оставалась в его семье, как бы НЕ ПОКИДАЛА ТЕРРИТОРИЮ, занятую "родом"
Натансонов. А пожив отдельно и отдохнув друг от друга супруги имели шанс
после помириться.
Вот почему в ответ на настойчивые просьбы отца мистер Натансон выдвинул
контрпредложение: он не просто знакомит его с женой, но просит ПРИЮТИТЬ на
некоторое время Дебору. Мол, у него тут такое творится, что присутствие
обожаемой супруги вовсе необязательно. Более того - по некоторым
соображениям НЕЖЕЛАТЕЛЬНО.
Неизвестно, понял ли Натансон-старший ВСЕ. Во всяком случае он чрезвычайно
обрадовался такому обороту событий и с громадным удовольствием согласился
принять Дебору. Здоровье уже не то, что в былые годы, в университете
приходится бывать все реже, и значительную часть работы он перенес в свой
особняк, где оборудована небольшая, но первоклассная лаборатория. Все бы
хорошо, да только не хватает общества себе подобных: уединенный особняк -
это далеко не университет с его шумом, гамом и кипением страстей
(Натансон-старший привык быть в самом центре всех событий, чтоб жизнь
вертелась колесом именно вокруг него!). Невестка могла бы в таком случае
скрасить одиночество и вынужденную келейную замкнутость престарелого
ученого червя.
Так ответил отец. Вот почему Дебора оказалась у него в Огайо, где прожила
не пару месяцев, как предполагалось вначале, а целых два года. Они хорошо
поладили, "старик" писал мистеру Натансону восторженные письма, от
Деборы он тоже получал короткие приветы, выдержанные в умеренно-теплых
тонах. Затем отец серьезно заболел, и Дэби преданно ухаживала за ним. А
три недели назад "старик" умер.
Джордж Натансон не смог приехать сразу же: дела, дела и еще раз дела. И
даже двадцать, тридцать и сорок раз - ДЕЛА! Поэтому все хлопоты по
организации похорон легли на плечи Деборы (братьев и сестер у Джорджа не
было). Мистер Натансон приехал сюда лишь позавчера (опять же, едва
позволили ДЕЛА). Деборы не было дома, она отправилась в город за
покупками. Мистер Натансон нашел, что особняк содержится в образцовом
порядке (заботливая женская рука прошлась по всем закоулкам дома и каждой,
даже самой маленькой и незначительной вещичке нашлось наилучшее место; в
общем и целом картина напоминала пещеру семерых гномов после воцарения в
ней прелестной Белоснежки). От нечего делать он принялся просматривать
бумаги отца. Его внимание сразу привлекла кипа счетов: оно и понятно, ведь
если есть неоплаченные, придется с ними повозиться... И тут Джордж
Натансон наткнулся на ТАКОЙ СЮРПРИЗ, что у него аж дух захватило: в
последнее время отец произвел грандиозные траты на всевозможные безделушки
для Деборы. И не только на безделушки: наряды, автомобиль... четыре счета
из шикарного ресторана... Вот так времяпровождение!
Мистер Натансон обшарил все шкафы и нашел в них кучу вещей, упомянутых в
счетах. И еще множество других. Ужасное подозрение зародилось в мозгу:
ДЕБОРА - И ОТЕЦ... Неужели?..
К сожалению, все его сомнения развеялись, когда в нижнем ящике отцовского
секретера он обнаружил пачку любовных писем. Ему только и осталось снять
со стены бейсбольную биту, верой и правдой служившую его "старику" в
студенческие годы, и сесть в мягкое кресло у входа. Дебора не заставила
себя долго ждать, а тогда... Встреча глаза в глаза. Она все моментально
поняла и стояла горделиво выпрямившись, даже не думая оправдываться или
защищаться.
Бишоф внимательно посмотрел на допрашиваемого. Между прочим, он ведь тоже
как-то раз попал в аналогичную ситуацию...
2.
...В этот вечер инспектор Морис Бишоф засиделся в участке допоздна. А все
из-за лейтенанта, черт бы побрал этого старого сукина сына, который
заставляет по каждому, даже самому мелкому и незначительному происшествию
составлять подробнейший отчет! Мемуары он, что ли, будет строчить на
старости лет по этим отчетам? Да кому они вообще нужны?!
От этой мысли Бишоф впал в такую ярость, что изо всех сил хватил ручкой по
кипе исписанной бумаги. Чернила так и брызнули во все стороны. И отчет, на
составление которого было затрачено столько усилий, покрылся уродливыми
лиловыми кляксами, точно биография закоренелого преступника позором. "Не
буду ничего переписывать, до завтра потерпит," - решил инспектор свысока
поглядывая на содеянное им вопиющее безобразие.
Потому что если СТЕРПИТ БУМАГА, то не могут же вечно терпеть ЛЮДИ! Вот он
например ужасно устал от этой мышиной возни вокруг разбитой витрины
какой-то паршивой лавчонки, владелец которой к тому же - тип
пренепреятнейший. И Нэнси небось устала тоже. Когда это он обещал сводить
ее в ресторан? Месяц назад? Два? Три? А может ТРИ ГОДА тому?! Итак,
довольно. Домой, и только домой. Устроить небольшой кутеж... или даже
большой. А лейтенант пусть сдохнет со злости, вот так-то!
...Машина Бишофа неслась по улице на полной скорости. Он даже "мигалку"
выставил на крышу и сирену включил, чтоб всякие там обыватели, которым
неведомо чувство истинной любви, без колебаний уступали ему дорогу. Да, в
принципе такое поведение можно было без всякой натяжки назвать наглейшим
использованием служебного положения, но кто об этом узнает... Полицейский
гонится за преступником, и все тут! Да и разве не налицо здесь НАСТОЯЩЕЕ
ПРЕСТУПЛЕНИЕ?! Есть преступник, и имя ему - Морис Бишоф! Он превысил
всякую меру допустимости отдаления мужа от жены. Он был так невнимателен к
Нэнси. И теперь необходимо ДОГНАТЬ ПРЕСТУПНИКА. Наверстать упущенное.
Вперед же, вперед, старина Морис!
...Он так и рассчитывал подъехать к дому - на полной скорости, с сиреной и
"мигалкой". Лихо затормозить, даже рискуя протереть покрышки, чтоб аж
дым из-под них пошел. Пусть даже загорятся, заполыхают, пусть весь
автомобиль мгновенно охватит пламенем, пусть взорвется бензобак! Ведь в
огне этого костра...
Бишоф усмехнулся, выключил сирену, через пару минут снял "мигалку" и
постепенно сбавил скорость. Нет, вот костер из бензина с добавлением
паленых шин и краски как раз ни к чему. Кто же тогда поведет Нэнси в
ресторан сегодня вечером?
...Он крался к двери дома на цыпочках, хотя превосходно понимал, что жена
не услышит его шагов. Она скорее всего хлопочет на кухне или смотрит
очередную "мыльную оперу", с чего бы ей прислушиваться к шагам за
дверью? Однако Бишоф чувствовал себя настоящим охотником. В жилах закипала
горячая кровь его африканских предков, пробуждались инстинкты дикаря,
выслеживающего добычу. Подкрадываться следует только с подветренной
стороны и - очень, очень тихо. Дабы не спугнуть ДИЧЬ.
...Ключ неслышно погрузился в замочную скважину, вошел как нож в масло;
неслышно провернулся; дверь растворилась без всякого скрипа. Теперь Бишофу
хотелось наконец заорать во все горло: "Нэ-э-э-эн-си-и-и-и, я люблю
тебя-а-а-а! Айда гулять, кутить до утра!" Однако это значило спугнуть
дичь в решающий момент. Поэтому Бишоф аккуратно снял ботинки и по-прежнему
на цыпочках направился по коридору в сторону кухни. В квартире пахло
крепким кофе. Точно, Нэнси ужинает. И ждет его. Вот сейчас...
...Но что это?! Что за страстные стоны раздаются из спальни?! Дверь
прикрыта неплотно, из щели между ней и косяком струится бледный неверный
свет...
- ...Черт возьми, при чем здесь полиция?! Убирайтесь отсюда, здесь частная
квартира, а я частное лицо! Да это моя жена, если хотите знать!! Вон!!!
Лицо этого мерзкого наглеца, вскочившего с кровати, перекошено от злости.
Он орет на вошедшего, дрожащей рукой хватает со стула какие-то тряпки и
пытается прикрыть свой срам. А Бишоф стоит обессиленно привалившись к
стенке и молчит как идиот.
Зато Нэнси не растерялась:
- Заткнись, Пол, я не твоя жена, а ЕГО.
- Что-о-о?! Так твой муж коп?..
Кажется, этот придурок сейчас хлопнется в обморок. А Нэнси спокойно
смотрит на Мориса. Спокойно ОЖИДАЕТ РЕШЕНИЯ. Убить их обоих мало!
Правая рука сама собой медленно потянулась к находящейся под пиджаком
кобуре с безотказным "магнумом"...
3.
- Сержант, попрошу вас выйти,- промолвил Бишоф, когда слишком затянувшаяся
пауза сделалась невыносимой.
- Вы уверены, капитан?..- начал было тот, однако капитан кивнул и тоном,
не терпящим возражений, повторил:
- Да побыстрее.
Сержант повиновался, хотя на лице его было написано полнейшее недоверие к
"подопечному", который проявил в ходе допроса явную несдержанность.
Когда дверь за ним закрылась, Бишоф проговорил задумчиво:
- Ну вот, теперь, пожалуй, начнем.
- Вы что, собрались избить меня наедине, чтобы подчиненный не видел? - как
можно спокойнее спросил Джордж Натансон. Однако по едва заметному
подергиванию нижней губы можно было заключить, что он слегка заволновался.
Включив лампу Бишоф ослепил допрашиваемого на некоторое время, и пока тот
жмурился и бестолково моргал, принялся обдумывать создавшуюся ситуацию. В
принципе, ничего сложного и неясного в этом деле не было... за исключением
мотивов, по которым "преступник" столь яростно тщился сознаться в якобы
совершенном преступлении; но это дело поправимое, это сейчас выяснится.
Как много лет назад, когда испортив отчет по делу об ограблении
магазинчика инспектор Морис Бишоф подкрадывался к своей квартире, как в
некоторых других случаях до и после этого, нынешний капитан Бишоф ощутил
себя дикарем-охотником.
Вот перед ним сидит подследственный Джордж Натансон, подозреваемый в
убийстве собственной жены. Или НЕподозреваемый, скорее. Бишофу предстояло
со знанием дела, используя весь свой предыдущий опыт выбрать оружие,
способ охоты и применив то и другое выследить ДИЧЬ, не вспугнув настичь ее
и изловить. Есть такой способ охоты на его ПРАРОДИНЕ: выстроить два
частокола, чтобы они сходились друг с другом наподобие клина, вырыть у
основания клина яму и загнать в нее дичь. Читал он и странной русской
охоте на волков - с "флажками". Но это уже непонятная экзотика, хотя...
все равно похоже: глупый зверь не может вырваться за линию красных
флажков, натянутых на проволоке. Тоже своеобразный загон. Вот так и он:
протянул вокруг мистера Натансона невидимую ПОКА сеть противоречивых
данных. Значит, загнать в угол...
Бишоф слабо ухмыльнулся. С ТОГО САМОГО СЛУЧАЯ он что-то больно часто начал
воображать себя охотником. Что ж, попробуем!
- Если бы я собрался избить вас, то был бы величайшим ослом к югу от
Северного полюса. Так что не готовьтесь заранее пасть жертвой полицейского
произвола, а отвечайте-ка лучше: куда девались те самые письма, из которых
вы узнали об отношениях вашего покойного отца с вашей женой?
- Я их сжег,- невозмутимо пояснил допрашиваемый, уже вполне овладевший
собой.
- Сожгли? Вот как... Кгм-м-м,- капитан задумчиво почесал переносицу.
- Вас это удивляет? - с явным вызовом спросил мистер Натансон.
- Признаться, да. Видите ли, явные улики уничтожают, когда хотят замести
следы. Письма как раз и были теми самыми уликами. Если бы их сожгла ваша
супруга или ваш отец, это бы выглядело более-менее правдоподобно. Однако
ВАМ это делать совсем ни к чему, скорее наоборот...- Бишоф
многозначительно развел руками.
- Если бы вам довелось держать в руках письма такого рода, написанные
вашей женой, вы бы знали, что это за ПАКОСТЬ и рассуждали несколько
по-иному,- голос допрашиваемого был исполнен презрения.- Я не в силах был
сдержаться и... Словом, занялся уничтожением "грязи". УБОРКОЙ, если
хотите.
- Уборкой, вот как? Ладно, допустим. А сколько писем там было?
- Сколько? Ну, как это сколько,- Джордж Натансон немного растерялся.
Капитан сделал вид, что рассматривает идеально белый потолок и ничем более
не интересуется.
- Три письма,- наконец объявил допрашиваемый.
- Чьи именно? - немедленно спросил Бишоф.
- Как это чьи?! Неуж-то неясно...
- Ее? Вашего отца? Их обоих?
- Ах вон вы о чем,- мистер Натансон кивнул и немного подумав ответил: -
Два письма отца и одно Деборы. Его тайное признание в любви - раз. Ее
ответное признание - два. И наконец его предложение... ну, жить вместе
после того как соглашусь я. Целая переписка, в общем.
- Три жалких письмишка трудно назвать ПАЧКОЙ, как вы изволили выразиться
незадолго перед этим. Как впрочем и любовной перепиской,- строго заметил
капитан. Почувствовав, что Бишоф до неприличия прав, Джордж Натансон
заерзал на стуле и втянул голову в плечи. Капитан был доволен
произведенным эффектом, однако предпочел не демонстрировать
самодовольство, а перейти к обсуждению другой любопытной детали.
- Но оставим хотя бы на минуту эти письма. Скажите, мистер Натансон, а где
пресловутые счета, которые вы также обнаружили в нижнем ящике секретера?
- Счета? - допрашиваемый встрепенулся, словно очнувшись ото сна и этак
бодренько заявил: - А я их тоже сжег.
Бишоф недоверчиво усмехнулся.
- Интересно получается, мистер Натансон. О чем бы я ни спросил, все
оказывается сожженным. Не правда ли, странно?
- Мне и эти счета были противны,- уныло сказал Джордж Натансон.
- Какой вы брезгливый, однако,- съязвил детектив.- Намеренно уничтожаете
улики, с помощью которых хоть как-то смогли бы оправдаться перед
законом... Однако продолжим. Задаю тот же вопрос, что и относительно
писем: сколько счетов вы обнаружили? Подумайте хорошенько, мистер
Натансон, и пусть ответ ваш будет более правдоподобным.
- А-а-а... почему БУДЕТ? Я и так не лгу,- не слишком уверенно возразил
Джордж Натансон.- И вот вам доказательство: в ящике было три дюжины
счетов, никак не меньше. Точно я, разумеется, уже не помню, но... не
меньше.
- Да, это уж точно кипа,- согласился капитан.- И вы все это сожгли? Ничего
не оставили?
- Все сжег,- подтвердил Джордж Натансон.- Или ваши люди не нашли пепла?
- Почему же, нашли. Но нашли МАЛО,- Бишоф пристально уставился на
допрашиваемого.- Там была лишь ЖАЛКАЯ КУЧКА пепла, которой едва хватило бы
на одну-единственную записку, а не на три письма и три дюжины счетов. Что
вы на это скажете?
Голова мистера Натансона поникла, он убито молчал.
- Там было одно письмо?
Молчание.
- Ладно, допустим, вы не желаете говорить о письмах. Или о письме. Тогда
объясните, пожалуйста, если вы сожгли все это, как утверждаете, из чего
ваша жена заключила, едва войдя в комнату, что вам известно все об ее
постыдных отношениях со свекром? Неужели потому, что вы сидели над
неостывшей кучкой пепла в пепельнице? Да это просто смешно, мистер
Натансон!
Допрашиваемый по-прежнему угрюмо молчал. Капитан встал, обошел стол,
разделявший их, и остановился напротив Джорджа Натансона. Тот поднял на
капитана глаза, в которых читалось полнейшее отчаяние. Морис Бишоф
немедленно поправил лампу таким образом, чтобы ее свет по-прежнему
ослеплял Натансона и угрожающе спросил:
- А совокуплялись вы с ней уже после того, как убили?
Джордж Натансон вскочил, однако детектив с силой толкнул его в грудь, и он
рухнул на стул.
- Ответьте, мистер Натансон.
Допрашиваемый страшно побледнел. Он хотел ответить, но не мог выговорить
ни слова. Он открывал и закрывал рот, точно выброшенная волной на сушу
рыба. Вообще-то Бишоф знал, в чем дело, но ему хотелось немного помучать
этого упрямого осла. Когда же детективу наконец надоело подобного рода
"развлечение", он быстро проговорил:
- На кровати в той комнате была найдена сперма. Ваша сперма, мистер
Натансон! Что вы на это скажете?
И вновь капитану довелось наблюдать все ту же странную реакцию
допрашиваемого: просидев еще некоторое время в напряжении Джордж Натансон
затем постепенно расслабился, и от него опять изошла едва уловимая волна
несказанного счастья.
- Ах, на кровати...- пробормотал он слабым голосом и повторив несколько
раз: "На кровати, на кровати",- ОХОТНО пояснил:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг