любимой жены и разрешил Илдиджинь сопровождать его. Шаману Саийгину, опасливо
озиравшемуся, бледному и вздрагивавшему при любом шорохе, надлежало пребывать
рядом с хаганом только потому, что он - шаман.
"Старый проныра Саийгин явно что-то чувствует, - подумал Драйбен, наблюдая
за пожилым мергейтом. - Однако молчит. Значит, не в состоянии понять, что за
подозрения его гложут".
Непонятно, по каким соображениям Менгу решил прихватить с собой молодого
саккаремца Бе-рикея - раба и телохранителя, давшего клятву оберегать хозяина от
любых опасностей. Драйбен краем уха слышал, как Фейран, которая, в отличие от
большинства людей охранной сотни хагана, едва не теряла сознание от ужаса,
просила хозяина не оставлять ее одну, однако Менгу отказал. К чему тащить
женщину в полную опасностей незнаемую пещеру, находящуюся вдобавок за кругом
этого мира? Незачем ссылаться на госпожу Илдиджинь - степные женщины куда
выдержаннее и смелее саккаремок, тем более что жена хагана, в отличие от
Фейран, сможет постоять за себя не хуже любого мужчины. Илдиджинь прекрасно
обращается с саблей, луком и плетью-камчой, способной в умелых руках стать
оружием по-грознее клинка.
Вместо Менгу Гурцат оставил командовать отрядом своего приближенного -
тургауда Техьела Плешивого, наказав ждать три полных дня. Гурцат помнил
объяснения Драйбена столь же хорошо, как и сказки своего народа. В преданиях
человека, уходящего навстречу неведомой опасности, соратники всегда ожидают три
дня и три ночи. Если Гурцат и никто из его людей не вернется, Техьел может
смело возвращаться на полдень и сообщить эту весть войску. Дальше туменчи пусть
решают сами.
Под зачарованными взглядами Непобедимых Драйбен первым подошел к стене в
том месте, где лежали два валуна, и бесстрашно шагнул прямо в камень, исчезнув
в его черной плоти. Спустя мгновение нардарец вернулся обратно из Ничего и
громко сказал:
- Тропа на месте, никуда не подевалась. Иди за мной, хаган.
Гурцат неуверенно потрогал поверхность скалы, покачал головой, когда
увидел, как его ладонь беспрепятственно погрузилась в казавшийся непреодолимым
монолит, едва заметно усмехнулся и, не оборачиваясь, вошел в тело скалы. Сразу
за Гурцатом из мира людей исчез зажмуривший от восторженного ужаса глаза Менгу
(волшебство! Настоящее волшебство!), осторожно двинулась вперед хмурая
Илдиджинь, шаман, беспрестанно бормочущий какие-то заклятия, и, наконец,
остальные.
- Это и есть Тропа? - спросил хаган у Драйбена, не без удивления
рассматривая непонятный мир, в котором светило тусклое лиловое солнце,
окрашивая лица людей в неприятный синюшный цвет, и росли черные цветы. Самые
яркие краски принадлежали не зеленоватому небу или мрачным скалам, а дороге -
желтые плитки в шесть углов, плотно пригнанные друг к другу и слабо светящиеся.
- Какое все чужое...- протянула жена хагана, но все-таки присела и сорвала
цветок. Черный бутончик тотчас рассыпался в пальцах Илдиджинь в прах, а на
месте голого стебелька возник новый венок из лепестков.
- Идем, - бросил Гурцат и посмотрел на Драйбена. - Здесь не страшно. Ты
врал, говоря, будто нас станут пугать.
- Сейчас не пугают, - пожал плечами нардарец. - А за поворотом, может
быть, мы наткнемся на такое чудовище, что даже у самого смелого остановится
сердце.
Впереди шли пятеро нукеров, за ними Драйбен, потом Гурцат и Илдиджинь.
Спину повелителя прикрывали Менгу с Берикеем, а позади всех тащился шаман,
постоянно сплевывавший и злобно посматривавший на поднимавшиеся за пропастью
горы. Саийгин понимал, что бесполезно взывать к Заоблачным - в этом мире не
было богов, с которыми мог бы говорить шаман мергейтов. Здесь жил только один
бог. Очень древний и опасный. Саийгину с самого начала не нравилась затея
хагана, однако владыка Степи не желал ничего слушать.
Когда Драйбен около года назад впервые ступил на Тропу, ему пришлось
a.!` bl в кулак все свое мужество для того, чтобы преодолеть жалкие полторы
тысячи шагов от входа до пещеры. Во время его прошлого посещения дорога
выглядела совсем по-другому: шла не под уклон, а вверх, более прихотливо
изгибалась; плитки, покрывающие грунт, имели форму квадратов, и вовсе не
желтых, а зеленовато-синих. Тогда Драйбену встретились самые невероятные твари,
наиболее жуткой из которых оказалось чудовище, которого он так боялся в
детстве, - огромный клыкастый вурдалак, по деревенским преданиям, живший на
заброшенном кладбище неподалеку от замка Кешт. Когда маленький эрл вел себя
плохо, нянька обычно грозила, что ночью явится чудовище и заберет его к себе в
склеп...
Тропа действительно менялась раз от раза. Сегодня Хозяин не стал выпускать
на дорогу чудовищ, призраков или бестелесных летучих теней, и путь к его жилищу
больше напоминал ухоженный тракт в Нарлаке. Тамошний кениг прославился своей
фразой о том, что величие страны доказывается хорошими дорогами. Вот и мостили
в полуночной империи тракты меж городами каменными плитами или, на худой конец,
кирпичом...
Пещера встретила гостей тишиной, но Менгу почему-то насторожился -
мергейту показалось, будто он услышал отзвук человеческой речи. Впрочем,
нукеры, отлично знающие свое дело, быстро и тщательно обыскали большой зал с
висящими на потолке сосульками и не нашли ни одной живой души. Единственно, их
заинтересовало серое каменное изваяние, похожее очертанием на присевшего у
стены человека в халате, невысоком тюрбане и сапогах, но позванный степняками
Драйбен, критически глянув на находку, успокоил: мол, ничего страшного, игра
природы. Да, смахивает на человека, но ничего больше.
"Интересно, - мелькнула мысль у нардарца, когда он коснулся непонятного
изваяния. - Когда я был в пещере последний раз, то не заметил такого
человекоподобного камня. Впрочем, как подтвердилось на опыте, здешний мир
весьма изменчив. Ничего необычного, если не считать того, что здесь необычно
все".
Значительно позже, эдак седмицы через три, Драйбен в мыслях ругал себя:
"Тоже мне, маг! Называл себя волшебником, а не мог отличить живого человека от
бездушного гранита. Недоучка - он и есть недоучка..."
(Подпирающий спиной стену Фарр недоумевал, почему степняки и высокий
светловолосый человек постояли рядом с его пораженным волшебной неподвижностью
телом и, осторожно потыкав его кончиками сабель и ногами, ушли. Может, у них не
хватило времени и желания разбираться с немощным мальчишкой из Саккарема?)
Когда нукеры осмотрели пещеру и убедились, что она пуста, хаган повернулся
к Драйбену и грозно спросил:
- Что теперь? Где тот, к кому ты меня привел?
Драйбен запнулся на полуслове. Решив, что лучше сказать правду, ответил
просто:
- Не знаю, повелитель. Он везде. Разве не чувствуешь, что, кроме нас,
здесь есть еще кто-то? Подождем...
- Я не желаю ждать! - резко сказал Гурцат. - Хозяину Тропы и пещеры нужен
я, а никак не он мне. Он звал меня почти каждую ночь. Я не удивился чужому небу
и неизвестной земле, потому что уже видел их во сне.
Хаган поднял голову и громко выкрикнул, обращаясь к терявшемуся в полутьме
потолку:
- Эй, ты! Пришел хаган мергейтов! Драйбен да и все остальные машинально
схватились за сабли или кинжалы, ожидая кары за дерзкую выходку Гурцата. Однако
вместо громов и землетрясения раздался голос. Ровный, глубокий, невыразительный
голос, шедший прямо из стен:
- Я рад гостю. Но сперва хочу убедиться, что ты на самом деле тот, за кого
себя выдаешь. Смотри!
Прежде гладкий участок стены пещеры начал оживать. Исчезали самоцветы,
уступая место невзрачному серому песчанику, из которого медленно, а затем все
быстрее вырисовывались человеческие силуэты. Камень жил своей жизнью, из его
поверхности выпрастывались руки, головы, плечи... Желтовато-серые очертания
шевелили губами, беззвучно говоря что-то друг другу, и наконец, когда людей
окончательно зачаровало невиданное прежде зрелище, случилось нечто невероятное.
Хаган, прирожденный воин, с трехлетнего возраста знавший, что такое седло
( оружие, отбил сабельный удар, не раздумывая о том, чья рука сжимала клинок.
Он просто услышал легкое шуршание лезвия, покидавшего ножны, и заметил странное
движение, совершенное одним из нукеров-телохранителей. Вскоре Гурцату пришлось
отбиваться от пятерых.
Менгу не понимал, что происходит. Откуда-то возникло странное желание
немедленно убить хагана - это он виноват в том, что Менгу больше не живет в
своем улусе! Гурцат все решил за Менгу. Не затей он войны, нукер из отдаленного
Байшинта уже давно бы женился, гонял свои стада на пастбища, а не воевал
неизвестно за что и для чего. Смерть Гурцату! Убей разрушителя судеб!
Едва появилась эта мысль, Менгу схватился за подаренный Драйбеном
серебряный талисман, висящий на шее, и чем крепче он сжимал охраняющий от
нечистой силы знак в кулаке, тем быстрее уходили дурные мысли. Но стоило лишь
слегка отпустить пальцы, как Менгу чувствовал, что его снова охватывает
безумие.
Волшебство Хозяина не подействовало только на женщину, шамана и нардарца.
Берикей, у которого разгорелись недобрым светом глаза, вдруг обнажил саблю и
тоже бросился на вождя степняков, уже успевшего зарубить троих своих нукеров,
смертельно ранить в живот четвертого и сейчас расправлявшегося с пятым. Гурцат
не зря слыл среди мергейтов отличным воином - взмахом свободной от оружия руки
он отбросил брызжущего слюной Берикея, отвел клинком удар последнего противника
и почти незаметным движением чиркнул его острием сабли по шее чуть ниже
подбородка. Из открывшейся раны плеснула вначале небольшая струйка темно-
багровой крови, но, едва нукер рванулся вперед, он начал задыхаться, появились
зеленые пятна перед глазами, ослабло внимание... Гурцат наотмашь пластанул
лезвием ему в голову над правой бровью, расколов череп, и попутно, уже на
излете, зацепил Берикея по бедру. Саккаремский воин упал и тотчас почувствовал,
что внезапное сумасшествие начало исчезать.
Тяжело дышащий Гурцат опустил клинок. Вокруг него лежали пять трупов.
Пятеро безоговорочно преданных нукеров. Шипел сквозь зубы упавший неподалеку
Берикей, зажимая ладонью длинный порез на бедре. Илдиджинь, схватившаяся за
кинжал, подбежала к мужу.
- Хвала Заоблачным...
Гурцат отстранил ее и, угрожающе оскалив зубы, шагнул к Драйбену.
- Ты куда меня привел, безухий шакал? Что здесь...
- Первое испытание с честью выдержано, - пришел из камня бесстрастный
голос Хозяина. - Ты подтвердил, что имеешь одно из величайших качеств
повелителя - умение сражаться и способность не обращать внимания на лицо
противника. Вдобавок я увидел, что хаган Степи может рассчитывать на верных
людей. Вот он...
По-прежнему не разжавший кулака, в котором заключался символ солнца, Менгу
прищурился от яркого света - будто его озарили лучи огромного факела. Сотник
понял, что Оно таким образом указывает на "верного человека".
- ...Он,- продолжал Хозяин, чья речь воспринималась людьми не столько
слухом, сколько всем телом, - переборол мои чары. Ты не пожалеешь, сделав этого
человека своим приближенным. Однако, хаган, ты еще не доказал, что обладаешь
другими способностями владыки.
- Какими другими? - выкрикнул Гурцат и его пальцы, сжимавшие рукоять
сабли, побелели. - Что тебе от меня нужно, чудовище?
- Я не чудовище, - возразил голос Хозяина. - И это ты пришел ко мне, а не
я к тебе. Смотри же!
"Я знал! Знал, что пещера не пустует! - смятенно подумал Драйбен. - Оно не
стало насылать на нас мелких прислужников, а явилось лично! Боги, ответьте, с
чем мы имеем дело?"
Госпожа Илдиджинь с возрастом не утратила быстроты и хватки, присущей всем
женщинам из пастушьих племен. Когда из ожившей стены к ней метнулась
вытянувшаяся на много локтей многопалая лапа, любимая жена хагана успела
отскочить в сторону, ударить серое щупальце кинжалом, который, впрочем, тотчас
выдернули из ее ладони. Илдиджинь схватилась за камчу.
Похолодевшему Драйбену стало ясно: Хозяин перенес свое внимание на
Илдиджинь, приготовляя Гурцату новое испытание. Только каков его смысл? От чего
сейчас должен будет отказаться или на что согласиться хаган?
Плетенный из тонких полосок кожи хвост камчи превратился в почти невидимый
глазу веер. Невысокая, однако очень ловкая Илдиджинь, сжав зубы, отбивала
непрестанные атаки Хозяина. Она пыталась отойти прочь от живого камня, из
которого выпрастывались десятки хищных рук, тянущихся к ее одежде. Свинцовый
шарик на оконечье плети легко ломал длинные многосуставчатые пальцы, но, когда
одни отдергивались, их место тут же занимали другие.
Гурцат попробовал заступиться за жену и с низким звериным рыком ринулся на
шевелящийся камень, но путь ему перерезали, одна из лап сбила хагана с ног, а
три другие прижали к полу. То же самое случилось и с Менгу, решившемуся встать
на защиту повелителя, - вылетевший из стены шершавый и холодный жгут попросту
прикрутил верного нукера к одной из колонн, несколько раз обернувшись вокруг
туловища. Менгу оказался полностью обездвижен. Берикей, с ужасом оглядевшись
вокруг, предпочел остаться там, где упал, и даже не обращал внимания на все
увеличивающуюся лужицу крови.
Умный Драйбен понял, что лезть в драку с Хозяином бесполезно, а потому не
двигался и только наблюдал, сдвинув брови. Устрашенный всем происходящим шаман
упал и зачем-то накрыл голову полой своего чапана.
"Если Саийгин надеется, что его не заметят, - от страха нардарец начал
шутить сам с собой, подобно висельнику, стоящему на эшафоте и посмеивающемуся
над палачом, - то пусть не разочаровывается, когда Оно вплотную займется им
самим. Хотелось бы также знать, с кем из нас Хозяин начнет развлекаться после
того, как разделается с госпожой? Эх, почему я не сбежал еще несколько дней
назад?.."
При всем проворстве Илдиджинь, долго сопротивляться Хозяину пещеры ей не
пришлось. Оно даже не стало вырывать оружие из рук жены Гур-цата. Просто
каменные щупальца окружили мер-гейтку со всех сторон, вцепились в одежду, пояс,
ухватили за шею и косы, а затем подтащили к бурлящей серой стене,
получеловеческие рельефные силуэты на которой начали вырисовываться со все
большей четкостью. Госпожа едва сдерживалась от того, чтобы не закричать.
Гордость победила.
Со стороны казалось, будто Илдиджинь стала живой частью некоей огромной
скульптуры, созданной обезумевшим ваятелем. Поверхность скалы внезапно застыла,
прекратив движение. Ладони, похожие на человеческие, отвердели, окончательно
превращаясь в камень. Прямо над головой Илдиджинь замерло искусное изображение
мужского лица и части плеча, справа виднелись бок бедро и часть груди
обнаженной женщины, левее и сверху Хозяин пожелал создать однорукого старца с
бородой... Великое множество людских фигур из пористого серого камня. Опытный
взгляд Драйбена различал здесь людей из самых разных племен - тот однорукий
совершенно определенно саккаремец, пятеро силуэтов под самым потолком -
мергейты... Боги, это же погибшие от сабли Гурцата нукеры! Тогда почему на полу
лежат их трупы? Или Оно запоминает всех людей, которых убило? Вот, пожалуйста,
аррант - развевающаяся тога и стрижка горшком, принятая на великолепном
острове. Еще аррант и еще... Значит, благородные островитяне знали о
существовании Логова и не раз наведывались сюда! Застывший в камне узор их
одеяний был распространен в Аррантиаде очень давно - если судить по книгам и
рисункам, лет пятьсот-шестьсот назад. В те самые времена, когда писалась книга
о Повелителе Небесной горы!..
- Гурцат, - мягко позвал голос, возникший в пустоте. - Я могу дать тебе и
твоему народу великое будущее. Могу сделать мергейтов расой повелителей
известного вам обитаемого мира. Однако тебе придется заплатить. Откажись от
того, что тебе дорого, и докажи, что заслуживаешь моего Дара...
- Отпусти ее! - выкрикнул хаган, пытаясь вырваться из ослабевших пут. - Я
сказал: отпусти!
- Подумай, - шепнула пещера. - Это всего лишь одна из тысяч женщин,
которыми ты можешь обладать. Только одна. Неужели ее жалкая жизнь встанет на
пути процветания твоего народа? Когда у каждого появятся свои овцы, рабы, белые
юрты?.. Когда не нужно будет воевать, а лишь повелевать. В твоем мире часто
рассуждают о Золотом Веке. Так верни его! Переступи через себя.
"И через труп своей любимой жены, - добавил про себя Драйбен, но вслух
высказаться побоялcя. - Всего через один труп. Переступишь через него - не
обратишь внимания ни на кого другого. Все просто".
- Я верну Золотой Век сам! Своей силой! Силой своих нукеров! - зло ответил
Гурцат, не отрывая взгляда от молчавшей и слабо дергавшейся Илдиджинь. - Ты не
нужен мне.
- Зачем тогда ты пришел в горы, Гурцат? - Речь Хозяина звучала ласково, но
в обманчиво мягких нотках сквозила неприкрытая угроза. - Повторюсь: нужен тебе
я, а не наоборот. Решайся быстрее.
Илдиджинь застонала. Кончики ее пальцев и ступни ног внезапно загорелись
жуткой болью, распространявшейся по конечностям выше, к коленям и локтям.
Гурцат ошеломленно приоткрыл рот, увидев, как его жена начинает постепенно
обращаться в камень.
- Надеешься на свои силы? - безжалостно продолжал голос. - Да, до
определенного предела ты можешь рассчитывать на свои тумены. Месяц, два...
Потом они устанут от войны. Осядут на завоеванных землях, обленятся. Спустя год
вспыхнут бунты рабов, великие государства Полуночи объединятся и придут к тебе
с войной, а что самое страшное - они начнут покупать верность твоих ханов и
стравливать их между собой. Твое войско сожрет само себя. Потом Нарлак,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг