равно нам его не разгадать. Но что нас ждет дальше, дорогой Саша? Увидим
ли мы сразу вашего Человека Востока?
- Вот это уже другой разговор, - оживился Саша. - Начнем с того, что я
открою вам его настоящее имя, точнее то, с чем он связан. Он был для вас,
кажется, великим алхимиком, магом, исцелителем...
- И, наконец, Человеком Востока.
- Да. И все эти имена, кроме до некоторой степени последнего, которое я
вам сам и назвал, не имеют к нему никакого отношения. Такова уж судьба
молвы. В действительности человек этот связан с "последней тайной". Вы
можете понимать это в меру собственной интуиции. Как угодно: последняя
тайна Бога или Абсолюта; нечто, нигде не раскрытое, ни в каком Священном
писании, ни в каком эзотерическом учении; можно понимать по-другому. Как
угодно. Я произнес только имя: это человек "последней тайны",
следовательно, не раскрытой и именно "последней", как бы окончательной,
разгадка всего... Это все, что пока я могу сказать.
- Ого! - воскликнул Берков.
- Вот этого я не ожидал! - вдруг заключил Олег. - Не думаете ли вы, что
это уже слишком, Саша?!
- Что значит это ваше "слишком", Олег? - спросил Саша. - Вы ожидали
эликсир бессмертия, или что-нибудь в этом роде? Но эти эликсиры - из
другой, более скромной оперы, хотя и затерявшейся.
- И нет, и да! - резко ответил Олег, расхаживая по комнате. Со стены на
него глядели чудовища. - Да, да, я хочу бесконечно жить, потому что
чувствую, что мне не хватит времени, чтобы прийти... потому что окружен
мраком и не знаю, что будет и куда я иду. Саша, зачем вы издеваетесь над
нами? Он остановился посреди комнаты.
- Да, да, это насмешка, издевка, - горячо продолжал Олег. - Хорошо, -
вдруг смягчился он. - Допустим, что этот, так сказать, человек
действительно связан с "последней тайной" в полном смысле этого слова. Но
при чем тогда мы, люди?
Мы же не заметим этого, это не доступно человеческому разуму, это
разорвет, уничтожит нас, в лучшем случае... Или будет звучать ддя нас как
страница из "Братьев Карамазовых" прозвучала бы для крысы...
- Ого! Этого я уже не ожидал, - добродушно улыбнулся Саша. - Ясно, что
это не для человеческого разума. Кто же говорит о таких пустяках. Но разве
человек - только человек? Кроме того, есть намек: да, человек ничтожен, и
не очень высокой иерархии, но в него брошена капля... Иначе: человек может
быть трансцендентен самому себе и даже трансцендентен по отношению к
Абсолюту, как это ни парадоксально звучит. Такова уж особенность этих
жалких тварей, хотя она почти никогда в них не раскрывается... Такую
"каплю" часто "бросают" именно в ничтожное, лишенное существо, но с
некоторыми скрытыми данными, конечно.
Олег замер, чуть-чуть ошеломленный. Опять возникло какое-то жутковатое
молчание.
- Тогда, Саша, извините. Но вы слишком высокого о нас, людях, мнения, -
пробормотал он.
- Господа товарищи! Еще чайку? - озаботился Саша. - Отбросим метафизику.
Вопрос очень прост: я ничего никому не навязываю. Как хотите, у вас
есть свободная воля. Даже после первого звонка еще можно думать. Думайте.
Сейчас же дело вот в чем: второй этап. Собственно, мы уже его проходим.
Ничего страшного пока не будет - в этом я ручаюсь. Еще очень далеко до
того, когда занавес поднимется и пути назад будут закрыты - но вы получите
предупреждение задолго до этого. А сейчас вам нечего терять. Еще даже
первый звонок не звенел.
Идет только предварительный отбор. И неизвестно, возьмут ли вас для
дальнейшего.
Итак, согласны ли вы продолжать?
- Почему же нет? - сумрачно ответил Берков.
- А вы, Олег?
- Да.
- Вы, Леша?
- Да.
- Хорошо, побеседуем лучше о чем-нибудь другом. Для отдыха. Нинок,
подлей-ка кипятку из самовара! - воскликнул Саша, хлопнув в ладоши.
Нинок, в некотором трансе, начала разливать чай. Она помнила, что пар
придает комнате уют.
Разговор вдруг развернулся в какую-то странную фантасмагорию. Говорил
больше Саша. Иногда в его голосе был мрак. Разговор метался от одного
символа к другому, от одного огня к третьему. Все были вовлечены.
Но у Олега внезапно заболело сердце новой неизвестной ему доселе тоской.
Он шепнул об этом Саше.
- Это нормально, - ответил тот.
Пробили часы. Берков посмотрел на Нину: она показалась ему утонченно,
как-то выделенно красивой. Точно она порвала связь со всем.
- Итак, второй этап? - спросил, наконец, Борис.
Все вдруг затихло, и только слышно было, как ветер кружил за окном.
- Да, - согласился Саша.
- Мы увидим вашего человека?
- Пока нет. Надо пройти второй этап. Тогда я скажу. Не торопитесь. Дело
не в нем, а в вас.
- Я так и чувствовал последнее время, что нам его не видать, - печально
сознался Олег...
- В чем же этот второй этап?
- Мы завершим его очень просто, - ответил Саша. - Даже немного
по-студенчески. Правда, с древним подтекстом. Вот вам слова: "Я, обретший
бессмертие, ухожу в ночь". Напишите мне все, что вы думаете об этом, не
сейчас, а потом, и бросьте свои листки в почтовый ящик. По моему адресу.
Вот и все.
- Я, обретший бессмертие, ухожу в ночь, - повторил Берков.
- Бр, какие страшные слова...
- Что ж, эдакий экзамен получается, - заключил Леша.
- С одной стороны. Но где-то и анти-экзамен, - произнес Саша. - Многое
как раз не зависит от содержания вашего ответа. Не ломайте особенно
голову. Не старайтесь во что бы то ни стало угадать, если так можно
выразиться, что я имею в виду. Лучше всего - напишите предельно искренне,
что вы сами думаете об этом, не обязательно вовлекать книжные знания... Но
в общем - полная свобода.
Наша беседа и эти ответы - вот и весь второй этап отбора.
- Какие страшные слова... - опять повторил Берков.
- Да, и эта беседа не так уж удачна, я чувствую, - вставил Олег.
- Ничего, ничего, - отмахнулся Саша. - Беседа, ваши ответы... Но где-то
все будет зависеть от того, что не содержится ни в беседе, ни в ответе.
Здесь есть поле, которое вне... Оно и будет решать.
- Ваша "последняя тайна" может раздавить умы. Это уже слишком.
- Она не может раздавить ум, ибо она вне сферы ума.
- Ну и любовничек же у тебя, Нинок, - не удержался Леха. - Впрочем,
кажись, по тебе...
- Кого уж Бог послал, - усмехнулась Нина.
- Вперед, вперед! - всполошился вдруг Закаулов. - Да, но что впереди? -
пробормотал Берков. - И почему мы так торопимся? Так ведь легко пропасть,
сгинуть.
- Саша, а ведь на вас ответственность. По большому счету.
- Значит, все-таки боитесь, - заметил Саша. - Это нормально.
И он вздохнул. Может быть, первый раз в жизни Саша по-настоящему
вздохнул.
И
этим вздохом закончился вечер: по какому-то неуловимому движению решено
было разойтись.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Вскоре по всей неконформистской Москве разнеслась радостная, хотя и,
может быть, тревожная мысль: на одной частной квартире должна состояться
однодневная выставка картин Глеба Луканова. Эту выставку давно
подготовляли, откладывали, и покровители Глеба вели по поводу нее самые
тончайшие переговоры.
Собственно говоря, выставка получалась неофициальная. Но ходили слухи,
что если все пройдет без скандала и картины не будут слишком
религиозно-мистического характера, то, возможно, следующим шагом будет уже
официальная выставка в одном из московских кафе, где уже проходили
выставки подпольного авангардного искусства.
Впрочем, другие утверждали, что эта выставка делается на свой страх и
риск, и закулисные переговоры не успешны. Так или иначе выставка
нагрянула, как снег на голову, и весть о ней разнеслась неожиданно, за
день до открытия. Квартиру предоставлял известный профессор физических
наук - она была небольшая, двухкомнатная кооперативная, и купил он ее для
своего сына, недавно женившегося. Была она почти пустая - молодожены еще
не успели въехать в нее. Но сами они были ценителями и поклонниками
неофициального искусства, ничего и никого не боялись и были рады помочь,
чем могли.
Известие это - волнующее и внезапное - настигло также и умирающего
Максима Радина.
Он лежал на диване, и рядом на кресле, сидел, заложив ногу за ногу,
худой и одинокий, как Дон Кихот, Виктор Пахомов - у него начался период
отчужденного странничества по "гостям". Обычно он жил более замкнуто.
- А я, наверное, никогда не увижу своей выставки, - медленно говорил
Максим.
Лицо его исхудало и было на редкость белым, уходящим...
- И не увижу России, в которой такие выставки будут в галереях, и не на
частных квартирах под надзором милиции. Ничего этого я не увижу.
Виктор ничего не ответил, только посмотрел на него своими большими
синими глазами.
- Да. Но я могу это представить. Сколько лиц, сколько прекрасных лиц! -
прошептал Максим.
- Прекрасные лица есть и сейчас, - вдруг заметил Виктор. - Мы увидим
другое... И все равно покоя не будет ни нам, ни им...
Почему он сказал "мы", Максим не понял: как будто Виктор собирался если
не умереть, то просто куда-то уйти: далеко, далеко...
Внезапно лицо Виктора исказилось, и он с мучительной болью поглядел на
Максима.
Редко у него бывало такое выражение - надломленное и в то же время
старческое.
Но потом взгляд его опять изменился, и это был уже взгляд странника,
приговоренного надолго брести среди кошмаров мира сего. Возможно, там, на
черном горизонте, ему виделась желанная цель - его потерянное "я", в виде
награды перед смертью, может быть. Но далекий фантом этого "я", наверное,
уже не был теперь после многих лет бреда, таким желанным и искомым;
возможно он еле виделся во тьме, искажался, сам превращаясь в подземное
чудовище...
Виктор в чем-то ощущал Максима - умирающего Максима - как своего
нежнейшего брата, хотя ему был недоступен его страх... И он молчал.
Максим закрыл глаза и опять прошептал:
- Неужели ничего, ничего нельзя со мной сделать... Я хочу, хочу это
видеть. И Россию, и своих друзей, и свои картины, и себя...
...Зазвенел телефон. Максим словно очнулся, услышав голос Кати
Корниловой.
Она сказала, что сегодня вечером к Максиму хочет прийти гость. Он
согласен его принять? Да. Значит, пусть ждет.
Катя имела в виду "мастера смерти", того самого человека, которого
обещали прислать друзья Светланы Волгиной из православных церковных кругов.
Между тем сама Катя тоже была взволнована известием о выставке Глеба:
но какой-то внутренний голос подсказал ей: не иди. И в уме она тоже решила:
нет.
Разрыв так разрыв. Когда-то около нее прошло целое море поклонников - и
только один завлек ее сердце так, что ей до сих пор хотелось кричать как
во сне, когда память о нем касалась ее сознания.
Кто встретится ей в будущем? - Она даже не пыталась представить себе
того, с кем хотела бы сейчас по-настоящему соединить свою жизнь. Слишком
она изменилась, насмотрелась всего: и вовне, и внутри себя. Пусть будет
теперь покой...
Хватит с нее пока ее чудной и безобразной свиты - ее молчаливых
вздыхателей, Толи Берестова, Игоря Самохина, Кости Нефедова... А сейчас
надо им позвонить - Толя уже беспокоился, пойдет ли она.
И царица милостиво отпустила своих подданных...
На очень многих эта весть подействовала опьяняюще, зашевелились и
оживились самые сонные, запрятанные по углам. Неконформистская Москва
зашумела, отмечая одного из своих лучших сынов: пьяницу, бродягу и
великого художника-сказочника.
Опасались только того, что народу будет слишком много, начнется
столпотворение, тогда появится милиция, могут быть скандалы, и выставка
будет сорвана.
Поэтому и "весть" распространили всего за день до события, да и адрес
давали с оглядкой.
Валя Муромцев приготовился провести там целый день, чтобы заодно
повидать и тех, с кем давно не виделся. Выставки были удобны в этом
отношении: друзей, приятелей, просто людей по душе - у него было столько,
что их не обойти было за короткое время, некоторых даже не видели
месяцами. Он немного позавидовал Глебу Луканову: ситуация с неофициальными
писателями и поэтами была гораздо хуже, чем с художниками. Правда, месяц
назад какой-то институт организовал все-таки чтение поэтов-неконформистов,
на котором шумно выступил Леонид Терехов.
Однако одна непредвиденная история чуть было не сорвала намерение
Муромцева посетить выставку. Валя довольно близко знал нелюдимого и
подпольного библиофила Андрея Крупаева - слышали о нем, конечно, все, и о
его библиотеке ходили легенды. Муромцев сблизился с Крупаевым - насколько
с ним вообще возможно было сблизиться - во время поиска одной редкой и
даже почти неизвестной книги, которая носила специальный характер и
касалась некоторых видов древней, русской народной магии. Эта книга
"появлялась" у Крупаева, именно "появлялась" (он так и сказал), а не
"была". Несмотря на это "появление", Муромцеву так и не удалось добыть ее,
- и он только взглянул на нее один раз - несмотря на то, что Крупаев
обещал. Но это "обещание" было таким же непонятным, как и его дружба, хотя
при всей своей "нелюдимости" Крупаев плакал за водкой, жалуясь Муромцеву,
что его "попортили".
Оказалось, что за эти дни разнеслась весть, что Крупаев расходится с
женой:
влюбился в собственную мачеху... в супругу любимого им отца - бывшего
лагерника, живущего в Рязани. Муромцев вообще последнее время злился на не
в меру парадоксальное поведение своего "друга"; но и его встревожил ночной
звонок Андрея: "Приезжай, я уехал от Зины, живу один, приезжай завтра
утром:
вопрос жизни и смерти". Это "завтра утром" падало как раз на день
открытия выставки. И Крупаев произнес это таким голосом, что Муромцев
решил: поеду, если даже придется провести с ним весь день. Но примерно
через час Крупаев позвонил опять и измученным голосом сказал, что
приезжать пока не надо, хотя случилось нечто ужасное, и он дня через два
опять позвонит ему и назначит встречу, и неожиданно добавил, что
приготовит ему, наконец, эту книгу...
Не до выставки было и Леше Закаулову - здесь смешалось все: и реакция
после вечера с Трепетовым, и любовь его к Светлане Волгиной. Из-за любви
он бросил пить, проводя время в ином опьянении - встречались они редко, и
Леша все более уходил в незнакомые ему ранее сферы неразделенной и
загадочной любви. Ее образ настолько воплотил в себя всю красоту и
нежность жизни, что все остальное поблекло и отгорело в его глазах. И даже
больше: уводил этот образ его куда-то далеко, далеко, в бесценные и не от
мира сего состояния, которым не было конца.
И знал он, что без Светланы ничего подобного у него бы не возникло.
Вспоминал Алеша и тот день, с которого все началось: как будто уже
отдаленное, пламенеющее в памяти, похмельное утро, когда он вместе с
Олегом и Валентином Муромцевым, решил "отключиться" от тяжести мира сего и
встретиться со Светланой, чтоб залить свою душу вином в присутствии ее
глаз.
И теперь уж он знал: от этого ему никуда не деться.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг