- А вот это дело! - обрадовался Жомов, не обращая внимания на
перекосившуюся физиономию Рабиновича. - Ты этим, Андрюша, побыстрее
займись. Единственным, кто возразил против Сениного плана заниматься
грабежом на большой дороге, оказался Грифлет. Он долго и витиевато
изъяснялся, но итог получился один: дескать, не все еще рыцари утратили
свою честь после исчезновения короля Артура. Грифлет заявил, что свято
чтит заветы Круглого стола и попрать их не сможет.
- Сэр Робин, я давал вам клятву быть верным вассалом, - опустив
голову, печально проговорю рыцарь. - Я, конечно, понимаю, что ваше дело
правое и победа будет за вами, но взять добычу в честном бою благородно. А
отбирать ее у беззащитных прохожих недостойно звания рыцаря. Позволить
себе замарать чистое имя я не могу.
- Брось, Гриф, фигню пороть! - попытался вразумить его Жомов. - Я
тебе такие бои обеспечу, что мало не покажется!
Однако рыцарь был непоколебим и отступать от своих намерений не
собирался. Смиренно встав на одно колено, Грифлет попросил Рабиновича
снять с него клятву и отпустить... послушником к "святому отцу".
Увидев направленную на себя железную клешню рыцаря, Попов едва не
подавился куском свинины. Андрюша то ли от удивления, то ли от недостатка
воздуха так выпучил глаза, что стал похож на рака - вареного, если еще
учитывать цвет его кожи.
- Андрюша, только свистеть не вздумай! - заметив портретное сходство
с неким персонажем, обожающим "Вальс венского леса", взмолился Рабинович.
- Греха потом не оберешься... Принимай нового подчиненного. А то земля
сырая! Пока он скрюченный стоит, еще коленка, не дай бог, заржавеет. Не
разогнется потом.
- Какой "послушник"? Какой "святой отец? - сумев наконец выплюнуть
кусок мяса не без помощи третьей головы Горыныча, приложившейся с размаху
к "святейшей" спине, взмолился Попов. - Я и молитвы-то ни одной не знаю!
- Ну и что? Не прогонять же человека из-за этого, - Рабинович с
тяжелым вздохом развел руки в стороны. - Будешь ему на ночь песни
Булановой петь. А чуть позже и репертуар Пугачевой разучите.
Как у нее там? "Позови меня с собой"? Вам как раз в тему будет.
Вторая "причина" пополнения нашего отряда лежала корнями во вчерашнем
побеге из застенков Камелота и появилась в лагере за несколько минут перед
тем, как новое формирование Рабиновича собралось менять место дислокации.
Едва сокровища разбойников загрузили на повозку, как на поляне перед
изгородью появились около десятка оборванных проходимцев с мечами в руках.
Не говоря ни слова, они бросились к телеге, имея явно агрессивные
намерения.
Рабинович, увидев столь безнравственное покушение на народное добро,
бросился им навстречу. Однако Грифлет его опередил. С истошным криком -
"за римско-сарацинскую церковь!" - он выкатил из ножен меч и встал перед
кучкой оборванцев. Рыцарь, видимо, забыл о том, что он теперь смиренный
послушник, и взялся за свою старую работу: рубить головы и заниматься
членовредительством.
Предотвратил кровопролитие бесподобный Аллан.
- Стоять, идиоты! - заорал он во всю глотку, пытаясь проскочить к
месту событий под огромной жомовской рукой. - Своих порубите в свекольный
салат! Иван, который тоже собирался присоединиться ко всеобщему веселью,
не сообразил, кому эти слова предназначались. Поэтому на всякий случай
стукнул Аллана в ухо. Вдруг экс-атаман его идиотом назвал? Бывший глава
разбойников пролетел метра четыре по направлению к нападавшим и грохнулся
им прямо под ноги.
- Джон, малыш, я не тебя имел в виду, - переделав "сэра Джома" на
свой лад, проговорил торопыга-Аллан и отключился. Нападавшие неизвестно с
чего остановились и сгрудились вокруг него.
- Не хрена было под руку орать, - оправдался Жомов и подошел к
незваным гостям. Те почтительно расступились. - Та-ак! Че здесь за сборище
устроили? Кто демонстрацию разрешал?
- Малыш Джон, не узнаешь? - почему-то обрадовался его появлению один
из визитеров. - Вчера же в башне рядом сидели...
- Еще раз меня какая-нибудь сволочь "малышом" назовет, - перебил
говорившего Ваня, - я ему болтальник вокруг шеи завяжу. Туркменским
галстуком!..
Когда Аллан очнулся от нокаута, он наконец смог все разъяснить.
Десяток оборванцев, появившихся на поляне, оказались остатками бандитской
шайки арестованных мародеров, которым чудом удалось вырваться из Камелота.
Разбойники тайными тропами смогли оторваться от погони и примчались в
лагерь, чтобы спасти остатки нажитого ратным трудом добра. Естественно,
что отъезжавший обоз они приняли за пособников
галахадо-мордредо-бедиверовской группировки. Поэтому-то и бросились в бой.
Рабинович не мог упустить такой шанс пополнить отряд опытными
партизанами. Не раздумывая ни секунды, Сеня предложил им работу.
Разбойники оказали ему ответную любезность и без раздумий согласились.
Станешь тут сомневаться, когда из-за Сениного плеча две с половиной головы
Горыныча выглядывают. В связи с новым пополнением отбытие в Шервудский лес
на некоторое время задержали. Отправляться в путь, имея балласт в виде
пеших ветеранов партизанского движения, никто не желал. Поэтому Жомов,
Каута и парочка местных новобранцев отправились в село покупать лошадей.
Или пару телег, на крайний случай!
Пока они отсутствовали, Сеня занялся распределением должностей среди
личного состава увеличенного отряда. Ветераны флибустьерской службы,
имеющие навыки сносного обращения с луками (увы! единственного
дальнобойного оружия в отряде), составили собой стрелковое отделение.
Командовать ими Рабинович назначил, естественно, Аллана. Экс-менестреля,
экс-главаря и тому подобное. Бойцов, отобранных в деревне, Сеня зачислил в
ударный взвод быстрого реагирования. Поскольку почти все они были саксами
(исключая двух ютов), руководство этим подразделением было поручено Кауте.
Вот обрадуется, когда вернется!
Горыныч из-за перебора голов получил должность эскадрильи
стратегических бомбардировщиков. Учитывая его особую значимость во время
проведения боевых операций, Рабинович досрочно присвоил ему звание
старшего сержанта. Тогда как Аллан и Каута получили только по две лычки на
погоны.
Жомову было все равно, чем заниматься. Поэтому Рабинович заочно
назначил его начальником штаба. На себя Сеня взвалил верховное руководство
всеми действиями отряда. Естественно, должность казначея тоже оставил
себе. Поскольку и Жомов, и Рабинович в миру имели звание старшин, то с
Поповым вышла накладка. Андрюша был младшим лейтенантом, что никак не
укладывалось в субординацию! Находиться в подчинении у младших по званию
Попов не мог, поэтому Сеня отдал ему пост наблюдателя ООН и, заодно,
личного представителя Начальника Участка Внутренних Дел.
Немного поколебавшись, Рабинович вменил Андрюше и Грифлету,
находящемуся в постриге у Попова, обязанности группы психологической
обработки вероятного противника. Означала эта должность что во время атаки
Андрюша должен был глушить противника благим матом во всю мощь своих
легких. Что тоже немало!
Учитывая, какую панику наводили на аборигенов и их несчастных
животных крики Попова...
К тому моменту, когда Жомов вернулся назад, пригнав с собой двух
заморенных лошадок, впряженных в расшатанные телеги, вопрос о структуре
отряда был окончательно решен.
- Так что, Ваня, будем мы с тобой теперь честь Его превосходительству
Рабиновичу отдавать, - съязвил Попов, едва Сеня объяснил Жомову свои
нововведения. - Станем хреном груши околачивать и ждать, пока блудный
Мерлин сам нас разыщет!
- Если нас стражники Камелота найдут, то нам тогда искать никого не
потребуется, - обиженно пробурчал Рабинович. - На нас и так уже, наверное,
во всеанглийский розыск объявлен. Так что давайте меньше говорить и больше
делать.
- А от того, что ты станешь рыцарские обозы потрошить, всеобщий
розыск отменят, и тебя, Сеня, на местную "Доску почета" повесят, - фыркнул
Попов. - Причем за шею и на крепкой веревке!
- Да ладно тебе, Андрей, - вступился за Рабиновича Жомов. - Тебе
разве не по хрену, чем заниматься, пока Мерлин не объявится? Вот и гони
самогонку. А то от местной бурды меня пучит постоянно. Скоро не хуже
Горыныча буду факелы пускать. Причем если он только спереди, то я еще и с
кормы!..
На этом спор был завершен, и больше ничего не мешало обновленному
отряду двинуться в путь. Хотя нет! Перед отправлением аборигены
потребовали у Попова "святейшего" благословения. Андрей махнул рукой и
нараспев прочитал над коленопреклоненным воинством отрывок из гимна СССР.
Из-за громкости мегафоноподобного Попова слова мало кто разобрал, зато
торжественность звучания уловили все. Ну чем вам не молитва?
Путь к Шервуду занял два с небольшим дня. И то только из-за того, что
двигаться приходилось больше окольными путями и по ночам. Единственным
существом в отряде, на которое никак не повлияла перемена дневного образа
жизни на ночной, был Горыныч.
Как тварь с непостоянной температурой тела, он привык спать в более
холодное время суток. То есть ночью. Этого ему делать никто не мешал,
поскольку все равно единица военно-воздушного флота в нерабочем состоянии
передвигалась только на одной из телег. Вот Горыныч и спал спокойно,
несмотря на жуткую тряску.
Зато днем уставшему отряду даже часовых выставлять не требовалось,
поскольку Мурзик с Горынычем чувствовали опасность за версту. У них даже
некое разделение обязанностей получилось. Пес прочесывает окрестности,
высматривая подозрительные личности, а Гюльчатай-Горынычу затем достаточно
только показать свое личико, чтобы непрошеный гость "делал ноги" во всех
четырех направлениях сразу.
Впрочем, любопытных во время пути было не так уж и много. То ли
Англию еще толком не заселили, и по острову можно было передвигаться
спокойно, не боясь попасть под двухэтажный автобус. То ли Аллан
действительно знал такие дороги, на которые нормальных людей и калачом
нельзя было заманить. Жомову во время одного из переходов приспичило
заняться строевой подготовкой вольнонаемного войска. В ногу, естественно,
ходить никто не умел, поскольку аборигены никак не могли понять, чем
правая нога отличается от левой.
И Иван решил, что для освоения этого сложного мастерства поможет
песня. Хоть ритм нужный задаст.
Представляете, что случилось с Рабиновичем, когда аборигенское войско
завыло посреди ночи дикими голосами строевой суперхит всех времен и
народов "Идет солдат по городу"? Правильно! Он едва не свалился с лошади и
заработал еще одну розовую мечту: по возвращении домой около полуночи
прогнать с этой песней под окнами Жомова всех почетных гостей участкового
медвытрезвителя! Досталось всем: и вопящим бойцам, и Жомову, и Попову,
который был виноват только в том, что по просьбе Ивана на одной из дневок
- вместо сна, между прочим - разучил эту песню с аборигенами. В общем,
после истерики Рабиновича обучение строевому шагу пришлось отложить на
некоторое время. Приунывшего Жомова, изнывавшего от скуки во время марша,
вновь выручил сердобольный Андрюша. Он, видите ли, вспомнил, как Суворов
учил солдат ходить в ногу! В итоге, при проезде через одну ничего не
подозревающую деревушку были зверски разворованы два стога с запасами
корма для скота. Один с сеном, другой - с соломой.
После этого Жомову оставалось только командовать: "сено - солома.
Раз, два!" Дело настолько пошло на лад, что ввязавшиеся в ритм пешие
аборигены начали обгонять и повозки, и всадников. Рабиновичу снова
пришлось вмешаться. Иначе эти горячие головы с разбегу форсировали бы
Ла-Манш. Иван на такие вмешательства в свою сферу деятельности сильно на
Рабиновича обиделся и не разговаривал с ним до самого Шервуда. Да и там
заговорил только из-за того, что повозки пришлось оставить в небольшой
деревушке на опушке леса.
Сейчас себе трудно представить Англию, заросшую непролазными
джунглями. Но в шестом веке проехать на телегах через Шервудский лес можно
было только по одной дороге. И она вела не туда, куда следовало
направляться отряду. Вот и пришлось пробираться через непролазную чащу
пешком!
Жомов-то был доволен, что если не строевой подготовкой, то хоть
марш-броском своих подчиненных помучает. А вот Попов от такой перспективы
взбесился. Усевшись на землю, он заявил, что еще не настолько одичал,
чтобы бегать по дикому лесу, словно людоед за завтраком.
- Мне по фигу, что ты, Сеня, придумал! - орал Андрюша, перебив
звуковой волной половину деревенских кур (которых, кстати, Рабинович потом
прихватил с собой в качестве фуража) и свалив с копыт ближайшую к нему
лошадь. - Тут и в домах условий для нормальной жизни нет, а ты меня хочешь
в лес затащить. Тебе что там? Поляна медом намазана? Не пойду никуда! У
меня, между прочим, ноги не копытами подкованы...
- Сэр святой отец, - неожиданно прервал стенания Попова Грифлет. - Я
понимаю ваши трудности, поэтому давайте понесу вас на себе. Если вы,
конечно, доверите мне свою благословенную плоть...
От такого предложения Андрюша ошалел. Он только представил, что
вместо кобылы помчится по лесу на бронированном рыцаре, как тут же от
ужаса вскочил на ноги. Оказалось, что Попов очень даже быстро может
передвигаться и пешком. Только благодаря ему весь отряд добрался к тайному
убежищу Аллана не позднее обеда!
Новое место дислокации оказалось куда более приглядным, чем прежний
лагерь. Увидев его, даже Жомов удивленно присвистнул, хотя отнюдь не
восторгаясь красотами! Умудренный боевым опытом экс-омоновец, ныне
начальник штаба отдельного отряда сопротивления, мгновенно оценил все
прелести фортификации.
Дело в том, что тайное укрытие Аллана располагалось в скальной
расщелине. Неизвестно, с каких времен сохранился этот реликт, но почти в
центре Шервуда, словно клык заживо погребенного кабана, торчало скальное
образование. Ветры, вода и время - будь оно неладно! - здорово потрудились
над бывшей горной вершиной. Нехилый гранитный утес под их воздействием дал
такую трещину, что вместо целой каменной глыбы оказалось полое внутри, не
замкнутое кольцо, изрытое неглубокими пещерами.
Трудяга ветер натаскал на внешние склоны пыли и мусора, от чего
скальная подошва обросла корявым можжевельником и прочей дрянью. Если
учесть, что вокруг гранитного рогалика нормальный лес наотрез отказался
расти, то получилось великолепное защитное укрепление с расчищенным
сектором для обстрела.
Пока прибывшие с немым восторгом осматривали новое место жительства,
Горыныч не стал терять времени даром и облюбовал себе под гнездовье
плоский уступ над входом. Перепуганные иомены тут же попытались его
согнать с вершины. Нет, они, конечно, понимали, что трехголовый лысый
пеликан - существо воспитанное и гадить им на головы не будет, но все
равно было боязно. Вдруг у Горыныча недержание случится и он до кустов
спикировать не успеет? Ахтармерз на такое недоверие к собственным системам
пищеварения страшно обиделся и начал набирать вес со скоростью
взбесившегося воздушного шара. Если бы не вмешался Сеня и не объяснил, что
такое поведение Горыныча демаскирует отряд, трехразовая
зажигалка-переросток ни за что бы не успокоился и непременно завалил бы
вход скальными обломками.
Естественный гранитный бастион хоть и значительно уступал по размерам
Камелоту - даже над окрестными горными вершинами почти не возвышался; - но
место в его сухих пещерах нашлось всем, и обходных помещений осталось
немало.
По крайней мере еще десятка на три солдат.
Всем командирам, начиная от Кауты и кончая Горынычем, досталось
отдельное помещение. А каждое из двух отделений иоменов разделили на
пятерки и расселили в четырех крупных пещерах.
Жомов сразу принялся за установление в отряде железной дисциплины и
первым делом составил график нарядов. Каждая из пятерок получила по четыре
часа дежурства в дозоре в светлое время суток. Еще четыре часа группы
должны были заниматься усовершенствованием своих воинских навыков. Такой
же промежуток времени отводился стрелкам на охоту, а пехоте на сбор
топлива для кухни. В оставшееся до отбоя время каждый из бойцов мог
заниматься личными делами.
До введения чрезвычайного положения Жомов посчитал ночные дежурства
нецелесообразными. Поэтому и придумал закрывать вход в лагерь сухим
можжевельником в темное время суток. Для пущего спокойствия Иван выпросил
у Рабиновича разрешения привязывать на ночь к этой куче хвороста Мурзика в
качестве звуковой сигнализации.
Поскольку главной задачей отряда (хотя это официально и не
разглашалось) было накопление драгоценных камней, а лучше Рабиновича с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг