вместили, но в достаточно искаженном виде, сквозь туман", особенно
благодаря вмешательству "посредников" и по мере удаления от
Первоисточника. Но и это хорошо, иначе бы совсем пропали. Многое, как
известно, мир не вместил.
2) Метафизическая реализация, великая адвайта-веданта, не дуализм между
душой человека и Богом - это, конечно, иное дело, это тебе не "погибшие",
не приготовишки, но с точки зрения Бездны - все равно: то, что связано с
принципами этой духовности и этой Вселенной будет сметено.
Например, считал Черепов, возьмем самое элементарное: соблюдать или нет
законы религий? Лучше, конечно, соблюдать (для спасения), но с точки
зрения Бездны, это безразлично. В некотором смысле неплохо даже быть
"атеистом", спокойно полагал Черепов, ибо Бездне лучше войти в пустое, не
загруженное ничем сознание.
Относительно Бездны для человека нигде, ни в каких законах и религиях,
ни в метафизике, ни в абсолютном повиновении - нет опоры. Он может только
жутко ждать.
О запредельных, типа Орлова, частично Марины, Черепов полагал
следующее: они думают, что идут в Бездну, но сами идут не в ту Бездну,
которая придет и сметет.
Их Бездна еще в этой цепи, в этой "иерархии" бытия и небытия. Она
отступит, эта их Бездна.
И все же здесь Черепов чуть-чуть колебался. Он испытывал непонятный ему
трепет перед Орловым, ибо последний, практически, был там, где Черепов не
мог быть.
Клим только ждал. Кроме того, во время их единственной встречи Черепов
смешался, потерял себя, ум его провалился под одним только взглядом
Орлова. Но он быстро вышел из этого внезапного состояния.
"Иначе бы я погиб", - думал впоследствии Клим.
Нет, относительно Орлова было очень и очень непонятно, подозрительно,
но Клим не сдавал свою позицию: должна прийти новая Бездна, которая сметет
все существующее, всю эту Вселенную, этот мир Абсолюта...
Все это молниеносно пронеслось снова в сознании Черепова, как некое
заклинание, пока он сидел в этой пивной лачуге, пил пиво и смотрел на кота.
Вспомнил он сейчас и то, что сам Орлов считал его позицию весьма
опасной. Почему - Григорий Дмитриевич не объяснил.
Черепов вздохнул и вдруг проявил слабость в душе. Зачем ему надо было,
подумал он, разойтись со своим "юродивым от Бездны" - тихеньким, странным
существом, несколько фантастическим, но способным целовать руки Черепову,
настолько он обожал гениальность и прозрения Клима. "Юродивый" считал, что
он провоцирует Бездну, но ведь и сам Черепов - в этом Клим иногда
признавался себе - имел порой женственность считать, что сам факт, простой
факт ожидания Бездны может способствовать Ее приходу....
Черепов, если бывал сентиментален, то только на минутки две-три...
И вдруг прямо на него с кружкой пива попер совершенно дикий человек, но
главное - загадочный. На вид ему было всего лет тридцать, а загадочность
состояла, во-первых, в сгорбленности, какой-то непотребной асимметрии
тела, не так чтобы уж совсем в уродстве, но близко к этому, а во-вторых, в
проницательно-безумных глазках, незаурядном выражении лица. Все вместе и
давало ощущение какой-то хищной затаенности. К тому же уродство
скрашивалось внутренней энергией и извращенным светом в глазах. Черепов
даже слегка вздрогнул и вспомнил, что он человек, и к тому же смертный. Но
на лице незнакомца засияла весьма добрая, но с извивом улыбка.
- Я к вам, я к вам, - заскрипел он странным голосом. - Я-то вас давно
знаю, хе-хе...
- Садитесь поближе, - хмуро ответил Черепов, сразу пришедший в себя.
Незнакомец сел и назвал себя Севой. Черепов тоже представился. Сева
хлебнул из кружки и вдруг истерично, как ворона, затараторил.
- Вы ведь сюда давно ходите. Я вас приметил. Вы из Москвы в эту пивную
почему-то приезжаете. Всегда один. Сидите обычно у окна, такой задумчивый.
Мне интересно, хи-хи...
- У меня родная сестра здесь живет, - холодно ответил Клим, - Ульяна. А
сам я Клим Черепов.
- Так, так, так, сестренка, значит. Хорошо иметь близкого человека. И
фамилия какая у вас любопытная. Мне бы с такой фамилией жить да жить.
- А вы-то кто?
- Да как вам сказать?! Сам не знаю.
В глазах Черепова мелькнул слабый интерес.
- Значит, бродяга, бомж, недотыкомка, персонаж из потустороннего мира.
При слове "потустороннего" незнакомец подскочил и вдруг прямо зарычал:
- Ненавижу, ненавижу...
- Кого?
- Потустороннее, Загробный мир ненавижу. И слова эти. Помешались все на
них.
Какой потусторонний мир, с нас этого мира хватит! Вон, какой
огромадный... Не хочу, не хочу!
- Да кто вас туда тянет? Вы же молодой, хоть и с горбом, прямо скажем.
- Я в принципе ненавижу... Развелись тут. Здесь, у нас в мире этом
страшно-о, но хорошо-о-о!! - и незнакомец даже широко раскрыл рот.
- Нравится? - холодно спросил Черепов.
- А вам как будто нет?! Вот вы сидите все время, пиво пьете и о чем-то
размышляете - разве плохо? Я бы все время так сидел. Только без всяких дум.
Наслаждался бы и все... Мне и горб не помеха... Кстати, о чем вы
думаете? О чем можно сидеть и так долго думать?
Незнакомец положительно развеселил Черепова. Даже его горб веселил
Клима. Он расхохотался и решил поиграть в кошки-мышки с этим Севой.
- О чем думаю? Ну конечно, о Вечности, о чем еще можно думать. Точнее,
погружаюсь в нее внутри себя, как делают великие индусы, созерцаю, но это
с одной стороны. Это слабость моя. Бессмертия-то хочется. Да, слаб
человек... Но с главной стороны - ни о чем не думаю, и жду, когда придет
свыше иная Вечность, иная Запредельность и разнесет этот мир вдребезги. Но
при любом раскладе - времени больше не будет... Вот так призываю, можно
сказать.
Незнакомец вдруг прямо-таки опупел. Он вскочил со стула, стал бегать
вокруг стола, махать руками, горб у него почему-то немного съехал, и он
стал причитать:
- Да вас в тюрьму надо, в тюрьму!.. Дорогой мой, разве можно так?!. Вы
что, шутите?! Времени не будет! А как же пиво, как же бабы?! Какой же вы
не сладострастный все-таки! В тюрьму, в тюрьму!
Тут уж Черепов удивился.
- Тюрьмой высшие силы не напугаешь... А я-то тут при чем?!
- При чем, при чем!.. Никаких высших сил нету, если их не призывать...
А вы природу и людей смущаете. Закона международного на вас нет. Платон вы
поганый!
Черепов опять удивился.
- Вы и про Платона слышали? Непохоже на вас.
- А вот и похоже. Вы еще не знаете, с кем я знаюсь. Только вас удавить
надо.
Черепов снова изумился такой прыти.
- Какой вы, однако ж, нервный. То, что вас лично не касается, и то вас
тревожит...
Незнакомец остановился и как бы протрезвел.
- Извиняюсь, конечно, - сказал он. - Это у меня от жизни. От реформ. С
ума сойдешь, когда одни жиреют, а другие худеют... Давайте чокнемся с вами
кружками...
- Ну вот, заговорили как все. А то вдруг, ни с того ни с сего -
"ненавижу загробный мир"... Эк, куда вы хватили!
И Черепов добродушно чокнулся с незнакомцем, который стал перед ним на
колени.
- Ладненько! Ладненько! - Черепов даже почесал незнакомца за ушком. -
Вставайте!
- Перед умным человеком не беда и на коленях стоять! - как-то минорно
рыкнул растрепанный незнакомец.
На этом они расстались.
- Ульяна! - говорил Черепов в бреду своей сестре. - Этот человек
непрост. Он еще проявится!
Глава 13
На самом деле незнакомца не звали Севой. Имя его было Юлий, а фамилия
Посеев.
Через два дня после встречи в пивной с Череповым Юлий, припрыгивая,
резво, несмотря на уродство, приближался к одиноко заброшенному, в
стороне, многоэтажному дому на окраине Москвы. Казалось, само время забыло
этот дом.
Прыгуном эдаким взлетел на далекий этаж (на лифте, конечно) и нажал
громадной ладной лапой кнопку около железной двери. Открыл ему дверь
худой, ошалело-строгий, даже суровый, старик, по нему было видно, что
энергичен он до беспредела. И в то же время осторожен. Квартира, правда,
была какая-то заброшенная, со следами фанатизма.
- Проходи, проходи, Юля, - добродушно встретил его старик.
Звали его Крушуев Артур Михайлович, но Юлий называл его Артуром, так
как Крушуев имел некоторую слабость к нему. К остальным Крушуев был угрюм.
Юлий быстро, прыжком проскочил в гостиную и сбросил с себя горб.
Крушуев расхохотался.
- Конспиратор ты этакий!
- Да я и так, Артур, полугорбун, - заскулил Юлик, - а этот прибавок -
для большего впечатления. А то мой природный горб плохо виден!
- Садись, садись, разговор будет.
- И у меня тоже разговор, - глаза у Юлика разгорелись.
- У тебя какой? Они сели за стол.
- Так вот, приметил я за последний месяц в пивной человека, которого
хорошо бы убрать...
- Слушай, Посеев, - резко прервал его старик. - Не своевольничай! Кого
мочить решаю я. И те, неизвестные, которые в тумане...
Юлик взвился.
- Да он точно такой, каких мы того!!. Крушуев серьезно посмотрел на
него.
- Юлька, ты мне как сын родной. Я ведь тебя, беспутного, приметил! И
главное - в нашу идею веришь и предан ей. Но смотри - не безобразь!
Дисциплина прежде всего.
- Я и в идею, и в организацию верю, Артур, - смиренно наклонившись,
ответил Юлик.
- Я тебе еще и еще раз повторю, чтоб ты проникся до конца. Повторенье -
мать ученья. Философски повторяю, Юлик. Слушай. Идея у нас такая, чтобы
никаких идей у человечества больше не было. Потому что от идей все зло.
Поэты, пророки, писатели, мессии, святые и так далее - наши враги. Их надо
уничтожать. Но самые опасные это те, которые непредсказуемы, которых никто
не знает, но в какой-то момент они выходят на поверхность и могут
перевернуть весь род человеческий. Какая-нибудь философская книжка может
смутить людей на тысячелетия и определить их жизнь. Или религия.
Нам все равно, от дьявола, или от Бога - лишь бы не тревожили род наш
человеческий. Чтоб было спокойно, глупо и тихо. Жрут, пьют,
сладострастничают - это пожалуйста. В телевизор глядят - это еще лучше.
Умствуют по-глупому, рассуждают как интеллигенты какие-нибудь - милости
просим! Но чтоб никакой реальной мистики, никаких прозрений, никаких дыр в
другие миры! Ничего высшего!
От высшего - вся и беда. Пусть сидят тихо, как мыши. Никаких великих
книг, а только подделки под великие книги. Никакого великого искусства, а
только фальшивки, объявленные великими. Религии мы превратим в дурдом или
в свою противоположность. Но, ученых, естественных наук, конечно, мы не
тронем. Надежда есть: когда мир станет тихим, они откроют наконец ключ к
биологическому бессмертию в том или ином виде, только сейчас реально
появились такие возможности, и тогда всем этим религиям и пророкам -
конец. Не нужны станут.
Ведь они сильны только страхом человеческим перед смертью. Это их
главное орудие. Потому и религии так долго еще держатся. Не будет смерти -
не будет и религии. Даже если просто жизнь будет длительна, крайне
длительна. Все равно - всей мистике будет конец. То есть, не ей конец, а
люди бросят этим заниматься.
Мир наш станет замкнутым, как пещера без выхода, но жить в ней будет
сладко, жирно, безопасно, а главное - смерти нет. И ты согласен на такую
жизнь?!
Юлик прямо-таки завизжал от радости.
- Правильно! Что к душе-то стремиться, Артурчик! Здесь, в теле этом,
навечно быть хочу! Так хорошо! Так хорошо! Ведь страшно в другой мир идти
- что там ждет, кто знает? Лучше синицу в руке, чем журавля в небе! Эх-ха!
И Юлик похлопал себя по животу, и опять подвзвизгнул:
- Не в том даже дело, Артур, что здесь хорошо, здесь, может, и неважно,
но жить все-таки можно, все ладненько, понятно, а "там" что будет?! А??! -
и он замахал своими огромными жуткими руками. - Безопасность нам нужна -
вот что главное!!!
- В этом ты прав, Посеев, прав, - одобрил его старик. - Обещают вечную
жизнь, а получишь фиг. Здесь, на земле, надо обустроиться навечно. Вот эта
современная генетика с биологией нам и помогут, там фантастические вещи
могут быть! Через . сто-двести лет мы и не узнаем этот мир. Недаром
миллиардеры, подлюги, замораживаются, жить хотят, паразиты, знают, если в
другой мир попадут - то в ад и угодят. Надолго. Вот и получится тогда у
них вечная жизнь. Потому и на все идут. Органы молодых или детей пришивают
себе, рыщут их наемники по всему миру...
- Хи-хи-хи! - хихикнул Юлик.
Воцарилось молчание. Старик встал, достал из шкапа водку, разлил "по
маленькой".
Закуска была простая, суровая: огурцы, колбаса, черный хлеб, соль.
Разлили, выпили.
Юлик мрачно взглянул на Крушуева и сказал:
- Значит, другие миры, потусторонние, все-таки есть... Старик
усмехнулся.
- Конечно, есть. Что ж ты думаешь, человечество тысячелетиями одним
бредом занималось? Но наша задача - чтоб их не было. Для нас. Закрыть все
дыры, замкнуть пространство. А как только наметится какой-нибудь мессия,
непредсказумец, визионер - тут же удушить, пока еще никто не знает, кто
он...
Юлик дико захохотал.
- Я всей душой за это! Мне это даже, Артур, дивное сладострастие
доставляет - послан Богом, а я его удушу! Своими огромными руками, с
длинными пальцами. Я кончаю при этом... Хе-хе-хе... Год назад ведь я
одного удушил по твоей указке.
Ради человечества чего не сделаешь! Чтоб не смущал! Хи-хи-хи!
- Цыц! - старик строго прервал его. - Знаю: идею ты понял. И твоей душе
она соответствует. Но сейчас дам тебе дополнительные понятия о нашей
организации и ее методах раннего распознавания мессий и подлинных гениев
духа. В этом, ты, по-моему, все-таки путаешься...
- Но зато я предан, предан, до конца, лучше собаки, тебе, Артур, и
нашей идее, - закричал Юлий и замахал руками. Ему показалось, что с его
рук падает кровь на тарелку с пищей. Но это только вдохновило его. Глаза
загорелись странным синим пламенем, точно пламя на газовой плите. А старик
видел лишь слюну, которая капала на тарелку. - Дело ведь в том, что эта
идея - она моя, моя. Я об этом думал еще раньше!!! Ты же знаешь, Артур,
мою жизнь - дикая она, одинокая, битая была!
- Знаю, знаю! Цыц! - старик строго взглянул в пустоту. - А теперь об
организации. Ты знаешь, что шеф ее - я, у меня сеть разных людей, среди
них главные, конечно, не убийцы. А те, кто находит пророков, поэтов,
писателей, провидцев, святых, создателей мироучений, опасных, разумеется.
Тех, кто может предложить что-то исключительное... Как находит? Это мои
секреты и их тайны, каждый действует отдельно. Труднейшая задача в том,
чтобы обнаружить гадину прежде, чем она чего-нибудь напишет, или научит,
потому что тогда будет поздно.
Раздавить змееныша в колыбели.
- Как же вы узнаете, ежели он в колыбели?
- Подумай.
Юлий угодил лапой в горчицу.
- Ну ежели он уже начал что-то делать, - тогда понятно. Тут-то мы его
и...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг