Ребята удивленно смотрели на меня.
- Пошел бы ты, Виктор, к врачихе, - дал свой вечный совет Пилюля.
А тем временем дискант Татьен оповестил:
- Мальчики, не разбегаться, Сейчас начинаем сбор, посвященный все тому
же Виктору Негову. Видите, что с ним происходит. Мы должны его осудить и
исправить.
А странные вещи продолжали происходить, Елизавета Петровна в обычное
время никогда бы не доверила мне классный журнал, А теперь вдруг отдала и
велела снести в учительскую. Я понял; это неспроста. Лошадиным галопом
пронесся по лестнице, влетел в учительскую, запер за собой дверь, раскрыл
журнал. Фамилии, естественно, стояли в обычном порядке, выписанные ровно и
красиво, но фамилии Рулева среди них не было. Митьки Рулева. Неужели
все-таки?..
...Я торчал на приречных холмах до самого вечера. Но Луэвэ в
условленный срок не появилась. Я не огорчился - я испугался. Неужели
что-то заставило ее и Митьку вдруг покинуть Землю? Я догадался, что,
исчезая, он у всех, кроме почему-то меня, стер о себе память. От этой
догадки мне легче не стало, я начал думать о Луэвэ. Внезапное исчезновение
их стало казаться мне полным какого-то зловещего смысла. Зловещий смысл
мерещился мне теперь всюду. В памяти всплывали оговорки, непонятные,
странные слова. И все-таки с холма я не уходил, мне все время казалось,
что вот-вот вспыхнет ореол, рассыплются в темноте искры, и выйдет Луэвэ и
улыбнется, освещая снег вокруг себя.
И в самом деле на вершине холма задрожало неясное сияние. Из мглы
появилась фигура человека. Я бросился к нему. Но когда человек этот поднял
лицо, я отшатнулся. Это была не Луэвэ. Странное, даже страшное было у него
лицо. Продолговатое, узенький рот, небольшой, точно приплюснутый огромным
лбом нос, щелочки глаз без зрачков. На голове какое-то подобие шлема.
Из-под короткого плаща виднелся темный комбинезон, Сначала я струсил, но
потом взял себя в руки.
- Что вам здесь надо, товарищ? - спросил я наглым тоном. Но он,
казалось, меня не замечал и только внимательно обводил своими
глазами-щелочками реку, заснеженные поля.
- Мне нужны вы, - проговорил он низким, скрипучим голосом, продолжая
пялиться на дальний лес, что неясно темнел за речкой.
Незнакомец был совершенно не похож на Луэвэ. Почему-то чувствовалось,
что этот новый пришелец - обитатель не Шуэй, а какой-то другой планеты. Он
передернул плечами, поправил руками плащ и вдруг посмотрел мне прямо в
глаза. Мой взгляд просто приклеился к его глазам без зрачков. Я не мог его
отвести, глаза холодные, будто в них ледышки. Он говорит:
- Я вас спрашиваю, вы отвечаете. Только так. Спрашиваю ради спасения
огромной цивилизации. - Узенькие его глаза точно выбросили искры, он
смотрел на меня свысока, хотя был ниже меня ростом. - Я спрашиваю, вы
только отвечаете.
Тут меня окутал туман, и мне показалось, что я вроде уже из космоса
смотрю на Землю. Вроде бы сижу в кресле, и рядом - этот узкоглазый тип. Он
повернул руку, и Земля покорненько повернулась бочком. Не отрывая головы
от изголовья кресла, я просто-таки отчаянно закричал:
- Не смейте, не смейте нашу Землю трогать! Свою вертите, если она у вас
есть.
Он даже не посмотрел на меня. И повторил:
- Я спрашиваю, вы отвечаете.
Тут я сказал себе, что лучше засохну, чем отвечу. А Земля действительно
поворачивается, будто по его велению, и я вижу Европу, Азию, Африку.
- Вопрос первый, - говорит этот тип. - Какое положение в вашем мире
занимают державы данного континента и каково их социальное устройство? - И
повертывает Землю Европой ко мне.
И я с ужасом чувствую, что, хотя всеми силами сопротивляюсь, все равно
отвечаю на эти вопросы, да как отвечаю-то, меня точно бы понесло. На любой
вопрос готов ответ, будто я стал Большой Советской Энциклопедией. Болтаю,
болтаю, а он знай себе Землю поворачивает слева направо и справа налево.
Вертит, слушает. Тут вспоминаю я слова Луэвэ, которые в свое время не
понял, о том, что информацию можно добыть у любого. "И у круглого дурака?"
- спросил я тогда. "Да, - ответила она. - Мозг подключится ко всем
источникам информации на Земле..." И, что самое страшное, я понимаю,
чувствую, что собеседник мой, не в пример Луэвэ, существо враждебное.
Понимаю, а остановиться не могу. Несу ему про технику, в которой ничего не
смыслю, про границы, которых я никогда толком не учил, всякие премудрости
из науки. Болтал я очень много. Аж язык устал. В глазах чертики заскакали.
Наконец этот тип говорит:
- Довольно. Благодарю. Мы удовлетворены вашей информацией.
А меня эта благодарность вовсе разозлила. Еще бы секунда, и я бы
наплевал на них и на могучую цивилизацию и устроил бы такую драку, какой
он на своей планете и не видывал. Но не успел сжать кулаки, как он, не
попрощавшись, исчез. И у меня на душе стало пусто, холодно. Исчез. Унес
все, что я ему выболтал про наши земные дела.
Я брел домой, и меня немного пошатывало, и несколько запоздалых
прохожих проводили меня удивленными взглядами.
Дома, глянув на часы, я обнаружил, что уже... шесть утра. В школу,
конечно, не пошел. Выслушал отповедь матери. Потом меня по всем правилам
ругал отец. Он, дескать, в мои годы работал и учился, а я невесть где
шляюсь, двойки хватаю, и из школы на меня жалобы. А расскажи ему, что я за
эти дни пережил, не поверит. Да разве можно поверить, что ходит тут по
нашему городку звездная девчонка в мерцающем плаще! Чего доброго, вызовут
доктора. Песочили меня крепко, но я молчал, и не оставляла меня мысль о
том, что мое дурацкое интервью, данное против воли, могло повредить и
Луэвэ, а может быть, и людям: зачем понадобилось этому узкоглазому все
выведывать о наших земных делах?
С трех часов дня я опять ходил за городом между холмами. Бродил
дотемна, но Луэвэ не пришла. А в школе меня объявили злостным
прогульщиком, Татьен назвала даже срывщиком мероприятий, потому что,
оказывается, из-за моего отсутствия сбор сорвался, так как обсуждать было
некого. Решили разбирать меня сегодня. У меня жутко трещала голова. А на
геометрии просто свалил сон. По-настоящему заснул. Хорошо, что сижу на
"Камчатке", а передо мной Толстый, и из-за него меня целиком не видно. И
снилось мне, что мы с Луэвэ идем по воде, не касаясь ее. Плащ Луэвэ сыплет
искрами, и вся она еще лучше, еще красивее.
Снилось, что рассказывает мне Луэвэ о далекой своей планете, населенной
хорошими, чудесными людьми, о волшебных городах, о том, что вечный вопрос
энергии они решили раз и навсегда, что болезней у них уже нет и войн не
бывает. И вдруг предлагает: "Витя, летим к нам, хочешь?" Мы схватились за
руки, а вокруг замелькали звезды. А мы неслись с ней по Млечному Пути и
хохотали. Летим - и вдруг вижу: темно стало, только "черные дыры"...
светятся. Страшно, холодно в них, а тут во тьме подкарауливает нас тот
самый незнакомец в шлеме, его беззрачковые глаза сделались еще уже.
Подлетает к нам и говорит; "Благодарю за информацию, она нам очень
пригодится". Услышав это, Луэвэ испугалась, побелела, кричит ему: "Прочь,
уйдите прочь!" Глаза у нее огромные, как небо. Он что-то вскидывает на
руке и прыгает в провал, а Луэвэ за ним, и глаза ее становятся будто
стеклянными. В страхе я пробую вопить, но звуки глохнут, и ничего не
слышно. Но у меня в руке луч, этим лучом я пронзаю незнакомца. Но все
равно Луэвэ уже в пропасти. Тогда я громко кричу от ужаса.
В самом деле, должно быть, я заорал. Проснулся, а надо мной стоит
Пифагорыч, и ребята давятся от смеха. Вид у меня, конечно, преглупейший.
- Негов! - говорит Пифагорыч. - Давайте ваш дневник. - И строго
кашляет: - Гм, гм.
- У меня нет дневника, - вяло отвечаю я.
И вдруг меня словно обухом по голове: портфель-то я забыл дома. Так и
сказал.
- А голову случайно не забыл? - осведомляется Пифагорыч, поглаживая
бороду. Коронный вопрос всех учителей в таких случаях.
- Забыл, - говорю я. - Видите. Ничего нету. - И ровненько так провел
ладонью по шее.
Пифагорыч покраснел, подошел к столу и размашистым почерком вывел мне в
журнале единицу.
- Ой, что же это делается на свете? - плачущим голосом вскрикнула
Татьен. - В нашем классе единичник. Подумать только: единичник! Какой
позор!
- Не расстраивайся, Танюшенька... Сегодня мы ему покажем... Мы его
проучим... - наперебой принялись ее утешать девчонки.
Я стоял как каменный. Даже злости не осталось. В душе была пустота.
Пустота и тревога.
...Чувствую, если Луэвэ не придет и сегодня, то она не придет больше
никогда.
Я все-таки отправился на холмы, удивляясь самому себе и своей
непонятной привязанности к этой звездной особе. Да и видел-то я ее всего
дважды.
Луэвэ на берегу не было. Когда, замерзнув и отчаявшись, я совсем уж
было собрался уйти, мне пришла мысль последний раз подняться на холм. Ну
просто так. И что же? С вершины холма стало видно - внизу мерцают два
плаща. Я бросился на их матовый блеск и чуть не сшиб с ног Луэвэ и...
Рулева. И куда только девалось обычное дурашливое выражение Митькиного
лица? Луэвэ, не оборачиваясь и потому вроде бы и не видя меня, произнесла:
- Здравствуй, Витя.
- Привет, - отвечаю сердито. - Я тут вчера ходил, ждал, ждал, в
сосульку превратился. Эх ты!
Рулев скользнул взглядом по моему лицу и... не узнал.
- Какое это имеет теперь значение? - сказал он, махнув рукой и глядя
вверх, точно уже несся там среди снежных лошадок, покидающих планету. Его
длинные пальцы протянулись ко мне.
- Это трудно понять, Вить, - заговорила Луэвэ. - Все просто и сложно,
ясно и запутанно. Безмерно далек отсюда наш мир. Громаден путь.
Тысячелетиями мы ждали мига, когда сможем сорваться с нитки орбиты,
прилететь к вам, помочь вам слиться с гармонией... Ведь и вас призовет
когда-нибудь Совершенство. Вы можете стать его частью...
Я не понимал ее слов, но снова был поражен одержимостью, с какой она их
произносила. Признаюсь, даже немного испугался.
- Но что случилось-то? Объясните хоть мне!
- Уходим! Покидаем вас. - Она вскинула к звездам тонкие руки, широкие
рукава ее блистали. - Рано или поздно братья по разуму снова встретятся и
объединятся, чтобы противостоять злой стихии, вместе творить, созидать.
Придет этот миг - великий миг. - Эти слова срывались с ее губ, как облачка
пэра, плащ ее искрился больше обычного.
- Улетаешь насовсем? - как дурак спросил я.
Она смотрела на меня, улыбаясь, снежные кони вставали на дыбы перед
ней.
- Вчера ты отвечал человеку, чье лицо холодно, а в глазах не светится
лучик жизни. Мы знаем законы Черных планет: если им понадобится энергия,
они могут уничтожить целую цивилизацию... Голубая Земля, как ты прекрасна!
И над тобой нависла угроза. Ах, зачем, зачем ты, Витя, выболтал ему все
ваши секреты!..
- Я не хотел ничего говорить! - закричал я. - Я сопротивлялся.
- Теперь он все узнал. Они могут уничтожить Землю. Вспышка. Земли нет.
А они на долгое время будут свободны от вечного вопроса о снабжении
энергией. Что ты наделал? - Голос Луэвэ прервался. - Прощай, - прошептала
она.
- И вы уходите, не желая нам помочь? - во все горло завопил я. - Вы
бросаете нас! Это подло! Не хотите нам помочь, черт с вами. Мы сами
защитим себя. Улетай. Улетай в свою Гармонию...
- Странный землянин, - ответила она, словно говорила это не мне. - Мы
знаем, вы будете сильны... Я верю в вас, вот в эту реку, вот в эти холмы.
Но только не забывайте, что в провале Млечного Пути скрыт страшный мир и
только излучатель нашей Шуэй закрывает им подход к вам, защищает вас.
Возьми. - Луэвэ протянула мне маленький шарик. - Ты увидишь, я дам
импульс. Своими глазами увидишь, что проход к вам я закрою. Но меня... не
станет.
- Не надо, Луэвэ! - воскликнул я. - Мы сами. Не надо нам жертвы.
- О нас не думай. Меня не будет, но Шуэй спасет вас. - Луэвэ медленно
подняла ресницы. Глаза ее увеличились, будто она хотела взять у Земли силу
ее духа. - Я так полюбила вашу Землю! - крикнула она звонко, так что с
веток ивы посыпался иней. Крикнула и беззвучно растаяла.
Я стал смотреть в шарик. Может быть, в нем горела душа Луэвэ. Менялись
смутные картины, гигантский конус ронял тень, сотни людей в развевающихся
плащах лавиной пронеслись за Луэвэ, как призрачные видения в зеркале
калейдоскопа. Показалось мне, что среди них мелькнуло лицо Рулева.
Откуда-то вырвался страшной силы луч. Шарик в последний раз вспыхнул в
моей руке. В это мгновение мне показалось, что звезда Денеб засветилась
ярче. Потом свет померк.
Потрясенный, я побрел домой. Иду я и опять вижу; кто-то идет впереди.
Не было никого, а появился. Идет, словно танцует. И тут меня резануло.
Ведь это все уже было, все это я уже видел. И промчались в моей голове -
дорога... Луэвэ... энергия... Зачем мне снова знакомиться со звездной
девчонкой и тем самым обрекать ее на гибель, впутывая Землю в космические
истории? Но тут я понял, что не сверну, пусть все повторится снова, чем бы
мне это ни грозило...
На небе здорово мерцали звезды. Снег скрипел под ногами. В морозном
ветре порхали снежинки. Я отыскал в небе звезду Денеб и подмигнул ей.
Потом ускорил шаги, стараясь догнать звездную девчонку, о которой я знал
так немного. Я почему-то подумал; надо помочь ей как следует завернуться в
ее сверкающий плащ. Как там, на планете Шуэй, не знаю, а у нас в декабре
не жарко.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 19.07.2001 19:49
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг