провалился в сон.
- - Большой! Оу! Большой!
Несмех с трудом выбирался из сновидений. Волны моря Зур еще раскачивали
его лодку. Обеими руками он цеплялся за скользкие борта. Соленая вода
текла по его груди и спине...
Он действительно был мокрым. От пота. Во рту пересохло и сердце яростно
колотилось в груди...
- - Большой! Оу! - пропел голос, возникающий из темноты.
Несмех хотел поднять руку, но рука не повиновалась. Не только рука -
юноша не мог повернуть голову, не мог даже - закрыть глаза, хотя не видел
ровно ничего.
Крохотный желтый шарик вспыхнул на расстоянии локтя от его лица.
Маленький, не больше виноградины шарик в воздухе, и света его хватало лишь
на то, чтобы Несмех видел верхнюю часть лица Эйрис: лоб, глаза, прямую,
почти от бровей, линию носа.
- - Не шевелись, Большой! Не шевелись! Только - слушай!
И замолчала.
Сначала Несмех не понял, о чем говорит девушка. Но, минуту спустя,
сообразил, что слышит великое множество неуловимых прежде звуков. Самым
громким было собственное дыхание, затем - удары сердца и движение крови
внутри тела. Затем - звуки тела: похрипывание, бульканье, свист, скрипы,
шорохи... Слышал он и дыхание Эйрис, удары ее сердца, совсем тихие. Слышал
звуки джунглей, Вечного Лона, мириады звуков, совершенно отчетливых,
объемных, словно все они рождались здесь, в пещере. Но при этом он мог
почти точно определить расстояние до каждого из них. Еще был плеск и шорох
речной воды, сотней локтей ниже пола его пещеры. И потрескивание
остывающих камней. И шепот лапок бегущей по стене ящерицы. Он слышал
бормотание подземного ключа неподалеку и царапанье песчинок, влекомых
водой, стачивающей мягкий минерал. Целую вечность слушал Несмех. Юноша
понимал окружающее так ясно, как будто глядел на мир сверху в солнечный
полдень. И он сразу заметил, как из тысячи звуков выделился Голос. Умом
юноша мог предположить, что Голос принадлежит Эйрис, но большей своей
частью Голос принадлежал самому миру звуков, единому, как воздух. Голос
рождался из этого мира, и слова, в которые он облекался, не были словами
Эйрис.
- Четыре основы у Познаваемого, Большой, - приходило из темноты. -
Твердь. Струя. Ветер. И Пламя. Все исходит от них. Все приходит к ним.
Четырежды сочетаются они, образуя Вечное Лоно: Твердь - с Пламенем, Пламя
- - с Ветром, Ветер - с Потоком, а Поток - с Твердью. Так завершается.
Рожденный подобен одному из Четырех. Один из Четырех преобладает в нем.
Ты, рожденный, ты - Твердь. Твердь от Тверди. Я, бодрствующая во тьме, -
Пламя. Одно лишь Вечное Лоно включает все. Но властвующий над Четырьмя -
сильнее Вечного Лона! Властвующий - от закона Девяти, созданного
Направляющим Судьбы для прозревших малое. Властвующим был Благородный
Учитель! Немногие - рядом с ним. Из живущих - Натро, Слушающий,
Кион-Сторож.
Ты, Большой, - Твердь. И разум твой - камень. Твой рок - познать суть
свою, чтобы утвердиться. Тогда я, пламя, дам тебе силу, чтобы распасться и
воспарить. Я порождаю в тебе вожделение и обрекаю на боль. Я сотрясаю тебя
изнутри и выжигаю нечистое, чтоб стал ты, черный камень, тем, что сияет
изнутри и режет бивень хармшарка6. Я поведу тебя путем твоей сути потому,
что ты - мой! Страшись!
Огонек погас. Несмех услышал шаги, подобные грому, а потом тьма рассеялась
и наступило утро.
ХАРРОК
"Он был подобен мягкому береговому камню, иноземец. Огонь солнца изгнал
лишнее из его тела и ума, и он пил Знание, как сухая земля пьет воду
дождя. Там, где крошка ребенок из Народа послушно следовал каждому
прикосновению, он стоял, как стена из гладких камней, или катился, как
сорвавшийся с кручи валун - без пути и без удержу. Он был труднейшим из
тех, кого я обращала на Путь. И он радовал мое сердце: истинный вызов -
благословение богов! Так говорил Благородный Учитель, чья неизменная кровь
течет в моих жилах. Так учил меня тот, кто дал мне тайное имя - Харрок,
Возжигающая Камень. Он был мой, этот чужеземец, и я полюбила его так,
чтобы умереть за него. Или убить, если он сделает недостойное.
Он, камень, сразу принял жизнь камня и его движение. Резец его отсекал
лишнее, бурав пронзал слабое, хотя зеленые глаза блуждали, как опьяневшие
от весны головки цветов пурпурницы.
Я поймала ниточку его сути, но ум его был как расстроенная ситра: говорил,
когда следовало слушать, и молчал, когда следовало говорить. Его прошлое
не давало ему правильно поставить ногу. Мне хотелось убить его память! Он
был таким тяжелым! И таким наивным, что даже сила Страха не могла
разбудить его. Его можно было убить - он бы не испугался! Я ставила его
на край пропасти, как ставила моих мальчишек: чтоб смотрели и преодолевали
себя. Ему нечего было преодолевать: он не боялся. Толкни я - он, не
сопротивляясь, полетел бы вниз и разбился. Он был слаб так же, как и
упрям. Я, Харрок, знаю: заглянуть вниз важнее, чем не упасть. Но не для
него! Он был истинной Твердью, иноземец! И он был, уже был соединением тех
руд, тех металлов, из которых куется меч. Я лишь убрала лишнее, отточила
его и закалила своей кровью. Потому что не было иного пути, чтобы сделать
из куска Пищи для Вечного Лона Черного охотника, Прозревающего Малое. За
неполные два года..."
Несмех плечом коснулся горячего, нагретого солнцем плеча Эйрис. Пожалуй,
ее мускулы все еще были тверже его собственных. Он не смог бы держать на
ладони обломок скалы в четверть собственного веса так, как это делала
сейчас Эйрис. И рука ее не дрожала.
- - Ты видишь слабую линию камня? - спросила она.
Вместо ответа Несмех провел пальцем по неровной поверхности обломка.
- - Ты мог бы расколоть его?
- - Конечно! Погоди, я возьму молоток!
- - Стой! Зачем тебе молоток? Сделай это рукой, Большой!
- - Я ушибу ее! - возразил Несмех.
Камень взлетел в воздух. Взмах ладони Эйрис - и две половинки его упали
на землю.
- - Совсем просто! - сказала девушка.
Несмех взял ее руку и провел пальцем по жесткому ребру ладони.
- - Когда у меня будет такая рука - я тоже обойдусь без молотка!
- У тебя никогда не будет такой руки! - отрезал а девушка. - Даже если
ты три сезона будешь рубить ладонями дерево и сырой песок. У тебя нет
времени, которое есть у наших детей. Ты его упустил. Ты уже никогда не
сможешь пробить пальцами ствол Черной Эвенны. Но тот камень ты мог бы
разбить! Мог бы! Ты же чувствуешь, куда нанести удар? Попробуй! Не бойся
разбить руку - я залечу ее! Попробуй! - Она смотрела на него блестящими,
синими, как низинная трава, глазами, и в груди у Несмеха стало горячо.
- - Хорошо! - сказал он.
"Ради тебя я могу разбить не только руку!" - добавил он мысленно.
Эйрис подняла с земли плоскую плиту шириной в две ладони. Держа камень с
двух сторон, она подняла его на уровень груди Несмеха:
- - Бей со всей быстротой! Найди слабое место - и бей! - велела она.
Несмех провел рукой по поверхности камня и легко отыскал скрытую внутри
трещину. Отступив на шаг, он поднял сжатый кулак и резко ударил по плите.
Его рука даже не ощутила сопротивления, но камень раскололся именно там,
куда был нанесен удар.
- - А ты права! - с удивлением произнес Несмех.
Да, его удар был именно таким, как требовалось. Не веря, что разобьет
камень, он готов разбить руку!
"Суть его - тверже камня!" - подумала Эйрис.
Но и она не заметила важнейшей из перемен, происшедшей в сознании Несмеха,
когда его кулак расколол хрупкий обломок. Мгновением раньше он был уверен,
что не сможет сделать то, что приказывала девушка. Но он сделал это, и
сделал с легкостью. И потому наконец уверился в ней. Уверился полностью,
настолько же, насколько прежде сомневался в каждом ее слове. Из слушателя
Несмех превратился в Ученика. А поскольку он был взрослым, а не ребенком,
суть этого превращения была наивысшей глубины.
Прошло еще несколько дней. Теперь Эйрис не отходила от него ни на шаг и
бдительно, почти ревниво следила за тем, чтобы он не общался ни с кем из
Берегового Народа, кроме нее самой. В конце концов и общительный Несмех
перестал искать себе новых друзей. Тем более что общество Эйрис было
единственным, которого он по-настоящему желал.
"Он постиг суть тверди!" - думала Эйрис, наблюдая, как карабкается вверх
по скале ее ученик. "Пусть пятилетняя девочка делает это лучше, чем он, но
ведь никто прежде не овладевал искусством за так быстро!"
Несмех преодолел уже две сотни локтей. Глаза его были завязаны: так тело
лучше понимало скалу: голый, без единой травинки, камень берегового
обрыва. Мокрой от пота спиной юноша ощущал взгляд Эйрис. И этот взгляд
придавал ему дополнительную опору. Взгляд Эйрис, и сама скала. У Несмеха
не было крепости пальцев Хозяина Реки, но зато имелось особое чутье. Руки
и ноги не искали опору - опора сама находила их. Тело его дрожало от
напряжения, но локоть за локтем он карабкался вверх, осознавая и
разверзшуюся под ним пустоту - вплоть до омываемой водой подошвы горы, и
тяжелый нависающий карниз на самом верху. Карниз ему не преодолеть. Но
этого и не требуется - довольно достичь верхней террасы.
Несмех поднимался на пределе собственных сил, и любая ошибка привела бы к
падению. Народ Эйрис никогда не прибегал к страховочным тросам: кто упал
- тот упал. Но Несмех не мог сделать неверного движения. Он не думал об
этом, как не думает скачущий пард о том, куда поставить ногу. И силы ему
должно было хватить. Иначе тело отыскало бы иной путь наверх.
"Путь есть всегда! - впечаталась в его память фраза Эйрис. Только
землетрясение могло бы сейчас сбросить юношу со скалы. Несмех стал частью
этого изрезанного природой и людьми склона. Впрочем, и о землетрясении он
узнал бы заранее, как знает о нем сама земля.
Конгая отделял от цели какой-нибудь десяток локтей, когда Эйрис,
оттолкнувшись от нижней террасы, вспрыгнула на стену. Пальцы ее рук и ног
еще в воздухе потянулись к нужным выступам. Она поднималась по отвесному
обрыву быстрее, чем карабкается по веревочной лестнице матрос. И ей ничего
не стоило догнать Несмеха, чтобы одновременно с ним оказаться наверху. Она
сдернула с тяжело дышащего юноши черную повязку. Несмех поморгал, привыкая
к яркому свету дня.
- Ты постиг! - Глаза девушки сияли. - Ты обрел первую основу! Хочу,
чтобы у тебя был праздник! Чего ты желаешь?
"Тебя!" - мысленно вскричал Несмех. Но вслух сказал, пожав широкими
плечами и улыбнувшись:
- - Выбери за меня!
Эйрис задумалась, а потом хлопнула его по руке:
- - Я возьму тебя в Вечное Лоно!
- Отличная идея! - согласился Несмех. - А я проживу обещанные две
минуты? -
Он не забыл ее слов, сказанных в первый день.
Эйрис засмеялась:
- Проживешь! Я пойду с тобой. И не только я. Следящие видели неподалеку
большого краурха. Его надо взять, а для этого потребуется много охотников.
Великолепное зрелище! Я скажу отцу, что завтра ты пойдешь с ними. Оу! Ты
увидишь Вечное Лоно, Большой! Оно чудесно!
- - Не сомневаюсь! - отозвался Несмех. - Краурх, это кто? Как он выглядит?
- Прекрасно! Сплошь покрыт броней! Стрелы от него отскакивают! Такие
огромные клешни! - В голосе девушки звучала совершенно детская радость.
- Похож на скального краба, - добавила она спокойнее. - Только намного,
намного больше!
Несмех любовался своей наставницей, вдруг превратившейся в маленькую
девочку. Он смотрел на нее сверху (макушка Эйрис - на уровне его
подбородка) и думал о том, кем бы стала она, если б родилась в Фаранге.
Каким было бы ее тело, походка, голос? И осталась бы она столь желанной
Тилоду, если б не принадлежала племени Хозяев Реки?
- Эйрис, я видел гигантского краба в зверинце. Он действительно велик,
больше взрослого парда!
- Что? - удивленно спросила девушка. И расхохоталась. - Парда? Должно
быть, ты видел совсем молоденького краурха! Велик! Вы очень странные,
родившиеся в городах!
- Я родился в деревне. Но это не важно. Скажи, ты хотела бы побывать в
большом городе?
- Я была в Сарбуре! - Девушка взглянула на него с недоумением. - Это
большой город? Почему ты спрашиваешь?
- - Большой. Он тебе понравился?
- - Нет! Конечно нет! Вялый, грязный и очень скучный!
"Так тебе, великолепный Сарбур!" - злорадно подумал фарангец Несмех.
- Отец мой, Натро, возил меня в Сарбур, когда мне сравнялось восемь лет.
Он сказал: потомки Благородного Учителя когда-нибудь вернутся туда, откуда
пришли, и я должна увидеть, как живут другие. Надеюсь, пророчество не
коснется моих детей - не хочу видеть их несчастными! Мы рождаемся, чтобы
жить, а не спать! Пойдем, Большой! Я хочу, чтобы ты спустился по
восточному краю. Там меньше террас и камень в это время не так сильно
раскален, как здесь!
Следующий день начался для Несмеха как обычно, приходом Эйрис.
- - Вот! - девушка, положила узел с одеждой.
- - Для чего это? - удивился конгай. - Здесь и так слишком жарко!
- Оу! Да! Слущающий ходит в Вечное Лоно босиком! - засмеялась Эйрис. -
И кое-кто из молодых тоже. Достойное испытание! Но не для тебя. Без
серьезной причины даже маг не войдет в Лоно в одной набедренной повязке.
Делай, как я! - и развязала второй, точно такой же узел.
"Нижняя" часть одежды состояла из шелковой рубашки и таких же панталон,
поверх которых натягивались чулки. Нежный, прохладный наощупь тончайший
паутинный шелк. Рубаха, и панталоны сшиты очень свободно.
На нижнюю одежду одевалась верхняя: куртка из толстой паутинной ткани и
шаровары. Многослойное плетение, похожее на то, какое используют для
подкольчужных курток. Всё черное.. Несмех натянул сапоги из акульей кожи с
мягкой подкладкой. Затянул двойные ремни, перехватывающие запястья и
голенища сапог. Надел перчатки. Эйрис помогла ему правильно застегнуть
капюшон. Показала, как пристегивать клапан, закрывающий нижнюю часть лица.
Глаза можно было защитить рамкой с натянутой на нее прозрачной летательной
перепонкой большой медовницы7 .Рамка опускалась наподобие забрала. К
удивлению Несмеха, даже при полностью закрытом лице дышалось легко. И
голова поворачивалась свободно. Не хуже капюшона скроен и весь костюм.
Паутинная ткань пропускала воздух, а когда Несмех двигался, его словно
овевал ветерок.
Они поднялись на верхнюю террасу. Верная себе, Эйрис не разрешила юноше
воспользоваться лестницей. Зато он убедился, что в сапогах и перчатках
лазать еще удобнее - помогала шершавая кожа на подметках и внутренней
стороне перчаток.
Как оказалось, они пришли на оружейный склад. Эйрис дала Несмеху меч,
непривычный, с утяжеленным, сильно расширяющимся к концу лезвием. Ножны
крепились на спине, и выхватывался меч непривычным для конгая способом -
из-под руки. Несмех проделал это разок - и едва не распорол себе подмышку.
- Оставь! - сказала Эйрис. - Сегодня он тебе не понадобится, а потом я
тебя научу.
Кроме меча Несмех получил короткий лук, также крепившийся на спине, и
колчан толстых стрел.
Эйрис, кроме лука и меча, взяла трос из паутины с прикрепленными к одному
из концов лезвием, заканчивавшимся ножеподобным острием, а у основания
имеющим два расходящихся отточенных стальных когтя. К другому концу
паутины был привязан шар размером с кулачок ребенка. Еще она взяла духовую
трубку и запас стрелок, хранившихся в перевязи меча. По тому, как
осторожно она укладывала их в футлярчики на ремне, Несмех предположил, что
стрелки отравлены. Пока она наполняла небольшую сумку на поясе, Несмех
решил поближе рассмотреть оружие Берегового Народа и обнаружил множество
предметов, о назначении которых он не мог даже догадываться.
- - Нравится? - спросила Эйрис.
Она закончила экипировку и тихо подошла сзади.
- А? - отозвался Несмех. - Не очень то я в этом разбираюсь! Вот это,
например, что такое? - Он взял изделие из полудюжины соединенных вместе
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг