесть письмо, которое вы
получили от Никитина четыре дня тому назад. Может быть, это будет нужно
вам и ему. Тогда приходите. Я выслушаю вас и, если смогу, постараюсь
помочь.
Титов встал с плетеного кресла.
- Иван Алексеевич! - Женя протянула Титову несколько сложенных вчетверо
листков. - Иван Алексеевич, вот!
Гости разошлись, и на веранде остались только "свои" - Михаил и сестры
Беловы.
- Михаил Николаевич, вы просто очаровали Наталью Филипповну. Когда это
вы успели? Смотрите, чтобы профессор Журавский не вызвал вас на дуэль!
- О, это было бы сенсационно, разумеется, и доставило бы вам, женщинам,
большое удовольствие.
- Женщинам? - удивленно переспросила Женя.
- Ну, конечно, - засмеялся Михаил, искоса посмотрев на Леночку. - А
знаете, смешно бы это выглядело теперь! Вы подумайте, раньше дрались
каменными топорами, потом на шпагах, на пистолетах, а теперь...
Представьте себе - взвиваются в воздух два истребителя и начинается
воздушный бой. Они входят в пике, делают самые невероятные фигуры высшего
пилотажа, стараясь зайти в хвост друг другу и р-р-р-расстрелять соперника
из своих пулеметов. Очередь за очередью сверкает в воздухе, и, наконец,
один из них падает сраженный! Эффектно, а?
Женя улыбалась, слушая Бродовского, смотрела пытливо то на него, то на
Лену и думала: "Какой он веселый и хороший, наверное, а вот не понравился
Лене. Жаль!"
Лена сидела молча, мяла маленький платочек в руках и старалась не
встречаться взглядом с Михаилом. Сергею явно не нравилась веселость друга,
и он постарался придать разговору более серьезное направление:
- Как успехи твоей экспедиции, Михаил?
- Вы были в экспедиции? - живо подхватила Женя.
- Где, когда? Расскажите.
- Я ездил в экспедицию к Солнцу.
- Вы опять шутите.
- Нисколько. Мы забрались в горы со своими приборами как можно повыше,
чтобы быть поближе к Солнцу.
- Ну, - усмехнулась Лена, - приблизились вы не намного!
- Да, не намного, но нам уже не так мешала толща атмосферы.
- А разве вам очень мешает атмосфера нашей старой планеты?
- Очень, Женя. Она не дает возможности исследовать, как полагается,
диапазон радиоволн, который излучает Солнце. Вы же знаете, что Солнце в
очень широком диапазоне излучает радиоволны. Из этой разнообразной гаммы
мы стремимся вычленить именно те излучения. которые влияют на развитие
растений, на те или иные процессы в организме человека.
- Рост растений? Разве вы, радиофизик, занимаетесь стимуляторами роста?
- Вот это, кажется, самое юмористическое, что есть в Михаиле, - вставил
Резниченко, который, казалось, мрачнел по мере того, как возрастало
веселье в его доме.
- Юмористическое?
- Ну, конечно. Ведь ты радиофизик и вдруг, увлекся растениями!
- Да, на данном этапе растениями. И это увлечение, думаю, понятно
каждому - растения покрывают почти всю поверхность Земли, растут в реках,
морях и океанах. И продукты питания, и стройматериалы, и основные
энергетические запасы нашей планеты - все это результат жизнедеятельности
растений. С доисторических времен и до наших дней все усилия человека
направлены на то, чтобы в результате _выращивания_ растений получать
нужные ему продукты. Ускорение роста - вот чем надо овладеть. И, я уверен,
мы овладеем. Радиофизики помогут растениеводам, научат их управлять,
стимулировать рост и получать невиданные урожаи.
- Стимуляторы роста, как тебе известно, уже практически применяются, -
сухо заметил Резниченко.
- Это не то!
- Как не то? Уже есть препараты, повышающие урожайность до двадцати,
даже до пятидесяти процентов.
- До двадцати, пятидесяти процентов! Ты же знаешь - я хочу, чтобы можно
было получать три, четыре урожая в год!
- Михаил! Ты рассуждаешь как дилетант!
- Подожди, подожди, Сережа! Это очень интересно! - глаза Леночки
блестели. - Если есть хоть какая-нибудь возможность осуществить это...
- ...то это поможет "усовершенствовать растения".
- Да, поможет! И ты напрасно иронизируешь. Получая в год три-четыре
поколения растений, и можно ускорить ведение работ по направленной
изменчивости.
- Лена, ты опять со своими мечтами о свекле, из которой можно выжимать
подсолнечное масло! - вмешалась Женя. - Михаил Николаевич начал говорить
об интересных вещах, а вы с Сергеем не даете ему досказать. Михаил
Николаевич, пожалуйста, рассказывайте, что вы хотите сделать?
- Он и сам еще не знает, - буркнул Резниченко.
- Может быть, но я уверен - мы на правильном пути. Добавлять активаторы
в почву или обрабатывать ими семена - старо. Активаторы роста
вырабатываются в клетках растений. Они необходимы для деления, для
увеличения массы живой протоплазмы, так же, как для питания нужен
хлорофилл, который образуется _только_ под влиянием луча света. Вы
понимаете, почему я привел такую аналогию: хлорофилл и стимуляторы?
- Откровенно говоря, нет.
- Растения сами для себя вырабатывают стимуляторы роста. Вы понимаете,
так же, как сами вырабатывают хлорофилл!
Бродовский помолчал, ожидая, что кто-нибудь из слушающих продолжит его
мысль.
- Ну и что же? - нетерпеливо спросила Женя. - Какое все это имеет
отношение к четырем урожаям в год?
Бродовский не мог без волнения говорить о своей идее. Он встал и
зашагал по веранде. Его лицо раскраснелось, глаза стали строже.
- Да ведь поймите, так же, как хлорофилл образуется в клетках растений
за счет энергии лучей красной части спектра, так и синтез биоксина, может
быть, находится под контролем лучистой энергии! А следовательно, применяя
излучатели, можно вызвать в клетках растений более интенсивное образование
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг