Тем временем я тоже успел зацепиться за ветку. С ветки акации я взглянул
вниз. Муська водила хвостом по траве, продолжая урчать и облизываться.
В воздухе медленно, как рыбки в аквариуме, плавали выдранные Муськой из
моего бока маленькие перышки.
- Полу-чи-чил! Полу-чи-чил! - продолжал злорадно трещать Костя Малинин.
- Ниче-че-го не понимаю, - чирикнул я. - Такая знакомая кошка... Можно
сказать, родная...
- "Родная! Знакомая"!.. Скажи спасибо, что вывернулся...
- Баранкин перед кошками никогда не отступал!
- Храбрый какой! Расчи-чи-рикался: "Иди сюда, я тебя не съем, чу-дач-ка"!
Сам чу-чу-дак! Ты забыл, что ли, что кошки едят воробьев?
- Да нет, - сказал я, - просто я ещё не привык к тому, что я воробей!
- "Не привык"! А почему же я сразу привык? - сказал Костя и добавил: - Вот
съела бы тебя твоя родная Муська, что бы я твоей матери сказал?
Я представил на секунду, что было бы, если бы мне действительно не удалось
вырваться из Муськи-ных лап, и мне стало не по себе. Откровенно говоря, я
просто испугался, хотя опасность миновала и бояться было уже нечего, но
перья у меня всё равно зашевелились и встали дыбом.
- Что это с тобой? - спросил меня Костя Малинин.
- Да так... Жарко! - сказал я, обмахиваясь одним крылом
Костя опять начал ругать меня, а я взял и сунул голову под крыло, чтобы не
слышать больше Костиной ругани, но в это время кто-то ткнул меня чем-то
острым в бок...
СОБЫТИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
О чём чирикают бабушки
Я выглянул из-под крыла и увидел сидящего рядом со мной старого, облезлого
воробья.
- Ты, птен-чик желторотый, - сказал мне старый воробей, - я тут всё время
за тобой с берёзы наблюдал. Ты что, вообще дура-чок-чок-чок или только
притворяешься?
- А что вам от меня надо?
- Ты не груби старшим.
- Я не грублю. Это у меня такой голос. Чтобы отвязаться от старика, я
снова спрятал голову под крыло, но старик опять пребольно клюнул меня в
шею.
- Слушай, когда с тобой разговаривают старшие! Чти взрослых! Чти-чти-чти!
Не чуф-чуф... не чуфырься!
- А я и не чу-фырюсь!
- А что это ты про кошек чирикал? Какие могут быть у воробья знакомые
кошки? Ах вы, птенч-птенч-птенчики! И чему только учат вас родители?
Старик закатил глаза и стал чирикать о том, какие в его времена были
прилежные и послушные воробьята, какие они все были умные, как они не
чуфырились, а теперь все чуфырятся.
Стоило превращаться в воробьев, чтобы выслушивать эту чеп-чеп-чепуховую
нотацию. Да у нас по вечерам старухи как усядутся вместе на лавочке,
только об этом и чирикают, то есть разговаривают.
- Вы чьи дети? Чьи вы? Чьи вы? - спросил меня старик.
- Ничьи! Ничьи! - сказал я, срываясь с ветки и увлекая за собой Костю
Малинина.
- "Чуфырься! Не чуфырься!" - сказал Костя, работая крыльями. -
Чох-чок-чокнутый какой-то!
Мы закружились над нашим двором, выбирая дерево, не занятое воробьями.
Хотя я и сам был воробей, но мне почему-то вдруг захотелось держаться о г
них подальше. Знакомство с бесхвостым и со стариком произвело на меня не
совсем приятное впечатление. А больше всего меня расстраивало вот что: с
той минуты, как мы превратились с Костей в воробьев, прошло, наверное, уже
полчаса, а наша воробьиная жизнь всё как-то не налаживалась, и вообще всё
шло совсем не так, как я ожидал. Время идёт... Завтра, между прочим, снова
в школу...
Косте Малинину я, конечно, ничего не сказал. В конце концов впереди ещё
целый день - жизнь наладится, и всё будет хорошо. Главное, не надо
отчаиваться и терять надежды.
Покружив в воздухе, мы опустились с Костей на дерево, не занятое воробьями.
Ветка, на которую мы уселись, выходила на солнечную сторону. Солнце
пригревало, как летом.
С удовольствием втянув голову в плечи, я уже собирался спрятать её под
крыло, как вдруг у меня над ухом что-то противно свистнуло. Раздался
щелчок. Посыпались листья. Ну что ещё такое? В чём дело? Я открыл глаза и
посмотрел вниз.
СОБЫТИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Дальнобойная рогатка с оптическим прицелом
Возле лавочки, на которой мы ещё недавно сидели с Костей Малининым, стоял
мой сосед по квартире, белобрысый Венька Смирнов, и отвратительно щурился.
В руках у него была рогатка с оптическим прицелом. Рогатку я узнал сразу.
Никто лучше меня не делал таких дальнобойных рогаток. Веньки-ну рогатку
тоже смастерил я по его личной просьбе. Венька смотрел на меня в
оптический прибор. Я смотрел на Веньку. На Веньки-ном лице было написано:
"Не попал! А жаль!.."
Так. Мало того что меня чуть-чуть не слопала наша кошка, теперь в меня
стреляют из рогатки, сделанной моими же руками.
- Ну, подожди, Венька! - чирикнул я с дерева. - Подожди, белобрысый! Когда
я опять превращусь в че-че-ловека, я тебе покажу, как стрелять в меня из
рогатки!
Не обращая никакого внимания на моё чири-канье, Венька нагнулся и стал
искать камень. Мы с Костей переглянулись и, не сговариваясь, одновременно
рванули с дерева. Я решил улететь подальше от нашего двора, подальше от
кошки Муськи, от белобрысого Веньки с рогаткой, от этих драчливых и
негостеприимных воробьев. Мы пролетали один двор за другим. С высоты
нашего птичьего полёта оказалось, что в нашем городе кошек было гораздо
больше, чем я предполагал, когда был человеком. Мальчишек с рогатками тоже
было много. Это открытие меня расстроило. Из своего небольшого воробьиного
опыта я уже успел понять, что любое знакомство с рогаткой или кошкой может
окончиться очень плохо для воробьев. Малинин тоже меня стал почему-то
ужасно раздражать. Тащится где-то там, в хвосте, отстаёт всё время и
вообще летит с таким видом, как будто он мне одолжение делает.
- Че-че-го ты все время отстаёшь? - не вытерпел я и заругался на Костю. -
Тянучка противная!
- Я устал!
- "Устал"!.. Че-че-тыре квартала пролетели, а он уже устал!
- Я не лететь устал. Я устал быть воробьем!
- Подумаешь! Полчаса всего, как воробей, и уже устал! А как же воробьи
бывают всю жизнь воробьями?! Знал бы, не связывался с тобой!
Я высмотрел сверху небольшой сквер с большими и высокими деревьями и
спланировал вниз.
- Можешь отдыхать! - сказал я Косте, когда он следом за мной плюхнулся на
ветку.
Костя приподнял крыло и уже хотел спрятать голову под мышку, но вдруг над
нами раздался голос:
- Вот они где, бездельники! Я их послала за соломой, а они греются на
солнце! Хороши сыночки!..
СОБЫТИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Что бывает, когда сыновья отрекаются от своей матери
Я взглянул вверх и увидел толстую воробьиху, свесившуюся с соседней ветки.
Это она назвала нас своими сыночками.
- А почему вы молчите, почему вы ничего не отве-че-че-чаете своей мамочке?
- Ниче-го не понимаю! - шепнул мне Костя. - Почему она называет себя нашей
мамочкой?
- А че-че-го тут непонятного? Наверное, она приняла нас за своих птенцов.
- А мы что, похожи?
- Откуда я знаю...
- По-чему вы пря-че-тесь от своей мамо-чки? - продолжала щебетать
воробьиха. - Не бойтесь! Летите сюда. Так и быть, я вам ничего не сделаю.
- А может, мы действительно похожи на её сыновей?
- Может, и дей-стви-тви-тельно!
- Этого ещё не хватало! Извините, гражданка! - сказал Костя. - Мы ни от
кого не пря-чем-ся, а вас мы вообще видим в первый раз!
- Это что ещё за гражданка! - заверещала воробьиха. - Воробьи добрые, вы
только послушайте, как он называет свою мамо-чку!
Воробьи, сидевшие целой стаей на соседнем дереве, громко возмутились, а
толстая воробьиха так разозлилась, что даже клюнула Костю Малинина в шею.
Костя заорал.
- Тё-тень-ка! - вступился я за своего друга. - Че-че-стное слово, мы не
ваши дети. Ну, че-че-стное-прече-че-стное!
- Глядите, воробьи добрые, и этот не хо-чет признавать свою мамо-чку, -
затрещала воробьиха, подскакивая на ветке и взмахивая крылышками.
Воробьи стали ругать нас с Костей ещё громче, а наша "мамочка" задала нам
такую трёпку, что из нас с Костей пух полетел, как из подушек... Пришлось
нам с Малининым взять свои слова обратно и назвать воробьиху "мамочкой".
- То-то! - мгновенно успокоилась воробьиха. - А теперь, сыночки, летим!
Учи-читься вить-вить гнездо!
- Как - учи-чи-ться? - закричали мы с Костей в один голос.
СОБЫТИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
Мы с Костей учимся вить гнездо
- Вы что, всё позабыли, что ли? - сказала воробьиха. - Вчера ваша мамочка
у-чила вас, как нужно вить-вить гнездо, а сегодня будете вить-вить сами!
- Интересное дело! - чирикнул тихо Костя. - По-чему ты мне не сказал, что
воробьи тоже у-чатся?
- А откуда я мог знать?
- А за-чем ты говорил, что у воробьев заме-ча-тельная жизнь?
- Это же не я, это Нина Николаевна говорила, - соврал я. - Вот привязался!
- В общем, ты как хочешь, а я лич-но не буду у-читься вить-вить гнездо! -
громко прочирикал Костя Малинин.
- Кто сказал, что не хо-чет у-читься вить-вить гнездо? - спросила грозно
воробьиха, подлетая к нам с Костей.
- Это не он сказал, это я сказал! - чирикнул я, загораживая Костю, и
добавил: - А драться, по-моему, не педаго-ги-чно!
- Что! Ты где это таких слов нахватался? Воробьиха изо всех сил клюнула
меня в спину и погнала нас вместе с Костей на соседнее дерево, где были
заготовлены впрок соломинки, конский волос и другие стройматериалы.
- Зна-чи-чит, гнездо вьётся так... - защебетала воробьиха. - В клюв
берётся соломинка и сворачив-чивается в ко-леч-ко...
Урок начался. Мы с Костей, не глядя друг на друга, с отвращением взяли в
рот по соломинке.
"Интересно, бывают у воробьев на уроках перемены?.." - подумал я с тоской,
сворачивая соломинку в колечко так, как учила нас толстая воробьиха.
- За-тем, зна-чит!.. - продолжала щебетать воробьиха, ловко укладывая
соломинки и приминая их грудью. - За-тем, зна-чит!..
Но что делается "затем", мы так и не узнали, потому что в эту минуту к нам
свалился с неба прямо на голову толстый рыжий воробей. Ветка, на которой
мы сидели, так и закачалась под его тяжестью.
- Папо-чка прилетел! Чиканька наш! Чика! Чи-ка! Чика! - обрадовалась
воробьиха, приседая и раскачивая ветку ещё сильней.
Мы раскрыли с Костей от удивления клювы и выронили соломинки и уставились
на рыжего воробья Чику, который, по словам толстой воробьихи, был нам с
Костей родным папочкой...
СОБЫТИЕ СЕМНАДЦАТОЕ
Драка за скворечник
- Скорей, сыно-чки! Скорей, воробьятки! - за-трещал рыжий
дяденька-воробей, похлопывая себя крыльями по толстым ножкам и бокам. -
Стрижи улетают на юг! Освобождается скворечник-чник. Чудесный скво-реч-ник!
- Скворе-чник-чник!- зачирикала радостно воробьиха. - Моя меч-та Меч-та!
Меч-та!
-- Да-да! Скворечник! Надо только успеть занять. Боюсь, придётся
подраться! Скорей в путь-путь-путь! Летим-тим-тим!
-- Ле-тим-тим-тим! - подхватил я, решив, что уж лучше драться за
скворечник, чем учиться вить гнездо.
- А может, не надо драться... Может, лучше поу-чим-чим-ся вить-вить
гнездо! - пискнул Костя Малинин,
- Хвост не дорос старших учить! Хотел бы я видеть, что ты запоёшь зимой,
когда будет холодно!
- Вот именно! - поддакнул я рыжему воробью. Воробей сорвался с ветки,
столкнул крылом меня и Костю и, отчаянно чирикая, рванулся вперёд,
показывая нам направление. Воробьиха пристроилась сзади, и, как только мы
начинали с Костей отставать, она тут же своим острым клювом подгоняла нас
и поддавала нам жару.
- Чур-чур, не отставать! Чур-чур! Вперёд! Вперёд! Чур-чур! - трещал рыжий
воробей, то и дело оглядываясь.
- Ладно, Юрка, я тебе этого никогда не забуду! - сказал-мне Костя на лету,
- Если уж ты на всю жизнь решил остаться воробьем, и оставайся и дерись за
свой скворечник. А я лично не буду. Вот выберу момент и сбегу! Улечу, и
всё!
- Тише, чудак! Всё дело испортишь! Сейчас от этого рыжего всё равно
подобру-поздорову не отвяжешься!
- Что же делать? У меня уже сил больше нет быть воробьем!
- Что делать? Сбежим по дороге! Жди сигнала! С Баранкиным не пропадёшь!
- Не пропадёшь? Как же! С тобой как раз, того и гляди, пропадёшь! -
простонал Костя Малинин.,
И он оказался прав. Мы действительно с ним чуть-чуть не пропали, и всё
из-за меня. И зачем я только согласился драться за этот скворечник?!
Сбежать по дороге нам, конечно, не удалось. Рыжий воробей и воробьиха всё
время внимательно следили за нами и не давали отстать ни на шаг. Дело
оборачивалось хуже, чем я предполагал. Если мы ввяжемся против своего
желания в драку, то я-то, может быть, и вывернусь, а уж Косте наверняка
несдобровать. Он вообще не приспособлен к драке, тем более с воробьями.
Не успел я подумать об этом, как вдруг неожиданно рядом послышалось
отчаянное чириканье, и мы всей "семьёй" врезались в стаю воробьев,
дерущихся в каком-то незнакомом саду за тот самый скворечник, о котором
мечтали наши "родители".
Я даже не знаю, как это получилось, но мы с Костей внезапно очутились в
самой гуще боя, сразу же потеряв из виду рыжего воробья и воробьиху.
Справа, слева, сверху и снизу, отчаянно чирикая, кружились незнакомые
воробьи.
Хорошо, что Костя Малинин догадался вцепиться клювом в мой хвост, а то бы
мы наверняка потеряли друг друга в этой суматохе.
Тащить Костю на буксире и отбиваться было, конечно, трудновато, но я
довольно ловко увёртывался от налетающих на меня воробьев, осыпая их
всякими угрозами и проклятьями.
Я взмывал вверх, падал на крыло, взлетал свечкой, входил в штопор, и
наконец-то на бреющем полёте мне удалось выйти из воробьиного окружения.
Костя, увидев, что опасность миновала, отцепился от моего хвоста, и мы
вместе что есть духу пустились наутёк от этих проклятущих воробьев.
- Бей их чем-чем-чем попало! - раздались вдруг за нашими спинами
воробьиные голоса.
Я оглянулся и увидел, как от дерущихся отделились четыре воробья и
сыпанули за нами вслед...
СОБЫТИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг