немного, и эта мысль мне показалась неправильной. Что значит - Костя погиб
как муравей, не успев превратиться в человека? Да Костя, в кого бы он ни
превращался, он всё равно по отношению ко мне оставался че-ло-ве-ком! И на
помощь муравьям Костя бросился как человек! И меня в беде не оставил! И
один без меня не захотел ни в кого превращаться! И перед мирмиками не
струсил! Да если бы Эрка Кузякина видела своими глазами, как бесстрашно
себя вёл Костя Малинин на войне, да она бы ему одному весь номер стенной
газеты посвятила, а Алик Новиков, если бы он был муравьиным
корреспондентом, да он бы на него всю плёнку исщёлкал. Нет, Костя Малинин
всё ЭТО время был человеком, и погиб он как человек. И не надо было ему
шептать никаких волшебных слов, и не надо было ему желать по-настоящему
превратиться в человека, потому что он уже давно превратился! Да! Костя
Малинин, безусловно, превратился в человека, а я?.. Конечно, самому о себе
мне трудно говорить, и вёл я себя по отношению к Косте Малинину как
человек, или нет, мне тяжело самому судить... Может быть, я как был
муравьем, так и остался?.. Может быть... Только я тоже, честно говоря, я
тоже старался не подгадить... Мне ведь тоже из-за Кости Малинина мирмики
сколько раз голову чуть-чуть не оттяпали. Хорошо, что в последний раз ещё
промахнулись да вместо головы в лапу вцепились, а лапа до сих пор вон как
болит и ноет.
Верхней лапкой я осторожно погладил ту, что прокусили мирмики, и
дёрнулся... Нет, нет, на этот раз я не лапкой гладил муравьиную лапку, а
рукой, человеческой рукой я гладил ногу, - так мне, во всяком случае,
показалось... Тогда я открыл глаза и действительно увидел вместо лапы
обыкновенную мальчишескую ногу. Это была моя нога, и только запёкшаяся от
крови царапина напоминала о том, что эта нога совсем недавно была
муравьиной лапой, и руки у меня были теперь как руки, и голова... И голова
на месте... Чтобы прийти окончательно в себя, я ещё немного полежал в
траве, потом немного посидел, а потом встал, отряхнул штаны и, спрятав
руки в карманы, как человек зашагал к дому. Я шёл, не глядя по сторонам,
уткнувшись глазами в носки ботинок. В голове у меня шумело, всё тело ныло,
словно меня всего исколотили палками, а нога, покусанная мирмиками, так
саднила, что на неё было больно наступать. Раз пять или шесть я натыкался
на каких-то прохожих, которые каждый раз при этом мне говорили: "Под ноги
надо смотреть, мальчик!" - как будто бы я смотрел не под ноги, а по
сторонам.
Не помню, как я добрался до своего двора, потому что всю дорогу я шёл как
во сне и очнулся только тогда, когда налетел животом на калитку.
Не вынимая рук из карманов, я пинком распахнул дверцу, подошёл к скамейке
и сел. Во дворе было всё по-прежнему. Всё так же с акаций то и дело
срывались весёлые компании воробьев, над клумбой порхали бабочки, а по
скамейке бегали чёрные муравьи. Всё было на своём месте. Не было только
Кости Малинина. Не было и уже не будет больше никогда. Да и самого меня
тоже, пожалуй, не было, то есть вообще-то я был, но я был уже совсем
какой-то не такой. Я сидел на лавочке сам не свой. Мне всё казалось, что я
только что вернулся из какого-то очень-очень далёкого и очень опасного
путешествия, в которое я отправился вместе со своим другом Костей
Малининым много-много лет тому назад. Отправился вместе с Костей, а
вернулся один. И теперь уж всю жизнь буду один, совсем один... Я закрыл
лицо руками и заревел, заревел первый раз в своей жизни. Слезы бежали по
щекам, по рукам, по шее и даже по животу. Сижу, реву, а слезы всё бегут и
бегут. Я даже удивился: откуда у человека может взяться столько слез? С
другой стороны, если человек ни разу в жизни не ревел, то у него за всё
время слезы вполне могли накопиться в таком большом количестве.
- Баранкин! Ты это чего разнюнился? - раздался совершенно неожиданно
откуда-то сверху голос Кости Малинина.
СОБЫТИЕ ТРИДЦАТЬ ПЯТОЕ
Мы существуем!
- Костя, - сказал я, перестав всхлипывать и обливаться слезами. - Это ты?
- Я! - сказал голос Кости Малинина сверху, голос был глухой и далёкий,
словно он шёл с неба.
- Ты уже... т-ам?
- Где - т-а-м?..
- Ну где там, на т-о-м свете, что ли?
- На каком на т-о-м свете?.. Я на заборе, а не на том свете, чего это ты
городишь?..
- Ну что ты меня, Малинин, обманываешь? Я же сам видел, как тебя съел
стриж. А раз он тебя съел, то ты не можешь сидеть на заборе.
- Кого съел стриж? Меня?.. Он тебя съел, а не меня, я своими глазами видел.
- А я тебе говорю, он тебя съел!
- Как же он меня съел, если я живой и невредимый сижу на заборе? Открой
глаза и убедишься!
- "Открой"! А если я боюсь?
- Чего ты боишься?
- Я глаза открою, а ты не существуешь, - сказал я и снова пролил целых два
ручья слез.
- Хорошо, - сказал сверху голос Кости Малинина, - сейчас ты убедишься,
существую я или не существую.
Вверху что-то завозилось, зашебаршило и затем прыгнуло мне на плечи.
Я свалился на землю и открыл глаза. Костя Малинин был жив, никаких
сомнений и быть не могло. Он сидел на мне верхом, тузил меня кулаками и
приговаривал:
- Ну как, существую я или не существую? Существую или не существую?
- Существуешь! - заорал я, и мы вместе с Костей покатились по траве,
устланной жёлтыми листьями. - Костя Малинин из семейства Малининых
существует!!! Уррра!!! Уррра!!!
- Значит, с-у-щ-е-с-т-в-у-е-м?
- С-у-щ-е-с-т-в-у-е-м, значит!
- А как мы с тобой существуем?
- Как люди!
- Как ч-е-л-о-в-е-к-и!
- Урра!!! - крикнули мы на радостях в один голос и снова бросились
обнимать друг друга.
- Постой! Постой! - сказал я Косте. - Дай-ка я на тебя посмотрю...
- Да что ты, Юрка! - засмеялся Костя. - Что ты меня раньше не видел, что
ли?..
- Не видел! - сказал я. - Раньше я тебя не видел и ты меня тоже
по-настоящему не видел... А главное, что я раньше сам себя не видел и ты
сам себя не видел...
И мы стали молча смотреть друг на друга. Костя смотрел на меня, а я
смотрел на Костю и не просто смотрел, а рассматривал всего, с ног до
головы, рассматривал как какое-то потрясающее чудо природы. Некоторое
время я, например, тараща глаза, разглядывал Костины руки, покрытые
боевыми ссадинами и царапинами. Раньше я, конечно, ни за что бы не обратил
внимания ни на свои, ни на чужие руки. Руки и руки... А сейчас я не мог
оторвать от них глаз. Вот это да! Это вам не какая-нибудь муравьиная лапка
или воробьиное крылышко! Вы тоже никогда не обращали внимания на свои
руки? Нет, из ребят, может быть, кто и обращал внимание, а девчонки
определённо не обращали, потому что они обычно обращают внимание только на
своё лицо.
А голова!.. Я на свою голову тоже раньше не обращал особенного внимания.
Голова и голова... Есть на плечах, и ладно! Нахлобучишь кепку - и хорошо!
Пофантазируешь - и довольно! А теперь, теперь... После всего-всего, что я
пережил, уж я-то точно знал, что если руки человека это чудо, то уж
го-ло-ва это самое расчудесное чудо из всех расчудесных чудес. Даже голова
Веньки Смирнова это тоже чудо. Только он ещё не знает об этом, а
во-вторых, не умеет этим чудом пользоваться. А таких, как Венька, на
земном шаре может, наверное, много человек набраться. И в Америке есть
свой Венька Смирнов, и во Франции, и в Англии... И везде есть такие
ребята, которые ни о чём не думают, и такие, которые думают совсем не о
том, о чём надо думать,-такие тоже есть. Например, я и Костя Малинин! Но
теперь-то я точно знаю, отчего это всё происходит: оттого, что не все
ребята знают о том, как это замечательно интересно - думать вообще и
особенно думать о том, о чём нужно думать. Думать и соображать! И опять же
не как-нибудь, так, инстинктивно, как говорится, по-муравьиному, а
по-настоящему думать - по-че-ло-ве-че-ски!!!
Не знаю, сколько бы ещё времени просидели мы с Костей вот так на траве,
думая об одном и том же...
Мне Костя, конечно, не говорил, но я готов был дать голову на отсечение, я
чувствовал, я слышал, честное слово, слышал, что Костя Малинин думает
слово в слово о том же, о чём думаю я, но только в самый разгар наших
размышлений с дерева на спину мне прыгнуло что-то пушистое и так вцепилось
сквозь рубашку в искусанное муравьями, исклёванное воробьями тело, что я
чуть не заорал.
- Муська! - закричал обрадованно Костя Малинин.
Конечно, это была она - наша Муська, та самая Муська, которая два раза
хотела меня съесть, когда я ещё был воробьем.
- Ага, Муська! - закричал я, отдирая Муську от своей спины. - Вот я сейчас
с тобой за ВСЁ и рассчитаюсь! Муська! - Я хотел схватить её за ухо, но мне
помешал это сделать Костя Малинин.
- Ладно, Баранкин! - сказал Костя. - Прости её на радостях, раз уж всё
кончилось хорошо!..
И здесь Костя, видно, так снова обрадовался, что всё кончилось так хорошо
и даже замечательно, что бросился на меня и стал обнимать изо всех сил.
Потом я от радости обнял скамейку, ту самую скамейку, на которой мы сидели
ещё т-о-г-д-а, потом я обнял забор, который стоял возле берёзы, а потом мы
вместе с Костей обняли берёзу, ту самую берёзу, под которой стояла та
самая скамейка, на которой мне первый раз в жизни пришла в голову мысль,
что я видите ли, устал быть человеком...
- Я их по всем дворам разыскиваю, а они с деревьями обнимаются! - крикнул
Мишка Яковлев с велосипеда, влетая с Аликом неожиданно на своей машине во
двор.
Потом за ними показались Зинка Фокина, Эра Кузякина и все остальные.
- Мишка! - крикнули мы с Костей в один голос, набрасываясь на Яковлева с
двух сторон и заключая его в свои объятья.
От неожиданности Мишка выпустил руль, и мы свалились на землю. Я и Костя
продолжали обнимать и целовать Мишку Яковлева и Алика Новикова.
- Да вы что, ребята? Вы с ума сошли? Мы же вчера только виделись! Ребята!
Да что это вы, как девчонки, прямо! - отбивались от нас и Алик и Мишка.
- Алик и Мишка! - сказал Костя Малинин со слезами на глазах, чмокая
Яковлева в ухо. - А что здесь без вас было!..
- Что было? Где было? - насторожился Алик.
- Что б-ы-л-о, т-о п-р-о-ш-л-о, - сказал я и так при этом посмотрел на
Костю Малинина, что тот прикусил язык.
В это время нас окружили девчонки из нашего класса.
~ Их по всему городу ищут, - сказала Эра Кузякина, - а они на траве
валяются!..
- Баранкин! ~ сказала Зина Фокина. - Вы намерены в конце концов заниматься
или нет?
- Зиночка! - сказал я. - Зиночка! - повторил я. - Если бы ты знала,
Зиночка, к-а-к мы с Костей намерены з-а-н-и-м-а-т-ь-с-я!
- И заниматься и работать! - сказал Костя и взял из рук Эры Кузякиной
лопату. А я взял лопату у Зины Фокиной.
- Баранкин! - сказала Эра. - А почему у вас с Костей вид какой-то
ненормальный? И поведение тоже... - добавила она.
- Потому что потому!.. - закричал я.
- Ну, пошли, - сказал Мишка, - а то и так сколько времени зря потеряли!..
- Минуточку! - сказал я. - Ребята!.. Я должен вам всем сказать, что
ЧЕЛОВЕК - ЭТО ЗВУЧИТ!
- Баранкин! - сказала Эра. - Ты говоришь неправильно! Нужно говорить:
"Человек - это звучит гордо!"
- Ладно, Эра! - сказал я. - Мы теперь получше твоего знаем, как звучит
че-ло-век! Верно, Малинин?
- Верно, Баранкин!
Мы с Костей обняли Мишку с двух сторон и побежали по лестнице вверх.
На площадке я совершенно неожиданно столкнулся носом к носу с Венькой
Смирновым. Помните его? Он ещё стрелял в нас с Костей из рогатки, когда мы
были воробьями. А когда были бабочками, то он нам хотел крылья оборвать!..
А когда были муравьями, то он муравейник наш разрушил!..
- Приветик! - сказал Венька, щурясь прыгая сразу через две ступеньки вниз.
Я успел схватить его за рубаху и остановить. - Ты чего? - спросил Венька.
- Вот чего! - сказал я, притягивая Веньку к себе и давая ему подзатыльник.
- За что? - спросил, щурясь, Венька.
- Не будешь в другой раз стрелять в меня из рогатки!
- Когда я стрелял в тебя из рогатки? - Когда я сидел вон на той ветке! - Я
показал рукой в окно на тот самый тополь, с которого меня и Костю
чуть-чуть не сбил Венька из своей катапульты.
- Когда ты сидел на той ветке? Что ты городишь, Баранкин, какую-то
чепуху?..
- Чеп-чеп-чепуху, говоришь? А двух воробьев на тополе помнишь?
Венька сощурился, соображая, как лучше ответить на мой вопрос.
- А это тебе за бабочек! Чтобы ты нам, то есть им, в следующий раз крылья
не обрывал!.. А это тебе за муравьев, чтоб лопатой в муравейник не тыкал...
Я дал Веньке ещё два раза по шее, выхватил из его кармана рогатку с
оптическим прицелом, сломал её и бросился догонять Мишку с Костей.
- Баранкин! - донёсся до меня снизу Венькин голос.
- Что тебе?
- А я так ничего и не понял всё равно!
- Станешь ч-е-л-о-в-е-к-о-м, тогда в-с-ё п-о-й-м-ё-ш-ь! - крикнул я,
перегнувшись через перила.
СОБЫТИЕ ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЕ
Я хочу навеки быть человеком!
В этот день мы занимались с Яковлевым, наверное, часа четыре подряд. Когда
Мишка в самый разгар занятий спросил нас: "Ребята, а вы не устали? Может,
хотите отдохнуть?" - мы с Костей в один голос закричали на Мишку: "Нет,
нет! Мы не устали! Что ты? Какой ещё там отдых! Ты давай не отлынивай,
Яковлев!"-"Я не отлыниваю",-сказал поражённый Мишка и стал объяснять нам
следующую задачу, потом он повторил с нами пройденное, потом объяснил ещё
одну задачу, потом устроил нам с Костей небольшой экзамен, потом он
положил голову на стол и сказал хриплым шёпотом, что больше он с нами
заниматься не может, потому что он уже сорвал голос и вообще совершенно
выбился из сил.
Тогда мы взяли лопаты и пошли с Мишкой в сад сажать деревья. Физический
труд - лучший отдых после умственного напряжения.
Когда мы выбежали во двор, то увидели Алика. Он всё это время сидел на
лавочке и караулил, чтобы мы не сбежали. Вот чудак! Узнав, что мы
добровольно идём работать в сад, он вытаращил глаза и побежал следом за
нами, щёлкая на ходу фотоаппаратом. В саду нам сажать ничего не пришлось -
все деревья были посажены. Тогда мы стали их поливать, а Алик опять всё
время таращил на нас глаза и щёлкал фотоаппаратом. Потом мы вернулись
опять ко мне домой и занимались до тех пор, пока и Мишка и Костя не устали
окончательно.
Когда Яковлев и Малинин разошлись по домам, я всё ещё продолжал сидеть над
учебниками и заниматься самостоятельно. Самостоятельно я занимался до тех
пор, пока не заснул за столом. Как я очутился в постели, я не помню,
наверное, в постель меня перенёс отец. Зато проснулся я на следующее утро
сам, и так рано, что все ещё спали. Я с-а-м застелил аккуратно постель,
тихо позавтракал, собрал учебники, на цыпочках вышел из дома и побежал в
школу. Сегодня я должен был, я был о-б-я-з-а-н прийти с-е-г-о-д-н-я в
школу самым п-е-р-в-ы-м!
Так я и сделал. Я явился в школу тогда, когда все мои одноклассники ещё
крепко спали в постелях - и Зинка Фокина, и Миша Яковлев, и Алик Новиков,
и Костя Малинин, - ну, этот-то, наверное, спит без задних ног! Один я из
всего класса не спал. И не только не спал, а уже был в школе часа за два
до начала занятий. Так рано, вероятно, ещё ни один ученик в жизни не
приходил в школу. Каково же было моё удивление, когда я увидел, что по
противоположной дорожке к школьному крыльцу за кустами сирени тоже
крадётся чья-то фигура. Я остановился. Фигура тоже остановилась. Я сделал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг