Только пахота на нашу контору. Она на все пошла, все стерпела, потому что
верила, что так надо. А теперь что? Спасибо, в ваших услугах родина не
нуждается, да?
- Сядь и не маячь. - Журавлев потер виски. - Без тебя башка трещит. Белов
послушно сел.
- Не мальчик уже, Игорек. Сам знаешь, гуманизмом у нас не страдают. Не то
что ее, любого из нас выкинут и не охнут. - Журавлев раздавил окурок в
пепельнице. - И скажи спасибо, если ноги перед этим об тебя не вытрут.
- Спасибо, успокоил. - Белов зло усмехнулся. Журавлев раскурил новую
сигарету. Надолго задумался, косясь на лежащее на столе дело. Белов ждал.
- Есть два пути, - наконец начал Журавлев. - Первый, ты пишешь справку по
делу, а я начинаю великий поход по высоким кабинетам. Предвижу, что вернусь
весь оплеванный с ног до головы и с нулевым результатом. Но совесть наша будет
чиста. - Он вскинул ладонь, не давая встрять опять готовому взорваться Белову.
- Тихо! Второй путь - все сделать самим. Ей нужна нормальная работа, которая
позволит выбраться из этой диссидентской клоаки. Я нажму по своим старым
связям, дай бог, что-нибудь обломится. Но рубить концы придется тебе, Игорь.
Как у тебя с ней?
- Нормально, - пожал плечами Белов.
Журавлев помедлил, стряхнул пепел.
- Имей в виду, начальство прозрачно интересовалось, почему "Вера" упорно
отказывалась перейти на контакт к другому оперу, а работала только с тобой.
- Пусть лучше поинтересуются, каково замужнюю бабу окрутить и работать
заставить! - вскипел Белов. - Можно подумать, у нормальных баб других забот
нет, чем по явкам шнырять да сообщения кропать.
- Да ценю я твои способности, ценю, только успокойся! Дай договорить. -
Журавлев понизил голос. - Придется задействовать все твое обаяние, Игорек.
Потому что работала она на личном контакте. Комитет, госбезопасность- для нее
абстракция. Идея, вдолбленная пионерией-комсомолией. А работала она с тобой,
лично с тобой. Поэтому рубить ты будешь то, что связывает вас. О чем она,
может, и не сказала ни разу, а ты, если не дурак, не выспрашивал, но
чувствовал, иначе грош тебе цена как мужику и оперу. Сможешь?
- В смысле- выдержу?- Белов посмотрел в глаза Журавлеву.
- Не о тебе речь, дурак. Выдержишь, куда, на фиг, денешься. А вот она -
это еще вопрос. Вот я и спрашиваю, сможешь сделать так, чтобы это было больно,
но не смертельно? Сам сказал, мы единственные, что у нее осталось. Весь Комитет
я сюда не тащу, но все, что ее связывает с нормальной жизнью, где еще есть
правда, идеалы и справедливость, - это ты. Рубить будешь, Игорь, по живому. Но
иначе в новую жизнь ты ее не переведешь. Это мужик реализуется благодаря
женщине, а женщина - только через мужчину. Вот такая сексопатология получается.
Белов закурил сигарету, которую до этого крутил в пальцах.
- Муж, козел, подал на раздел имущества, - пробурчал он, брезгливо
поморщившись. - Родители со скандалом взяли дочку к себе. Слава богу, их наши
игры не коснулись. Но Лене от этого не легче.
- Игорь, у тебя с ней серьезно? - одними губами прошептал Журавлев. Белов
пожал плечами.
- У меня всегда серьезно.
Это было правдой. У Белова было два состояния - радостно-приподнятое,
когда переживал очередной роман, и угнетенное, когда расхлебывал его
последствия. Журавлев диагностировал это как "любовную циклотимию", от которой
не излечат никакие лекарства, а только - немедленная кастрация.
- Что будешь делать? - спросил Журавлев.
- Оформи местную командировку, Кирилл, - в думав, попросил Белов. -
Минимум на неделю.
- Куда?
- Не в Сочи, естественно! В Красногорский райотдел. Там Степан Ильич, свой
мужик, прикроет. Для конспирации пару часов буду маячить в его отделе, а
остальное - по личному плану.
- А где будешь?
- Поблизости. Пансионат там есть, директор мне кое-чем обязан. В
Подмосковье сейчас тихо, не сезон. А весна вот-вот начнется. - Белов посмотрел
за окно, где с утра сыпало мелким снежным крошевом.
Журавлев тяжело засопел, потом обреченно махнул рукой.
В пансионате, пустом до гулкого эха на этажах, они прожили неделю.
Четвертый день едва не стал последним.
Белов проснулся среди ночи, ощутив холодную пустоту там, где уже привык
ощущать нежное тепло Елены. За окном выла злая мартовская метель. Гробовая
тишина в коридоре.
Он лежал, вспоминая, как замертвело ее лицо, сделалось мраморно-белым,
только на виске билась тонкая синяя жилка. Утром пришлось сказать ей все. Тогда
ему вдруг стало страшно, но сейчас было еще хуже. Сердце лихорадочно билось,
захлебнувшись предчувствием беды.
Из ванны донеслись тихие всхлипывания. Белов откинулся на подушку, решив
дать ей выплакаться, но потом вскочил, обожженный догадкой.
Рванул дверь ванной. Крючок отлетел, жалобно звякнув о кафель.
Лена сидела на краю ванны, спустив руки в умывальник. По кисти вниз
змеилась красная ниточка.
- Ты что наделала? - выдохнул Белов. Она открыла глаза. Взгляд пришел
откуда-то издалека, где уже нет жизни.
- Извини, - прошептала, с трудом разлепив обкусанные губы. - Так будет
лучше...
Белов одной рукой обхватил готовую завалиться Елену, второй прижал
скомканное полотенце к ране. Машинально отметил, что порез сделан неправильно,
поперек кисти, и крови в раковине мало. "Истеричка!" - вспыхнуло в голове.
Первым желанием было врезать наотмашь, чтобы выбить дурь, но вместо этого он
крепче прижал ее к себе, зашептал, словно баюкал ребенка:
- Ничего страшного. Это дурная кровь. Раньше врачи специально пускали
немного крови, и больному сразу становилось легче. Чуть-чуть лишней крови,
чтобы опять хотелось жить...
- Не бросай меня, Игорь. - Она уткнулась носом ему под ключицу и замерла.
Он почувствовал, как сжалось ее тело, готовясь принять удар.
- Ну как ты могла такое подумать?- Белов смотрел на бьющуюся в такт ударам
сердца жилку на ее виске и чувствовал, что его сердце вот-вот остановится. -
Все будет хорошо, Лена. Даю слово.
В Москву вернулись притихшие, словно с похорон. Их встречи продолжались
еще три месяца. Еще ни разу Белов так не изощрялся в конспирации. Таиться
приходилось от всех. Кроме семейных неприятностей, грозили весьма серьезные по
служебной линии. За несанкционированную связь с провалившимся агентом на стол
пришлось бы выложить партбилет и удостоверение одновременно, а потом до конца
дней пытаться устроиться дворником. Но Белов плевал на все. Он верил, что
правда на его стороне, потому что, тысячу раз проверяясь, шел не на встречи с
агентом, а на свидание с женщиной, от одного взгляда которой сладко ныло под
сердцем.
Оба не верили, что это навсегда. Знали, все отболит и отпадет само, как
корка на зарубцевавшейся ране. Но нужно было время, чтобы не рвать по живому,
чтобы опять не брызнула кровь. И время пришло. В июне, когда от жары плавился
асфальт и по всей Москве ветер гонял комки тополиного пуха, Журавлев отвел
Белова в сторонку и, дымя в лицо "Примой", прошептал:
- Я запустил наружку за "Верой". Пасли ее неделю. Ничего страшного,
обычная профилактическая проверка "архивного" агента.
- И что? - насторожился Белов.
- Все тихо. Подозрительных контактов нет. Старые дружки оставили ее в
покое. На работе все в ажуре. И еще. - Журавлев отвел глаза. - У нее появился
мужчина. Кажется, там все серьезно.
- И слава богу, - кивнул Белов, ощутив укор ревности. - Дальше что?
- С "Верой" - все. - Журавлев сыграл интонацией на последнем слове, дав
понять, что все это время знал о связи Белова. - Дело сдано в архив.
С тех пор Белов с Леной не встречался. Как отрезал, раз и навсегда.
Профессионал
У него было время вспомнить и заставить себя забыть, чтобы думать только о
работе, которую кровь из носу он обязан сделать. И теперь в мозгу ожил временно
отключенный нахлынувшими чувствами приборчик, холодно и беспристрастно
анализирующий слабости и сильные стороны собеседника, чтобы в лабиринте плюсов
и минусов прочертить кратчайший путь к победе.
Лена, насколько он помнил, никогда не опаздывала на встречи. В кафе она
вошла, как обещала, ровно через тридцать минут. Улыбнулась, увидев сидевшего в
углу Белова, смахнула черные очки, и пошла к нему через зал своей летучей
походкой.
Во взгляде барменши и официантки, до этого ненавязчиво разглядывающих
Белова, возник двойной немой вопрос: "К тебе?" и "Заказывать будешь?" Белов
кивнул, официантка, сделав непроницаемое лицо, пристроилась вслед Елене.
- Привет! Извини, пришлось задержаться. - Лена широко улыбнулась, показав
великолепные зубы. На шее появилась цепочка с кулоном, которой еще полчаса
назад не было. Опрокинутая звезда на черном камне. Тонкий шик нашего
помешанного на мистике времени.
"Она не конспирирует, она играет в свидание,- остро почувствовал Белов. -
Переигрывает... Нет, тут другое".
Белов делал заказ, улыбался в ответ Елене, что-то говорил, а приборчик
внутри него прокручивал все увиденное и угаданное, пока не выдал ответ. Елена
изменилась больше, чем он мог предвидеть.
- Что-то не так? - Лена отставила чашку с дымящимся кофе и с тревогой
посмотрела на сидевшего напротив Белова.
- Нет, все в порядке. - Белов постарался улыбнуться. Понял, что вышло
плохо, но лучше не смог.
В этом кафе он чувствовал себя неуютно. Столики стояли вдоль высоких окон,
и посетители вынужденно играли роль живых манекенов в витрине. Может, на
Западе, откуда пришла эта мода, такой трюк и работает, но Белова это
нововведение раздражало.
"Все равно что обедать на подоконнике, чтобы весь двор завидовал, - зло
подумал он. - Что французу в кайф, то русскому - стыдно. Кусок в горло не
лезет, когда за стеклом проходят бабки обнищавшие да мужики плохо пообедавшие.
Хотя кому как". - Он посмотрел на двух девиц за соседним столиком. Лет по
двадцать, одеты так, как нельзя одеться на зарплату. На столе, между парой
бокалов вина, небрежно, как пачка сигарет, лежал сотовый телефон.
- Не напрягайся, Игорь, они не тебя, а меня обсуждают, - усмехнулась Лена.
- Кто?
- Эти две шлюшки, естественно. И официантки.
- Откуда знаешь?
- Сама на их месте делала бы то же самое. Баба бабе- враг до старости. А
ты на настоящий момент - единственный мужчина. Вот и обсуждают, что во мне
такого особенного, если окрутила такого видного мужика. - Лена выжидающе
посмотрела на Белова, в надежде, что он подхватит игру, но тот отвел взгляд. -
Все правильно, Игорь. Никакие мы не любовники, и это шлюшки просекли сразу же.
Не хватает прикосновений, взглядов, улыбок глупых... Ну всего такого. - Она
сделала неопределенный жест рукой. Белов отметил, что шрама на кисти она
абсолютно не стесняется.
- Как жизнь, Лена?
- По-всякому. - Она пожала плечами.
- Муж?
- Господин Хальзин обретается в Париже. Женат вторым браком. Когда вдруг
открыли границы, разом перестал играть в принципы и спокойно выехал в Израиль.
Прожил там года три и при первой же возможности, наплевав на идеи сионизма,
перебрался во Францию. Дочка с ним. Кстати, сколько ей сейчас?
- Семнадцать, - почти без задержки ответил Белов, проведя в уме нехитрые
вычисления. Попутно отметил, что Хальзин - бывший муж, а другого Лена не
упомянула, значит- не было.
- Надо же, не забыл. Внимательный и чуткий, - улыбнулась Лена. - Если
хочешь знать, за это тебя бабы и любят.
- Никогда не интересовался, за что. - Белов искренне считал, что если и
наделен особым талантом, то воспринимать это надо как данность и не
доискиваться, в чем его секрет.
Оконные стекла задрожали, в такт низкой, упругой вибрации заплескалось
вино в Ленином бокале. Звук нарастал, давил на уши, пока не заныло сердце.
Белов сжался, давя волну паники, прокатившуюся из живота к голове. Ноги вдруг
сделались ватными, он с ужасом осознал, что, случись страшное, он не смог бы,
повинуясь животному инстинкту, выбить собой стекло и вырваться наружу.
- Что случилось? - В глазах Лены застыл испуг. В переулок вполз тяжелый
самосвал, замер на светофоре, плюясь солярным дымом. Потом в его нутре громко
клацнули железки, переключая передачу, взвыли шестерни, набирая обороты, и,
надсадно урча, самосвал свернул за угол.
- Все в порядке. - Белов медленно размял сигарету во влажных пальцах.
Прикурил.
Лена притихла, сосредоточенно разглядывая каплю вина, дрожащую на кромке
бокала.
- Скажи, ты еще работаешь? - спросила она, не поднимая лица.
- Да, - выдохнул вместе с дымом Белов. Страх отступил, теперь изнутри жгла
слепая злость.
"У всех, твою мать, проблемы! У кого мужика нет, у кого- денег, у кого
лишние морщины... У одного меня - все зашибись! - Он прикрыл глаза якобы от
дыма, а на самом деле, чтобы никто не смог прочитать его мысли. - Вот так же
задрожат стекла, а потом мы разом станем очумевшим стадом. И никаких проблем
уже не будет, только прожить бы еще секунду в море огня и грохоте
обваливающихся зданий".
На секунды это видение так явственно проступило в сознании, что он чуть не
застонал. Взял себя в руки. Жестом подозвал скучавшую у стойки официантку,
заказал коньяк и еще пару кофе. Девочка принесла заказ через минуту, других
посетителей в кафе уже не было. Белов проводил взглядом ее узкие бедра, туго
обтянутые черной юбочкой.
"Если так пойдет, то через пару лет юбки отомрут как ненужная деталь
туалета, - подумал он и тут же спохватился: - Кретин, нашел о чем думать!"
- Очень плохо, что это опять ты. - Лена тяжело вздохнула. - Я, дура
полная, к гадалке хожу. Представляешь? - Улыбка вышла вымученной. - Бред все
это... А с другой стороны- психотерапия. Не делай такое лицо, Маргарита
Ашотовна не шарлатанка какая-нибудь. Интеллигентная, образованная женщина. И не
на Арбате на скамеечке сидит. У нее кабинет в медицинском центре.
- Верю, - кивнул Белов. Вспомнил оперативную информацию, что криминальные
группировки решили раскручивать экстрасенсов: вложения мизерные, прибыль
аховая, а контроля никакого. На всякий случай спросил: - Как центр называется?
- "Космическое сознание".
Белов хмыкнул, но увидев, как исказилось лицо Лены, коснулся ее руки.
- Извини, Лена. Продолжай. Лена вздохнула, как ребенок, которому не дали
расплакаться, чуть пожала пальцы Белова.
- Так вот, она нагадала, что меня ждет встреча с мужчиной из прошлого, о
котором я стараюсь забыть. И эта встреча вновь изменит мою жизнь. Нет, не
перебивай. - Она взмахнула рукой, останавливая Белова. - Когда увидела тебя,
подумала... Ты же меня тогда спас, Игорь. Можно сказать, второй раз родилась. А
сейчас мне опять плохо, очень плохо. Наверно, устала жить.
Белов вгляделся в ее побелевшее лицо. Бабье лето было на исходе, совсем
близко, в морщинках в уголках рта уже таилась осень. Вдруг вспомнил заключение
штатного комитетского психиатра, подшитое к ее личному делу: "Латентный
суицидальный синдром. В условиях затянувшегося стресса возможно развитие
маниакально-депрессивного психоза". Уж он-то знал, что прогноз оправдался на
все сто, до красного ручейка на белом кафеле.
- Я знала, что вы вернетесь, - прошептала она, уставившись взглядом в
бордовую кромку вина на стенке бокала. - Очень плохо, что послали тебя.
Рассчитали хорошо, а получилось подло.
- Лена, я клянусь тебе, что наша встреча- абсолютная случайность. - Он
подался вперед, перехватил ее кисть там, где белела ниточка шрама. Рука в его
ладони напряглась, потом расслабилась. - Ты мне веришь?
- Тебе - да.
Белов тонко почувствовал скрытый подтекст. Выпустил ее руку.
То, что в меню называлось армянским коньяком, царапнуло горло и щелочной
волной хлынуло внутрь. Белов перевел дух, отставил, поморщившись, рюмку.
- Лена, мне в твоей конторе была нужна кое-какая информация. Вот и все.
- Надеюсь, не о правилах распределения участков под застройку и играх
вокруг согласования проектов?- Она чуть изогнула бровь- так, как из всех женщин
Белова умела только она. - Учти, у нас второго архитектора за год похоронили.
- Мне на ваши игры наплевать. Торгуйте, чем можете, на то и рынок. - Белов
закурил, в паузе аккуратно конструируя вопрос. - Скажи, кто-то занимался
глобальным прогнозом ЧС в Москве? И если да, то не шла ли от вас в этот адрес
какая-либо информация?
От Белова не укрылось, что на секунду ее взгляд сделался затравленным, как
у ребенка, привыкшего получать подзатыльники от взрослых скотов.
- Игорь, ты меня не обманываешь?- прошептала она.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг