- Ладно, на среду дам, а в четверг утром принесешь.
Я вернулся домой, нашел Антона в подвале:
- Облава в среду.
* * *
В среду утром взвыли, как один, зашипели громкоговорители на фонарных
столбах, на деревьях вокруг дома. Кошкисты рассчитывали оглушить, застать
врасплох. Оглушенные коты начнут беспорядочно метаться, и тут только
раскидывай сети... Из тумана показались фигуры наших спасителей. Впереди
Гертруда с котометром на шее, неверными шагами он продвигался к дому, за
ним молодцы волокли сети. Время от времени постукивая по прибору кулаком -
старый привычный метод, кошкист выписывал странные кривые, видимо, на
экране возникали случайные помехи. За ним волочился кабель питания, на
плече висела бритва начальника, которую он не осмелился отделить от
трансформатора. Бритва отчаянно жужжала. На порог вышел Бляс:
- А, кошкодавы...
- Уйди, не мешай, доберусь и до тебя.
- Ну, давай, давай... - и Бляс ушел к себе. Комедия продолжалась
несколько часов. Импортный хваленый прибор оказался неприменим в наших
особых условиях. Герои ушли на обед...
А после обеда уже не было ни бритвы на плече, ни заграничной
безделушки. Прежде всего Гертруда ринулся в подвал, он жаждал реванша. Бляс
только что пообедал и расположился на своем топчане - поспать часок.
- Та-ак, ты по-прежнему здесь... Коты где?
- Ты же знаешь - у меня котов нет, - миролюбиво ответил Бляс.
- Вста-а-нь, встань! когда перед тобой начальник!
Бляс не шевелился. Гертруда подскочил к топчану и пнул ногой боковую
планку. Раздался треск - лежанка покосилась. Бляс приподнялся, сел,
протянул руку к ковру и снял с него старинный пистолет: - Учти, заряжен...
Гертруда оторопел:
- Ты чего, Роман, в своих стрелять... ну и псих...
- Какой ты мне свой... мотай отсюда.
Гертруда постоял и молча вышел. Бляс, ворча, стал осматривать свое
пострадавшее ложе. "Счет пришлю Анемподисту. Разорение одно с этими
кошкодавами."
В квартирах котов, конечно, не оказалось, ни цельночерных, ни
чернопятенных, ни даже легальных. С вечера их в дом не пустили, они
ночевали в подвалах. Борцы за счастье ринулись в подвалы, но и там никого
не нашли. Испуганные шумом коты давно перебрались в трубы. Герои постояли
перед черными ходами и провалами, из которых веяло ледяным холодом, - и
дальше пойти не решились. Они поставили в подвалах капканы, разбросали
ядовитые приманки. То включали, то выключали громкоговорители, вой и свист
чередовался с патриотическими песнями... "Мы рождены, чтоб сказку сделать
былью", - пел героический баритон... Вечером труженики включили технику и
отправились к себе, а мы до пяти утра слушали записи новогоднего "Огонька",
которые чередовались с воем и свистом.
На второй день Гертруды не было, но по радио передавали его
выступление: вождь вещал о политическом значении мероприятия... а потом
снова вой и свист, и снова шарили по квартирам... К Блясу зайти не
решились, зато накрепко заперли его в подвале, когда он спал, сломали
тележку и пошли наверх. Утром следующего дня Бляса выпустили и даже
починили транспорт - приказал Анемподист, управдом не любил, когда обижали
свиней. На пятом этаже перерыли все три квартиры, в поисках котов проверили
кастрюли, банки и даже бутылки, похитили кое-что из запасов, разбили банку
с черносмородинным вареньем и так вывозили пол, что Мария отмывала целый
день. Антона оштрафовали на месячную зарплату за потерю бдительности на
посту дворника и заставили пойти в подвал проводником, правда, до большой
трубы не дошли, не захотели ползти на животе и, слава Богу, ни одного кота
не встретили. Несколько человек караулило на лестнице, из квартир никого не
выпускали, только Бляс, багровый от бешенства, по-прежнему возил еду
свиньям, за ним на почтительном расстоянии следовали два охранника.
К вечеру третьего дня стало ясно, что мероприятие прошло успешно, и
теперь из списков мертвых кошачьих душ оставалось вычеркнуть десятка два
имен, в отчете посетовать на объективные трудности, несовершенство техники,
недостаточную сознательность населения...
Я смотрел в окно. Тусклое багровое солнце почти касалось земли. Кругом
снежная пустыня с островками согнувшихся деревьев, которые сбегают с
возвышенностей в лощины, как будто торопятся укрыться от ветра,
проснувшегося к концу дня. В темноте громкоговорители замолчали, маячившие
на этажах, у подъезда дежурные исчезли, и мы собрались в подвале. Пришли
все, не было только Коли, куда-то делся, зато неожиданно появился Крылов, с
синевато-бледным лицом, рука на перевязи. После налета он отлеживался дома,
Мария приносила ему еду.
- Программа выполнена, теперь целый год можно жить спокойно... - он
был преувеличенно весел.
Бляс посмотрел на его руку - и промолчал.
- И все-таки не пойму, что за напасть такая, к чему им коты? - как
всегда, допытывалась Мария.
- Я же тебе говориль... - устало начал Аугуст.
- Конкуренция, - объяснила Лариса, - без котов никто не сможет
предсказать будущее, и тогда кошкисты просто назначат его, каким хотят.
Бляс усмехнулся:
- До лампочки им будущее, они хотят свининку задарма, и чтоб каждый
день.
- Они не убивают больше, и это несомненное смягчение нравов и шаг в
сторону свободы... - историк воспрял духом.
- Да-а, не убивают... - Аугуст наморщил лоб. - Я помню, ех-хал из
лагерь... пересадка, я ждал два дня и некуда было спать. Паспорт нет,
милиция боюсь, одежда плохой, и везде холод, о-о-о... На вокзале у стены
патарей большой, высокий, за ним щель... можно только стоять, зато тепло,
никто не видит... Я всю ночь стоял, и утро... спал, просыпался - люди ходят
рядом, смеются, дети... кто уехал, приехал, а я стою, мне нет места нигде.
Я заплакал. А было тепло, никто не бил, не убивал меня.
Бляс развел огонь, жарил свинину, ели, пили чай. На запах мяса стали
собираться коты. Первым появился Серж, как всегда спокоен, оглянулся - где
Крис? - Криса не было. Пришла Люська и тут же затеяла склоку с незнакомым
котом... Серый пришел, Голубчик... всего котов шесть или семь. Феликса не
было.
* * *
Как только рассвело, рядом с домом послышались голоса. Гертруда
перехитрил нас - и теперь коты в западне, они ведь у Бляса. Чтобы уйти в
трубы, им надо перебежать в соседний подвал, метров двадцать всего, но
кошкисты рядом! Гертруда огромными скачками пробежал мимо окон и наткнулся
на Антона, который вышел убрать приманки. Кошкист в ярости схватил его и
стал трясти:
- Что тут делаешь? Сказано - не выходить!
Антон что-то объясняет и показывает в сторону ЖЭКа. Гертруда
повернулся, тоже смотрит туда. Подошли и другие ЖЭКовцы, о чем-то
заспорили. Смотрю - и Коля с ними... но не до него было... Ясно, Антон
отвлекает их. Чего же так медлит Роман... Наконец за спинами ЖЭКовцев
возникли узкие стремительные тени. Бляс сообразил наконец - и выпустил
котов: спасайтесь, как можете. Они бросились врассыпную. Кошколовы упустили
момент, брошенная сеть пролетела мимо. Гертруда оглянулся и понял -
опоздал.
- Ах ты, скотина! - он схватил железными руками Антона за горло. Тело
бесхребетного человека безвольно болталось, не доставая ногами земли.
Из-под брюк показались серые кальсоны, лицо посинело и стало таким
страшным, - какой-то воронкой, завихряющейся во впадину беззубого рта, -
что Гертруда не выдержал, отбросил Антона и ушел. За ним потянулись его
приспешники - они тащили сети. Коты ускользнули, и делать больше было
нечего.
В подъезд спустилась Лариса - она только что обнаружила отсутствие
мужа - "ужасный человек...". Но что удивительного - ведь от начала налета и
до конца прошло не более пяти минут. Мы выбежали к Антону. Он уже пришел в
себя. Потом выяснилось, что у него сломана какая-то незначительная косточка
в горле и он потерял голос. Мне казалось, что Гертруда душил его целую
вечность, а это были какие-то мгновения, и все же, зная силу пальцев
кошколова, мне пришлось признать, что Антон оказался гораздо крепче, чем
можно было ожидать. Ну, а голос его Ларисе не был нужен, и ему тоже, и эта
потеря ничего не изменила в их жизни.
Гертруда уже скрылся из виду, как вдруг раздались крики:
"Держи, сеть, сеть давай..." Я метался по квартире - из окон ничего не
видно, выбежал на улицу, побежал на крик. За домом столкнулся с одним из
кошколовов, он грубо толкнул меня - "убирайся..." Кто же это вышел из
укрытия, зачем?..
* * *
С шести утра играли победные марши. Гертруда праздновал - один черный
кот попался. Отчет пополнился реальными подробностями, фотографиями,
отпечатками лап. Дело пахло орденом и повышением в должности... Наконец нам
разрешили выйти из дома. Официально объявили, что кота ликвидировали и
повесили на мачте на бывшей детской площадке. Я оделся и пошел туда. Да,
там висел черный кот, но он был высоко, и я не мог разглядеть, кто это. Я
постоял и пошел домой.
К вечеру кота спустили вниз и бросили тут же. Это был Крис. Как же
так, дружок? Зачем ты вылез из подвала... Видно, понадеялся на быстроту
своих ног - и столкнулся с Гертрудой. Кровь казалась бурой грязью на его
бархатной шубке. Я вытер кровь, взял кота на руки, кое-как добрался до
оврага, нашел глубокую трещину и опустил туда этого отчаянного малого.
Выпрямился, посмотрел вокруг. Опять закат, опять бурое солнце уходит за
оврагом под землю, может быть, в такой же бездонный овраг, в пещеры... и
снова появится завтра? Иногда я чувствую, что устал от этих повторений, и
спокойно думаю о том, что скоро не будет ничего. Еще бы немного тепла и
света... и ясности - зачем все было. Оглянулся на дом - в окнах уже
светились огоньки, в подвале метался, набирал силу вольный огонь. Надо идти
туда, должен вернуться Феликс.
А Феликс все не шел. Я сидел в кресле и смотрел в окно. Мерцающий свет
из подвала освещал снег перед домом... Нет, это фонарь смотрит мне в лицо.
Снег повалил, неуклонный, косой, мохнатый, все перечеркивая и границы вещей
обращая в тени. Красные кирпичи стали бурыми, свет померк. В окне ничего,
кроме чахлых кустов и кирпичной стены. Такая стена была в Бутырках,
спрятанная между домами огромного города... Желтоватый снег вокруг фонаря
растоплял мрак... Я вспомнил - в детстве - кусок масла, сливочного, в
геркулесовой каше... Каша с шелушками, ешь - и отплевываешься, ешь - и
надоедают они, острые, дерзкие и безвкусные... Масло также таяло... Дальше
вокруг фонаря серебристые нити - тянутся в глаз... Паук... он жил в углу и
каждую ночь спускался в ванну - напиться, и каждое утро не мог выбраться из
нее. Подсовываешь бумажку - он вылезает... небось думал, что сам... Сколько
раз я потом вспоминал о нем, когда барахтался и терял надежду.. Ночь не
кончается, а ведь время?.. Часов нет... Ах, да, я же разбил их, когда
выбегал из дома - взмахнул рукой - и об стену... а за домами - "держи,
сеть, сеть давай...". Надо срочно проснуться!.. Нет, пришли-таки, лица
вежливые, бритые: "Ну, зачем вы так, мы вас знаем, любим... просто вы
устали, немного больны... надо подлечиться, надо..." И уже с железом в
голосе - НАДО!.. А из-под кровати - лицо белое, одни глаза - "нет, нет,
нет, не вылезу-у-у...".
- "Вы пожалеете, вы поймете...".
- "Да, да, да... нет, нет, нет..." А двери заперты, и ручек дверных
нет, и окна зарешечены - и неба нет, все черно, черно... И утра все нет.
Острый гребень среди облаков, я карабкаюсь туда... Наконец, голова выше
гребня - смотрю - огромное поле катится в пропасть, белые вихри то здесь,
то там, и ползет вверх собачья упряжка с одним человеком... а над всем
простором ночи, ростом до верхушки неба - фигура из стали и льда...
Кто-то говорит: "Раздвинь занавеску, там окно". Я дергаю - фигура
сморщивается, уходит в складки. По-прежнему мигает фонарь, все еще темно.
Где же часы, наконец?.. А-а, часы разбиты. Где будильник? Будильника нет, и
стола нет, на месте стола барьерчик, за ним два поросенка, один бегает,
прыгает - живой, другой лежит на боку - струйка крови изо рта... Где Бляс?
Роман где?.. А за окном нарастает рев и свист, мечутся зловещие тени, от
них ускользает, уходит черный упрямый зверь, спешит в темноту... но и там
уже они, окружают его, оттесняют от спасительных зарослей...
- Феликс, Феликс, беги!!!
- Я проснулся - спал, сидя в кресле. Чахлый свет пробивался сквозь
старое пыльное полотно. Утро пришло.
* * *
И тут появился Феликс - заглянул в окно. Я впустил его, взял на
колени. Он очень устал - не стал есть, не мылся, не тряс ушами. Я покрыл
его одеялом, так, что виднелась только голова и черная когтистая лапа. Он
уткнулся носом в мою руку и заснул. И я заснул с ним, спокойно и тихо. К
вечеру он поел и захотел уйти. Я выпустил его и смотрел, как он уходит в
сторону зарослей - не спеша, чуть сгорбившись и опустив хвост... Прошла
облава, еще кусочек времени подарен нам.
Разговор
На следующий день в сумерки ко мне заглянул Аугуст:
- Иди в подвал, с Колей немножко говорить на-а-та...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг