- Это так же невозможно, как одному из вас, восседающих в колесницах,
подарить верховному владыке лунных ратников, - поясной поклон в сторону
владыки, - свою колесницу. Вашей колеснице негде бегать среди наших скал,
в нашем лунном свете. Лунная Дева умрет в вашей тьме.
Жрец величественно повернулся и вскоре скрылся в башне.
Чтобы как-то сгладить неловкость, я спросил вождя, часто ли навещает
лунных ратников светозарная дева.
Оказалось, это случается один раз в году. Да, лишь раз в году из башни
Смерти Луны переносит она лунный огонь в Лунную Колыбель. Этой ночью людей
по всей Земле подстерегают великие несчастья и беды, если они не принесут
жертву Властительнице Лунного Огня. Малые злоключения нависают над
смертными во все остальные новолуния и полнолуния. Злоключения можно
отвести разжиганием костров с добавлением в пламя лунника - сухой лунной
травы, барабанным боем, поеданием живого сердца жертвы. Так повелось
исстари, с тех самых пор, как лунные ратники прилетели на Землю. Это
произошло ровно 62 тысячи лун тому назад.
Я призадумался: 62 тысячи лун - это около 5 тысячелетий! Вот в какие
непредставимые, догомеровские дали времен уходил обряд пришествия
Хранительницы Лунной Благодати.
- Значит, в ночь прилета лунной синьориты надо обязательно отведать
сердце петушка? - спросил, улыбаясь, Виктор.
- Надо съесть живое сердце, - тихо отвечал вождь, проведя по губам
тыльной стороной ладони. - Еще при моем деде дед моего жреца съедал не
петушиное сердце. Дед моего жреца.
Мы замолчали. Я взглянул на часы. Было около полуночи. Луна поднималась
все выше, чуть высвечивая вечные снега вершин. Пора было возвращаться в
город.
Вождь с телохранителями проводил нас к машинам.
Здесь мэр передал вождю несколько ящиков с вином и провизией, топор и
двуручную пилу. Они быстро о чемто переговорили, затем обнялись. Старый
вождь заплакал.
- Зачем он плачет? - спросил Розетти. - Это я, болван, причинил ему
горе. Будь я проклят со своим змеиным языком, черт меня дернул сболтнуть
насчет поездки в дансинг. Разрази меня гром с Везувия!
Мэр сказал:
- Он плачет, потому что Властительница Лунного Огня отняла у него
единственного внука. Три года тому назад он упал в пропасть. А за год до
этого погиб его сын. А ведь лунным ратникам предписано выбирать вождя
только из рода верховных владык. Вот старик и зовет меня к себе, предлагая
должность Держателя Лунного Пера, с тем чтобы после отлета его души я стал
вождем. А какой из меня вождь при врожденном пороке сердца и неукротимой
страсти к рулетке?
Как выяснилось, вождь был его дядей.
Я вытащил из багажника прозрачную коробку с точной копией "Перуна" - в
десятую часть натуральной величины, поставил у ног вождя, снял крышку и
объяснил, что это наш общий подарок владыке лунных ратников.
Вождь заулыбался, потер в задумчивости лоб.
- Прозорлив и многомудр мой великий жрец, - изрек наконец вождь. -
Большой колеснице негде бегать среди наших острых скал. А детенышу
колесницы бегать не надо. Пусть детеныш всегда стоит возле моего трона.
Рядом со священным камнем, упавшим с вершины небес. При прадеде моего деда.
Он радовался, как дитя, этот глубокий старик.
Но главная радость ждала его впереди.
- О владыка, детеныш колесницы тоже умеет бегать. И даже лазить по
скалам. Надо только за ним присматривать. На этой доске - цветок с
четырьмя лепестками. - Я протянул вождю пульт дистанционного управления. -
Нажмешь верхний красный лепесток - детеныш бежит вперед, зеленый - назад,
оранжевый - влево, синий - направо. А в центре доски - глаз, он всегда
примечает, куда бежит детеныш. Скатится к ручью - видно ручей. Заберется
на холм - видишь его на холме.
С помощью мэра вождь тут же позабавился маневрами нашей модели. Не
скрою: давно я не встречал таких довольных вождей.
- Далеко ли может убежать детеныш колесницы? - спросил вождь.
- Он может бежать без передыху одну луну. Но если доску днем держать на
солнце, детеныш никогда не устанет. Но доску лучше не ронять.
- Я поручу охранять доску обоим моим колдунам, -торжественно
провозгласил вождь. - Колдуны будут держать ее на солнце от восхода до
заката. И никогда, пока я жив, не уронят. Благодарствую, восседающий в
колеснице. Никто из инородцев так не радовал сердце верховного владыки
лунных ратников, как ты.
Какую награду хочешь ты увезти туда? - Он сделал жест в сторону,
противоположную сияющим под луною вершинам. - Туда, во тьму?
Ко мне нагнулся Розетти и сбивчиво зашептал:
- Грандиозный момент, синьор Таланов. Надо выклянчить хотя бы одно
блюдо, на которых подавали этих зажаренных тварей. Лично у меня блюдо было
золотое, я определил по весу, да и на зуб попробовал.
Хотя бы одно, а? Чистейшее золото, клянусь -святым Януарием,
И я вспомнил о гравейросе. Другого такого случая в жизни уже не
представится, подумалось мне. Эх, была не была...
Вполголоса я растолковал мэру свою просьбу, но вместо ответа был
удостоен долгого тяжелого взгляда.
- Если моя скромная просьба невыполнима, будем считать мне наградой ваш
взгляд, - сказал я, глядя прямо в глаза мэру. - Его-то я и увезу туда, во
тьму.
Мэр попытался улыбнуться.
- Некоторые награды можно и не успеть получить при жизни, - тихо
произнес он. - Во всяком случае, мой отец еще помнил времена, когда за
подобную просьбу чужака спокойно прикончили бы на месте.
- В те замечательные времена не было ни таких колесниц, - я показал на
"Перуна", - ни их бегающих детенышей. Между прочим, один из детенышей
дожидается вас в Ла-Пакуа.
Давно я не встречал столь счастливых племянников вождей.
Владыка лунных ратников удалился с мэром, чтобы вскоре вернуться и
объявить, что награда будет мне вручена там, внизу, во тьме.
А Розетти получил награду сразу. Иссиня-черный камень, прожженный
слезою Хранительницы Лунной Благодати, и пару живых куй в деревянной
клетке.
3. Да не опустеет твой дом, Человече!
На другой день закрутилась привычная свистопляска. В минуты отдыха я не
раз вспоминал ночь на линии света и тьмы. Иногда я доставал плоский
сосудик из обожженной глины, осторожно вытаскивал деревянную пробку,
принюхивался. Пахло скошенным лугом, цветущим анисом, полынным терпким
настоем. И сразу накатывала тоска. Хотелось бросить все: безумную гонку по
чужой земле, интервью, встречи, речи, поломки, промежуточные финиши,
желтые шлемы лидеров - все хотелось бросить - и домой, к родным равнинам,
к шуму сосен, к стогам, плывущим сквозь заречные туманы...
Мы выиграли с Виктором "Золото инков". Но то была наша последняя победа.
В Кальяо мы погрузили "Перуна" на теплоход "Таис Афинская",
разместились в каютах и вволю отоспались. До отплытия оставались считанные
дни.
Как-то вечером, посмотрев в местном кинотеатре широко
разрекламированный фантастический боевик "Осада Марса", мы вернулись на
теплоход.
- Я заскочу к тебе, если не возражаешь, фантазер.
Через полчасика, ладно? - сказал Виктор и заговорщицки подмигнул.
Он появился, держа в руке жестяную коробку с кинолентой.
- Отгадай, каким боевиком я порадую победителя? - спросил Виктор,
потрясая коробкой.
- Финишным боевиком, - отвечал я. - Нас подкидывают в небеса, ты до
ушей улыбаешься, из карманов у тебя вываливаются отвертки, реле,
контрагайки и все прочее, а я обвил, как удав, кубок, который, как ты
точно подметил, переделан из самовара.
- Вот и не угадал. Перед тобою - строго научное кинообвинение.
Служителей культа, пользующихся отсталостью народных масс, чтобы
одурманивать простаков цирковыми трюками вроде порханья разного рода
божеств над глубокими пропастями. Так-то, фантазер.
Он расхохотался, а я, ни о чем еще не догадываясь, спросил:
- Дружище, неужто удалось заполучить какие-то кадры о хождении жрецов
по канатам?
- Не заполучить, а заснять самолично, - сказал Голосеев. - Притом в
инфракрасных беспощадных лучах.
С ними, как ты знаешь, никакое очковтирательство не проходит. Не зря
сказано: все тайное становится явным.
Я удивился:
- Когда ж ты успел, пострел?
- А тогда, у лунных ратников.
Оказывается, как только Властительница Лунного Огня явилась вдруг во
тьме, в той стороне, где башня Смерти Луны, дотошный Голосеев незаметно
пробрался к "Перуну", навел кинопанораму так, чтобы захватить обе башни,
задействовал автостоп на 15-минутный максимум и сразу же вернулся назад.
Так вот почему я не обнаружил его рядом, когда подобие сияющего хитона
плескалось у ней между крыльями, а лицо сияло белизной с голубыми ободьями
вокруг глаз...
- И что же ты, смельчак, понаснимал? - спросил я.
- Снимал не я. Я, как и ты, хотя в меньшей степени, подвержен страстям.
Снимал бесстрастный прибор.
И прибор, только не огорчайся, ради бога, подтвердил мою правоту в
нашем споре. Все твои гравейросы-гравестосы - красивая несуразица. -
Голосеев снова потряс коробкой, как триумфатор сверкающим скипетром из
слоновой кости. - Я вчера проявил и только что прокрутил на мониторе. Нет,
не разгуливает по канату размалеванная пташечка. Чудес, как я тебе
постоянно твержу, не бывает. Она привязана к кольцу, в кольцо продет
канат, и ее тянут веревкой от башни к башне.
А чтобы богиня не крутилась, на кольце сооружена удавка, как у
воздушного змея. И заметь, фантазер, едва она долетает, ха-ха, долетает,
значит, до башни, как сразу же неведомые силы ослабляют канат, приспускают
его в пропасть. И все шито-крыто.
- Вечно ты меня разыгрываешь. Но на этот раз ничего не выйдет, отважный
пожиратель куй, - сказал я.
- Прошу к монитору, победитель. - Голосеев присел и галантно показал
рукою на дверь: - Прошу.
Убедишься собственными глазами, кто кого разыгрывает. Кстати, когда мы
приплывем, я собираюсь показать пленку знакомым телевизионщикам. Очевидное
- невероятное! Сенсацию трахнем на всю державу!
- Ты умница, Голосеев, - сказал я как можно спокойней, потому что уже
разбухал от беспричинной злости. - Ты настоящий естествоиспытатель. Из
тех, кто сдирает кожу с живых лягушек, рефлексы созерцает.
А как же иначе распутать тайну живой материи? Режь, кромсай, зверствуй!
Но берегись, несчастный натурфилософ, ер величество тайна мстит за
насильственные забавы в ее владениях. Даже тому, кто лучше прочих проходит
повороты в горах,
Голосеев расплылся в улыбке до ушей.
- Насчет мести загнул ты здорово. А поощряет ее величество небось
только за высокопарные выражения?
- Тогда считай поощрением угрозу гибели на линии света и тьмы, -
подумав, сказал я. - Не забыл? Всякому, кто узнает тайну Властительницы
Лунного Огня.
- Ты обрисовал нечетко контуры призрака, фантазер. Кондрашка должна
хватить нечестивца не просто на подступах к вечным снегам, но обязательно
в ночь лунного затмения. Сочетание, скажу тебе, редкостное для обитателя
равнин. Так что у меня неплохие шансы увеличить количество долгожителей.
Вместе с тобою, фантазер. Если не больше прочих рисковать на поворотах.
- Ладно, долгожительствуй, - сказал я. - А мне оставь пленку. Я хочу
прокрутить ее один. Без твоих пространных комментариев. Если не
возражаешь. И больше не зови меня фантазером. Поднадоело.
Он положил коробку на столик, пожал плечами, ушел.
Иллюминатор заволакивала чернильная темь.
На двух островах, загораживающих гавань Кальяо от свирепых океанских
волн, вспыхивали дрожащие огни.
Я взял коробку и поднялся на палубу.
Потрепанный, изрядно побитый "Перун" был надежно прикреплен тросиками к
стойкам. Ничего, железный скакун, думал я, восседающие в колесницах
наведут на тебя лоск за долгий путь на север.
В кабине, чтобы не привлекать лишнего внимания, я поляризовал стекла на
полное внутреннее отражение.
Теперь я остался один на один с проклятой коробкой.
Необъяснимо, но главное, что я вынес из рассказа Виктора, - это чувство
стыда, как если бы сегодня я случайно подслушал, что соперники еще перед
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг