этим все равно бы никто не справился, то дальнейшее руководство
деятельностью отряда Сеня добровольно возложил на себя.
Для успешной экспроприации ценностей у местных эксплуататоров отряду
нужна была оперативная информация о том, кто, когда и с чем поедет через
Шервуд. Понятно, что без сети осведомителей в этом деле обойтись
невозможно. Создать ее и поручили Аллану, как человеку, выросшему в
окрестностях этого леса. Средств ему было приказано не жалеть, но
действовать в разумных пределах.
Естественно, что после первой же операции партизанский отряд начнут
усиленно искать все кому не лень. Для того чтобы какой-нибудь местный
доброхот из корыстных побуждений не указал властям путь к лагерю,
следовало безоговорочно завоевать доверие всего окрестного населения.
Помня, какой фурор в окрестностях Каммлана произвела раздача
незначительной части награбленного, за обработку (то бишь за подкуп)
наивных аборигенов Рабинович решил взяться сам.
На Попова легли обязанности повара, завхоза, главного самогонщика и
поп-идола всего отряда. Большего Сеня ему доверять не хотел, но Андрюша
неожиданно взбеленился.
- Какого хрена! - возмутился он. - Я вам не домохозяйка, чтобы
безвылазно на кухне торчать. В конце концов, что бы вы без меня делали,
когда с разбойниками дрались?
Сей факт вынуждены были признать все. Поэтому на операции по
экспроприации решили Попова брать. И в качестве звукового сопровождения, и
как взлетную команду по запуску огнедышащего летательного аппарата.
Грифлету в планах Рабиновича отводилась самая значительная роль.
Поскольку он был рыцарем и все местные "благородные" порядки знал, то
и должен был закупать драгоценности у окрестных ювелиров на
экспроприированное золотишко. Подозрения такими коммерческими операциями
Грифлет ни у кого не вызовет. А для получения от сделок максимальной
выгоды сопровождать его в Ноттингем (ближайший крупный городишко) должен
будет Сеня. В качестве слуги.
Распределение обязанностей на этом бы и закончилось, но в разговор
неожиданно встрял Горыныч. Он заявил, что не может отпускать Рабиновича с
одним только Грифлетом на вражескую территорию. Не дай бог, с драгоценным
Сеней что-то случится, тогда все мечты Ахтармерза о возвращении в отчий
дом накроются медным тазиком. Горыныч предложил свою кандидатуру в
качестве телохранителя. Но ему самым беспардонным образом было отказано.
- С такими, как у тебя, рожами на людях можно только в мешке
появляться! - порадовал Горыныча Каута. - Сиди лучше в лагере и дичь
поджаривай, очаг самоходный!
- На свою рожу лучше посмотри, - обиделся Ахтармерз. - Расист
пещерный! Рабинович дальнейшие споры пресек, заявив, что Горыныч с его
знаниями гораздо полезнее будет внутри лагеря. Да и подозрений к
путешественникам не привлечет. А для успокоения трехглавой монстровской
душеньки Сеня согласился взять телохранителем Кауту. В качестве оруженосца
сэра Грифлета. Рыцарь, кстати, вообще ни слова против не сказал. Видимо,
старательно обучался христианскому смирению. Зато обиделся Жомов.
- Оставь моего сакса в покое! - заорал Иван. - У тебя вон Аллан
хитромудрый есть. А Каута мне в лагере нужен. Кто посты будет проверять?
Мне, что ли, по скалам козлом скакать?
- Козлом можешь не скакать, - перебил его Рабинович. - Можешь
ящерицей ползать. Вон Горыныч научит. А Кауту я возьму, поскольку у Аллана
и без того работы полно.
В общем, спорили два мента довольно долго (причем в выражениях не
стеснялись, чем вогнали в краску случайно подслушавшую разговор летучую
мышь), но итог оказался вполне прогнозируемым: Рабинович настоял на своем.
Переубедить Сеню еще вообще никому не удавалось!
Весь день до приезда было решено посвятить благоустройству лагеря.
Следовало привести новое жилье в приемлемый вид. Чтобы хоть спать спокойно
можно было. Поэтому распоряжением начальника штаба был назначен ПХД. Лишь
Аллана сразу после обеда отправили налаживать контакты с осведомителями.
Вернуться он должен был завтра к обеду. А с утра в Ноттингем уезжали
Грифлет и Каута для разведки и сбора новостей.
Жомов, получив возможность гонять иоменов из угла в угол, совершенно
успокоился. А после обещания Попова к вечеру нагнать самогонки, используя
кое-что из кухонного инвентаря, и вовсе воспрял духом.
- Хрен с тобой, Сеня. Бери Кауту, - великодушно махнул рукой Жомов. -
Только учти, я твоего шибко ценного Аллана тоже припахивать буду!
- Имеешь полное право, - согласился Рабинович и пожал другу руку. Мир
был восстановлен!
Если не считать того, что раза три Мурзик по ложной тревоге поднимал
на уши весь лагерь, ночь прошла относительно спокойно. Утро выдалось
просто восхитительным! Отоспавшееся солнце вызолотило первыми косыми
лучами верхушки дубов и вязов, словно корону лесного властелина. Оно же
разбудило мелких пичуг, заливших мелодичными трелями всю округу. И даже
легкий ветерок не посмел испортить великолепие утренней ироды. Он лишь
нежно пригладил лепестки вереска, усыпанные сверкающими жемчужинами росы.
Но Попову было наплевать на все красоты!..
- Убью гада! - заорал Андрюша, едва выбрался спозаранку из своего
номера-люкс по нужде. - Найду, и все отверстия цементом закупорю! Крик
Попова, как обычно, произвел фурор среди случайных слушателей: две
малиновки умерли от разрыва сердца, а единственная в лагере престарелая
летучая мышь окончательно оглохла и с тех пор летала только с поводырем -
жалостливым филином.
Большинство иоменов Андрюшу до этого не слышали. Поэтому истошный
вопль приписали не ему, а трубам Армагеддона.Перепуганные бойцы бросились
из пещер навстречу четырем всадникам конца света, подсчитывая собственные
грешки. Каково же было их облегчение, когда внутри каменного колодца
вместо четверки предвестников Апокалипсиса оказался один Попов. Впрочем,
радовались мальчики недолго. Поскольку Андрюша заорал еще раз!
- Какая тварь мне под дверь нагадила?! - рявкнул Попов, снимая с
правой ноги перемазанный ментовский ботинок. - Сознавайтесь, сволочи!
Естественно, брать на себя вину никто не хотел. Впрочем, понять
аборигенов тоже можно! Мало того, что они еще с культурой личной гигиены
незнакомы, так еще вчера вечером отдельно помещение под сортир выделить
никто не догадался. А если прибавить к этому ночную темноту, то можно
понять, что каждый справлял свои естественные надобности там, куда успел
дойти. Попов это, естественно, понимать отказывался!
- Ищи, Мурзик! - рявкнул Андрюша, сунув под нос псу перемазанный
ботинок. Верный друг, однако, в помощи Попову отказал. Мурзик самым
пренебрежительным образом повернулся к Андрюше задом и все остальные
команды наглым образом игнорировал. Бедный Попов так и носился бы вокруг
пса с ботинком в руке, если бы Сеня не остановил его.
- Андрюша, это собака, а не муха! - проговорил Рабинович. - Мурзика
привлекают несколько иные вещи. А по поводу тебя могу сказать: деньги к
деньгам, добро к добру...
Разгневанный Попов психанул и запустил в сторону иоменов измазанным
башмаком со строжайшим приказом через минуту вычистить. Обувку Андрюши,
естественно, привели в божеский вид саксы, которым возиться с навозом было
не привыкать.
Мало того, к отъезду Грифлета и Кауты весь лагерь был буквально
вылизан совместными стрелково-пехотными группами. А под нужник Жомовым
была выделена самая дальняя от Рабиновича пещера с глубокой трещиной в
полу. Для сопровождения разведчиков до опушки леса Иван снарядил пятерку
саксов.
Мало того! Он сам взялся возглавить отряд сопровождения. Грифлету с
Каутой щедрый Рабинович выделил двух из десяти коней, оставшихся в отряде
после отъезда Аллана. Немного поколебавшись, Сеня снабдил разведчиков и
небольшой кучкой монет из золотого запаса отряда.
- Будьте побережливее! - отечески напутствовал Рабинович Грифлета и
вернулся в лагерь.
Андрюша, успевший привыкнуть к услужливому рыцарю, взвалившему на
себя тяжкое бремя стать следователем "святого Попова", несколько приуныл.
Затянув вполголоса (от которого и оставшиеся лошади едва не разбежались!)
жалостливый хит "Ветер с моря дул", новоиспеченный самогонщик взялся за
изготовление первой партии божественного напитка. Вчера-то, лентяй, ничего
сделать не успел!
Жомов, проводив Грифлета до опушки, по возвращении эту затею одобрил
и вызвался быть дегустатором, но был безжалостно изгнан из пещеры
самогонного алхимика, словно блудный пес. Единственным, кто получил доступ
в святая святых, оказался Горыныч. И то, как оказалось позже, Попов его
использовал только в качестве горелки под самогонным аппаратом!
К возвращению Аллана Андрюша уже снял первую пробу и сменил репертуар.
Теперь окрестности содрогались от очень глубокомысленной песни
Леонтьева с весьма содержательным текстом: "Каждый хочет иметь и невесту,
и друга..." Солнце, поднявшееся к этому времени в зенит, заткнуло уши
тучей и прозевало сигнал к обеду. Зато Аллан его услышал и пришпорил коня.
Хотя торопился он по другому поводу!
Бросив взмыленную лошадь одному из своих подчиненных, Аллан помчался
прямо в пещеру Рабиновича. Увидев перекошенное лицо экс-менестреля, Сеня
удивленно оторвался от пересчета драгоценностей.
- Что случилось? - настороженно спросил он.
- Шериф Ноттингемский схватил Грифлета и Кауту! - еле переведя дух,
выпалил Аллан. - Сутки их будут пытать, чтобы узнать, где мы скрываемся, а
затем казнят. Впрочем, казнят их в любом случае.
- Баба с возу - кобыле инфаркт обеспечен, - тяжело вздохнул
Рабинович. - Без паники! Зови сюда Попова и Жомова...
ГЛАВА 5
- Ну и как ты предлагаешь их вытащить? - нервно поинтересовался
Андрюша, едва Рабинович ввел Большой Совет в курс дела. - Там вооруженные
до зубов солдаты, а у нас всего лишь горстка проходимцев!
- А Грифлет с Каутой думали об этом, когда спасали нас из Камелота? -
спокойно поинтересовался Сеня. Пристыженный Попов опустил голову. - Они
сильнее рисковали...
Я спокойно сидел в углу и взирал на разношерстное сборище. Утреннюю
дезинфекцию у Горыныча я прошел, так что блохи меня почти не беспокоили. А
еще меньше беспокоили начавшиеся споры. Потому как говорить можно много,
но иного решения, чем вытаскивать из Ноттингемского замка Грифлета и
Кауту, все равно быть не могло. И не только из-за соображений собственной
безопасности! Дело в том, что у большинства российских ментов очень
развито чувство долга. Если вы думаете, что мои слова можно перевести, как
"взял в долг - быстрее забудь", то сильно ошибаетесь. Как раз наоборот!
Наши доблестные сотрудники милиции (мои коллеги, между прочим) имеют
твердую привычку платить добром за добро. Так что, "ничто человеческое нам
не чуждо", как сказал один мой знакомый майор, проснувшись утром в
вытрезвителе. Для примера я могу рассказать вам один случай, полностью
подтверждающий мои слова. Убедитесь сами! Однажды во время задержания
опасного преступника один оперативник из нашего участка остался жив только
потому, что пуля, предназначавшаяся ему, попала в глуховатую бабулю. Как
вы понимаете, все нормальные люди, услышав перестрелку, бросаются бежать
подальше, куда глаза глядят. Однако эта бабуля не была нормальной. Я же
сказал, старушка плохо слышала! Вот она и вышла разобраться с хулиганьем,
которое шумело во дворе и мешало слушать ей по "Русскому радио" любимого
Фоменко.
Есть в народе две мудрые поговорки: "На ловца и зверь бежит" и "Рыбак
рыбака видит издалека". А поскольку пуля, как известно, дура, а бабушка
была глухой, то становится понятно, почему именно они во дворе и
встретились. Старушка была не только глухой, но еще и сухонькой. От такого
сочетания "два в одном" и без того дурная пуля совсем потеряла рассудок.
Она долго выискивала, в какое место бабушке воткнуться и не придумала
ничего лучшего, как попасть старушке в ягодицу. Где она ее только нашла!!!
Так вот. Об этом случае в участке говорили все, а я лично стал свидетелем
того, как мент, заслоненный от смерти старушкой, отплатил ей добром за
добро. Вы никогда не догадаетесь, что этот оперативник для бабульки
сделал! Он встретил ее после выписки у больницы и... перевел на другую
сторону оживленной улицы!
У нас, у овчарок, глухота инфекционным путем не передается. Видимо, у
людей такое возможно. И, окрыленный чувством выполненного долга,
оперативник вернулся назад, не слыша криков старушки о том, что она живет
на той самой стороне, где стоит больница. А светофоров, между прочим, на
три квартала в обе стороны не было!
Мой Сеня после безвременной утраты фуражки, видимо, стал крайне
подвержен всяческим человеческим инфекциям. Поэтому и подхватил от Аллана
страсть к романтике на большой дороге, от Грифлета - благородство, а от
Кауты - чувство самопожертвования. Если добавить к этому, что Рабинович -
еврей (вы еще не забыли об этом?), то можно представить, какая гремучая
смесь из таких ингредиентов случилась.
Да что там говорить о моем Сене! Даже Попов, устыдившись своего
минутного малодушия, стал взывать трубным гласом к восстановлению
справедливости путем вызволения заключенных из лап норманнских садистов.
Думаю, поведение Жомова комментировать вообще не нужно! Каута арестован
все-таки...
Аллан тоже не возражал, поскольку имел очевидную для любого психиатра
склонность к авантюрным поступкам. Единственным, кто высказался против
акции в Ноттингемском замке, оказался Горыныч.
- Позвольте вам напомнить, благородные спасатели, что в том случае,
если хоть одному из вас подрежут крылышки, этому миру придет конец. Мне,
вместе с ним, тоже! - проговорила эта газовая горелка, едва ей удалось
вставить слово. - Я здесь не так давно, как вы, но успел заметить, как
быстро меняется окружающая действительность. Я, конечно, понимаю, что у
вас три пары глаз на троих, а я один располагаю такой роскошью, но
наблюдательности от количества органов зрения отнюдь не прибавляется.
Сравните хотя бы костюмы, что вам пошили в Каммлане, и наряд Аллана. Чтобы
заметить разницу, много глаз не нужно. Я тоже, как и остальные, посмотрел
на Рабиновича, который для того, чтобы поберечь форму, носил аборигенский
костюм, а затем перевел взгляд на экс-менестреля. Конечно, до Юдашкина мне
далеко, но отличить мешок с дырками для рук и головы (что был на Сене) от
элегантного зеленого камзола Аллана я все же смог.
- Ну и че? - поинтересовался у Горыныча Жомов. - Просто хороший
портной этому пройдохе попался...
- Да нет, Ваня! Дело не в портном, - ответил Попов вместо монстра,
опешившего от такой догадливости Ивана. - Стиль одежды изменился. Даже
обувь у него не на деревянной, а на кожаной подошве. Такой и на Грифлете
не было...
- Вот-вот! - радостно воскликнул Горыныч. - Я, конечно, не волшебник.
Я только учусь! Но ваше измерение самое ближайшее к нам, и мы его с
первого класса проходим. Вот мне и показалось, что стиль одежды Аллана
явно из другой эпохи. Спираль времени уплотняется. И Бейл тому первый
пример. Вам нужно срочно возвращаться...
- Да что вы к моей одежде привязались? - обиделся экс-менестрель. - У
вас, у сарацинов, может, и по-другому наряжаются, а мне и так хорошо!
- Мальчик ничего не понял, - с тяжелым вздохом констатировал Попов,
оглядев Аллана с ног до головы.
- И это к лучшему, - согласился с ним Сеня. - Давайте перейдем к делу.
И к делу они перешли! То бишь снова начали спорить. Новым поводом
поорать друг на друга оказался способ проникновения в Ноттингемский замок.
А если быть точнее, то совершенное отсутствие такового.
- Пусть Горыныч с воздуха стражу от ворот разгонит, - предложил
Попов. - А потом Ваня с бойцами внутрь ворвется.
- Я не полечу! - отрезал говорящий огнемет. - Изжога у меня прошла, и
с извержением огня теперь проблемы. Без пламени я не слишком эффективен, а
портить себе желудок из-за двух дикарей я не собираюсь...
Вы посмотрите на него! Отмазку нашел. О здоровье беспокоиться начал!
Жомов мое ворчание истолковал по-своему. Он поднялся со своего места,
подошел ко мне и присел на корточки. Иван обеспокоенно посмотрел мне в
глаза и, видимо, решив, что меня испугали их крики, попытался успокоить,
погладив по голове.
Убери руки, козел!!! Извините, но терпеть не могу, когда у меня между
ушей каждый доброхот клешнями водит. Вы на руки свои смотрели
когда-нибудь? Пожрут какой-нибудь гадости, а потом свои жирные лапы об мою
чистую шерсть вытирают. Я вам что? Полотенце махровое?
- Сень, че это у тебя с псом? - удивленно отскочил от меня Жомов. -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг