против Юры он ничего не имел. Или ему не рассказали, как неделикатно Юра
обошелся с Галей-Светой?
- Нам поручили! - Этим "нам" Юра подчеркивал, что он и Федя - вместе.
Но тон его был скорее оправдывающийся: снова настраивать против себя
Лешинова ему не хотелось.
- Поручили? И кто же?
- Милиция.
Юра постарался, чтобы его ответ прозвучал убедительно. Вероятно, вышло
не очень, потому что Лешинов прищурился скептически. Поспорить не стал. И
не рассердился.
Без наручников Юра почувствовал себя увереннее. И решил, что стоит
попытаться установить с этим человеком хорошие отношения. Тогда их скорее
отпустят.
- Не сменить ли нам обстановку? - предложил Лешинов.
Неожиданное предложение, но, учитывая присутствие в комнате десятка
крепких мужчин, обсуждению не подлежащее. И, как выяснилось, касавшееся
одного Матвеева.
- А мой друг? - спросил Юра, усаживаясь в машину.
- Он пока останется там, - ответил Лешинов. И скомандовал шоферу: -
Поехали!
Машина, зеленая, средней свежести "девятка", запрыгала по яминам и
ухабам к арке. Насколько мог заметить Юра, машина была одна. То есть его и
Лешивова никто не сопровождал, кроме шофера.
- Куда мы едем? - спросил Юра.
- Сначала - поужинать, - ответил Лешинов. - Вижу: ты голоден. А потом
хочу тебе показать кое-что интересное.
Ужинали в маленьком ресторанчике на Среднем. Вдвоем, шофер остался в
машине. При желании Юра мог сделать попытку вырваться на свободу или
позвонить Ласковину. Но не рискнул потерять расположение Лешинова. Тем
более что Федька оставался в заложниках. Тем более что в ресторанчике
Константина Олеговича знали, а выход на улицу был только один.
Но по мере наполнения желудка беспокойство Юры таяло. Лешинов был
подчеркнуто заботлив. Хотя ел мало и почти ничего не говорил.
На груди у него висела золотая многолучевая звезда с вкраплениями
самоцветов (дорогая штуковина!) и примерно таких же размеров крест из
черного блестящего металла. Или - камня. Занятный комплектик.
Юра ожидал, что Лешинов попытается вызнать у него максимум информации,
и заранее настроился врать. Но единственный вопрос, который задал ему
Константин Олегович: как давно Юра занимается каратэ?
- Недавно, - честно ответил юноша.
- Все равно тебе будет любопытно взглянуть, - сказал Лешинов и повез
его на Ленинский проспект.
Вопрос о каратэ подготовил Юру к тому, что он увидел.
- Посиди, посмотри, - предложил Лешинов и ушел.
Юра сидел и смотрел, как человек десять парней, немногим старше его
самого, работают парное кумитэ. Техника у них была непривычная, с обилием
захватов, размашистых длинных ударов... Нет, Юру этот стиль определенно не
вдохновил.
- Ну как?
Лешинов стоял рядом. Как он подошел, Юра в упор не понял. Вдруг раз - и
возник в полуметре. Материализовался из воздуха, как в компьютерной
игрушке, только без зеленого огня.
Юра промолчал.
- Значит, не нравится?
Лешинов теперь был одет в просторную рубашку и свободные штаны, вроде
кимоношных, только собранные резинками внизу. Все - черное. Определенно, у
этого человека была слабость к траурному цвету. Крест и золотую звезду
Лешинов снял.
- Вижу - не нравится. Почему?
- Неэффективно, - сказал Юра со свойственной всякому неофиту
убежденностью.
- Все эти замахи, хваты...
Лешинов потрепал его по плечу. Снисходительно. Потом похлопал в ладоши,
точь-в-точь как Зимородинский, когда хотел привлечь внимание учеников.
- Ну-ка, молодцы, - произнес он, когда все четырнадцать (у Юры было
время их пересчитать) парней повернулись к нему. - Берите меня!
И парни разбежались в разные стороны.
Но только для того, чтобы вооружиться метровыми палками.
Поглядев на их технику, Юра был убежден, что в групповом кумитэ эти
ребята также неграмотны и попробуют навалиться на своего учителя всей
кодлой. Юра уже усмехался пренебрежительно, вспоминая "заповедь"
собственного сэнсэя: "Восемь - предельное число атакующих одного человека".
Юра ошибся. Эти ребята владели тем, чему Зимородинский не учил: умением
работать большой группой.
Они построились в два ряда, вернее, в два полукольца в шахматном
порядке, и дружно атаковали. Теперь техника их резко изменилась: короткие
резкие удары ногами, тычки палками, абсолютно синхронные перемещения.
Этакая боевая многоножка.
Но еще красивее было то, что делал Лешинов. Он-то как раз пользовался
той техникой, что и его ученики в парной работе. Только выглядело это
совсем по-другому. Черное тело Лешинова напоминало живую волну. Он
двигался медленнее любого из своих учеников. Но за каждое такое
перетекание успевал сбить с ног или обезоружить минимум двоих.
"Многоножка", однако, с легкостью компенсировала потери. Места выбывших
занимались теми, кто стоял на ногах, а упавшие вскакивали и
восстанавливали второй ряд.
Так продолжалось минут пять, а потом Лешинов сделал рывок вперед и
оказался за спинами атакующих. Те попытались перегруппироваться, но их
учитель вновь "пронзил" строй, на этот раз сбив с ног сразу четверых.
"Многоножка" запуталась в собственных ногах.
- Достаточно! - раздалась команда, и парни, подобрав "оружие",
построились в одну шеренгу.
- Ну как теперь? - спросил Константин Олегович, подойдя к Юре.
- Я был не прав, - признал Матвеев. Лешинов оказался настоящим мастером.
Юре было лестно, что Константин Олегович разговаривает с ним почти как
с равным.
Зимородинский, напротив, всегда подчеркивал, что они - всего только
начинающие.
- Молодцы первый год в нашем братстве, - сказал Лешинов, кивнув в
сторону снова разобравшихся по парам парней.
- В братстве? - переспросил Юра. Впрочем, он ожидал чего-то такого. Не
зря же Лешинов носит на груди крест.
- В братстве духа, - уточнил Константин Олегович. - У нас воспитываются
воины. Настоящие воины, а не просто бойцы. Борьба - это не главное.
- А что главное?
- Об этом нельзя говорить с непосвященными, - строго ответил Лешинов. -
А принимаем мы не каждого. Только избранных.
- Избранных кем?
- Сюда, - Константин Олегович кивнул на тренирующихся, - избираю я. А
дальше... Это они узнают в свой срок. - И без всякого перехода: - Думаю,
тебе пора домой, родители беспокоятся, наверное?
Юра посмотрел на часы: пять минут двенадцатого.
- Да, - ответил он.
Беспокоятся - не то слово. Мама уже всех его приятелей обзвонила.
- Знаешь, Юра, пожалуй, я тебя отвезу, - сказал Лешинов.
- Куда? - насторожился Матвеев.
- Куда? Домой, конечно! Или у тебя другие планы? Родителей надо беречь,
они - твой род! Подожди, я переоденусь - и поедем.
"Неужелион меня вот так вот возьмет и отпустит? - подумал Юра. - После
всего, что было? "
А что, собственно, было? Юра все ждал, когда наконец Лешинов начнет
выяснять, почему они с другом следили за тем длинным. Умный ведь человек и
явно не поверил про милицию.
Но когда Константин Олегович вернулся, и потом, когда они ехали на его
машине к Юриному дому, вопросы, которых опасался Матвеев, так и остались
незаданными. Лешинов вел себя так, как будто ему безразлично, кто послал
Юру шпионить.
А может, ему и действительно безразлично? Может, Юра заинтересовал
Лешинова настолько, что тому наплевать, кто подослал юношу?
Уже у Юриного дома Константин Олегович сам подтвердил это предположение.
- Случайностей не бывает, - сказал он. - Мы должны были встретиться.
Возьми! - Лешинов вручил юноше карточку с телефоном. - Если захочешь
меня увидеть, позвони и назовись. Тебе скажут, как меня найти.
И добавил, помедлив:
- Не каждого мы принимаем в братство... Но тебя - примем. Если
решишься. До свиданья, Юрий!
Поднимаясь по лестнице, Юра чувствовал необычайную легкость и прилив
сил.
Как будто не было позади тяжелого дня. Конечно, он позвонит Лешинову.
И, скорее всего, вступит в их братство духа. Если Константин Олегович
позволит ему продолжать занятия у Зимородинского.
Дома Юру ожидал вздрюк, но, поскольку отца еще не было, Юра отделался
сравнительно легко. И настроение его ничуть не ухудшилось.
Кузякину он звонить не стал, уверенный, что тот - уже дома.
И по оставленному Ласковиным телефону тоже не стал звонить. Он не то
чтобы был обижен, но... Нет. Завтра он попробует встретиться с Андреем
Александровичем и объяснить, что такой человек, как Лешинов, не может быть
плохим. Наоборот, Лешинов, Ласковин, Зимородинский - они были здорово
похожи друг на друга.
"Вероятно, потому что все трое - настоящие воины! - подумал Юра. - И я
тоже стану таким!"
С этой приятной мыслью он уснул.
Около восьми утра следующего дня Ласковин приехал на Васильевский
остров.
Итак, снова Иннокентий Константинович Гужма. Бывший наркоман, а ныне
"старший брат" или что-то вроде этого. Пора им побеседовать, "старшему
брату"
и... хм, единственному сыну.
Да, зря Андрей попытался организовать за ним слежку. Для такой работы
нужны профессионалы. Ни мальчики, ни даже он сам - не годятся. Каждый
должен делать то, что умеет. Поэтому надо просто взять Гужму за кадык и,
не мудрствуя, вытрясти из него информацию. А информации в Кешке Гужме -
море. Уж в этом Ласковин не сомневался.
Что ж, лучше поздно, чем никогда. Поэтому с утра пораньше Андрей
подъехал прямо к знакомому подъезду на Тринадцатой линии.
Встал напротив, не прячась. Если засекут и попробуют прихватить -
милости просим.
Гужма вышел из подъезда в начале девятого. С рюкзачком на спине, тем
самым, о котором докладывал вчера Федя. Торговать вознамерился "старший
брат". Что ж, с добрым yтром.
- С добрым утром! - Ласковин приглашающе распахнул дверь "Жигулей". -
Подвезти?
- А? Что?
Бывший торчок узнал Ласковина и шарахнулся, как черт от ладана.
Вывод: Андрей больше не лакомый кусочек для "святого отца" Костика. Не
любят больше Андрея старшие и младшие братья.
- Ты что, Кеша? - играя удивление. Произнес Ласковин.
И вышел из машины.
- Отойди от меня! - взвизгнул "старший брат". Но на горло Ласковина
взять было трудно. А вмешательства прохожих он боялся не больше, чем
гришавинский бычок - ларечного торговца. Все продумано.
Колющее движение сомкнутой ладонью, нукитэ, - и "старший брат" уже не
кричит. Только рот открывает, как голодная селедка.
- Брательник мой, - дружелюбно сообщает Ласковин подвернувшимся
мужикам. - Опять барахло из дома на рынок потащил, уксус херов! Учить буду
сучонка!
- Пральна, учи, - сказал один из мужиков, недружелюбно оглядев Гужму. -
Моя-то бабель тож на прошлой недели шкары мои на пузырь сменяла, сучара!
- А ты б не жмотился, налил ей стакан, - сказал второй и подмигнул
Ласковину. - А то, бля, на панель пойдеть, в интердевочки, гы-гы!
- Да у кого на ее, синюховку, встанет? - отмахнулся первый.
- Будь здоров, друган! - сказал он Ласковину. - Дай ему дрозда!
- Будь, - ответил Андрей.
Ухватив Гужму за объемистый рюкзак, он направил его в дверцу машины и
поддал коленом. Тот плюхнулся на сиденье, растопырившись, как
жаба-переросток, и снова попытался заголосить.
Ласковин аккуратно щелкнул его по затылку, и Гужма отключился. Запихнув
внутрь тощие ноги бывшего наркомана, Андрей захлопнул дверцу и сел за руль.
На Блюхера он Гужму не повез. Там - цепная красавица. Интересно, каково
ей?
Полсуток на цепи. Ну ничего, разговорчивей будет.
Блюхера - занято. А разговор с бывшим наркоманом требовал уединения.
Андрей подумал-подумал - и поехал на Петроградскую, а оттуда - в сторону
Шувалова. Там, насколько он помнил, был достаточно большой лесопарк.
Учитывая раннее время, вряд ли кто-нибудь нарушит их уединение.
Примерно в районе Удельной "старший брат" завозился на заднем сиденье и
подал скрипучий голосок. Пришлось угомонить его вторично. Форма головы у
Гужмы была такова, что шишкой больше, шишкой меньше - без разницы.
Ласковин обдумывал, что именно, помимо информации о том, где прячут
Юру, следует вытрясти из "брата" Кеши.
Например, ему очень хотелось бы выяснить, является ли "откровение"
Лешинова о "богатыре-настоятеле" правдой. Если да, то ситуация
осложняется. Трудно бить по голове гадюки, если из норы торчит хвост. Или,
наоборот, облегчается: убрать того, кто на виду, - труднее, и скрыть
убийство практически невозможно. В том, что главу секты придется устранить
физически, Ласковин уже не сомневался.
Но выяснение того, кто главный в секте, можно отложить на потом. Первое
- это Юра. Ласковин всерьез опасался, что парня изувечат или вообще убьют
во время какого-нибудь мерзкого ритуала.
Решать эту проблему можно двумя способами. Силой и дипломатией. По
складу своего характера Ласковин склонялся к силе. Но для этого надо
выяснить, где держат пленника и как охраняют. Если силовой метод окажется
невозможным, можно попробовать обменять Юру на собственных заложников. А
лучше - только на заложницу.
Ласковин предпочел бы оставить Гужму про запас. Как источник сведений о
противнике. Ясно же, что с освобождением Юры война не прекратится. Цель
Ласковина - уничтожить секту. Раздавить гадину. Цель Лешинова и его
последователей (идею об отце-настоятеле пока оставим) - уничтожить
Ласковина и всех, кто с ним так или иначе связан. Значит, борясь с
Лешиновым, Андрей не просто мстит или защищает собственную жизнь, а
сражается за жизнь и безопасность своих близких. И за свободу и
безопасность тысяч людей, понятия не имеющих о Ласковине, но уже пойманных
в лживую сеть "протоиерея". И сотнях тысяч тех, кто, не зная о Лешинове,
станет его жертвой, когда тот начнет осуществлять свое проникновение в
высшие эшелоны власти. Собственно, почему начнет? Уже начал.
Впрочем, мысль о том, что он борется за свободу множества людей, хоть и
осознавалась Ласковиным, но не была доминирующей. Пусть лучше всякое
сатанинское отродье станет его личным врагом. И Ласковин будет давить его,
как личного врага. А там посмотрим.
Ласковин свернул с шоссе на грунтовую дорогу и, проехав метров
двадцать, остановился. Дальше начиналась такая грязь, что впору
пересаживаться на БМП.
Парой сочных пощечин Ласковин вернул Гужму к нерадостной жизни.
- Вылезай! - распорядился он. - Приехали!
И поскольку бывший наркоман был недостаточно проворен, Андрей схватил
его за шиворот и без церемоний выдернул из машины.
Лесок был реденький, но зато ни грибников, ни ягодников в эту пору
здесь не водилось.
Ласковин швырнул пленника наземь, наступил на него, вдавив в мокрую
прошлогоднюю листву.
- Где мой парень? - рявкнул он. - Куда вы его спрятали?
Гужма промычал что-то неопределенное.
- Не слышу!
- Батя тебя убьет!
Бывший наркоман, оказывается, еще хорохорился, ну это ненадолго.
- Меня? Убьет? Кто, Лешаков твой? - с веселой издевкой спросил Андрей,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг