звонкий голос Дика, прозвучавший где-то в саду. Она вздрогнула и невольно
метнулась к двери.
Но тут же опомнилась. Это не Дик, это тишина звенит голосом Дика. А
может быть, это кричит ее собственное сердце?..
Она остановилась перед черным саквояжем и сжала виски ладонями.
Что делать? Забрать эти тетради и отправиться в столицу? Но где она там
будет разыскивать доктора Кларка?.. Нет, нет, так она может лишь напрасно
затянуть время. Лучше подождать, когда доктор вернется или как-нибудь о
себе сообщит...
Однажды, возвращаясь домой с покупками, Клементайн заметила, что возле
газетного киоска на соседней улице собралась большая толпа. Это показалось
ей странным, и она пошла посмотреть, что там происходит.
Люди нарасхват раскупали газеты. Из общего возбужденного гула то и дело
выделялось слово "сенсация". Когда госпожа Мюррей приблизилась, разговоры
умолкли, и толпа расступилась. Купив несколько столичных газет, Клементайн
повернулась уходить, но тут ее остановила взволнованная молодая женщина:
- Простите, у меня только один вопрос. Можно?
- Пожалуйста, - согласилась госпожа Мюррей.
- Скажите, чем вы кормили своего племянника Дика, что он вырос у вас
такой большой?
- Чем кормила?.. Странно... А откуда вы знаете про моего Дика?
- Да вот из этих газет, которые и вы купили.
Клементайн глянула на газеты и обомлела. Всюду на первых полосах были
напечатаны фотоснимки Дика - поясные, на фоне сада, в обществе доктора
Кларка. На всех снимках Дик улыбался и выглядел абсолютно нормальным,
только чрезмерно большим мальчишкой.
Из глаз Клементайн хлынули слезы. Пробормотав извинение, она схватила
газеты и чуть ли не бегом бросилась к себе домой.
- Себя не помнит от счастья! - прогудел ей вслед чей-то завистливый
голос.
Дома Клементайн с жадностью набросилась на газеты.
В статьях, посвященных мальчику-великану, не было ни тени тревоги. Тон
их был радостный, возбужденный, порой даже восторженный. Одна статья,
например, называлась так:
"НАКОНЕЦ-ТО ЧЕЛОВЕК СЛОМАЛ БАРЬЕРЫ РОСТА!"
Прочитав все эти газеты, Клементайн отложила их в сторону и, глядя
куда-то в окно, громко проговорила:
- Теперь восторги, восхваления, а что будет через год?.. Ох, скорей бы
уж пришло письмо от доктора Кларка!..
Письмо пришло на другой день.
Доктор Кларк подробно описывал поездку, прибытие в столицу и первую
встречу Дика со столпами науки.
Мальчик-великан вызвал среди ученых настоящий переполох. Доктор Кларк
даже не ожидал, что бедного мальчика окружат таким вниманием и заботами.
По указанию правительства была в спешном порядке сформирована специальная
комиссия для изучения небывалого в истории человечества феномена. Этой
комиссии были выделены огромные средства.
И вот один из самых больших столичных парков обнесли шестиметровой
стеной и здесь наскоро собрали для Дика высокий павильон. Комнату Дика
сделали восьмиметровой высоты, кровать изготовили пятиметровую - с запасом.
Соответствующих размеров были и остальные предметы: стол, стул, шкаф с
книгами и даже набор разнообразных игрушек.
Специальный повар готовил для Дика пищу, специальный портной обшивал
его, специальные педагоги занимались с ним по школьной программе.
Доктору Кларку разрешили остаться при Дике. Глубоко потрясенный и
перепуганный мальчик ни на минуту не хотел расставаться со своим старым
наставником. Пришлось руководителю КИРМа (сокращенное название КОМИССИИ ПО
ИЗУЧЕНИЮ РИЧАРДА МЮРРЕЯ)
известному ученому-биологу профессору Артуру Джексону зачислить доктора
Кларка в штат на должность Главного Опекуна. А доктор, конечно, с радостью
согласился остаться.
"А теперь относительно Вас, Клементайн, - писал в заключение старый
врач. - Я знаю, что Вам очень хотелось бы повидать и обнять своего Дика. Я
уже говорил об этом с профессором Джексоном. Это очень честный и
отзывчивый человек. Он разрешил Вам раз в месяц навещать Дика. Обязательно
приезжайте! Искренне Ваш доктор Сэмюэль Кларк".
Известность и популярность Дика росли, пожалуй, быстрее, чем он сам.
Прошло всего лишь две недели, как в газетах появились первые снимки
мальчика-великана и первые туманные сведения о нем, а он уже стал для
всего мира сенсацией.
Толпы репортеров осаждали Павильон Мюррея, требуя доступа к
феноменальному мальчику. Телевизионные компании предлагали взять на себя
все расходы по содержанию непрерывно растущего великана, если им будет
позволено установить в парке и павильоне постоянно действующие телекамеры.
Крупнейшие киностудии готовы были уплатить Дику баснословные гонорары за
согласие сняться в одном-единственном фильме. Соблазнительные предложения
сыпались со всех сторон.
Короче говоря, увлечение было всеобщим и небывалым по своему масштабу.
Одни лишь ученые из КИРМа не разделяли этих восторгов. У них не было
причин для ликования.
За две недели их работа не продвинулась ни на шаг. Материала было
собрано много, но из него невозможно было сделать никаких конкретных
выводов.
Шло очередное, десятое по счету, заседание КИРМа. Перед собранием
именитых ученых выступал профессор Джексон. Глава комиссии был высок,
строен, как юноша, с четким орлиным профилем и пышной гривой белых волос.
Ему было уже за шестьдесят, но его черные глаза горели молодым задором, а
голос звучал чисто и раскатисто, как медный колокол. Он сказал:
- Две недели уже Дик Мюррей находится под нашим наблюдением. Мы
подвергли его всем доступным науке исследованиям, исчерпали все
возможности современной диагностики, но результаты наших усилий равны
нулю. Показатели здоровья Дика абсолютно идеальны, а показатели роста
абсолютно беспрецедентны. Это необыкновенно живой, одаренный и
жизнерадостный ребенок. Он добр и отзывчив, энергичен и смел, честен и
справедлив. В нем собраны все лучшие человеческие качества. Но... он
растет, непрерывно растет, так что портной едва успевает шить для него
новые костюмы... Несколько дней назад, уважаемые коллеги, к Дику приехала
его родная тетка Клементайн Мюррей. Думаю, нам будет полезно поближе
познакомиться с этой женщиной и кое о чем расспросить ее. Быть может, нам
посчастливится уловить в ее рассказе что-нибудь такое, что послужит нам
отправной точкой для дальнейших поисков...
Дик влетел в комнату доктора Кларка, чуть не сорвав с петель высокую
дверь.
- Тетя Клеми, идем! Я покажу тебе мое самое любимое дерево, на которое
мне разрешают взбираться!
Дик захлебывался от восторга. Присев перед теткой на корточки, он с
нетерпением тянул ее за рукав.
- Идите с ним, Клементайн. Теперь он на два часа ваш, - с улыбкой
сказал доктор Кларк.
- Не слишком ли много строгостей для такого маленького мальчика,
доктор? - ворчливо заметила госпожа Мюррей.
- Так надо, дорогая Клементайн. Санаторный режим!
- Ну, тетечка, ну идем же! - закричал Дик с таким отчаянием, что
Клементайн поспешно поднялась и пошла за племянником в парк.
Любимым деревом Дика оказался гигантский платан. На нем Дик
продемонстрировал перед теткой свою ловкость и силу. С непостижимой
быстротой взбирался он по ветвям могучего дерева, раскачивался на
многометровой высоте, так что у госпожи Мюррей от страха замирало сердце,
а толстые мускулистые ветви платана гнулись и потрескивали под его
тяжестью.
Потом он спрыгнул вниз, бесконечно довольный, запыхавшийся и, не дав
себе ни минуты передышки, потащил свою тетку дальше показывать диковинные
деревья парка, уже полностью освободившиеся от листвы.
Ни госпожа Мюррей, ни Дик не заметили, что всю сцену у платана заснял
на кинопленку маленький юркий человек, укрывшийся в соседних кустах. Когда
они ушли, человечек выбрался из кустов, засунул кинокамеру в кожаный
футляр и радостно пробормотал:
- Вот это удача так удача!
После этого он бегом припустил к стене парка, где его ждала веревочная
лестница.
За огромным круглым столом сидело человек сорок. При появлении
профессора Джексона и госпожи Мюррей все встали. Глава КИРМа усадил гостью
рядом с собой и сказал:
- Мы все отлично понимаем, сударыня, что необъяснимое состояние
организма вашего племянника не сенсация для широкой публики, а странное
патологическое явление, чреватое многими последствиями как для самого
Дика, так и для человеческого рода в целом. Ваш племянник обладает
исключительным здоровьем, и он растет. Мы не знаем, что послужило толчком
для такого бурного роста. Мы не знаем, есть ли этому росту какой-нибудь
предел. Мы можем лишь предполагать, что Дик будет расти до
семнадцати-восемнадцати лет. Однако и в таком случае он достигнет
совершенно немыслимых размеров. Не буду вас пугать точными цифрами. Скажу
лишь, что легче будет прокормить город со стотысячным населением, чем
вашего восемнадцатилетнего племянника. Мы ищем возможности затормозить его
рост без грубых посягательств на его исключительное здоровье. Его
теперешние размеры еще вполне приемлемы. Даже шесть-семь метров не будут
бедствием. Но до десяти метров мы доходить не смеем.
Такие размеры полностью исключат Дика из человеческого общества и
обрекут на вечное одиночество. Времени у нас мало, сударыня. Мы очень
спешим и поэтому убедительно просим вас рассказать без утайки все, что вы
знаете о Дике Мюррее...
Женщина выслушала эту тираду с опущенной головой. Когда профессор
Джексон умолк, она горько вздохнула и принялась подробно излагать историю
Дика.
Ученые мужи внимательно выслушали Клементайн, но ничего нового из ее
рассказа не почерпнули. Она повторила лишь то, что они знали уже от
доктора Кларка...
Но в чем же дело? Почему Клементайн, так спешившая передать ученым
тайну черного саквояжа, вдруг изменила свои намерения и ни словом не
обмолвилась ни о роковом уколе, ни о тетрадях в клеенчатом переплете?
Дело в том, что все эти дни, проведенные в столице, ее сердце терзали
грозные сомнения. Она поняла вдруг, что, ознакомившись с записками ее
покойного брата, ученые бросятся лечить Дика от... бессмертия. Да, да, они
начнут отнимать у ребенка "лишние" запасы здоровья, "лишние" годы жизни.
Но это еще полбеды. Хуже будет, если они окажутся бессильными перед этим
неудержимым ростом и несокрушимым здоровьем. Зная, что Дик бессмертен и
что, стало быть, будет расти всегда, ученые не задумываясь убьют его.
Убьют по той простой причине, что бессмертный великан, непрерывно
увеличивающий свои размеры, станет через десять - пятнадцать лет угрозой
для всего человечества... Выходит, что отдав записки Томаса ученым КИРМа,
она собственноручно подпишет смертный приговор своему дорогому Дику?
Вот почему Клементайн замкнула свою душу на семьдесят семь замков,
упрятав в ее самых сокровенных глубинах тайну здоровья и роста бедного
Дика. Она уехала домой и увезла с собой драгоценные записки брата, не
показав их даже доктору Кларку, которого считала своим преданным другом.
"Надо об этом крепко подумать, прежде чем совершить непоправимый
поступок..." - решила она.
Прошла зима, наступила весна, и всеобщее восхищение Диком Мюрреем
постепенно превратилось в панический страх перед ним. Кумир толпы нарушил
к тому времени все границы здравого смысла.
Вот краткие данные его роста за эти месяцы:
Декабрь: рост 4 м 12 см, вес - 554 кг.
Январь: рост - 5 м 76 см, вес - 937 кг.
Февраль: рост - 7 м 93 см, вес - 2233 кг.
Март: рост - 10 м 17 см, вес - 4106 кг.
Апрель: рост - 13 м 69 см, вес - 7701 кг.
Май: рост - 17 м 82 см, вес - 13153 кг.
К тому времени, когда парк украсился свежей зеленью, на Дика Мюррея
можно было смотреть, не перелезая через стену. Эта шестиметровая преграда
укрывала великана лишь немногим выше колен.
Павильон Мюррея за это время перестраивали трижды, а персонал для
обслуживания малолетнего великана пришлось увеличить вдвое.
Дик и сам был немало испуган своим страшным ростом. Порой ему казалось,
что его обманывают, что это не он растет, а все люди, сговорившись, начали
уменьшаться в размерах вместе со своими домами и машинами, деревьями и
животными. Постепенно он утратил веселое расположение духа, стал
раздражителен, потерял аппетит и неохотно подчинялся своим наставникам.
По утрам великана трудно было поднять с постели. От зарядки он
категорически отказывался. Через силу проглотив завтрак, уходил в парк к
своему любимому платану, садился на траву и часами сидел неподвижно, глядя
вверх на яркое голубое небо.
Иногда его находили горько плачущим. В такие минуты никто, кроме
доктора Кларка, не рисковал подходить к нему. От чужих он отмахивался не
глядя, а небрежный взмах его руки мог искалечить или даже убить человека.
Перед воротами парка стали собираться толпы людей с транспарантами в
руках. Это были недовольные. Они громко скандировали свои требования:
- Великан, прочь из столицы!
На транспарантах была изображена гигантская рука, сжимающая маленького
человечка с вытаращенными глазами. Над рисунком - короткая энергичная
надпись: "ЭТОМУ НЕ БЫТЬ!"
Какие-то типы, проезжая близ стены парка, обстреляли Дика из
крупнокалиберного пулемета и скрылись. Пули, к счастью, лишь слегка
оцарапали великана, но испугали его неимоверно. Он стал бояться выходить в
сад и все дни напролет проводил теперь у себя в комнате, довольствуясь
обществом Доктора Кларка.
...Теперь, чтобы беседовать со своим дорогим Диком, доктору Кларку
приходилось устраиваться в кресле прямо у великана на столе. Конечно, это
был уже не стол, а гигантский навес на четырех восьмиметровых столбах. Дик
сам поднимал старика на стол вместе с его креслом. Бедный доктор Кларк при
этом крепко зажмуривался, а лысина его покрывалась испариной.
Как-то раз во время одной из таких бесед Дик спросил:
- Доктор, за что они меня не любят? Почему они стреляли?
- Они боятся тебя, мой мальчик. Ты стал слишком большим.
- Это правда. Мне и самому страшно... - вздохнул великан.
- Не расстраивайся, дорогой. Мы ведь для того сюда и приехали, чтобы
вылечить тебя от этого "великанства".
- А когда меня вылечат, я снова стану как все?
- Непременно, Дик, непременно!
Мальчик склонил голову к самому столу и уперся подбородком в могучие
кулаки. На доктора в упор уставились два огромных черных глаза, до краев
наполненные печалью. Дик тяжело вздохнул и спросил:
- Доктор, а почему вы меня не лечите? Ведь вы тоже умеете лечить
больных. Я знаю! Вы даже папу моего лечили!
- Разве ты помнишь его?
- Кого? Папу? Помню, доктор. Мой папа был сильно болен, когда мы
приехали к тете Клеми. И вы лечили его. Но потом он умер...
- Кто тебе сказал об этом?
- Никто. Я сам догадался... Жалко, доктор, что мой папа умер. Уж он бы
наверно побыстрее вылечил меня!
- Разве твой папа лечил людей?
- Людей? Не знаю... А меня лечил. Он сделал мне укол. Это было очень
больно. Но потом я стал много есть и быстро расти...
Доктор вскочил с кресла, словно ему самому неожиданно сделали укол.
Лицо его исказилось от волнения, вызванного внезапной догадкой.
- Дик, что ты говоришь? Когда отец делал тебе укол?
- Когда был совсем больной и тетя Клеми повела меня к нему прощаться.
Вы еще тогда вошли и погладили кошку. А я сидел за столом и ел кашу. И вы
сказали...
- Погоди, довольно! Почему ты не сказал об этом раньше?
- Просто забыл. Да ведь никто и не спрашивал меня про папу... А что
такое, доктор? Почему вы так рассердились?
- Я не рассердился, Дик. Но мне немедленно нужно поговорить с
профессором Джексоном. Ты вот что. Дик, спусти меня обратно на пол. Только
поскорее!
А в кабинете профессора Джексона сидел в это время представитель
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг