конец, депутатской манды?
Большая комната с дюжиной зеркал на стенах. Гримерная? В комнате -
человек двадцать, и ни одной бабульки. Крепкие мужские спины.
Лешинов стоял у окна. Он уже успел снять с себя черный балахон-рясу, и
теперь на нем был черный костюм, черная рубашка с белым воротничком,
скрепленная вместо галстука золотой планкой. На выпуклой спортивной груди
"святого отца"
висел православный крест, а поверх креста - золотой кулон с загадочным
многолучевым символом.
Воистину, "приглядись - и увидишь рога сатаны!".
Но внешне отец Константин был мало похож на Мефистофеля. Его
гладковыбритое лицо больше подходило какому-нибудь судье международной
категории, и Ласковин не мог бы поклясться, что признал бы Лешивова по той
цветной фотографии из холла.
"Святой отец и протоиерей" правой рукой обнимал густобрового и
густобородого юношу с глазами потрясающей доверчивости и синевы, а левой
опирался на плечо высокой миловидной девушки, взирающей на Лешинова со
спаниелевой преданностью.
Больше женщин здесь не было. Зато мужчины - как на подбор. Лишь
двое-трое - с нескладной фигурой Иннокентия Гужмы, да еще один толстяк лет
под пятьдесят, примостившийся в углу с "тошибой" на коленях.
Однако Гужма так же уверенно раздвинул спортивного вида молодых людей,
как пятью минутами раньше - пенсионерок.
- Вот, батя, - сказал он, подталкивая Ласковина. - Это я о нем говорил!
- Погоди, - доброжелательно, но властно прервал его Лешинов. И.
обращаясь к прыщавому парню с сережкой в ухе, продолжил то, что говорил
чуть раньше:
- Ты ничего им не должен. Единственный твой долг - здесь! -
Подбородком, потому что руки его были заняты, Лешвнов описал круг,
заключая в него присутствующих.
- Ну может, вы сами, святой отец, поговорите с ними? - жалобным, с
поскуливанием, голосом попросил прыщавый. - Они же думают, что я - ребенок!
- Если ты ребенок, - неторопливо произнес Лешинов, - то ты не должен
приносить в дом деньги. Взрослые обязаны кормить и заботиться о своих
детях. А если они хотят, чтобы ты зарабатывал для них, то, значит, ты -
взрослый. И сам решишь, что и как тратить. Ну хорошо, - сказал он в ответ
на умоляющий взгляд. - Я поговорю. Может, и родители твои уверуют вместе с
тобой.
- Так, - произнес Лешинов, поворачиваясь к Гужме, а затем к Ласковину.
- Ты сказал, импотенция?
Андрей перевел взгляд со "святого отца" на его окружение и поразился.
Никто из этих ребят и углом рта не выразил ни насмешки, ни сочувствия. Как
будто речь шла о ревматизме, а не о столь животрепещущем предмете.
- Импотенция? Ну, это мы поправим... - И впился взглядом в лицо
Ласковина.
Андрей удивился, как переменилась внешность "святого отца". И намека на
благообразие не осталось. Хорек, да и только.
И знакомое ощущение чужой воли, пытающейся пробраться внутрь тебя.
Ласковин, как учили, полностью "расслабил" сознание. Прием: "Смотри на
здоровье, дорогой!" Нет сопротивления - нет мыслей. Как сквозь стекло. Но
Лешинов оказался крут. Он и в "стекле" ухитрился увидеть больше, чем
следовало.
Ласковин улыбнулся двойному смыслу "стекла", в тут Лешинов сказал
недовольно и наставительно:
- Ложь - это грех!
Андрей приподнял брови, попытавшись скопировать наивность обнимаемого
"святым отцом" бородача. Но Лешинов не купился.
- Ты зачем сюда пришел? - спросил он строго и при этом быстро взглянул
на Гужму. В коротком этом взгляде Ласковин уловил беспокойство. Но если
Лешинов волновался за Гужму, то Андрею следовало бы побеспокоиться о себе.
Он всей спиной ощутил, как замерли-приготовились "последователи". Только
скажи им отец-хозяин - живьем сожрут. По крайней мере, попытаются.
Сразу заныли поврежденные ребра.
- Зачем ты пришел? - повторил Лешинов и снял руки с преданных плечей.
Андрей обнаружил, как вокруг образовалась пустота: "последователи"
отодвинулись, освобождая место. Сейчас либо накинутся сворой, либо
уступят честь расправы вожаку. "Ну ладно, - с ледяным спокойствием подумал
Ласковин. - Хоть позабавимся!"
- Хотел с вами встретиться, - бросил он небрежно. Но лицо выдавало.
Маска воина. Впрочем, продемонстрировать немного силы иногда не вредно.
- Встретиться? - Лешинов прощупывал, искал: правду говорит Ласковин или
опять врет.
Андрей говорил правду. Но если псевдопротоиерей спросит, зачем он хотел
встретиться с ним, придется соврать. Расклад не в пользу Ласковина.
Однако Лешинов повел себя совсем не так, как мог бы предположить Андрей.
Оглядев Ласковина с головы до ног, он произнес негромко, но внятно:
- Выйдите все!
И все вышли. Абсолютное повиновение: учитель сказал, ученики исполнили.
Все. Без звука. В большой комнате остались только трое: сам Ласковин,
Лешинов и... девушка с преданными глазами.
- Тебя кто-нибудь прислал? - спросил "святой отец".
Точь-в-точь тем же тоном, каким отец-командир из партии "Национального
возрождения" осведомился пару недель назад: "Вы из Тулы?"
Андрей покачал головой.
- М-да, - произнес отец Константин. - Так уж и никто?
- Я сам себя прислал, - ответил Ласковин и приготовился.
Опасным человеком выглядел "святой отец". И не только выглядел, он был
опасным человеком. Андрей чуял это всем своим еще не зажившим нутром.
- Не бойся, - произнес Лешинов, делая шаг вперед. - И не ври больше.
Хотел со мной встретиться, так бы и сказал сразу. Я же вижу, кто ты!
"О черт!" - подумал Ласковин, с трудом удержавшись от того, чтобы
отступить, в свою очередь, на шаг.
-Бог тебя привел, - уверенно сказал псевдоиерей.
- Возможно, - не стал спорить Ласковин.
- Я знаю! - заявил Лешинов и сделал еще один шаг, оказавшись рядом. -
Не бойся меня!
И положил руку Андрею на плечо.
Тот с трудом подавил защитный рефлекс. Может, он и впрямь боится этого
лжепророка?
От "святого отца" приятно пахло мужским лосьоном. Ему было удобно
обнимать Ласковина: Лешинов был на добрых десять сантиметров выше ростом.
Андрей попытался расслабиться. Он посмотрел на загадочный золотой кулон.
- Символ наш, - угадав, произнес Лешинов, взяв двумя пальцами золотое
украшение. - Когда-нибудь ты узнаешь, что в нем сокрыто. Такая сила! - В
голосе псевдоиерея прозвучали нотки восторга. - Сила! Ты чувствуешь?
Ласковин пока ощущал только то, что Лешинов - в прекрасной спортивной
форме, однако решил соврать.
- Да, - согласился он, - чувствую! "Святой отец" удовлетворенно кивнул.
- Ты ведь боец? - спросил он. - Каратэ?
-Да.
Чтобы определить это, не нужно было особой проницательности. Достаточно
посмотреть на руки Андрея.
- Черный пояс?
- Коричневый.
На всякий случай Ласковин решил преуменьшить:
"Вызови в противнике самомнение!"
- А у меня - черный! (Надо же - попал.) Я сразу понял, что ты - каратэк.
Это хорошо. В нашей церкви ценят настоящих бойцов. Умный, сильный и
твердый в вере - высшая благодать. Как тебя зовут?
- Андрей.
- Отлично! - Почему-то имя Ласковина привело его в восторг. - Андрей! С
таким именем тебя можно сразу определить в воины, минуя послушника. А там
и в монахи.
- Не очень-то меня в монахи тянет! - возразил Ласковин. И, вспомнив: -
Да и женат я!
- Это ничего, - успокоил Лешинов. - Монах в миру - ему главное церкви
служить. Если что ей во благо - значит, можно. А здоровье - во благо,
воздержание же здоровью вредит.
Лешинов уже не пытался влезть в мысли Ласковина. Похоже, он вдруг
проникся к нему полным доверием, и Андрей рискнул спросить:
- Послушник, солдат, монах... Это что же у вас за община? Рыцарский
орден?
Как у тамплиеров?
- А ты начитан! - Лешинов благосклонно улыбнулся.
Теперь он был похож не на хорька, а на матерого лиса.
- Нет. Не орден. Церковь. Истинная православная церковь. Так-то.
- Православная? - Андрей поднял бровь.
- Право и Слава, - строго сказал "святой отец". - И Истина. Только так.
Оставшаяся в комнате девушка, присев напротив зеркала, подкрашивала
глаза.
Личико у нее при этом было крайне серьезное и сосредоточенное.
- Мир разрушается, - говорил между тем Лешинов. - Преступность. Власть
ничтожных. Безверие. Общество деградировало, погрязло в грехах и пороках.
Престиж и материальные блага - вот их цель. Отсюда - безверие. Отсюда -
болезни.
Отсюда - войны. Только мы можем все переменить. И мы переменим, когда
станем достаточно сильны. Народ возродится и очистится!
Похоже, слова эти "святой отец" говорил уже сотню раз, и потому звучали
они с магнитофонным привкусом.
- То есть не будет ни болезней, ни преступности, ни власти ничтожных?
Лешинов иронии не уловил.
- Да, не будет.
- И каким же образом?
- Правильная жизнь. Правильная информация. Покаяние. Очищение и вера. И
терпение. Сила нашей церкви, - он прикоснулся к золотому кулону, - сила
эгре-гора, пробьет путь свету.
- И каким же образом будет искоренена, например, преступность? - Теперь
ирония в голосе Ласковина звучала настолько явно, что не заметить ее было
невозможно.
Лешинов отодвинулся от него, нахмурился, снова став похожим на
хорька... и вдруг хлопнул Андрея ладонью по лбу.
Ласковин не успел отреагировать. Мимика "святого отца" полностью
погасила в нем осторожность.
- Видишь? - спросил Лешинов. - Вот так мы могли бы уменьшить число
преступлений прямо сейчас. Ты не можешь напасть на меня. Ты даже стоишь с
трудом.
Это была правда. Ласковин едва удерживался на ногах. Силы его внезапно
вытекли куда-то, и восстановить их не удавалось. Как будто в нем
образовалась дыра, через которую вытекала его жизненная энергия.
Лешинов вдруг потерял к нему интерес, отошел. Девушка перестала
краситься, поднялась и прильнула к нему.
Ласковин кое-как сделал два шага и рухнул на стул. Мышцы превратились в
желе. И, самое неприятное, что-то произошло с волей. У Ласковина не
осталось ничего. Ни целей, ни желаний. Ему больше ничего не хотелось.
Полное безразличие и апатия.
Лешинов тем временем беседовал с девушкой. Андрей видел, как
проповедник играет ее ладошкой, слышал его голос. Но слов не разбирал. Да
ему и безразлично было, что говорит "святой отец".
Чисто механически Ласковин начал выполнять дыхательные упражнения. Тело
распорядилось. Очень медленно силы начали прибывать. Дыра затягивалась.
Лешинов очень четко уловил момент перелома. И, оставив девушку,
вернулся к Андрею.
Одно прикосновение - и Ласковин снова стал бодр и энергичен. Даже в
большей степени, чем раньше.
- Ну как? - спросил "святой отец". - Понял? Вот так мы можем бороться с
преступностью. Отними у них волю, отними у них силу - и они перестанут
убивать и насиловать. Собери вместе одаренных силой людей - и число
преступлений уменьшится в два, в три раза. Чем нас больше, тем больше
эффект. Понял?
"Еще бы! - подумал Андрей. - Тяжелобольной человек или впавший в черную
депрессию просто не в состоянии совершить разбойное нападение. Разве что
на самого себя.
В принципе Ласковин действовал сходно. Только его метод был грубее -
переломать руки-ноги. Но Андрей действовал хоть и более радикально, но
избирательно. И, кроме того, не считал собственную силу - злом. Хорошая
идея - лишить воли и сил всех злодеев. Но только ли злодеев? Если
кастрировать, например, всех мужчин, количество изнасилований наверняка
снизится. Кое-кто из феминисток предлагал именно этот способ. Значит, и у
Лешинова в любом случае найдутся сторонники. Ладно, посмотрим. Себя-то он
подловить больше не даст!
- Я понял, - сказал Андрей. - Вот так -с преступниками. А как насчет
власти ничтожных?
- Мы - действуем, - ответил "святой отец". - Мы уже действуем. Нас
знают даже в Думе. Те, кого мы поддерживаем, поднимаются наверх очень
быстро. С нами Бог.
- А как же мафия?
- Мафия тоже будет принадлежать нам! - твердо заявил Лешинов. - Не
мафия наш главный враг.
- А кто?
"Святой отец" пронзил Андрея взглядом, и тот поспешно изгнал все
крамольные мысли.
- Кто? - по всей вероятности, Лешинов счел "обследование"
удовлетворительным. - Нам мешают. На нас наговаривают. Бывает, даже
убивают наших братьев... Но мы мстим убийцам! - Глаза "святого отца"
вспыхнули восторгом. - Скоро никто не рискнет бороться с нами. Никто!
- Отец Константин, - спросил Ласковин, - а кто в вашей церкви главный?
Вы?
Опасный вопрос, но рискнуть стоило.
- Нет, - ничего не заподозрив, ответил Лешинов. - Не я. Когда-нибудь ты
увидишь нашего патриарха. - Глаза "святого отца" снова вспыхнули
восторгом. - Вот могучий человек! Богатырь!
"Богатырь, но пожелавший остаться в тени", - прокомментировал Андрей.
Или "святой отец" вешает лапшу, чтобы приподнять свой собственный престиж.
Прием известный: "Мастер хун-хун-кин-до сто шестнадцатого посвящения.
Учителя - прямо в Шамбале! Вход - семь тысяч рублей ". В Шамбалу.
- Да, - сказал Ласковин. - Я бы с удовольствием встретился, если можно.
И напустил на себя восторженный вид. В дверь постучали. Настойчиво.
- Константин Олегович, администратор говорит - время, - пробубнил
снаружи виноватый голос.
- Да, - сказал Лешинов и расправил плечи. - Не будем нарушать порядок.
Ты - наш, Андрей, не сомневайся. Так что спустись вниз, найди Иннокентия.
Скажи: я распорядился выдать тебе образ с моей фотографией, благовония для
очищения и книгу. Книгу прочти не откладывая. Там - все: молитвы, как
жить, что делать.
Если что не поймешь, Иннокентий подскажет, доверяй ему. Еще скажи - я
велел дать тебе все бесплатно.
- Я в состоянии заплатить! - запротестовал Андрей.
- Не нужно. Это мой дар тебе. Первый, но - многозначительная пауза - не
последний. Иди, Андрей. Впереди трудный путь и великая слава. Бог с тобой.
Лешинов прикоснулся ко лбу Андрея (тот опять не успел отреагировать!),
и Ласковин ощутил мгновенный всплеск эйфории, а затем звенящую пустоту в
голове.
Дверь открылась, и внутрь хлынула толпа лешиновских последователей. На
Ласковина обращали мало внимания (обычное дело: еще один обращенный), и он
беспрепятственно вышел из гримерной и по указателям добрался до фойе.
Здесь он не без труда нашел Гужму и принял от него пакет с сушеной
травой, фотографию и книжечку в мягком переплете под названием "Истинное
здоровье".
Получив все это, Ласковин испытал настоящее удовлетворение. И еще -
огорчение и беспокойство оттого, что вынужден надолго отложить встречу с
отцом Константином.
То, что встречу придется отложить, Андрей знал заранее, а вот
"беспокойство и огорчение" были приобретены недавно. "Благословение"
Лешинова было липким, как солидол, и просачивалось в каждую мысль.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг