Юрий Мамлеев
МОСКОВСКИЙ ГАМБИТ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Москва нежилась, древнела, отдыхала и успокаивалась в лучах еще не
заходящего вечернего солнца. Стояло лето 197... года, и небо над Москвой
было таким бездонно-чистым и открытым, как будто в мире наступало какое-то
сверхъестественно безмятежное время.
Спиридоньевский переулок, что затерялся в бесконечных улочках между
Пушкинской и Никитской площадью, тоже был покоен, солнечен и чист.
Одинокие прохожие - многие москвичи уже разъехались по дачам, была суббота
- только подчеркивали высшую пустынность и уютность улиц. Иногда из
какой-нибудь булочной выскакивала осторожливая старушка с буханкой белого
хлеба в руке, да лениво позевывал на своем посту милиционер... Но по мере
того, как темнело, некоторая тревожность, как всегда, входила в улицы и
переулки. Впрочем, довольно благая тревожность.
Точно тьма таила в себе пробуждение...
Дом © 3 по Спиридоньевскому переулку - двухэтажный, желтовато-белый, -
сохранился еще с конца прошлого века. Широкая парадная лестница вела в
квартиры с длинными узкими коридорами, по бокам которых размещались
комнаты жильцов. В конце одного коридора, выходящего в глубокий и покойный
сад, приютились две смежные комнатки, которые принадлежали Олегу Сабурову
- знаменитому подпольному неконформистскому поэту Москвы. В этот вечер
Олег сидел у себя со своим давним другом Борисом Берковым в томительном и
немного странном ожидании. Мебель в комнатах была вовлекающая в себя,
старинная, и друзья расположились в высоких вольтеровских креслах,
покуривая и распивая пиво. Иногда из сада под окном раздавался
какой-нибудь причудливо-нездешний голосок, и сразу замирал.
- Придет или не придет, вот в чем вопрос, - мрачно повторял Борис.
Был он низенького роста, с внимательным, даже пронизывающим взглядом и
с выражением на лице скрыто-одухотворенным. Олег же внешне являл собой
полную противоположность: пышный, красивый, со стремительными движениями,
вдохновенным лицом и печальным, но властным взглядом. Чувствовалось, что
он избалован женщинами, хотя это внутренне не коснулось его. Обоим друзьям
было под 30.
- Я почему-то боюсь, что он не придет, - глухо ответил Олег.
Стало тихо в комнате, когда где-то - словно из несуществующего подпола
- болезненно мяукнула кошка.
- И что же будет, если он не придет?
- Тогда будет то, что было, - продолжал Олег. - А мне так хочется
многое изменить!
- Почему, Олег? Что с тобой?
- О, Боря, ты же знаешь меня. Да, конечно, я хочу того, чего всегда
хотел:
славы, самоутверждения и... бессмертия.
- Ты сама скромность, Олег.
Сабуров засмеялся, неожиданно изменившись в лице.
- Да. Но, Боря, иногда я вдруг, среди дня, отключаюсь и смотрю
застывшим взглядом в одну точку, как будто что-то, самое жуткое и тайное,
я упустил... А потом бессмертие. Я ведь говорю не только о творческом, но
и том...
абсолютном бессмертии. И это мучает меня. Что-то во мне надорвалось.
Может быть, потому что я болел, но скорее не в этом дело. Я чувствую, что
мы, люди, находимся в совершенно невыносимой ситуации: с одной стороны
жизнь сама по себе, сознание, самобытие - так прекрасны, и так хочется,
чтобы это всегда было, но с другой стороны жизнь чудовищно, издевательски
коротка и безобразна... и что после? Если не владеть ключами жизни и
смерти, то лучше не жить. Если бессмертие существует, то я хочу сейчас,
именно сейчас, стать свидетелем своего собственного бессмертия, а не
просто верить в него! Соприкоснуться с ним практически!
Если же это невозможно, и все покрыто непостижимым мраком, то хотя бы
продлить, продлить жизнь, за ее обычные сроки, любыми средствами, в том
числе и почти сверхъестественными. Говорят, теперь много появляется
намеков на такую возможность. Тогда и шансы на абсолютную разгадку будут
выше. Но я чувствую жажду сохранить и спасти себя. И поэтому боюсь, что он
не придет. Не придет, как не встают мертвые из гроба.
- Ну, что за сравнение!
- А, это к слову! Но видишь ли, я ничего не преувеличиваю. Я знаю из
верных источников, что этот тайный человек существует. Кто он? Маг,
исцелитель, алхимик - не знаю. Но он обладает какой-то огромной силой, и
главное, совершенно необычной, не встречающейся почти в истории людей. Как
тебе сказать?
Необычной в смысле ее направленности и сути. Так оценивают это те,
которым я доверяю.
Нет, не маг, не исцелитель, это слишком банально, хотя может быть он и
делает мимоходом все эти пустяки. Это что-то другое, совсем другое! Мне
сказали, что лучше всего его назвать "алхимиком", хотя то, что он делает,
может быть, к алхимии никакого отношения не имеет. Но случилось так, что
мой приятель, через которого я кое-что знаю, уже больше никогда не увидит
этого тайного человека.
Здесь все кончено. Но он назвал Сашу Трепетова, сказав, что Саша
действительно близок к нему. И вдруг теперь Трепетов обращается к нам...
- Но не сам этот человек...
- Но ведь Саша с ним в контакте, и придет от его имени...
- Что тебе Трепетов точно сказал?
- Что я, ты и Леша выбраны. И чтоб больше никого не впутывать в это
дело.
- А много ли людей в Москве вообще слышали об этом тайном человеке?
- В основном только очень узкие круги. Но так получилось, что вся
эзотерическая Москва содрогнулась...
- Что же можно такое сотворить, чтобы даже эзотерическая Москва
содрогнулась?
- пробормотал Берков и тихонечко себе, спокойно закурил новую сигарету.
Опять настойчиво и беспомощно мяукнула сиротливая кошечка, оказавшаяся
под кроватью. Она была бездомная, и угол под кроватью поэта был только
временным убежищем для нее. Откуда-то из коммунальной кухни донесся
нелепый звон кастрюль.
- И ты по ряду признаков думаешь, что этот человек владеет, так
сказать, ключами жизни и смерти? - добавил Берков, неуютно взглянув
приятелю прямо в лицо.
- О, Боря, Боря! - Олег даже вскочил с кресла. - Не думай, что я такой
уж подлый, законченный эгоцентрист! Хотя, конечно, как я говорил, это,
мягко выражаясь, не последнее, что интересует меня... Нет, понимаешь, есть
нечто большее, что меня влечет... Я ведь ничего не знаю, тут какое-то
притяжение, что-то странное, великое и реальное...
- Да, самое интересное в этом деле, - прервал Борис, - его подлинность.
А подлинность в таких вещах нельзя пропускать. Я и согласился на все это
только потому, что слышал кое-что крайне любопытное об этом человеке от
серьезных людей.
- То-то и оно! И не упрекай меня...
Но тут раздались истерические шесть звонков в дверь этой коммунальной
квартиры.
В ответ в стороне, на кухне, упала чья-то кастрюля, может быть,
вывалилась из руки хозяйки.
- А это к нам идут, - улыбнулся Боря.
- Пойду открывать, - озаботился Олег.
Через минуту-другую он вернулся.
- Конечно, Закаулов, - радостно объявил он.
- Ну, значит, все в сборе, не хватает только главного, Саши Трепетова,
- вздохнул Боря. - Ну, входи, Леха, входи!
И Леша Закаулов появился за спиной поэта. Олег захлопнул за ним дверь и
запер ее на ключ. Леха, как всегда, был чуть-чуть пьян ("Не удержался даже
в такой момент", - подумал Берков), в помятой рубашке, он весел.
- Ребята, клянусь, не пил, зная, что иду в бездну, а не в пивную! -
воскликнул он.
- Ну, если подходить с твоими мерками, то можно считать, что ты сегодня
не пил, - проворчал Борис.
Леха уселся в третье вольтеровское кресло.
- Лешка в норме, - заметил Олег. - Он выпивши, но без перехода за
грань...
- Для меня непонятно одно, господа, - заговорил Закаулов из глубины
своего кресла, - зачем этот тип, Саша Трепетов, выбрал меня?! Понятно, что
тебя, Олег, ты - поэт, языкотворец, избранник муз и богов, и что тебя,
Борис, ты - подпольный интеллектуал, философ... Но зачем этому тайному
человеку я, я, Леха Закаулов, с моим метафизическим надрывом, песнями и
пьянством?.. Мне бы улететь на Луну, а не лезть в ворота жизни и смерти. Я
сюрреалист, черт побери, гуляка, и у меня сердце иногда рвется на части от
любви.
- Наговорил! - захохотал Олег. - Ты, Леха, - поэт, только я пишу
словами, а ты - своей жизнью...
- Спасибо, Олег. Утешил, - пробормотал Леша. - Если б не вы двое, я б
может и не пошел к этому тайному человеку, да еще через посредника. Хотя,
откровенно говоря, все это вдруг стало меня занимать по большому счету.
Ну, в крайнем случае посмотрим на Сашу Трепетова - он и сам по себе
легендарная личность.
- Саша ведь, - вставил Берков, - из самых скрытых слоев московского
подполья.
Глубже этого слоя по-моему уже ничего нет. Недаром он связан с этим
тайным человеком...
- Хватит о нем, - Вдруг прервал, чуть не вскрикнув, Олег, - об этом...
алхимике. Здесь наверчено столько, что голова пойдет кругом. Хватит!
Лучше поговорим о Саше. "Алхимик"-то появился недавно, и неизвестно
откуда, точно с того света, а Трепетов уже столько лет крутится по
глубинкам московским, он из нашего мира...
- Но из другого слоя, - поправил Борис. - Ты ведь даже не был с ним
знаком до недавнего времени, а только слышал о нем...
- Это уж точно, что слышал! - захохотал из своего угла Леха Закаулов,
ловко вынул из кармана уютную четвертинку чего-то крепкого и смочив им
горло. - Я
ведь тоже многое слышал...
Был Закаулов беспределен, лих, но временами - серьезен и мрачен в своем
веселии. Было ему тоже под тридцать лет, и выглядел он, худой и
голубоглазый, хоть и растерзанным, но с загадочной бравадой и
отчаянностью. Любили его за широкие и необъяснимые метафизические
высказывания во время пьянства.
- Так что же ты слышал о Саше? - спросил Борис.
- Странный он человек! - как-то по трезвому оживившись, ответил
Закаулов.
-
Хотя и я, конечно, не стандартен, что и говорить. Я ведь Трепетова видел
давно, всего несколько раз, мельком. И мне трудно о нем говорить. Что-то
неуловимое и непонятное в нем есть, во взгляде, даже собственно взгляда
нет, а есть нечто большее... Нет, не могу сказать.
Он задумался и поставил четвертинку себе между ног.
- Кто хочет, наливайте, - пробормотал он. - Да, конечно, о нем много
всяких легенд и побасенок ходит. Например, дескать, устроили ему с большим
трудом частные уроки, итальянского, он же знает языки, для дочери
какого-то академика.
По высшему счету. Мол, известный человек, Бодлера, Рембо и Петрарку
переводит, почитайте "Иностранную литературу". А потом в назначенный час
раздается звонок в эдакую роскошную квартиру академика. Мамаша с дочкой
умильно открывают:
все-таки учитель, не кто-нибудь, а переводчик Петрарки. И входит
Трепетов. Два-три неуверенных шажка по импортному ковру и бац - падает. И
блюет на ковер.
Явился:
учитель...
- Неплохо. Разрядил, разрядил ситуацию Лешка, - улыбнулся Берков.
- Или еще. - И Закаулов лихо отхлебнул из бутылки. - Приходит Трепетов
в "Иностранную литературу" по поводу статьи о немецких
поэтах-авангардистах.
Туда-сюда. Присели на стулья в одном кабинете. Неожиданно входит важное
начальство и о чем-то убежденно говорит. Вдруг Саша приподнимается со
стула, молча берет пухлую руку начальника и намертво целует ее.
Руководящий замирает, обалдевает и тихо себе, без слов, вылетает из
комнаты.
- Да, странновато...
- Ну, это все-таки легенды. Хотя... Вот еще одна, она, может быть,
точнее.
Кто знает?! Последнее время что-то умирают вокруг Саши, те, кто с ним
особенно общается. Просто умирают - и все. Но в основном - исчезают.
Таких, пожалуй, больше: исчезают с поля зрения, как в воду канут...
- Ну, наговорил!
- Боюсь я где-то его! - вставил Закаулов.
И он затих. Тишина была мрачноватая и неожиданная.
- Мда, - нарушил молчание Борис, - вроде бы Саша где-то не чужд нашему
миру - людей подпольного искусства... У нас же много слоев, есть и
обращенный к метафизике, Олега, например. Кроме того, ведь в Москве много
духовно-религиозных групп, есть и чисто эзотерический слой. Скажем, Кирилл
Леснев и его союз русских мудрецов. Они связаны с Индией, с Востоком...
Есть и другие...
- Ты еще лекцию прочти!
- Да нет, - смутился Борис, - я клоню к тому, что Трепетов вне всяких
кругов, даже эзотерических, хотя казалось бы... Ведь он их всех знает...
Но сам он - в каком-то другом, последнем круге, если такой есть...
И в это время опять раздались шесть долгих пронзительных звонков в
квартирную дверь. Послышалось, что кто-то из соседей открыл. И через
минуту раздался стук в дверь.
- Войдите.
И вошел Саша Трепетов: человек тридцати с лишним лет, среднего роста, с
русыми волосами и с лицом на первый взгляд довольно обычным. Но вскоре это
впечатление от его лица рассеялось. И увиделось иное: что-то очень
далекое, еле уловимое, но присутствующее... И это далекое как бы
отстраняло все человеческие выражения на его лице, и оттого оно
становилось непроницаемым для самого пронзительного взгляда, оставаясь в
то же время открытым.
Как-то чересчур напряженно и вежливо представились.
- Чайку? - смиренно спросил Олег.
- Отлично, - ответил Трепетов, усаживаясь за стол.
За дверью, в коридоре, заворочалась любопытная старушка-соседка,
любившая подслушивать - для утешения - непонятные разговоры.
- Так вот, Саша, - начал сразу Борис Берков, после некоторого молчания,
- мы знаем, что вы как-то связаны с этим тайным человеком...
- Да, он хочет, чтобы я нашел для него людей, познакомиться, так
сказать, поговорить кое о чем... Вы сами-то хотите, все трое?
- О, да! - поспешно ответил Олег.
- Почему бы нет! - задумчиво пробурчал Борис из своей "вольтеровской"
глубины.
- Слишком большая честь! - закричал из своего угла Закаулов. - Но в
общем-то я согласен, согласен!
- Но все это, естественно, не так просто, - проговорил Трепетов,
посматривая на них. - Я выбрал вас сам. Но прежде чем состоится
знакомство, надо будет пройти несколько этапов, может быть два-три. И
только потом, если все будет благополучно, - встреча и действие.
- Значит, как полагается: сначала надо узнать, способны ли мы к
инициативе?! - усмехнулся Берков. - Будут испытания?
- Не совсем. Гораздо больше, чем испытание. Скорее антииспытание.
Ничего страшного не будет. Никаких посещений сферы смерти. Первый шаг
таков - попытаться найти еще двух-трех людей. Чтобы подсоединить к вам.
Дело в том, что я выбрал вас более или менее произвольно, но других надо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг