подкуплены олигархами; так что немногих этих людей народ забросал камнями, а
сидевшие внизу вскоре задохнулись.
Вся власть в городе по приказу Клеарха была возвращена народу.
Как уже было сказано, в это время в городе справляли Дионисии. Жрецом
Диониса был некто Евдем, убитый на третий день. Многие ужаснулись, узнав,
что обряды не будут завершены без жреца, и народ тут же избрал жрецом
Клеарха.
x x x
К осени восстание наместников охватило пол-Азии. Кариец Мавсолл,
финикийцы и горцы от Ликии до Киликии отложились от царя. Афиняне прислали
восемь тысяч наемников во главе с Тимофеем, а спартанцы прислали Агесилая.
Автофрадат, лидийский наместник, был разбит сначала Датемом, а затем
Ариобарзаном и бежал в Ионию, к своему другу, кшатрапавану Оронту.
Маги были на стороне восставших, в битву перед войском носили жаровню с
огнем; персы часто видали с Митрадатом и Датемом златорогого Фарну. Греки
считали, что Митрадат - колдун и умеет угадывать будущее, но они, конечно,
ошибались: Митрадат умел только делать будущее, а угадать его не может
никто.
Осенью, после поездки в Египет, Митрадат приплыл вместе с арамеем
Масхеем в Гераклею.
x x x
Был один гераклейский гражданин, некто Сокрит, человек работящий, из
тех, что составляют опору государства: на городской площади появлялся редко,
не сутяжничал, а знал себе пахал н рожал детей. Весной в убийствах не
участвовал. Раньше он был арендатором, а весной при разделе земли подучил
три участка по два плефра каждый; один засеял пшеницей, на другом заложил
виноградник, на третьем посеял бобы. Этот третий участок был заброшенным,
потому что владельцы обширных поместий много земель держали в запустении,
находя выгодным ввозить хлеб из Херсонеса и вздувать цены.
На вот этот-то бобовый участок, неподалеку от пещеры Эвия, повадились
птицы. Сокрит ставил чучело, ночевал; птицы не очень утихли, а Сокриту стали
сниться сны: приходит баран с четырьмя золотыми рогами и топчет землю.
От этой беды Сокрит пошел в город, к дому эсимнета. Он как-то надеялся,
что Клеарх, жрец Диониса и сведущий в тайнах магов, поможет.
Сокрит сперва не нашел дома эсимнета: дело в том, что тот дом, который
купил Сатир, вызывал насмешки граждан и подозрения. Узнав об этом от
соглядатаев, Клеарх велел немедленно дом разрушить и перебрался в самое
скромное жилище.
Подойдя к дому, Сокрит увидел множество гостей. Двое чужестранцев,
варваров, стали его расспрашивать о житье. Один варвар был в богатой одежде,
с золотыми бляхами и браслетами, красивый, черноглазый. Другой - что такое,
не поймешь, человек или репа, и вдобавок, как тот ни натягивал колпак, было
видно, что уши обрезаны.
Сокрит про сны ничего варварам не сказал, а только похвастался урожаем
и пошел к себе на бобовое поле, застеснявшись и решив, что эсимнету не до
него.
Через некоторое время варвары со свитой обогнали его; с ними ехали
эсимнет и его брат, а из греков почти никого.
Эсимнет ехад с варваром из Троады, обнявшись. Один улыбался, как Елена,
а другой - как Парис. Сокрит вдруг почему-то вспомнил, как охаживал жену
свою, Филлиду, когда решил, что та путается с соседом Фанеем.
Сокрит пошел дальше и вдруг видит: на суку сидит ворон и каркает.
Сокрит запустил в него камнем и попал. "Глупая птица, - подумал Сокрит, -
как ты можешь предсказать чужую судьбу, если даже своей не знаешь?"
Сокрит выбрался из колеи и сел полюбоваться на город внизу: солнце
недавно встало из-за гор, и городские стерта были как бы продолжение горных
отрогов, голубая река, желтые поля, зеленый лес... Тут он заметил что по
дороге из города спешит народ. Люди догнали его и стали спрашивать, куда
поехали варвары.
- А что такое? - спросил Сокрит.
- Дурак! Или ты не знаешь, что этот варвар - главный маг и хочет
увезти эсимнета?
Тут с Сокритом что-то сделалось; он вспомнил, что на щитах у варваров
был тот самый златорогий баран, который вытоптал его земли; он громко
закричал.
Клеарх намеревался заночевать в загородной усадьбе, заранее отправил
туда рабов со снедью, а утром поехал с гостями сам. Масхей был очень доволен
увиденным и тем, что урожай в этом году был в два с лишним раза больше
обычного. То же самое ведь и он хотел сделать в Вавилонии, но разве царь
обидит свою должностную знать?
Митрадат ужаснулся, особенно истории с домом.
- Ты предоставил власть простым гражданам! Ты даже с этим Агаридом не
сможешь ничего поделать! А если завтра они выгонят тебя, как Алкивиада?
- Кто это меня выгонит, чтоб возвратить землю прежним владельцам?
Клеарх показал ему рощу священного царя мариандинов Упия, пропасть в
два плефра шириной, куда Геракл спускался за Кербером, и пещеру с большой
смоковницей у входа; смоковница засохла, опаленная весенним костром. Они
спустились в пещеру вдвоем.
Митрадату было холодно в месте, оскверненном мертвецами. Он сказал, что
Дионис, без сомнения, дэв ухе по одному тому, что три племянника Ксеркса и
множество знатных людей, захваченных на острове Пситталия греками, были
принесены в жертву Дионису. Потом он сказал, что Клеарх может командовать
всеми греческими наемниками, как и было задумано. Он прибавил, что Датем
слишком силен.
- Что же это получается? - спросил Клеарх. - Я командую всеми
греками, Датем командует всеми персами, а ты - никем?
И тут Митрадат закрыл лицо руками и заплакал.
- Я уже думал об этом, - сказал он. - Но ты же знаешь, тот, кто
хочет иметь власть над войском, должен сражаться в первых рядах, а я не умею
этого делать. Я трус! - закричал он. - Я трус, я боюсь вида крови, и даже
когда на моих глазах кого-то казнят, я становлюсь подальше.
И я всю жизнь призываю имя Ахура-Мазды и говорю, что боюсь убивать,
хотя на самом деле, ты знаешь, я не боюсь убивать, я боюсь, чтоб не убили
меня.
Митрадат помолчал и закусил губу.
- Откуда это проклятие? - продолжал он. - Ведь одно неверное слово
перед лицом царя может стоить жизни, а я не теряюсь. И вот, - рассмеялся он
в пустой пещере, - я пытаюсь устроить мир; в котором трусу может достаться
власть и который устроен не так, как войско, и иногда мне смешно, а иногда я
думаю, что, может быть, Ахура-Мазда избрал меня своим орудием...
Они вышли из пещеры к мраморному алтарю, солнце было в самом зените.
Надо сказать, что на Клеарха было совершено два покушения, но он не имел
большой свиты, опасаясь, что это повредит ему в глазах народа. Перед пещерой
была толпа и десяток Митрадатовых персов; народ кидал камнями в щиты со
златорогим Фарной. Кто-то схватил Митрадата за рукав и за ногу и швырнул на
землю, Митрадат узнал давешнего крестьянина.
- Ты, проклятый баран! Мы не отдадим эсимнета царю.
Митрадат страшно побледнел и растерялся:
- Что ты несешь, старик! Мой отец восстал против царя!
Рядом закричал Клеарх; толпа между ними была, как море; Клеарх кричал,
что не собирался уезжать, что хотел лишь провести с гостями три дня в
загородном поместье.
- Ты уедешь, а землю отберут!
Толпа остервенела; обоих потащили в город. Там на площади Клеарху
пришлось поклясться, что он не оставит город на произвол судьбы, а персу -
что он завтра же покинет Гераклею.
Вечером Клеарх отхлестал до полусмерти подвернувшегося раба, бился в
руках Сатира и кричал: "Это проделки Агарида! Он за это поплатится!"
Войска Датема и Ариобарзана - с одной стороны и Оронта - с другой
сошлись во Фригии. Неподалеку от лагеря Оронта в горах была
гробница-астадана, где лежали предки Митрадата; а при ней маги и поместья
для прокорма покойников. В войске пошли слухи, что в день сражения Митрадат
превратит белые кости в белых голубей, которые заклюют царские войска. Оронт
сказал: "Ничего я так не боюсь, как козней этого дэва, который не проливает
кровь и не касается трупов!" - и приказал разорить -гробницу. Это было
страшное дело, и его не следовало совершать. Митрадат нашел двести ручных
голубей, договорился со жрецами и спрятал их в разрушенной гробнице. В утро
сражения голубей выпустили, войска Оронта бежали в ужасе.
Конники Датема захватили лагерь; Оронт, хотя и с трудом, спасся.
Свита его была убита или отстала, Оронт сам упрашивал спутников искать
милосердия победителей. К вечеру въехали в какое-то ущелье. Последний раб,
бывший с ним, умолял наместника ехать дальше, обещая задержать
преследователей.
Оронт ехал всю ночь. Было холодно, сделался ветер, повалил мокрый снег,
огромные хлопья были похожи на белых голубей. Оронт устал и продрог, он не
мог найти даже тухлой воды, соскреб со скал немного снега и так напился. У
него закружилась голова, и он с трудом, хромая, влез обратно на коня.
Потом он вынул меч, бывший у него, и хотел перерезать себе горло, но
увидел, что клинок сломан, и заплакал.
На рассвете он выехал к какой-то речке, на холме был пастух со стадом,
он стал просить у пастуха какой-нибудь еды. Пастух дал ему грубого хлеба и
надоил молока; пища показалась Оронту необычайно вкусной. Оронт еще раньше
успел поменяться с оруженосцем одеждой, но на ногах у него остались
пурпурные башмаки. По этим башмакам пастух признал наместника и спросил:
- А что же стало с твоим войском?
- Что станет с кулаком, если разжать пальцы? - ответил Оронт. Тут он
заметил внизу, в долине реки, всадников, снял с себя золотую бляху и на
коленях стал умолять пастуха спрятать его. Пастух поклялся всем, что имеет
вверху и внизу, что не скажет, где он, и укрыл его в стогу сена.
- Не видал ли ты всадника? - спросили подъехавшие.
- Нет, - ответил пастух, а рукой указал на стог.
В лодке (а Оронта посадили в лодку) Оронт сидел неподвижно, знаком
отказавшись от предложенной еды. Некоторые дивились, что у него не хватило
духу покончить с собой. Некоторые жалели его.
Его привезли в Даскилий; народ сбежался смотреть. Оронт надеялся, что
Митрадат помилует его, но, увидев на площади перед дворцом крест, понял, что
погиб.
Пленника ввели во дворец и поставили перед Митрадатом; глаза у
Митрадата были темны от бессонницы, губы искусаны. Он помолчал, потом
сказал:
- Я испугался, что ты заблудишься в горах, и я осмелился
воспрепятствовать тебе явиться к царю, опасаясь за твою жизнь. Ведь ты
знаешь, что царь раздражителен и казнит тебя, как Тиссаферна, сказав, что ты
с умыслом погубил войско. И если хочешь, присоединяйся к нам, ведь не из
мести или нахальства, но ради свободы подняли мы восстание, а если нет,
поживи здесь, пока гнев царя не утихнет.
Тут Оронт заплакал и сказал:
- Есть два вида друзей. Одни соединяются друг с другом по
необходимости или имея выгоду. Это не друзья, а союзники. Другие же
протягивают руку в несчастье и спасают от неминуемой гибели. Это настоящие
друзья, и как мне благодарить тебя?
Итак, Оронт помирился с восставшими; вскоре его примеру последовал еще
один знатный перс, Писсуфн, затем Вивана, затем лидийский наместник
Автофрадат.
Вся Азия за Галисом была потеряна для царя, как Египет. В Египте,
однако, был свой царь, в Азии царя не было, а был лишь верховный
главнокомандующий: Митрадат сам быть царем не мог, а другого сделать царем
не хотел.
x x x
Между тем в Гераклее народ устыдился оскверненного храма. Ярость народа
обратилась против зачинщиков - Агарида и его приспешников. Тот бежал, но по
дороге в Болу был схвачен людьми Клеарха. Приведенный к эсимнету, он
изворачивался, грозил, что в случае смерти его сообщники отомстят за него, а
кончил тем, что стал сулить за свое освобождение все имущество, отнятое во
время грабежей и спрятанное в надежных местах. Клеарх поклялся, что отпустит
Агарида. Через неделю народного вожака, однако, нашли повесившимся на
огромном платане у поворота священной дороги.
Приспешники Агарида объединились с олигархами и обратились за помощью и
к восставшим сатрапам, и к царю. Обе стороны отказались, считая Клеарха
своим союзником. Тогда изгнанники наняли войско и неожиданно высадились в
Астаке, опустошая гераклейскую хору.
Народ назначил Клеарха стратегом-автократором. Битва была страшной, ибо
с одной стороны в ней участвовали люди, лишенные имущества и отечества, а с
другой - бывшие наемники Клеарха, которым он предоставил землю и
гражданские права. Личную охрану Клеарха составляли пафлагонцы, которые были
столь дики, что в бою сбрасывали с себя одежду и поедали сырыми тела убитых.
Некоторые, впрочем, знают, что они это делают лишь для устрашения врага, а
на самом деле проглоченное мясо потом выплевывают.
Немногих оставшихся в живых олигархов Клеарх провел по городу в цепях и
отдал народу. Должность стратега-автократора осталась у него.
x x x
Царь очень страдал и плакал по ночам.
Сын его Ох принес ему известия о мятежниках и их планах: египтянин Tax
с Хабрием во главе наемников захватил почти всю Палестину и Финикию. Он
собирался соединиться в Сирии с Оронгом и вдги дальше через Вавилон на Сузы.
Войска Датема подходили к Евфрату.
После этого Ох отправился в Финикию и потерпел там поражение. После
этого Ох вернулся в Сузы к царю и казнил любимого сына царя Арсаму.
После этого царь плакал не только ночью, но и днем. Особенно часто
плакал он, гладя на золотые монеты, которые чеканили восставшие. Золотые
монеты имел право чеканить только царь. На монетах сатрапов вместо Митры и
лучников были Зевс, Афина и греческий пельтаст.
Царь стал собирать войско дня борьбы с Оронтом.
В Малую Азию он послал Артабаза, сына Фарнабаза, троюродного брата
Митрадата. Греческих наемников Артабаза возглавлял его друг и деверь,
родосец Мемнон. Артабаз перешел Галис и был разбит Датемом и Ариобарзаном.
У Датема был тринадцатилетний сын Отана; младший брат Митрадата Арией
был его ровесником. Мальчики очень сдружились, оба были страстные охотники
до петушиных боев. Накануне сражения они поспорили на своих петухов: чей
отец первым захватит лагерь?
Отана проиграл, но петуха отдавать не захотел. Ариобарзан, узнав о
неуместном споре, пришел в бешенство и отправил слугу свернуть обоим петухам
шеи. Слуга свернул шею петуху Отаны, увидел, как заплакал сын хозяина, и
пожалел петуха Ариея.
Метрадат, узнав об этом, в тот же день явился к Датему с богатыми
подарками - почти треть захваченного в лагере.
- А все остальное ты считаешь своим, да? - в бешенстве закричал Датем
и выбежал из палатки.
Датем был человек горячий, вскоре понял, что был неправ, и помирился с
Митрадатом.
Сын его, однако, не мог забыть оскорбления и каждый день жаловался
отцу.
- Ты воюешь, а он обманывает! Разве не он отнял у тебя командование и
передал Оронту?
- Замолчи, - говорил Датем.
Мальчик уходил, а через неделю опять:
- Безумен тот, кто доверяет обманщику. Вот увидишь, он как та кошка,
которую бот превратили в женщину, а она вскочила с брачного ложа, чтобы
поймать мышь. Не переменишь природный нрав и нрав изменника не переменишь!
А тем временем разбитый Артабаз бежал в Мисию; вошел в город Кий, но
потом вышел оттуда и стал неподалеку лагерем, опустошая поля. Ариобарзан
занял город, а Датем расположился в виду вражеского лагеря.
Сын его шептал ему в ухо каждую ночь; наконец Датем устал спорить и
спросил:
- Что же мне делать?
Отана возразил:
- Ты сейчас хозяин в лагере. Позови Митрадата с немногими верными на
пир и отрави его.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг