солнцем косяку. Тело было как ватное. Прямо перед Эрликоном с
металлическим воплем остановился черный глидер с эмблемой Национальной
летной ассоциации, и из него вывалился злой как черт старший тренер Холуэл
Дэвис. Был он лыс, широкоплеч и приземист.
- Ну? - прогремел он, пошевеливая толстыми пальцами, словно
рассвирепевшая горилла.
Они стояли против друг друга, как будто собирались драться.
- Послушайте, Хэл, - сказал Эрликон, рассеянно глядя мимо глаз с толстыми
складчатыми веками. - С какой я сейчас познакомился девушкой... Она играет
на рояле...
Тренер выслушал это сообщение, не дрогнув ни единым мускулом, и с минуту
постоял перед Эрленом гранитной глыбой, затем, не сказав ни слова,
завалился обратно в глидер и уехал. Эрликон вернулся к своему нетронутому
мороженому.
Жил сто лет за семью заборами, за семью запорами. Никого к себе не
подпускал, даже Кристину, и вот, пожалуйста, рухнули твои запоры. Сколько
лет смотрел на женщин и говорил себе: нельзя, а то крышка, но нет,
нашлась, вскрыла тебя, как консервную банку.
Откуда взялось это смятение и мороз по коже? Дело давнее, многое
позабылось - во сколько лет все произошло? - какой-то фильм, бог с ним, с
названием, но была в нем сказочная принцесса - прекрасная, заколдованная,
беззащитная, бесплотно-юная, но уже по-женски изящная. На нее обрушивались
напасть за напастью, с ветром и дождем, до тех пор, пока не появился
прекрасный принц - вот его память не сохранила, вероятно, потому, что на
месте принца он воображал себя, самому хотелось увидеть, упасть в обморок
от восторга, потом очнуться и совершить в ее честь нечто необычайное.
Прошли годы, и много чего занесло песком, но заветный образ не утратил ни
прелести, ни очарования. В нем как-то соединились и детская мечта, и сразу
все противоядия от лютой многоголовой тоски. Взлелеянный и тщательно
сберегаемый в тайниках души, он был панацеей и от вечного укора зеркала, и
от неизменно ровно-равноправного, как бы без капли сочувствия, дружеского
тона в разговорах.
Сказочная эта женщина (Эрликон не затруднял себя фрейдистскими
изысканиями) жила незримо за панцирем закаленной в передрягах психики, не
ведая себе равных среди реальных многогрешных сестер, коим было запрещено
даже предполагать о ее существовании. Но вот нашлась... Трудно
предположить, что же было в Инге от той давней волшебницы, но, видимо,
что-то было - привычный горячий кулак ударил в солнечное сплетение,
Эрликона сотрясла дрожь - "У вас произошла авария?"... Боже, благодарю
тебя за то, что я надел олимпийку под перегрузочный костюм... "Сегодня я
обедаю с отцом... Подайте мне руку"... Мог бы сам догадаться, идиот. И
наплел какой-то чепухи... А дальше вообще кошмар - принц вместе с
каблуками и шапкой волос на добрых полголовы ниже своей принцессы. Боги
святые, а он-то думал, что ему никакая психологическая встряска нипочем.
Эрликон оставил окончательно растаявшее мороженое и окунулся в уличное
пекло.
Прямо над ним возвышалась бредовая громада отеля "Томпсон" с фестонами
мансард на крыше. Постояв немного, задрав голову и поглядев сначала налево
- на Дворец музыки, а потом направо - снова на отель, Эрликон поднялся по
ступенькам под длинный козырек и заглянул в вестибюль гостиницы. Полумрак,
багрово-красные тона, в глубине, за деревянной стойкой, виден портье и
светлый раструб дисплея.
- Не то, - сказал Эрлен и, обойдя здание, очутился в грузовом дворе
вместе с затянутым в синюю пленку трейлером со стрелами "Фуд траст" на
бортах.
Здесь, на полу необъятного лифта, сидел джентльмен лет четырнадцати в
джинсовой кепке с густо приколотыми значками. Он читал сборник комиксов
издательства "Панч" и что-то меланхолично жевал. Эрликон беззвучно
хмыкнул. Гены непревзойденного контактера Диноэла Терра-Эттина вдруг
явственно подали голос.
- Эй, парень, - произнес Эрликон по возможности более хрипло, - ты хозяин
этой машины?
- Ну, - отозвался парень, глядя на Эрленовы летные сапоги с застежками,
замками и шнуровкой.
Эрлен присел рядом и для вящей убедительности продемонстрировал свой
значок пилота первого класса:
- Давай поговорим, как мужчина с мужчиной.
Пасмурным утром третьего сентября, спустя час после жеребьевки, в
крохотном скверике перед Дворцом музыки, а также в нижнем холле до лестниц
- дальше лестниц никого не пускали - бродило, курило и переговаривалось
множество разного народа, имеющего отношение к музыке и к фестивалю. Все
они - от репортеров, стерегущих неизвестно что, поскольку на решение жюри
нечего было и надеяться раньше четырех-пяти часов, и до студентов,
торопящихся встретить товарища дурацким вопросом "Ну как?" - были полны
ожидания вестей из недоступного ристалища - все окна и витражи Дворца
сияли в целости и первозданности, система звукоизоляции включена, двери
заперты, и никого не волновала пальба запускаемого где-то неподалеку
мотоцикла, даже та странность, что звук этот доносился вроде бы откуда-то
с неба. Мало ли что бывает.
Высоко над музыкальными болельщиками, на белой крыше "Томпсон-отеля" Эрлен
Терра-Эттин заводил свой "Харлей-Дэвидсон", а прямо напротив, через темную
щель улицы, простирались ребристые плоскости, башенки, желоба и люки верха
Дворца музыки. Крыша гостиницы была как бы двойной: первый ярус -
всевозможные службы и трубы, второй - трамплинный гофрированный навес над
мансардами - дюралевая "чайка", которая и видна с улицы; в ее-то изгибы
Эр-ликон и упирался сейчас левой ногой, то убирая, то наращивая обороты и
вслушиваясь в громовой треск. Ветерок с моря пошевеливал ничем не
прикрытые волосы и нес над площадью синюю гарь. Алюминиевое крылышко
где-то метра на два не доставало до последних ограждений, но Эрлен
надеялся на мощность двигателя и на то, что разница в высоте была в пользу
отеля.
Мотор заревел во всю хромо-молибденовую глотку, Эрликон дал два
расширяющихся круга и, вывернув газ до упора, проскочил свой поднебесный
трамплин - темные глаза мансард за спиной отнесло назад и вверх; старина
"харли" целое мгновение сверкал в воздухе между домами никелем спиц, и в
следующую секунду его уже юзом волокло по крыше Дворца музыки, развернуло,
толкнуло, ударило - стоп, приехали. Итог: содрана кожа на локте, всех и
дел; единственный зритель, юный лифтер на противоположной крыше, завопил
от восторга и захлопал в ладоши - вот это действительно пилот!
При помощи немудрящего куска проволоки и ролика скотча, предусмотрительно
захваченных с собой, Эрлен без особых трудов проник в чердачные помещения
музыкального храма. Здесь было очень уютно, веяло теплом, горели лампы,
гудели неизвестные приборы, и во все стороны стройными рядами расходились
разнокалиберные трубы. Пошарив минут пять, Эрликон отыскал какую-то нору
обслуживания, побрел, терзаясь сомнениями, по неведомым переходам и в
конце концов, едва не вывихнув ногу, выпал на ковер одного из дворцовых
коридоров. Пусто и тихо.
Он мысленно сопоставил все свои перемещения и прикинул, что находится
где-то справа от зала, ближе к сцене, посему быстро зашагал налево и
вскоре очутился в зимнем саду, где среди цветного камня вились лианы,
цвели кактусы и даже нимфея плавала в темном овале бассейна. За этой
красотой вставал каменный парапет, и дальше Эрликон увидел отделенную от
него пустым пространством стену вестибюля. Он подошел к парапету: далеко
внизу, наполовину срезанный балконом, белел квадрат вестибюля, и по нему
передвигалось множество черных точек.
Трудно сказать почему, но эта картина подействовала на Эрлена угнетающе и
пригасила его боевой пыл; тем не менее он стал искать, как спуститься.
Оказалось, что это чрезвычайно просто: от зимнего сада под прямым углом к
коридору шла широкая белая лестница, и точно такая же зеркально спускалась
ей навстречу с противоположной стороны. Миновав один пролет, Эрликон
наконец обрел искомое - величественные двери с фигурными бронзовыми
ручками, и перед ними - людей за столами с какими-то бумагами.
Ах, с каким бы удовольствием я описал, как Эрлен, окрыленный успехом, при
помощи некой остроумной выдумки и природного очарования обошел всех
церберов и в награду за мужество и изобретательность погрузился в стихию
музыки! Увы, произошло совершенно обратное - Эрликон упал духом. Его
помыслы и воля были настолько поглощены тем, как попасть во Дворец, что
все остальное он предоставил импровизации. Но его, как обычно, хватило
лишь на однократную вспышку, запал был истрачен, и новое нежданное
препятствие, необходимость объяснений и обходных путей пришлись на хорошо
знакомый спад нервной энергии. Вновь подступили всегдашняя тоска и
усталость: невозможно будет сейчас подойти, что-то сказать, что-то
наврать... Эрликон уже проклинал себя, но не мог заставить сделать хотя бы
шаг. Он с бессильной ненавистью чувствовал, что уже готовы оправдания, что
он уже подспудно выжидает, пока минут сроки и можно будет, ни в чем себя
особенно не упрекая, уйти отсюда, не сказав никому ни слова - что ж,
опоздал, дело законное, а значит, если быть честным с самим собой, можно
уйти и прямо сейчас...
Полный омерзения, силясь справиться с собой и осознавая, что, как всегда,
ничего не выходит, Эрлен сделал несколько шагов назад и снова поднялся в
зимний сад. На этом наша история могла бы и закончиться, но шалые Эрленовы
звезды судили иное.
Из коридора на Эрликона вышли двое мужчин. Один - высокий, зрелых лет,
лысоватый, его превосходная серая тройка пребывала в явном контрасте с
глазками, надбровьем и подбородком как раз такого типа, какие описывал
бессмертный Ломброзо; второй - молодой парень в белой футболке,
перехваченной подтяжками, с фигурой полностью квадратной: даже шея имела
вид какой-то усеченной пирамиды и распирала ворот. Завидев Эрлена, оба
абсолютно синхронно исполнили движение почти танцевальное: каждый дернул
рукой, словно, спохватившись, собрался размашисто перекреститься справа
налево, потом отставил ногу и присел, как бегун на высоком старте. Ап! - и
менее чем за секунду, вытянув перед собой руки, они целились в лоб
Эрликону из большущих черных пистолетов.
Ситуация оказалась настолько удивительной, что Эрлен даже не испугался. С
сожалением должен заметить, что он испытал своеобразное облегчение, будучи
столь решительно освобожден от инициативы. Видя, что объект без признаков
агрессии стоит, свесив руки, квадратный парень с бычьей шеей вернул курок
в исходное положение, выразительно отставив большой палец, затем
приблизился вплотную и, хлопнув Эрликона по плечу, развернул и скомандовал:
- Руки на стену, ноги шире, - после чего со знанием дела принялся
ощупывать и похлопывать со всех сторон; второй тоже встал рядом и
неделикатно упер ствол своей пушки Эрлену между ухом и челюстью.
Скосив глаза, Эрликон узрел черную металлическую панель, в которой
коридорные светильники отражались светлой полосой на полированной
поверхности; полосу прерывал прямоугольный вырез, уходящий краями в глубь
орудия. "А отсюда вылетает гильза", - отрешенно подумал пилот. Пока шел
обыск (не очень понятно, на какие арсеналы была надежда, поскольку на
Эрлене были только кроссовки, тонкие спортивные брюки и майка без рукавов
с надписью "Штат Мичиган"), старший из незнакомцев достал рацию и сказал
несколько слов на незнакомом Эрлену языке. Квадратный же, закончив,
перешел к допросу - похоже, несмотря на молодость, именно он был главным:
- Твоя машина? - и кивнул на потолок.
- Моя, - честно признался Эрликон.
- Назови марку.
- "Харлей".
- Так. Кто такой?
- Поклонник.
- Чей?
Эрликон не был уж совсем бездарным студентом Института Контакта. За
прошедшие краткие минуты он успел кое-что припомнить, а именно - точно
такие же костюмы у тех трех молодцов, что столь обеспокоенно встретили
тогда Ингу у входа, и два одинаковых лимузина, в которых она укатила от
кафе. Поэтому на последний вопрос он, сообразив, что к чему, ответил:
- Ингин.
Этот ответ произвел замешательство - последовала оживленная дискуссия, все
на том же неведомом языке, на какой-то момент Эрлен неизвестно почему
решил, что это греческий. Старший что-то доказывал младшему, тот как будто
неохотно возражал. Одна фраза вдруг прозвучала по-немецки, и ее Эрликон
понял - "он запретил". Впрочем, беседа скоро завершилась, и после
красноречивого жеста вся компания направилась обратно в тот коридор, из
которого Эрлен и начал свои странствования.
Пройдя до конца и завернув за угол, они очутились в небольшом холле с
пандусом для уборочных машин. Тут же и стояли эти машины, выстроенные в
ряд и поднятые горбом пола почти к самому потолку. Забравшись туда,
ломброзианский тип отомкнул низенькую массивную дверцу, скорее даже люк с
четырехгранным язычком запора.
- Давай, - сказал квадратный. - Ты ведь сюда собирался?
- Спасибо, - пробормотал Эрлен. - Вы слишком хорошо обо мне думаете, -
помедлил чуть-чуть, зачем-то оглянулся и полез головой вперед.
Поначалу он ничего не понял - кольца, уложенные в мостик, нависают
подхваченные скобами кабели, но, продвинувшись и глянув вниз, слегка
обмер: прямо под ним была сцена с роялем и сидящими в зале людьми.
Напротив - гроздья всевозможных осветительных приборов, за ними - толстый,
как бревно, рельс, завитушки золоченой резьбы, и дальше во всей
торжественной красе - органные трубы. Эрлен снова посмотрел назад -
квадратный парень уже уютно устроился в дверном проеме, перегородив его на
альпинистский манер - ноги выше головы; он поощрительно пошевелил рукой -
мол, давай-давай - и даже добавил свистящим шепотом:
- Она еще не выступала.
Кажется, в театре эти штуки называются колосники. Эрликон пополз по рамам
и сеткам по направлению к потолку. Здесь он мог спокойно просидеть или
даже пролежать все время прослушивания, и никто бы не заметил, но это
счастье уже показалось ему сомнительным: дело в том, что кривая его
боевого духа снова пошла вверх; стрелять по нему, похоже, не собираются,
так что есть еще шанс поспорить с судьбой.
Потолок был, естественно, подвесной, как и во всех заведениях с
управляемой акустикой, - огромные пористые квадраты, чешуйчато
расположенные над залом. Переползая с одного на другой, Эрлен добрался до
середины партера. Отсюда казалось, что стилизованные под какие-то
экзотические цветы белые светильники достигают едва ли не кресел, а между
тем он отчетливо помнил, что свободно пролетел под ними менее суток назад.
Семь бед - один ответ, по крайней мере, будет видно, как из ложи. А если
кто-нибудь посмотрит наверх? Во-первых, не сразу и увидишь, а во-вторых,
нечего им туда смотреть. Эрликон обхватил кронштейн и съехал по нему в
наружный лепесток центральной лилии. "Не зажгли бы эту лампу, - подумалось
ему. - Быстро запахнет жареным". Да, если бы кто-то из зрителей вздумал
присмотреться к люстрам, то мог бы запросто углядеть Эрленов зад,
обтянутый защитными штанами, и потрепанные кроссовки.
Но наверх действительно никто не смотрел - со сцены звучала музыка, и
Эрликон, поглощенный своими перемещениями, только сейчас обратил на это
внимание. Исполнитель не произвел на него впечатления - худосочный блондин
с неправдоподобно синими веками, - играл с закрытыми глазами и время от
времени вдохновенно запрокидывал голову. Сама пьеса звучала смесью
совершенно убийственных диссонансов; в минуту душевного подъема Эрлен даже
пожалел, что пропустил название композиции: может, хоть что-нибудь
прояснилось бы. Группа людей, сидевших на другом краю сцены у ширмы, -
десять человек - слушали, однако, вполне одобрительно. "Жюри, - подумал
Эрликон. - Сплошь знаменитости. А кто в партере?"
Вся собравшаяся публика занимала с промежутками восемь-девять первых
рядов. Народ подобрался самый разнообразный - возрастом от семи до
семидесяти, мужчины и женщины, в одежде представлен весь спектр моды - от
фронды до консерватизма. "Фирмачи, - вспомнил Эрлен объяснения Инги. -
Похоже на авиацию. Сидят, решают, на кого ставить. А вот, разрази гром,
самый главный фирмач".
Слева от прохода, а значит, и от Эрликона сидел внушительный бородатый
мужчина, с благородными сединами и тускло мерцающим перстнем на правой
руке. Сидел он с чрезвычайно независимым видом и очень изящно. Костюм на
нем был ослепительно белоснежным. "Аристократический профиль. Не удивлюсь,
если он окажется каким-нибудь графом-меценатом. Или князем".
Неожиданно князь фирмачей повернул голову, посмотрел наверх и встретился
взглядом с Эрленом. Парень оцепенел, его обдало холодом, потом жаром,
мысли дико заплясали и спутались. Но красавец меценат только усмехнулся и,
подперев голову рукой, снова стал смотреть на сцену. Эрликон перевел дух:
"Вот спасибо. Ну и глазищи. Хитрюга".
Тем временем вдохновенного блондина сменила широкая в кости девица с
косами вокруг головы и в синем костюме. Она грянула нечто не менее
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг