Со мною самой
Тебе подарю -
И умру.
Дом, доу, вау,
Дом, доу, вау,
По Зеленой Реке поплыву..."
"Я умер! - думает он. И она тоже умерла. Нижний Мир! Вот он какой! Как
легко! А умирать не страшно. Только больно. У меня больше нет тела (думает
он). И у нее нет тела. Огонек! И - Дом, доу, вау..." Вот он какой, Нижний
Мир..."
Голос стихает.
"Не умолкай -думает он. - Ты нужен мне!"
Но голос прячется. Только розовый тусклый огонь, который ничего не
освещает...
Слабый свет пробивается через опушенные веки. Он пробует открыть глаза -
но не может. Он чувствует что-то на лице. Хочет шевельнуть рукой - руки
нет.
- - Не двигайся! - ласковый голос.
- - Эйрис?
- Молчи! Тебе нельзя говорить, двигаться, смотреть! Еще долго, Несмех!
Еще долго...
- - Это ты пела? - спрашивает он. Думает, что спрашивает.
- - Спи, Несмех! Спи! - Он чувствует ее руку на лбу. - Спи!
Снова тусклый свет и ее голос:
- Что? - сколько он спал? Долго! Зато появилось лицо. Его лицо: нос,
рот, глаза, губы...
- - Ты можешь говорить.
- - Что со мной?
- - Ты едва не ушел, Несмех!
- - Ушел? Что было со мной, Эйрис?
- - Потом, Несмех! Ты устанешь!
- - Это ты пела?
- - Я, Несмех! Звала тебя, чтобы ты... Спи, Несмех, спи...
- - Доброе утро, Большой!
Как славно лежать не двигаясь! Как славно быть собой, чувствовать свое
тело, руки Эйрис, касающиеся кожи. Не хочется шевелиться, но хочется
открыть глаза. Он открывает их и видит над собой легкую желто-зеленую
крышу из переплетенных стеблей тростника. Такую же, как в доме, где он
родился... Он не в пещере!
- - Где я? - спрашивает и удивляется слабости своего голоса.
- Не тревожься! - Лицо Эйрис. Золотисто-коричневое. Гладкая кожа покрыта
светлым пушком, чуть более густым в уголках рта и в ямке под нижней,
немного оттопыренной губой.
- - Эйрис! - с нежностью произносит он и улыбается.
Рука девушки приподнимает его голову, подносит к губам аметистовую чашу с
прохладным, розовым, кисло-сладким напитком. Край чаши изнутри покрыт
орнаментом неведомого Несмеху письма. Крохотные капельки влаги задержались
в штрихах резьбы. Рука Эйрис крепко и бережно сжимает его затылок до тех
пор, пока чаша не пустеет.
Откинувшись на мягкую(!) подушку, он вдруг замечает: стоит подольше
посмотреть на что-нибудь: письмена на чаше, тростниковые стебли на
потолке, маленькую грудь Эйрис, сиреневого краба, бегущего по стене, - и
то, на чем останавливается взгляд, приближается, увеличивается в размерах.
"Это мне знакомо", - думает Несмех. - Откуда?"
Ему снились сны. Удивительные сны, в которых было его прошлое и его
будущее. Живые видения. Что-то очень важное... Но нет, он не помнит ничего!
- - Тебе лучше? - говорит Эйрис.
- Мне - очень хорошо! - Он радуется, но счастье его омрачено: он забыл
что-то важное.
- - Я расскажу тебе о том, что было?
- Ты - знаешь? - Нет, он не произносит вслух, просто думает. Надо
смириться с тем, что он - забыл!
Эйрис откидывает край одеяла и ложится рядом, обнимает, придвигает его
большую голову к своему плечу. По тому, как она это делает, Несмех
догадывается: и ложе его, и соприкосновения их тел привычны девушке.
- - Ты прогнал его! - говорит она.
"Нет, она не знает!" - разочарованно думает Несмех.
- Ты прогнал его! Ты был стремительней демона! Даже я видела лишь тень
твою и то, что оставлял твой меч!
"О чем она? - удивляется Несмех. - Ах да!" Но это было так давно.
Сколько жизней назад?
- - Ты напугал его, Большой! До смерти напугал!
- - А я думал - он убил меня! - вспоминает Несмех. - Он схватил меня...
- Я видела! Но ты ускользнул! Ускользнул, а он убежал! На трех лапах! Как
крыса! - Ее жаркий восторженный шепот обжигает ухо.
- - А что было потом? - спрашивает он.
- Ты отдал всю свою силу! - сокрушенно произносит Эйрис. - Жизнь
оставила тебя, и ты стал беспомощней новорожденного щенка. А я... Я взяла
меч и села рядом с тобой. Но прежде послала зов. Хотя не надеялась, что
меня услышат: я... мне тоже досталось.
Эйрис тихо засмеялась, хотя Несмех не находил в сказанном ничего смешного.
- Я сидела рядом с тобой и ждала: кто придет? Кого Вечное Лоно пошлет
взять наши жизни?
Никто не приходил. Но солнце уже коснулось гор, я чувствовала это. И
сумерки сгущались. И тишина была вокруг такая, какая бывает в Лоне лишь
перед приходом темноты.
Сумерки сгущались, и я услышала треск ломающихся ветвей. Подумала: кто-то
из детей Лона идет на запах крови!
А это был краурх. Наш краурх! И девять Охотников. Слушающий послал их за
нами. До него дошел мой зов, благодарение богам! А потом мой зов дошел до
тебя - и ты вернулся!
- - Я привык приходить на твой зов! - сказал Несмех. - Я ведь твой ученик!
- - Да! Но уже ненадолго! - Девушка погладила его по щеке.
- - Эйрис? - спросил Несмех. - А куда мы шли?
- Позже, Большой! Ты узнаешь об этом позже! И скоро! Потому что мы пойдем
еще раз!
- - Разве этот хорахш был последним в джунглях?
- - В Лоне, Большой! В Вечном Лоне! Нет! Но разве это важно?
- - Когда же мы отправимся?
- Как только сила вернется к тебе! У нас не много времени: благоприятный
срок кончается!
- Ты любишь загадки! Спой мне песню, которой ты позвала меня из Нижнего
мира!
- Нельзя, Большой! Ее поют только один раз в жизни, и услышать ее можно
лишь один раз.
- - Да? А мне кажется, я ее уже слышал прежде!
- - Не ее, другую. Хочешь, я спою тебе балладу о Солнечном Вестнике?
- - Пой что хочешь! Мне важно, что поешь - ты!
- -------------
И вновь они шли вдвоем по сумеречному Лесу. Они миновали место, где Несмех
выиграл битву с хорахшем. Битву, едва не стоившую ему жизни. Они
углублялись все дальше и дальше в мрачную глубину. И с каждой пройденной
милей стволы деревьев становились все толще, а полумрак - гуще. Там,
наверху, солнце не прошло и двух третей дневного пути, но даже отблеск
луча его не прорывался сквозь тысячелиственные крыши. Влажный, теплый,
удушливый воздух отдавал Топью, хотя почва под ногами была суха. Суха и
упруга от множества павших, слежавшихся, спрессованных собственной
тяжестью листьев. Здесь была особая часть Вечного Лона. Недра его. Ни
подвижных лиан, ни вездесущих медовниц. Даже суетливая мелочь под ногами
куда-то пропала. Зато повсюду попадались огромные слизни, оставившие
влажные полосы в гуще синих и фиолетовых мхов. И косматые бороды,
свешивающиеся с нижних ветвей, здесь росли гуще и длиннее. А сами ветви
были полностью лишены листвы. И звуки были здесь другие. Булькающие.
Словно внутри огромного теплого брюха.
Эйрис уверенно шла впереди. Время от времени она быстро оглядывалась
убедиться, что именно Несмех идет за ней.
Молодому конгаю расхотелось смотреть по сторонам. Ярчайшие краски джунглей
стали серыми, тусклыми. Никто больше на нападал на людей, никто ими не
интересовался. Некому. Одни лишь вялые слизни да пучеглазые застывшие
лягушки. И усиливающийся запах гнилой Топи. Толстенные черные петли лиан,
спирально уходили вверх по необъятным, гладким, колоннам стволов.
Несмех смотрит на аккуратно ступающие ноги Эйрис, на прогибающуюся под ее
весом старую слипшуюся листву. Потом на свои ноги, так же аккуратно
ступающие, в узких прочных сапогах. Он оглядывается и видит вмятины - свои
собственные следы.
Эйрис замедляет шаг. Она отстегивает клапан капюшона и втягивает носом
воздух. Несмех делает то же, и его ноздри улавливают слабый, но очень
заманчивый аромат.
Эйрис оборачивается.
- Уже близко! - говорит она. И снова быстрым скользящим шагом идет
впереди Несмеха.
Запах становится сильнее. Но юноша не в состоянии определить его. То он
похож на запах вянущих цветов, то на аромат дорогого вина, то в нем
ощущается дым благовоний...
И вот Несмех видит источник запаха. Юноша невольно замедляет шаг. Цветок!
Он заметен издалека. И не только потому, что деревья растут здесь очень
редко. Цветок огромен: два размаха рук. И он светится!
Несмех замедляет шаг, но Эйрис - прибавляет. И конгаю приходится бежать,
чтобы догнать девушку. Теперь он видит еще один цветок, такой же, с
лепестками, наполненными изнутри нежным зеленым свечением. А потом третий,
четвертый. Они уже в двадцати шагах от первого цветка...
Эйрис останавливается и поднимает руку: стой! В ее правой руке - меч.
Несмех, еще не зная опасности, тоже вынимает оружие. Цветы буквально
завораживают его, безумно хочется подойти, коснуться нежных лепестков...
- Ни шагу дальше! - говорит Эйрис. - Смотри! - и показывает на
тоненькие, белесые усики паутинной толщины.
- - Смотри!
Подхватив клинком жирного слизня, она швыряет его на белесые паутинки.
Несмех невольно отшатывается: поверхность слежавшейся листвы вскипает.
Черное толстое щупальце с множеством извивающихся отростков подбрасывает
слизня вверх, ловит, оплетая змеями побегов, и несет к светящемуся цветку.
А в центре зеленой чаши уже появляется щель - быстро расширяющаяся щель с
розовой пульсирующей мякотью.
Щупальце опускает облитого желтой пеной слизня на эту мякоть, и
нежно-зеленые лепестки один за другим смыкаются, накрывая добычу. А
щупальце возвращается обратно и зарывается в листву. Да так ловко, что
минуту спустя только белесые паутинки-усики выдают его присутствие.
- - Королева Грез! - восторженно произносит Эйрис.
- Это? - Несмех имеет в виду зеленый цветок, но клинок Эйрис указывает
вперед, туда, где за темным древесным стволом медленно разгорается
настоящее чудо!
Королева огромна! И сияние у нее не такое, как у меньших цветков, -
желтое золото! Свет ее - частица солнца, затерянная в джунглях.
- Идем! - шепчет Эйрис. - Но будь осторожен! Если щупальце схватит
тебя...
- - Не схватит! - уверенно говорит Несмех. - Я чувствую, где они!
Действительно, он чувствует и хищные щупальца, и мощные, бурлящие соками
стебли, соединяющие зеленые цветы с их прародительницей, Королевой.
Несмех уверенно движется к ней, и на сей раз Эйрис следует за ним, проходя
на расстоянии вытянутой руки от зеленого цветка, Несмех не может
удержаться и прикасается рукой к сияющему лепестку.
Великолепная чаша вздрагивает, приоткрывается розовая щель. Но щупальца
неподвижны.
- - Идем же! - торопит Эйрис.
И вот они - пред Королевой Грез. Могучий стебель-ствол в два охвата
толщиной поднимает Цветок выше человеческого роста. Золотые лепестки,
обвисшие книзу, так широки, что четверо людей улеглись бы на каждом, не
теснясь. Несмех видит - сияние, которое испускает Цветок, состоит из
тысяч блуждающих огоньков, словно бы плавающих на поверхности огромного,
как крыло дракона, лепестка. Сияние и чудеснейший аромат так пленительны,
что юноша замирает, забыв обо всем...
Шорох ткани выводит его из оцепенения.
Верхний костюм из паутины уже лежит у ног Эйрис. Рядом - лук и меч.
Девушка распускает завязки шелковой рубашки. Кажется, руки Эйрис движутся
сами по себе. Взгляд ее обращен вверх, к Цветку. Руки, еще более смуглые в
сиянии Королевы, освобождают собранную на затылке косу, и, пока пальцы
расплетают ее, бедра несколькими круговыми движениями роняют вниз
панталоны из серого дымчатого шелка. Эйрис поочередно поднимает ступни, и
скользкая ткань опадает на траву. И одновременно волной рассыпаются по
узкой спине пушистые светлые волосы. Загибающиеся кончики их касаются
круглых ягодиц, более светлых, чем стройные, напряженные ноги. Эйрис
приподнимается на носки и подносит губы к краю золотого лепестка. Веки ее
сомкнуты.
Несмех напрягается и делает шаг вперед: он в замешательстве. Видеть
обнаженное тело девушки здесь, под сенью Гибельного леса, рядом с
растением-хищником, ему невыносимо...
Эйрис, услышав, оборачивается с обычной стремительностью. Зеленые глаза
Несмеха встречаются с ее глазами, черными от расширившихся зрачков,
обрамленных узкой голубой полоской радужки... И к Несмеху нисходит
Понимание...
Он сбрасывает одежду, освобождается от нее с такой поспешностью, словно
тонкий шелк жжет кожу. Он весь дрожит, и он видит: такая же дрожь
сотрясает тело Эйрис.
Девушка поднимает руку, наклоняет солнечный лепесток. Легко, грациозно,
так, будто тело ее невесомо, Эйрис вспрыгивает наверх и распрямляется,
балансируя на опустившемся лепестке. Огоньки на поверхности шаткой опоры
становятся еще ярче, озаряя снизу блуждающим светом замершую с раскинутыми
руками девушку. Распущенные волосы Эйрис, будто поднятые ветром, окутывают
мерцающим золотым облаком ее голову и плечи. Кожа кажется перламутровой в
золотом сиянии Королевы.
Несмех глядит на Эйрис снизу, и она представляется ему фьёль- фьёль в
Волшебном Лесу.
Девушка слегка выгибается назад, и взгляд Несмеха падает на золотистый
треугольник внизу втянутого живота.
"Нет, не фьёль! - думает он. - Прекрасней!"
И в следующее мгновение Несмех , сам не осознав как, тоже оказывается на
раскачивающемся лепестке. Он чувствует подошвами гладкую, как шелк,
упругую поверхность. Теплую, как человеческая кожа. Он протягивает руки,
но Эйрис со смехом поворачивается и бежит по сияющему лепестку. Несмех
видит, как темная щель разрезает огромную, в два десятка локтей шириной,
сияющую чашу. Видит, как щель эта стремительно расширяется, обнажая
волнующуюся багровую мякоть. Волна ошеломляющего аромата окутывает юношу с
осязаемой плотностью. Он перестает дышать, а Эйрис, оттолкнувшись,
взмывает вверх и, подогнув ноги, падает прямо в центр гигантского Цветка.
Падает и исчезает в нем.
Несмех вскрикивает. Сбросив с себя оцепенение, он бросается вперед, но
огненные лепестки Цветка начинают загибаться, поверхность под его ногами
внезапно наклоняется, и, поскользнувшись, юноша падает на спину,
переворачивается, катится вниз и ударяет лицом влажную, багрово-блестящую,
вздрагивающую плоть Королевы. Плоть эта поддается под ним, охватывает
голову, Несмех задыхается... И знакомые руки, обняв, вытягивают его из
жаркой ловушки. Руки переворачивают его, и юноша видит над собой сияющее
лицо Эйрис, а выше - сияющий солнечный купол Королевы Грез.
Губы, розовые, влажные, открывают ровную линию зубов, прикусивших кончик
языка. Эйрис наклоняется, опускается грудью на грудь Несмеха (плоть Цветка
мягко и нежно охватывающая его спину, уходит вниз под увеличившейся
тяжестью), соединяет полуоткрытый рот с его устами, и в то же мгновение
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг