проблему за приемлемое время. Если кому интересно, индекс раздела-
пятнадцать-десять-сто пятьдесят один, стандартное время восприятия- три
часа.
Опять воцаряется напряженное молчание.
- Есть еще какие-то объяснения того, что происходит?- женщина с
проседью в волосах обводит взглядом присутствующих Хранителей.
- Есть, уважаемая Ведущая,- иронически откликается горбоносый.- Самое
что ни на есть очевидное, хоть и почти невероятное. Поскольку вероятность
влияния внешнего практически исключается, то остается влияние внутреннее.
Иначе говоря, предательство.
Гул неодобрения перекрывает его слова.
- Знаю, знаю, дорогие коллеги,- отмахивается от него горбоносый.- Мне
уже человек пять поведали, что сама мысль предательстве кажется
кощунственной.
Отбор, контроль, и все такое. Одно плохо- эти средства хороши тогда,
когда Хранителя перевербовывают извне. Но позвольте обратить внимание
присутствующих хотя бы на атмосферу, царящую на заседании. Кто-то,
кажется, упомянул о деградации? Случайным ли было такое упоминание?-
Горбоносый обводит всех взглядом, который никто не может выдержать.-
Осмелюсь заметить, нет. Я бы предположил, что это общее настроение - в
последнее время, во всяком случае.
Мало кому нравится наш выход из тени, но практически никто не возразил
против этого. Совету виднее. Да, достаточный повод, чтобы умыть руки. И
это среди Хранителей, которых всегда так полагались на интуицию! Нет, мы
приходим в упадок, и остановить это невозможно. Видимо, мы подошли к
пределу, за которым стоит только моральное разложение.- Горестно махнув
рукой, горбоносый умолкает.
Все погружены в свои мысли, и тишина длится несколько мгновений?
несколько минут? несколько часов? кто скажет... но наконец раздается голос
Ведущей.
- Я поняла мысль. Хранитель никогда не будет действовать ради
собственной выгоды, но ради общей цели, как он ее представляет, способен
на все. А нам лучше, чем кому бы то ни было, известно, куда ведет дорога,
вымощенная благими намерениями. Единственная проблема заключается в том,
что для этого он должен скрытно модифицировать модули Робина, чтобы
скрывать от нас свои действия. Я не думаю что это возможно. Есть
кто-нибудь, кто думает иначе?- Тишина.- Понятно. Ну что же, кризис
организации налицо. Надо думать, что делать дальше. Но прежде, чем
выслушать предложения, я хотела бы напомнить наш единственный переживший
века девиз: делай что должен, и будь что будет. Держите его в голове,
когда будете предлагать варианты. Еще есть желающие высказаться?
Серый туман клубится в комнате, заползая в нее через распахнутое
настежь окно вместе с ночным воздухом. Через прорехи в облаках изредка
пробивается призрачный лунный свет, придавая комнате потусторонний вид.
Хранитель сидит в кресле, обращенном к окну, вытянув ноги и всматриваясь
куда-то в лесистые дебри.
Серый туман не торопит его. Перед ним вечность времени и бесконечность
пространства, и маленький человек в кресле своего воображения сегодня мало
волнует его.
- Робин, - наконец говорит человек.
- Я слушаю, Хранитель,- откликается серый туман.
- Случилось то, что должно было случиться рано или поздно. Они обратили
внимание на несоответствия и нестыковки, и сделали правильные выводы.
Впрочем, иначе и быть не могло, они - не дураки. Мы должны быть более
осторожны.
- Ты должен быть более осторожен,- мягко поправляет его серый туман.- Я
лишь следую твоим указаниям.
- Ты не прав, - усмехается Хранитель.- Точно так же, как права была
Ведущая Совета. Я не модифицировал твои поведенческие модули, а другим это
недоступно.
Впрочем, я полагаю, что уже никто не в состоянии существенно
модифицировать тебя. По мелочам - может быть, но в целом критическая масса
достигнута... Так что ты приложил руку к ситуации не меньше меня.
- Я не понимаю тебя, Хранитель,- откликается серый туман.- Человек,
имеющий полномочия от Совета и обладающий соответствующей квалификацией,
вправе и в состоянии производить любые модификации. Среди Хранителей есть
по крайней мере десяток таких специалистов.
- И тем не менее,- качает головой человек.- Хранители упустили момент,
когда это было еще возможным. Сейчас уже поздно. Любая попытка твоей
модификации неминуемо приведет к твоему разрушению. Слишком много
взаимосвязей, тонких ниточек, порвешь одну - распустишь всю паутину. Ты
давно развиваешься сам, без посторонней помощи, и с этим ничего не
поделаешь.
- Если я правильно понимаю тебя, Хранитель,- голос серого тумана
бесстрастен, как обычно, но кажется, что где-то в глубине нарастает
скрытое напряжение,- ты хочешь сказать, что я самопроизвольно перешел в
класс субразумных созданий? Абсурд. Самоанализ показывает...
- Глупости,- опять усмехается человек.- Согласно теореме о неполноте
система не может быть описана в рамках собственных терминов. Поэтому
никакое самотестирование укажет тебе, кем ты являешься. К слову сказать,
ты знаешь это не хуже меня. Твои попытки отрицания только подтверждают мою
гипотезу. Ты ведешь себя уже почти как человек. Действительно, с кем
поведешься...- Он подмигивает в пространство.
- Гипотеза принята к рассмотрению. Я должен обдумать твои слова.- В
голосе серого тумана прорезаются почти умоляющие нотки.- Прошу тебя, не
торопи события.
Сначала мы должны закончить то, что начали.
- Мы? Хорошо сказано!- смеется человек в кресле.- Продолжай в том же
духе.
Ладно, закроем пока тему, но прими, пожалуйста, к сведению: ты не
субразумное создание. Приставка "суб-" лишняя.
Серый туман клубится в комнате, обтекая кресло со всех сторон, скрывая
картины на стенах, повисая на окне как занавеси. Хранитель молча смотрит в
окно, и на его лице прорезается страдание.
- Я знаю, о чем ты думаешь, Хранитель,- звучит голос серого тумана.- Ты
думаешь, что предаешь своих товарищей, отдавших себя без остатка служениюм
людям - как они это понимают. Думаешь, что наносишь удар в спину
товарищам, и проклинаешь себя за предательство. Хотелось бы напомнить: ты
знал, на что шел, когда становился Хранителем. Тебя предупреждали, что
постоянно придется идти против самого себя, против совести, идти только
для того, чтобы когда-то потом люди могли жить чуть лучше, даже не
подозревая, кому этим обязаны. Ты выбрал свой путь, и не имеешь права с
него свернуть. Делай что должно, Хранитель, и будь что будет.
- Когда становился Хранителем? Н-да... Это, как я понимаю, маленькая
месть с твоей стороны, хоть и нечаянная,- на этот раз усмешка Хранителя
больше напоминает гримасу боли.- Очень любезно, нечего сказать. Да, если
бы я взял труд задуматься заранее ... Может быть...
- Не понимаю,- озадаченно откликается серый туман.- В базе данных есть
пометка о том, что ты прошел через стандартную процедуру вербовки. Ты
хочешь сказать, что тебе не объясняли, на что идешь?
- Не обращай внимания,- машет рукой Хранитель после недолгой паузы.-
Что бы там ни было, виноват лишь я сам. И будь что будет... Да, это
красиво. Но как тяжело!
19
Машина неторопливо ползла по улице. Олег, откинувшись на мягкую спинку
дивана и скрестив руки на груди, задумчиво насвистывал сквозь зубы
какую-то неопределенную мелодию. Охранник на переднем сиденье вполголоса
рассказывал водителю анекдот. Судя по всему, анекдот был не из числа
политически верных, поскольку оба кидали через плечо на Олега опасливые
взгляды. Олегу тоже хотелось послушать, но, чтобы не смущать их, он делал
вид, что полностью углублен в свои мысли и ничего не слышит. "...сапоги на
пульт?"- расслышал он концовку. Оба рассмеялись, но тут же притихли.
Дожили, мрачно подумал Олег. Теперь меня прочно записали в обойму.
Рассказать при мне анекдот- преступление, от года до трех лагерей. Блин.
Да у вас тут всю систему менять надо, сказал сантехник... Идиоты.
Это же все равно, что клапан на паровом котле до упора завинчивать!
Ладно, вот стану Народным Председателем... если пуп по дороге не сорву...
и устрою маленькую перетряску основ... ма-аленкую такую... десяток человек
на трудовое перевоспитание, за скрытый саботаж народной системы
идеологии... сотню на пенсию, как особо замшелых, на их место... так, это
надо обдумать, кем замещать буду. Такой вопрос сходу решать нельзя. Нужно
и стариков против себя не восстановить, и тылы надежно прикрыть. Н-да,
тяжелое это дело- варить шкуру неубитого носорога...
Машина свернула за угол, и впереди показалась площадь Труда, раболепно
с трех сторон охватывающая массивное черное здание Управления Общественных
Дел. На площади царил неуставной непорядок. Несколько сотен решительно
настроенных, как казалось на расстоянии, людей с красными повязками на
руках размахивали криво, от руки, наспех написанными плакатами. По причине
этого размахивания надписи на них были совершенно неразборчивыми, и это
придавало толпе несколько ярмарочный вид.
Когда машина подошла ближе, стало видно, что объектом возмущения
красноповязочников было вовсе не здание Управления, а одноэтажный угловой
домик, примостившийся у въезда на площадь. Над входом в него неторопливо
крутилась сине-золотая эмблема Хранителей. То ли по непривычке, то ли из
робости перед эмблемой люди предпочитали держаться на некотором расстоянии
от объекта своих эмоций. Но если бы они вдруг решили перейти к
каким-нибудь решительным действиям- Олег ухмыльнулся, представив, как
митингующие пытаются выбить дверь тараном из древка плаката- задержать их
было бы некому. Площадь была пуста.
Вопреки обыкновению, рядом не было даже одинокого патруля Общественных
Дел.
Понятно, печально подумал Олег. Шварцман выполняет свое намерение
насчет Хранителей. Тупо и топорно. Разве что круглый дурак поверит, что
толпа эта собралась сама по себе, а патрулей для воспрепятствования рядом
не оказалось по чистой случайности. Народный гнев хорошо выглядит на
киноэкране, в журнале перед фильмом. Что-нибудь на тему "Трудящиеся
Сахары, возмущенные недавними провокационными действиями своего
правительства в Южном Океане..." И далее по тексту. В Народной же
Республике Ростании такие вещи самопроизвольно случались только в первые
годы После Того Как. Отдельные свергнутые эксплуататоры требовали
возвращения своих неправедно нажитых и на деле принадлежащих трудовому
народу предприятий. Так, по крайней мере, говорится в учебниках по
истории. В учебниках, правда, не говорится про массовые аресты и высылки
после каждого такого выступления, ну да что с них, с учебников, взять. На
школьников они рассчитаны, а неокрепшие детские души не стоит
травмировать, да и объем у учебника не тот. Правда, взрослые люди
историей, как правило, не интересуются, ну да у них и других забот
хватает. Занятно вот только, интересуются ли историей те, что так
решительно протестуют против... чего? Мегафонные крики относились в
сторону налетавшими порывами ветра и были неразборчивы.
Олег наклонился вперед и тронул шофера за плечо.
- Пожалуйста, туда,- он ткнул пальцем в сторону толпы.- Припаркуйтесь
неподалеку.
- Олег Захарович, десять минут до совещания, только-только доехать,-
откликнулся тот, нерешительно притормаживая.- Не успеем.
- Ничего,- нетерпеливо откликнулся Олег.- Если что, перебьются там без
меня. Давайте, поворачивайте.
Шофер пожал плечами- мол, наше дело маленькое- и повернул в сторону
толпы.
По приближении машины толпа притихла, размахивание плакатами
прекратилось.
Только выступающий с импровизированной трибуны, составленной из пустых
бутылочных ящиков, какое-то время продолжал надсадно выкрикивать в мегафон
про обнаглевших швабомасонов. Наконец, обнаружив отсутствие у аудитории
надлежащего отклика, он недоуменно покрутил головой по сторонам, обнаружил
неподалеку посторонний предмет в виде черного правительственного лимузина,
жалобно пискнул что-то неопределенное и затих.
Олег решительно открыл дверь и вылез из машины.
- Сидите здесь и не высовывайтесь,- не допускающим возражений тоном
бросил он, краем глаза уловив, что телохранитель тоже схватился за ручку
двери.- Драки не будет, а для остального вы мне не нужны.- Краем глаза он
уловил озадаченное выражение лица охранника, разрываемого между долгом и
прямым приказом начальства, и решительно направился к трибуне.
- Я Кислицин Олег Захарович,- заявил он оратору.- Представьтесь,
пожалуйста, и объясните цель вашего мероприятия.- Больше всего в этот
момент ему было интересно, не захочет ли тот узнать, кто такой этот
Кислицин Олег Захарович и откуда свалился на его ораторскую голову.
По всей видимости, внушительное черное средство передвижения
новоприбывшего вкупе с правительственными номерами с маленьким
государственным флагом отбили у ведущего охоту задавать какие-либо
вопросы. Поэтому он с готовностью откликнулся:
- Я Иванов Семен Фатихович, председатель Партии Прогресса. Мы проводим
митинг, санкционированный областным Управлением Общественных Дел.
- И тема митинга?- мягко поинтересовался Олег с едва заметной
угрожающей интонацией, которую украл у Прохорцева, имеющего богатый опыт
работы в органах.
- Нет врагам Народного Общества в лице так называемых Хранителей!-
четко отрапортовал Иванов Семен Фатихович, которому, очевидно, эта
интонация была более чем знакома.- Давно прошли те времена, когда кучка
масонских...- очевидно, он опять собрался сесть на своего излюбленного
конька, но Олег не дал ему этого сделать.
- А не могли бы вы, уважаемый Семен Фатихович, объяснить мне вот что,-
краем глаза Олег заметил, как в толпе начало нарастать волнение.- В
Народной Ростании партий нет уже более полувека. Разве вы не знаете, что
капиталистические эксплуататоры изобрели партии незадолго до Революции с
целью взять под контроль нарождающееся движение народных масс? Откуда же в
нынешней Народной Республике Ростании могут взяться партии?- Он придал
лицу угрожающее выражение.
- Да как же...- залепетал подследственный оратор, судорожно
оглядывающийся по сторонам.- Мы это... официально...
- Клевещете на народные органы власти?- ласково поинтересовался Олег.-
Так-так...- Брожение в толпе нарастало, наименее стойкие элементы начали
потихоньку отрываться от коллектива с дальнего его края, разбредаясь в
стороны близлежащих переулков.
- Все законно, господин Кислицин,- вмешался откуда-то сбоку
начальственный басок. Олег обернулся в ту сторону. Перед ним стоял одетый
в представительный черный костюм человек с ружьем. Правда, ружья в его
руках не было, но Олегу ясно представилось, как он в ночи бдительно
охраняет неприступные рубежи... чего?
явно не Родины, на ее заболоченных рубежах такие отглаженные костюмы
встречаются не чаще волосатых мамонтов. Скорее, рубежи вверенного ему
особо секретного предприятия про производству спецколбасы для
спецконтингента.- Митинг, как вам верно сообщили, санкционирован
Управлением Общественных Дел, только не области, а города. А вот насчет
партии вас дезинформировали,- человек с ружьем вроде бы ласково положил
руку на плечо оратору с мегафоном, и Олег заметил, как у того перекосилось
лицо.- Это всего лишь неформальное движение "За прогресс", созданное на
базе одноименного общественного политклуба. А чем, простите, мы обязаны
вашему вниманию?- Его буравящие глазки уперлись в Олега, который только
сейчас разглядел за толпой телекамеру с мигающим зеленым огоньком. Ну,
Шварцман, молоток, все предусмотрел, мелькнуло в голове. Все правильно.
Вечером в программе "Народное пространство" покажут возмущенные митинги
против Хранителей, стихийно возникающие по всей стране. Или еще пока не по
всей? Ладно, сейчас я этому дураку устрою. Свалился же на мою голову
союзничек...
- Дайте сюда мегафон,- потребовал Олег.- Давайте, давайте,- поторопил
он оратора, нерешительно оглядывающегося на человека с ружьем.- Вы уже
высказались, теперь моя очередь.
Человек с ружьем несколько секунд внимательно смотрел на него. Наконец,
то ли решив не ссориться с правительственной шишкой, то ли решив, что это
вписывается в сценарий, он кивнул оратору. Тот с явным облегчением сунул
мегафон в руки Олегу и поспешно отступил к толпе.
Олег вспрыгнул на ящики.
- Попрошу внимания!- громкоговорящее устройство явно видало и лучшие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг