политические симпатии. Правда, при этом бывали случаи, что противник,
встревоженный ночным движением, открывал по изгнанным ураганный огонь и
никто из них не добирался живым до желанной цели. Но это относится к
случайностям войны и дает правительству возможность пропагандировать среди
остающихся в республике рабочих сведения о зверствах противника, не
щадящего даже невинных женщин и детей, в то время как наше правительство,
трактуемое коммунистическим сбродом как эксплуататорское и
капиталистическое, не позволяет себе уничтожать своих политических
противников. Да, сэр, - смертная казнь в республике не существует, и мы
гордимся этим. А если эти несчастные и погибают от пуль и снарядов
противника при переходе фронтовой линии, то, конечно, это не слишком
удручает нас, тем более что мы неповинны в жестокостях врага, - закончил
министр с чувствительным вздохом.
- Это, признаюсь, остроумный метод, - сказал сэр Чарльз, - я не премину
запомнить его на всякий случай. Блестящие приемы всегда вырабатываются на
практике.
- Я польщен, сэр. Ваша похвала является для меня высшим
удовлетворением.
Окончивший разговор с адмиралом президент Аткин приблизился к
собеседникам.
- Да, - сказал он, - я могу с гордостью заявить, что принципы истинной
социал-демократии, впервые примененные во всей широте и последовательности
в нашем отечестве, являются показателем того, что умеренный и правильно
понимаемый социализм есть лучшая форма правления.
- Простите, господин президент, но я должен заметить, что, с моей точки
зрения, лучшей формой правления является осуществляемая моим монархом, -
заметил несколько сурово лорд Орпингтон, которого шокировала бестактность
президента.
Но президент Аткин недаром был адвокатом. Поняв совершенную неловкость,
он не растерялся и добавил с учтивым поклоном:
- Вы не дали мне докончить мысль, милорд, и потому неправильно поняли
мои слова. Я хотел сказать: умеренный и правильно понимаемый социализм,
сохраняющий связи с промышленным капиталом, под эгидой благодетельной и
мощной власти монарха.
Лорд Орпингтон был удовлетворен и с чувством пожал руку президента.
Было поздно, и гости поднялись.
Перед прощанием президент вынул из своего портфеля изящный кожаный
футляр и, выпрямив грудь, подал его лорду Орпингтону.
- Республика, - сказал он торжественно, - просит вас, милорд, не
отказать ей в чести принять высшую степень ее ордена, орден
Демократической Свободы. Пусть на вашей груди пламенный цвет орденской
ленты напоминает вам всегда пламенную любовь населения к вам и к нашему
могущественному союзнику Наутилии.
И, раскрыв футляр, президент Аткин с помощью министра внутренних дел
возложил на генерала Орпингтона знаки ордена.
Сэр Чарльз принял дар республики с должным уважением и благодарностью и
проводил ее сановников.
Вернувшись в каюту, он с облегчением вздохнул, снял ленту, уложил ее в
футляр и сел писать письмо жене.
Письмо было кратко, как вся переписка сэра Чарльза, в которой он
выработал особый лаконический и деловой стиль.
"Милая Генриетта!
Я говорил вам, что еду в исключительно забавную страну. Она оказалась
еще забавнее, чем я предполагал.
Думаю, что мне удастся здесь избавиться навсегда от приступов хандры.
Даже климат этого места располагает к беззаботному веселью.
По возвращении у меня будет чем развлечь вас и его величество.
Поцелуйте Роберта и расскажите ему, что сегодня я получил от здешних
властей орден, который страшно пойдет шимпанзе Аяксу.
Ваш Чарльз".
Запечатав письмо, сэр Чарльз позвонил и приказал вестовому попросить
командира экспедиционного корпуса.
- Простите за беспокойство, генерал, но я хочу сказать только, чтобы
десант начался без опоздания. Кстати, кого вы назначаете командовать
десантной бригадой?
- Полковника Маклина, сэр Чарльз.
- Прекрасно! Он, думаю, будет на месте. Опытный, а главное,
уравновешенный человек. Я, конечно, нимало не сомневаюсь, что эти
знаменитые капитаны будут послушны, как овечки, но все же... И передайте
Фрэди Осборну, чтобы он не выкидывал никаких фарсов. А затем позвольте
пожелать вам доброй ночи и удачи. В случае чего-нибудь чрезвычайного
пошлите разбудить меня.
И, отпустив командира корпуса, лорд Орпингтон погасил лампу, зажег
настольный ночник и безмятежно заснул.
Первая рота десантной бригады высадилась на пристань, когда небо на
востоке расплылось лимонной желтизной, и рассыпалась цепью по территории
порта, чтобы не допустить к месту высадки досужих обывателей.
Лощеные, крепкие солдаты стояли, опираясь на винтовки, в десяти шагах
друг от друга, непроницаемой ледяной стеной.
Их суровое молчание и неподвижные позы так противоречили сиреневой
дымке, окутывавшей набережную, ласково ароматному воздуху, что им самим
становилось неловко, и когда из переулков осторожно появились первые
фигуры любознательных республиканцев, солдаты не выдержали и радушно
заулыбались подходящим.
Итлийцы подбирались к часовым, ласково кивали головами,
жестикулировали, дарили цветы и фрукты. Офицеры смотрели сквозь пальцы на
явное нарушение устава, потому что восторженные лица жителей совершенно
ясно говорили, что возможность каких-либо эксцессов в корне исключена.
Под конец и они приняли участие в этом братании, перебрасываясь
воздушными поцелуями с хорошенькими продавщицами фруктов.
Только когда в толпе обывателей появились загадочные личности,
молниеносно носившиеся всюду и предлагавшие солдатам груды бумажных денег
Итля за королевские монеты Наутилии и показывавшие из-под своих плащей
бутылки с таинственным содержимым, офицеры дали короткие свистки и
приказали толпе отойти на двадцать шагов.
Приказ был исполнен с почтительной покорностью, но и с этого расстояния
солдаты и зрители продолжали обмениваться словечками и улыбками.
А за линией часовых подходившие один за другим к набережной катера
выбрасывали на известковые плиты все новые и новые группы солдат.
С тяжелым грохотом выкатывая из понтонов орудия, ржали повеселевшие и
почуявшие под ногами твердую землю лошади.
Баронет Осборн высадился с первой ротой и сидел, раскачивая ногами, на
фундаменте подъемного крана. Ему смертельно хотелось спать, и, борясь с
дремотой, он пересвистал все припомнившиеся ему мотивы.
Гемма, вооруженная коротким карабином, - она взяла его несмотря на все
уговоры коммодора: ее пламенному воображению чудились битвы и
романтические подвиги, - с момента высадки покинула своего возлюбленного и
все время находилась в цепи, разглядывая население Итля и пытаясь
объясниться на придуманном ею самой языке.
Когда толпу отогнали, она вернулась к баронету.
- Вы оказались правы, Фрэди. - Она стукнула прикладом карабина по камню
набережной. - Ничего интересного! Я даже жалею, что поехала, и боюсь за
свой цвет лица после сегодняшней бессонницы.
- А вам понравились деревья? Ведь они действительно огромны, - ответил,
зевая, баронет.
Гемма бросила презрительный взгляд на громадные платаны, окаймлявшие
набережную.
- Конечно, они достаточно велики, но я ведь живу не для деревьев. А
среди этих смешных людей ни одного мало-мальски интересного мужчины. Вот
теперь, Фрэди, я понимаю, до чего вы красивы.
- М-гм, - лениво промычал коммодор.
- Однако вы не очень любезны сегодня. Я не думала, что вы такой соня.
Но поглядите, Фрэди, там, кажется, начинается что-то интересное.
Солнце уже взошло, бросив на белый известняк набережной густые
индиговые тени. В его серебряном блеске на стене противоположного дома
горел яркой зеленью приклеенный на штукатурку лист бумаги.
Из переулка, выходящего на набережную, появилась небольшая кучка
итлийских капитанов. Они направились к цепи гордой и независимой походкой,
очевидно, собираясь приветствовать товарищей по оружию, но по дороге
зеленый листок привлек их внимание. Они остановились у стены, и по мере
чтения лица их вытягивались, исказились гримасами гнева и злобы,
послышались возгласы возмущения и крепкая ругань.
В этот именно момент Гемма и обратила внимание коммодора на их группу.
Он стряхнул остатки сна и расхохотался.
- Действует! Это, значит, тот самый приказ, о котором говорил мне
адмирал Кроузон. Пожалуй, Гемма, сейчас начнется романтика. Но смотрите,
смотрите, что с ними делается?
Офицеры сорвали со стены лист и яростно потрясали кулаками в сторону
войск его величества. Потом, словно по команде, они разом повернулись и
бросились в город, оглашая воздух бешеными криками.
- Ну, сейчас начнется история, - сказал баронет.
Перепуганные происшедшим, обыватели начали разбегаться, услышав слова
команды и увидев, как пулеметчики, выкатив вперед аппараты, спешно
закладывали ленты.
- Неужели будет стрельба? Боже, как это романтично! - вскрикнула Гемма.
- Теперь я благодарна вам, Фрэди, что вы взяли меня с собой.
Коммодор встал с крана и подошел к залегшей цепи, и как раз в эту
минуту из-за угла на набережную выехало открытое ландо. В нем сидела
женщина, одетая в лунную тафту, и лицо ее показалось баронету таким
небывалым, таким ошеломляюще прекрасным, что он даже зажмурился на
мгновение, как от блеска залпа. Но женщина также заметила коммодора, и
глаза ее расширились удовольствием и вспыхнули ярче.
Когда баронет решился вновь разлепить ресницы, он встретил такой же
восторженный взгляд. Вечный поединок зрачков, такой волнующий и острый, -
первая не выдержала незнакомка. На лице ее запылала полнокровная утренняя
заря смущения, она крикнула что-то кучеру и повернулась к офицеру спиной.
Но, увы, дочь главы республики, - ибо это была она, - забыла, что такой
маневр не спасает положения. Глубокий вырез платья показал баронету
неподражаемую линию спины, напоминавшую ему несравненное искусство
японских художников. Он шумно вздохнул и впился глазами в эту линию.
Он не слышал, как рядом что-то говорила ему яростным голосом взбешенная
Гемма, он не чувствовал даже трех страшных щипков выше локтя, которыми
забытая любовница наградила его. Взгляд его оставался прикованным к
совершенству очаровавшей его линии, пока она не скрылась в облаке пыли.
Подошедший к нему командир бригады, полковник Маклин, седоусый и
суровый воин, спросил:
- Бригада высажена, баронет! Что ей дальше делать?
- Ей нужно запретить показывать спину! Запретить! Это производит прямо
оглушительное впечатление! - восторженно сказал Фрэди, продолжая смотреть
в сторону скрывшейся коляски.
- Сэр Осборн! Я считаю вашу шутку неуместной! Моя бригада никому не
показывала и не покажет спины, - в страшном гневе ответил старый солдат.
Баронет посмотрел на него, как человек, внезапно разбуженный после
чудесного сна.
- Ах, бригада! Простите, полковник! С бригадой делайте, что хотите. Раз
она вся на земле, - я, как моряк, отплываю...
Он повернулся к Гемме, но ее не было рядом. Встревоженный баронет
бросился разыскивать своего вестового в солдатских рядах, но его поиски и
расспросы оказались безуспешными.
Гемма исчезла.
7. НЕФТЬ ГУСТЕЕТ
Восстания не произошло. Капитаны ограничились тем, что излили свое
бешенство и злобу в яростных ругательствах, исписали все стены
Порто-Бланко непристойными надписями, относившимися к лорду Орпингтону и
наутилийскому правительству, и поголовно напились пьяными с отчаяния.
Бригаде экспедиционного корпуса пришлось потрудиться весь день в поте
лица, обходя улицы, дома и притоны столицы, чтобы подобрать бесчувственные
тела итлийских воинов и доставить их на грузовиках в казармы.
Но сомнамбулическое состояние захваченных чрезвычайно облегчало их
подсчет, так как они были уложены рядами на обширном плацу казарм, и два
счетчика к закату окончили без труда несложную работу по выяснению
численности кадров будущей армии.
Всего оказалось 28733 капитана в разных оберофицерских чинах, девять
полковников и один генерал-майор.
Генерал и полковники напились и попали в казармы по недоразумению, так
как грозный приказ касался лишь капитанов, а это криминальное звание
принадлежало только обер-офицерам.
Поэтому штаб-офицеры были приведены в чувство нашатырным спиртом и с
извинениями отпущены по домам.
Остальные переночевали во дворе, под охраной наутилийских патрулей,
рано утром были быстро рассчитаны инструкторами на взводы, роты,
батальоны, полки и построены для встречи сэра Чарльза, который должен был
приехать на смотр к полудню вместе с генералом фон Бренделем.
Едва автомобиль командующего показался в воротах, полковник Маклин
сурово скомандовал: "Смирно!" - и доложил вышедшему из машины лорду
Орпингтону:
- По произведенному подсчету, сэр, налицо двадцать восемь тысяч семьсот
тридцать три капитана, что составляет полный состав двух дивизий. За время
формирования армии, сэр, происшествий никаких не случилось.
- Видите, барон, - обратился лорд Орпингтон к фон Бренделю, - я же
говорил вам, что вы получите прекрасную армию и без всяких осложнений.
- Я преклоняюсь перед вашим гениальным провидением, милорд, - сказал
учтиво итлийский полководец.
- Сейчас я проверю их здравую логику, - ответил сэр Чарльз и прошел на
середину фронта.
- Здравствуйте, капитаны! - произнес он мягким, повелительным голосом.
Фронт ответил молчанием.
Лорд Орпингтон сделал удивленный вид и спросил:
- Я поражен вашим молчанием! Почему вы не отвечаете мне, господа,
воинским приветствием? Неужели я не достоин его? Какова причина вашего
молчания?
И тогда в благоговейной тишине плаца взволнованный голос сказал
любовно-почтительно:
- Здесь нет капитанов, сэр, здесь все ребята.
Сэр Чарльз просиял, бросил радостно: "Здорово, ребята!" - и услыхал в
ответ оглушительное и бурное: "Здравия желаем, ваше превосходительство".
Он приложил руку к козырьку.
- Я очень рад, что вы оказались настоящими патриотами и здравомыслящими
людьми. Мой монарх желает видеть ваше отечество сильным и могущественным.
Через две недели я рассчитываю услышать, как вы погоните врага. Молодцы,
ребята!
И под вторичный взрыв "рады стараться" лорд Орпингтон попрощался с
полками, чтобы отправиться на вокзал, для поездки на нефтяные промыслы,
куда давно тянула его неписаная инструкция и настойчивые влечения сердца.
По дороге к вокзалу он сказал фон Бренделю:
- Теперь вы видите, что даже самые прочные исторические традиции можно
поставить вверх ногами при достаточной решительности и в то же время
такте. С этого дня ваши молодцы будут гордиться званием ребят, как прежде
гордились званием капитанов.
- Республика впишет ваше имя золотыми буквами в свою историю, сэр, -
вставил главнокомандующий давно приготовленную фразу, для которой до сих
пор не находил случая.
На промыслах были заблаговременно предупреждены о предстоящем прибытии
великого человека Наутилии. Поэтому управление промыслов приняло все меры,
чтобы показать товар лицом.
В предшествующие два дня беспрерывно подходившие из столицы товарные
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг