Андрей ЛЬГОВ
ТОТ САМЫЙ НЕПОБЕДИМЫЙ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МИР КОЛДУНОВ
1
Олаф сидел на завалинке и почесывал рыжую бороду, то и дело
прикладываясь к бочонку эля, принесенному старым дружком.
После того как великий Торкланд потерял корону Ингленда, он в конце
концов смог вздохнуть с облегчением, и теперь целыми днями бесшабашно
накачивался любимым кислым напитком со своим соседом Магнусом Бочкой Эля и
грелся на весеннем солнышке, отдыхая от непосильной монаршей ноши,
наконец-то свалившейся с его плеч.
Весна выдалась довольно ранняя, и дикие гуси целыми косяками потянулись
с далекого юга в родные северные широты. Как раз в этот момент огромная
стая показалась над морем и теперь неумолимо приближалась к беспечным
викингам.
Птицы были уже почти над самым фиордом Торкланда, когда Магнус толкнул
приятеля в спину:
- Эй, Олаф, похоже, пора укрыться где-нибудь, а то эти откормившиеся в
южных странах птицы испортят нам настроение, обгадив с головы до ног.
Олаф лениво глянул вверх. Птиц было так много, что даже солнце скрылось
за жирными тушками гусынь. Но самое неприятное было то, что эти твари
летели точно на викингов.
-Твоя правда, дядюшка Магнус, - проговорил великий ярл и, любовно
обхватив обеими руками недопитый бочонок, нехотя поплелся под навес.
В глазах Торкланда читалась некоторая апатия, он с удовольствием
подставлял свои крепкие плечи под ласковые солнечные лучи и задумчиво
опорожнял бочонок.
Впервые за много лет его не тяготили никакие заботы и невыполненные
обещания, мало этого, его никто не гнал на весенние заработки. В родовом
фиорде Торкланда стояла воистину лирическая тишина. Не трещала мельница,
не сновали расторопные слуги, не звучал громовой голос Асьхен, заметившей,
что какой-то нерадивый трелл позволил себе остановиться, чтобы перевести
дыхание. Не мычали коровы, куры не обгаживали двор.
Просто как-то поутру Олаф проснулся с больной головой от воплей никак
не желающей разродиться свиньи и, разъяренный, выскочил во двор,
размахивая мечом. Он велел всей челяди убираться к йотуновой матери и
прихватить с собой всю живность. "Но недалеко", - добавил он, немного
придя в себя на легком утреннем морозце.
Самоубийц, желающих возразить ему, не нашлось, ведь Асьхен осталась в
Ингленде, а кроме нее вряд ли нашелся бы хоть один человек во всей округе,
способный воспротивиться воле Олафа. Разве что Магнус Бочка Эля, да и то
лишь с помощью откровенного шантажа: мол, будешь ворчать, дядюшка Олаф, не
принесу в гостинец эля из моего -погребка. А эль у Магнуса был воистину
лучший на всем северном побережье, и Олаф с ним во всем соглашался.
Но в данном случае сосед Торкланда был полностью солидарен со своим
великим товарищем, так как не был большим охотником до кровавых набегов и
уходил в вик только в случае крайней нужды. На ближайшие же лето и зиму в
хозяйстве Магнуса добра хватало, и он собирался беспечно провести теплое
время года в обществе старого друга. Для этого он уже перевез запасы
своего эля в погреба Олафа Торкланда и был только рад, что воин выгнал
всех домашних жить на горные пастбища. Он, как и Олаф, с удовольствием
наслаждался тишиной, стоящей в фиорде. Правда, пару прислужниц пришлось
оставить, кому-то надо же было стряпать на кухне. Но им строго-настрого
велели не попадаться хозяину на глаза.
Дорогая же подруга Асьхен, твердо усевшись на инглендский трон,
поставила Торкланду ультиматум: либо менять свой образ жизни, прекращать
такие милые сердцу викинга застолья и потасовки, либо убираться к йотунам
в Нифльхейм. Олаф сплюнул на провонявшее падалью побережье ненавистной
саксонской земли и, взойдя на борт верного "Йормунганда", отправился в
отчий дом.
Плывя на родину, Олаф со злости разорил миль сто франкского побережья и
тут только понял, что он теперь свободен! Вольный ветер ласкал его
мужественное лицо. Торкланд снова был самим собой, словно рыба из сети
рыбака, вернувшаяся в родную стихию, он радостно наслаждался бескрайними
просторами Северного моря и крепко сжимал в руках стир.
Хвала Одину, великий ярл сбросил с могучих плеч золотые королевские
цепи, и ничто теперь не могло его заставить снова стать королем.
Вернувшись в Урманленд, Торкланд бурно отпраздновал свое возвращение.
Всю зиму в фиорде Торкланда не стихали радостные крики приветствий и вопли
покалеченных в доброй застольной драке. Но с наступлением весны
большинство соседей ушло в вик, да и Олафу вдруг захотелось тишины.
"Великий Один, как хорошо сидеть в компании доброго соседа и потягивать
эль, греясь на солнышке", - думал разомлевший Торкланд под барабанную
дробь сыплющегося с небес на крышу навеса гусиного помета.
- Может, тебе и тазик с теплой водой под ноги поставить? - вдруг
прервал сладострастные мечтания чей-то ехидный голос.
Обозленный таким нахальством, Олаф оскалился и огляделся по сторонам.
Магнус тут был ни при чем, он сам удивленно озирался, видимо, голос
послышался и ему.
- Что головой мотаешь, словно пес блохастый, я что, должен, по-твоему,
торчать под градом этого дерьма? Я здесь, у тебя над головой, под навесом.
Викинги разом подняли головы вверх. Над ними, вцепившись когтистыми
лапами в поперечину, поддерживающую крышу, сидел огромный ворон и,
презрительно прищурив один глаз, в упор смотрел на Торкланда. Магнуса он,
казалось, вовсе не замечал.
- Мунин, ты откуда? - удивленно спросил Олаф.
- Сам ты Мунин, не можешь отличить солидного ворона от едва
оперившегося птенца, я Хугин, - проворчал ворон.
- Оно и видно, что ты хрень пернатая, - сплюнул на землю Торкланд. -
Ну, выкладывай, чего прилетел?
- Ты, выродок рода человеческого, как ты смеешь называть меня, посланца
Одина, таким грязным словом! - возмущенно закаркала птица. - Да стоит мне
только намекнуть Великому, что ты нехорошо со мной обращался, и не видать
тебе Валгаллы! Ну а пришел я за тобой, ты нужен Одину, неблагодарный,
собирайся и пошли.
- И не подумаю, - ответил Торкланд.
Прошедшие годы научили держаться его подальше от богов, а насчет своего
попадания в Валгаллу он не сомневался, его-то возьмут в любом случае, кому
там еще быть, как не ему, великому воину Олафу Торкланду.
- Ты смеешь не подчиниться величайшему из асов? - Вещий ворон удивленно
разинул клюв.
- Я не только смею, я еще и не подчиняюсь. Пусть присылает ко мне со
своими поручениями кого-нибудь повежливее. Или дай мне выщипнуть самое
роскошное перо из твоей задницы, тогда, может быть, я и соглашусь
выслушать тебя.
- Да ты знаешь, грязный червь, слепленный из глины, что Один низвергнет
на твою голову потоки проклятий, которые сбудутся все до единого! -
негодовала птица.
- Не сбудутся, - спокойно возразил Олаф, еще раз отхлебнув эль из
бочонка, - я скажу Одноглазому, что ты, мерзкая птица, мне вообще ничего
не говорил. А в Асгарде всем известно твое желание умереть. Также все
знают, что Один не дает тебе этого сделать, потому от тебя можно ждать
любой выходки, чтобы разгневать Великого и этим заработать немедленную
отправку в чертоги Хель.
- Ну, знаешь! - возмущенно каркнул Хугин и, взмахнув крыльями, вылетел
из-под навеса, едва увернувшись от руки викинга, пытавшегося схватить
птицу за хвост.
Гусиная стая уже давно скрылась в направлении Лапландии, и Олаф, сладко
потянувшись, все еще не выпуская из рук бочонка, вышел во двор. Ему до
безумия не хотелось участвовать в очередных играх богов, но ярл понимал,
что если дело серьезное, то ему не отвертеться от навязываемого поручения.
Сидевший рядом с Торкландом Магнус прекрасно понимал своего соседа и не
желал бы оказаться в его шкуре. В такие минуты Бочка Эля был счастлив, что
не так грозен, как Олаф, и боги вовсе не интересуются его скромной
персоной. Однако он был благодарен асам за то, что те научили его варить
такой вкусный эль, благодаря которому могучий Олаф и стал ему лучшим
другом.
Тем временем Олаф, погрузившись в неприятные размышления, помрачнел и,
как всегда в такие моменты, стал поглощать эль двойными глотками. Пустой
бочонок, глухо стуча по деревянному настилу двора, покатился прочь, и его
место в руках грозного Торкланда занял следующий.
В этот момент в ворота кто-то постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.
Об этом сообщила скрипнувшая калитка.
- Кого это Локи принес? - ругнулся ярл. - Я же сказал, что, если кто
заявится без приглашения, голову откручу!
Из-за сарая показался длинный нос ветхой старухи, которая, семеня
своими слабыми ногами и покачиваясь на ходу, заковыляла в сторону
викингов, ничуть не смутившись грозными окликами Торкланда.
- Что тебе надо, ведьма Хельдегарда? - брезгливо спросил ее Олаф.
Торкланд никогда не слышал, чтобы колдунья покидала свое жилище,
особенно днем, и этот случай вызвал в нем искреннее любопытство.
Тем временем старушенция подкатилась к мужчинам и, самым нахальным
образом откупорив бочонок эля, сделала огромный глоток. Кислый напиток
потек по ее морщинистому подбородку и седым волосам, свисающим до земли.
Она поставила бочонок на землю и, усевшись на него сверху, смачно
высморкалась в свои белоснежные кудри.
- В общем, так, великий ярл, собирай манатки. Великий Один ждет твоей
помощи, Я сидела и дремала в своей лачуге, когда ворвался вещий ворон и
разбудил меня. Хугин от негодования не мог выговорить ни одного слова, так
был возмущен тем, как ты с ним обошелся.
Воины рассмеялись, на мгновение прервав рассказ старухи, но ведьма
использовала эту передышку для того, чтобы вытащить из-под себя бочонок и
хлебнуть еще.
- Так вот, - продолжала она, - когда к ворону вернулся дар речи и он
передал мне вашу беседу, я отмахнулась от него, зная твой нрав, Олаф. Но
тут вокруг такое началось! Руны слетели со своего места и, налившись
кровью, сложились в письмена. Я четко по ним прочитала, что Один в
опасности, да что там Один, весь наш мир в опасности, и ты можешь помочь.
Я читала, а кровь так и стекала с рун. Поэтому я немедленно отправилась в
твой фиорд.
Ведьма вновь вытащила из-под себя бочонок и в третий раз приложилась к
отверстию. Пустой сосуд звонко грюкнул об землю, и колдунья опустила на
него свой зад. Было заметно, что она несколько захмелела.
Торкланд не собирался менять своего решения из-за ворчания ветхой
старухи и, стукнув кулаком по стене сарая, о которую опирался, сухо
проговорил:
- Никуда я не пойду, плевать я хотел на дела асов, пусть сами
разбираются. А я останусь здесь, в своем фиорде.
- Ну и оставайся, упрямец! - воскликнула пьяная ведьма. - А раз боги
велели мне тебя доставить куда надо, то я это непременно сделаю, не зря во
мне пульсирует какая-то неведомая ранее сила!
Старушенция выпрямилась и расправила плечи. В один миг она стала выше и
шире, ее седые волосы приобрели цвет воронова крыла и стали гуще, они
поднялись, образовав ореол вокруг головы. С моря вдруг подул ветер, мигом
перешедший в страшный шквал. Олаф и Магнус схватились за столбы,
поддерживающие навес, иначе ураган унес бы их прочь. В центр двора ударила
молния, и земля под ногами закачалась. Раздался хруст, и огромный пласт
почвы и скальной породы стал подниматься в воздух. Это было невероятно, но
фиорд Торкланда поднялся в небо, он взлетал вместе с домом, с надворными
постройками, вместе с погребами, кладовыми и скотным двором, с
корабельными сараями и даже со скалами, окаймлявшими узкий залив, ведущий
из моря к имению славного викинга.
У Олафа волосы тоже встали дыбом, ярл перехватил одной рукой свой
сосуд, который он так и не уронил, несмотря на все превратности судьбы, и
пересохшими губами приложился к отверстию, надеясь содержимым прочистить
себе мозги. Но как раз в это время летающий остров качнулся, очевидно
попав в воздушную яму, и эль потек не в то горло.
- Ах вы, сукины дети! - возмутился викинг. - Мало того что изуродовали
кусок земли, причем лучшей во всем Мидгарде, так еще и надо мной
издеваетесь! Чтоб вам Гарм головы поотгрызал! - выругался Олаф.
Торкланд обращался не к старой ведьме, которая стояла сейчас, замерев в
молчаливом экстазе, обратившись молодой девушкой. То, что сейчас
происходило вокруг, ей самой было явно не под силу. Он знал эту дряхлую
женщину с детства, ее колдовства не хватало даже на то, чтобы отвести от
себя летящую в лоб шишку, пущенную твердой рукой будущего воина, или
предвидеть, что в высокой траве натянута веревка и она сейчас разобьет
себе нос на смех проказливой детворе. Так что Торкланд ни на минуту не
усомнился, что через старуху действуют другие, более могущественные силы.
Он мог бы сильно ударить ведьму, что вывело бы ее из транса и прервало
колдовство, но боялся, что шлепнется вместе с фиордом вниз, а потому
удовлетворился ругательствами в перерывах между глотками. Хвала Одину,
фиорд больше не проваливался в воздушные ямы. Земля внизу уже совсем
скрылась из виду. - Ну, дядюшка Олаф, влип я в историю по твоей милости,
вернемся домой, я отплачу тебе той же монетой, - укоризненно произнес
Магнус Бочка Эля, покачивая светлой шевелюрой.
Олаф не стал спорить со старым пьяницей - его внимание поглотил
окружающий мир. Небо вокруг было прекрасным, оно светилось невиданной
доселе голубизной и завораживало взгляд. Даже великий ярл, лишенный тяги к
созерцанию красот природы, не мог отвести взгляд от этого зрелища.
Чем дольше продолжался полет, тем прозрачнее и чище становился
окружающий небосвод. Исчезли даже легкие маленькие облачка, болтающиеся на
небе Мидгарда едва заметными клочками и в ясную погоду. Голубизна была
идеальной. Не было ни единой точки в окружающем пространстве, за которую
мог бы зацепиться острый взгляд морского волка. Глаза от напряжения
заболели, и Торкланд переключил внимание.
Теперь он смотрел на ведьму, все еще пребывающую в состоянии транса.
Женщина стояла, раскинув руки и закрыв глаза, по ее телу то и дело
проходила какая-то пульсация, заставляющая вздрагивать свисающие с плеч
лохмотья. Стоящие дыбом черные волосы искрились разноцветными огоньками,
свечение которых сопровождалось щелчками и потрескиванием.
Олаф презрительно плюнул ведьме под ноги, он терпеть не мог колдовство.
Встав с бочки, на которой сидел все это время, Торкланд отворил дверь дома
и зашел внутрь.
Посреди жилища горел костер, над которым коптилось мясо, умело
насаженное на вертел. По всей видимости, мясо давно не переворачивали, и
оно уже начало подгорать.
Из-под лавки торчал зад внушительных размеров и дрожал так, что
подпрыгивала вся скамья.
Торкланд подошел поближе, нагнулся и, подняв тяжелую лавку, отшвырнул в
сторону:
- Эй, Герда, хватит создавать землетрясение, пока ничего страшного с
тобой не случилось, а вот если я останусь без обеда, что-нибудь нехорошее
точно произойдет.
Герда была пожилой женщиной, оставшейся в фиорде прислуживать и
готовить еду великому ярлу и его гостю. Услышав грозный голос своего
хозяина, она подняла голову и внимательно посмотрела на Торкланда, потом
огляделась по сторонам.
- А что, нас еще не раздавили ужасные великаны? - искренне удивилась
женщина, найдя убранство помещения в относительном порядке, точно в таком,
каким она оставила его до начала светопреставления.
- А какого йотуна им делать в Мидгарде? Просто мы летим в гости к
Одину. Великий так уважает меня, что не стал утруждать утомительным
путешествием, а решил доставить со всеми удобствами, - самодовольно
ответил Торкланд.
- А! А я думала, что настал Рагнарек! - облегченно вздохнула Герда и,
поправив задравшуюся юбку, встала на ноги.
Объяснение Олафа ее вполне успокоило. Раз в этом деле был замешан ее
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг