состоянии Чевар не сможет колдовать. Сперва его надо хотя бы успокоить.
Роберт провел ему рукой по щеке:
- Ты помнишь, когда-то мы были неразлучными друзьями! Что нам мешает
вновь ими стать?
- Ты! И только ты! - прохрипел Чевар.
И в это мгновение произошло то, что Роберт себе не мог простить, что
поставило под вопрос его жизнь и, следовательно, выполнение святой миссии.
Чевар быстро дернул головой, как-то неестественно ловко схватил ртом
два пальца бывшего друга и резко кусил - что было сил, зубами, отточенными
чародейством не хуже иного клинка. И в то же мгновение ударил магией.
Удар вышел не сильным, но, смешанный с неожиданной резкой болью,
заставил Роберта отступить на шаг.
- Все! - Чевар сплюнул на ладонь пальцы Роберта, на одном из которых
был перстень Найжела с чудесным камнем-дионисием, защищающим от магии. -
Теперь тебе конец! - брызнув алой слюной, злорадно-победно прохрипел он.
И это была уже не пустая угроза. Роберт прекрасно знал, что долго без
оберега ему против Чевара не продержаться.
Но никто не может одинаково успешно вести бой физически и нападать
магически.
Роберт даже не успел осознать, что у него в распоряжении лишь едва
уловимые грани мгновения, как тело, желающее жить, уже рванулось вперед.
Ему сейчас было наплевать на жизнь Чевара, знающего путь к цели. Если
Чевар его убьет, то и цель не будет достигнута... А будем живы - еще
попытаемся, побродим в лабиринте жизни...
Он словно бык налетел на врага и сшиб его с ног одним ударом.
Чевар упал - он не успел нанести магический удар, слишком
демонстративно показал свою радость, что овладел талисманом врага и не был
готов к столь стремительному грубому навалу массой, которой граф
значительно превосходил Орестая, в чьем обличье сейчас находился чародей.
А зрители так толком ничего не могли понять в этом странном бою.
Однако, поскольку многие уже были под хмельком (пиво оно, конечно, не
вино, но коварнее, ох как коварнее), то особо и не удивлялись, твердо
зная, что финал трагического зрелища будет однозначным и сейчас каждый
гадал: кто? Кто окажется повержен, а кто продолжит с ними пир?
Орестай, вернее тот, кто был в его облике, оказался распятым под
могучим телом графа. Извернувшись ужом, он выпростал руку и с силой
отбросил в сторону откушенные пальцы с антимагическим перстнем.
Перстень слетел с окровавленного пальца и со звоном запрыгал к самому
краю площадки.
Роберт непроизвольно посмотрел в его сторону. И в то же мгновение
чародей рванулся вбок - хорошо смазанное жиром телом пронырнуло под
графом. Роберт вскочил на ноги и успел схватить врага руками. Сжимая
противника что есть силы за талию, чтобы вновь не выскользнул, граф поднял
его над головой.
Все, кто не мог оторвать взгляда от двух фигур на светло-серой каменной
площадки, казалось, даже позабыли дышать - несколько тяжелых шагов и
арситанец скинет врага вниз, на смертоносные железные колышки...
Из раны на кисти хлестала кровь, но граф не обращал на это ни малейшего
внимания. Потом, когда проходит горячка боя, пытаешься вспомнить, что
думал в тот момент, когда от любого движения, любой ошибки зависела жизнь
и понимаешь, что не думал вообще ничего. Как так получается? Но когда
решаешь как поступить - совершаешь ошибки. Роковые.
Роберт шагнул к краю помоста, держа врага на вытянутых вверх руках. И
вдруг вновь на него навалилась магическая тяжесть - чародей, видимо, в
предсмертную минуту тоже действовал инстинктивно, то есть единственно
верно.
Могучие ноги графа чуть подогнулись от невероятного груза,
навалившегося на плечи, на руки, на грудь, на сердце, которому стало тесно
и, казалось оно больше не может биться. Вся подготовка и защита графа от
магии рухнули при первом штурме. Сил сопротивляться против колдовства у
него больше не было. Силы Чевара тоже были на исходе, но их могло хватить.
Могло хватить... Шаг, еще шаг. До победы лишь несколько шагов, но как их
пройти?..
Нет, не дойти, хотя вроде бы площадка такая маленькая...
Роберт бросил поднятое тело прямо себе под ноги и отступил на полшага
назад, тяжело переводя дух.
Чевар грохнулся с высоты поднятых рук Роберта, который на рост никогда
не жаловался. Он крякнул от боли, поджал под себя руки - сейчас ему было
не до чародейства.
Несколько мгновений - сколько? - у графа было, чтобы подскочить к
кольцу, которое остановилось у самого края.
Он не успел.
Он наклонился за перстнем, схватил его левой рукой и в тот же момент
магический удар, совсем слабый, словно пинком, ударил ему чуть ниже
поясницы.
Принцесса Гермонда не смогла сдержать крика ужаса, когда граф
Астурский, несколько секунд пробалансировав на краю, размахивая руками,
пытаясь удержать равновесие, все же полетел вниз.
Все слишком хорошо успели рассмотреть, что находится на дне канавки,
окружавшей площадку смерти.
Эпизод шестой
Когда закричала принцесса Гермонда, увидев, как граф Роберт сверзнулся
с арены, общий вздох непроизвольно вырвался из многогрудой толпы.
Орестай, стоящий почти в центре арены, тяжело бухнулся на колени. Его
колотила мелкая дрожь, лицо было искажено, с лица стекали капли пота,
веселыми струйками сбегавшие по густо смазанной специальным жировым
составом груди.
Блекгарт отвернулся, сглотнув тяжелый комок в горле. Он не верил до
самого последнего мгновения, что это может случиться. Ему казалось, что
отец, неутомимый странник и боец, все же должен умереть в постели через
много-много лет.
- Чего отвернулся? - вдруг раздался сердитый голос Найжела. - Рано вы с
Орестаем, или кто он там, хороните Роберта.
Блекгарт быстро посмотрел на арену. Хоть до нее было довольно далеко,
но он заметил, что там, с краю, на чисто символическим бордюрчике что-то
темнеет.
В падении правой кровоточащей рукой и ногой граф умудрился зацепиться
за поребрик не больше пальца толщиной и высотой и сейчас висел,
распластавшись по каменной стене арены, собираясь духом.
Наверх - нельзя, пришедший в себя Чевар встретит его новым магическим
ударом.
Вниз - как не всматривайся между штырей, даже ногу негде поставить при
самом осторожно прыжке, это верная смерть.
Чтобы выжить, из двух смертей выбирают более мучительную. Быть
проколотым железными штырями слишком просто и бездарно для графа Роберта
Астурского, Блистательного Эксперта ордена, имени не имеющего.
Сколько нужно времени, чтобы Чевар подошел к краю площадки полюбоваться
на пронзенного врага? Секунда, три? А может он видит ногу, до колена
оставшуюся на арене, пяткой цепляющейся в угол, где поребрик смыкается с
площадкой?
Наверное видит, что ж не торопиться? Медлить нельзя.
Хватит ли сил на рывок? Тело-то уже потеряло былую легкость...
Боли от раны он совсем не замечал. Вот и первое увечье. За столько-то
лет...
Может быть, первое и последнее, если сейчас не хватит сил. Должно
хватить, он отвечает за свою жизнь перед братьями ордена.
Ну, раз!
Береги меня против магии амулет Найжела, а уж телом я как-нибудь
совладаю!
Он, словно пытаясь взглядом впитать силу чудесного перстня, посмотрел
на него, слегка разжав пальцы левой руки. И чуть не сорвался от
неожиданности - это был перстень, подаренный ему покойной супругой в день
их свадьбы, он специально передел его на безымянный палец, чтобы талисман
Найжела с мизинца не свалился.
Значит, сейчас он беззащитен против магии Чевара. Значит, у него нет
шансов.
Не успев додумать эту мысль, граф сумасшедшим рывком вынес тело на
площадку, перекатился через спину, подальше от рокового края, и быстро
встал на четвереньки, готовясь дать отпор врагу. Годилось все - пальцы в
глаза, зубами откусить нос, руками оторвать самое уязвимое мужское место.
Не до благородства, лишь бы выжить. Ибо его жизнь ценна не только ему
одному.
Но Чевар стоял посреди арены на коленях и вовсе не собирался нападать!
И тишина. Никто ничего не понимал.
Как граф сумел не упасть на дно смертоносной канавы, каким чудом
выбрался?
Почему Орестай не нападает, да что с ним случилось в конце-то концов?!
Все молчали, понимая, что происходит то, что не должно было
происходить. И в немом изумлении взирали на арену.
Лишь принцесса охнула, вновь увидев графа.
Его желтая набедренная повязка упала вниз на колья - в борьбе
размотался узел.
И эта повязка сегодня будет единственной поживой с его стороны для
кровожадных железных кольев.
На то, что граф совершенно обнажен, почти никто не обратил внимания.
Принцесса Гермонда обратила. Она не знала, выживет ли граф, но с ужасом
подумала, что... В общем мы не будет здесь передавать ее мысли. Просто
скажем, что она поклялась перед небом, если граф Астурский останется жив,
ни ему, ни его сыну она слова плохого не скажет. Ей стало стыдно за злой
розыгрыш, которой она придумала.
Слава небесам, что не успела. Лишь бы граф был жив, лишь бы он
справился с этим мерзавцем, осмелившимся столь долго ее целовать перед
глазами жениха...
Граф был жив - голый, грузный, тяжело дышащий, с окровавленной рукой,
он стоял и высматривал на арене куда мог скатиться перстень с отпугивающим
магию талисманом. Потом понял: амулету некуда было больше деваться, кроме
одного - во рту Чевара он соскочил с откушенного мизинца и чародей его
проглотил! Трудно поверить, но чем иначе объяснить происходящее сейчас с
колдуном?
Он стоял на коленях, обеими руками держась за грудь, словно его жег
изнутри мучительный огонь. Он весь трясся, но вряд ли это можно было
назвать дрожью:
каждый рывок, хоть и очень маленький, был не туда-назад, а
больше-меньше, он словно съеживался и раздувался, быстро-быстро. Хоть и не
заметно, но эти колебания усиливались. И с каждым таким
оседанием-возбуханием чародей терял черточку Орестая, превращаясь в того,
кто он есть на самом деде - магия сползала с него. И рык нестерпимой боли
- дикий, почти звериный оглашал древнюю орнейскую арену смертного боя.
Первым побуждением графа было пойти и свернуть ему шею, чтобы
прекратить нечеловеческие страдания. Все-таки когда-то Чевар был ему
другом. Да, славные были времена: Роб, Ной и Чев, троица непобедимых... Но
Чев сейчас не тот, это вообще другой человек, ни симпатии, ни жалости к
которому граф не чувствовал.
Пусть, покажет всем - старейшине, знатным орнеям, кто он есть и что не
с Орестаем сражался граф. Интересно, а где сейчас сам Орестай? Раз Чевар
столь уверенно завладел его обликом, вряд ли глава клана грача еще жив...
Граф стоял и смотрел за превращением - брезгливо было, неприятно.
Засаднила рука со свежей раной. Граф хотел отереть руку о повязку и только
тут заметил, что он наг. Усмехнувшись, он подошел к потерявшему
способность соображать чародею, сорвал с него повязку и обернул вокруг
чресел.
Посмотрел на перстень покойной жены в левой руке, улыбнулся, и надел
его на средний палец, где всегда и носил. Именно он сегодня сохранил ему
жизнь.
Что все закончено, было совершенно ясно.
Роберт почему-то подумал, что когда все это кончится, он поручит
кому-то из своих оруженосцев ковыряться в трупе ножом, чтобы извлечь
талисман Найжела.
Конечно, это лучше всего выполнил бы Марваз, но где он?!
Все молча смотрели на арену. Словно завороженные. Наконец, старейшина,
видя, что дело не чисто, подозвал к себе главного жреца. Они посовещались
шепотом и жрец сделал знак своим помощником.
Раздувание-опадание человека, ничуть внешне обликом не походившего уже
на Орестая, стало настолько чудовищным, что было заметно даже стоящим в
самых дальних рядах, а рев был столь непереносим, что хотелось поскорее
его прекратить. И каждый рыцарь жаждал объяснений - все видели, что не
стражники, а именно жрецы, которые только и могут из орнеев владеть
магией, готовятся ступить на мосток, который уже приготовились перекинуть
на арену смерти. Для графа Роберта Астурского.
- Да убей же его, Роб! - раздался голос Найжела, перекрывающий рев
перерождающегося в свой прежний облик Чевара.
И тут как прорвало плотину, тишины точно не бывало, кричал каждый. И
даже принцесса Гермонда прошептала своими нежными губками: "Убей его!".
Граф еще раз посмотрел на чародея. Вмешательство не требовалось - Чевар
умирал.
Могучая сила камня-дионисия, обычно дремлющая, убивала его. Руки - не
молодые руки Орестая, а уже стареющего Чевара, разодрали грудь в сплошное
кровавое месиво, словно хотели вырвать огонь из груди, пусть даже вместе с
сердцем. В постоянно меняющемся, искаженном болью лице, Роберт признал
когда-то знакомые черты бывшего друга, но как он изменился - морщинистая
кожа, гнилые зубы.
Видно, Чевару за эти годы тоже пришлось пройти огонь и воду.
Но сейчас для чародея все кончено. И не добиться от него ни слова: ни
где расположен остров Царя Мира, ни как он там оказался.
- Убей его, уничтожь! - неслось отовсюду.
Роберт запросто мог бы свернуть шею ничего не соображающему чудовищу,
но... Нет, заговорить Чевару больше не суждено - почерневший язык
вываливается изо рта, набухшие помутневшие глаза вот-вот выскочат из глаз.
- Убей его!
Что ж, на шажок, на самый маленький, он приблизился к своей цели. Он
знает точно, что на правильном пути, раз его пытались остановить. Но граф
Роберт не был бы сам собой если бы не умел извлекать всю возможную выгоду
из ситуацию. Он взглянул на сына, чтобы победно улыбнуться ему, и, увидев,
на нем трехцветную ленту посла, вспомнил о другой своей миссии.
- Убей его! Убей! - других слов, если они и произносились, было не
разобрать.
К держащим помост стражникам подошли жрецы, но путь им преградил
распоряжающийся здесь всем начальник дворцовой стражи:
- Туда можно войти, только когда один из них будет мертв!
- Вы же видите, что он маг и...
- Здесь свои законы, - холодно произнес начальник стражи. - Я не могу
вас пустить, пока тело подает хоть какие-то признаки жизни.
Он был прав. Рыцарство подчинялось жрецам-священникам. В храме. Здесь,
как он уже сказал, другие законы.
А толпа не унималась, ей уже надоел этот дикий рев и странная агония:
- Убей его, убей!
Внезапно дикий рык захлебнулся и прекратился - разбухший язык заткнул
горло лучше любого кляпа.
Граф Роберт высоко поднял руки, призывая ко вниманию.
И все покорно замолчали.
- Ваше величество! - граф обращался к старейшине старейшин орнеев, а
через него ко всем присутствующим. - Вы все видели сами! Я победил и
сейчас убью его своими руками. Но! Я хочу, чтобы все слышали! По дороге в
столицу на наш поезд напали грязевые магические куклы, принявшие облик
благородного рыцаря Найжела, главы клана вепря, и его спутников. Вы все
слышали уже об этом, наверное. Не для кого ни секрет, что я привез важные
предложения от короля Арситании, которые выслушает и примет решение совет
старейшин. И кто-то очень хочет помешать этому.
Вы все видите - под видом одного из ваших благородных рыцарей меня
вынудил принять бой маг, никакого отношения к вам, славные орнеи, не
имеющий. Кто-то хочет не меня убить, а помешать дружбе наших стран! Я все
сказал! А теперь я убью его, чтобы ничто не помешало дружбе арситанцев и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг