- Пока чиновники Митрадата не перепишут плоды, нельзя собирать урожай.
Митрадат лег на шелковую траву, уставился в голубое небо и спросил:
- А как тебе управление Митрадата?
- С тех пор как он явился в эти края, - ответил дахик, - здесь
больше нет саранчи.
- Почему же?
- Боги решили, что с нас хватит одного бедствия.
Вскоре послышался лай собак - свита нагнала заблудившихся охотников.
Старик оглядел одежды и знамена н затрясся.
- Ну что, - спросил его Митрадат, - не раскаиваешься в своих словах?
- Нет, - закричал старик, - мой дед и твой дед ходили с царем в
одном войске, а ты считаешь каждую смокву на моем дереве!
Митрадат махнул рукой и уехал.
x x x
Надо сказать, что в Малой Азии, как и везде, персы подчинили себе лишь
культурные народы. Диких людей в степях и горах персы никогда не стремились
подчинить - только запугать.
В этом смысле Малая Азия подобна Эвксинскому Понту. Греческие колонии
располагаются по берегам, так что само пространство Греции - как бы
больное, разорванное: от Гераклеи до Синопы неделя пути по морю,, а по суше
- провал во времени; дикари; синды, меоты. Также в Малой Азии горы,
подобные морю, разделяли земледельческие и торговые долины. Припонтийские
дикари - тавры, сатархи, гениохи - грабили гераклейские суда; а азиатские
дикари - пафлагонцы, киликийцы, памфилийцы - грабили царские караваны.
Так случилось, что карийцы на следующий год, осмелев, захватили караван
с податями, отправленный Митрадатом. Это было тем более скверно, что
Мнтрадат, опасаясь подобных вещей, уговорил отца взимать подать
исключительно деньгами, а не натурой и, стало быть, разрешить дахикам самим
распоряжаться урожаем как угодно. Еще он выпросил у отца в управление города
Троады и приглашал в них ремесленников, освобождая их от налогов и давая
деньги на обзаведение.
Ремесленники легки на подъем. Насадить виноградники, улучшить поле -
нелегко. А у хозяина мастерской все деньги помещены в искусно обученных
рабов, что ему стоит переехать? Чужестранцы потому и занимаются ремеслом,
что полис неохотно уступает им землю, потому и вкладывают деньги в рабов, а
не в хитроумные автоматы, что раба легко перевести с места на место.
Датема Митрадат уговорил не платить податей в этом году, обещая летом
поедать в Сузы и добиться их снижения.
Датем тосковал. Старший сын Датема, Арсидейн, погиб в стычке с
писидийцами. Кто-то подал Датему дурную мысль, что убийство было подстроено
другим сыном Сисинной; а Сисинне, в свою очередь, как-то доказали, что отец
не доверяет ему, Сисинна уехал к царю.
Датем собирал войско проучить писидийцев.
Митрадат собирал войско проучить карийцев. От этого и от льгот
ремесленникам Митрадат был очень стеснен в средствах. В конце зимы к нему,
однако, явился сирийский купец, связанный с домом Эгиби, и передал ему
тридцать талантов и столько же - Клеарху. Клеарх очень удивился: перед
отъездом он тайно продал свой дом в Пасаргадах через Эгиби и едва за
четверть цены, но не надеялся уже, что вавилонянин доставит деньги.
Сириец также привез в подарок четыре красивые нефритовые вазы из Египта
и сказал, что вот хотя Египет и отпал от царя совершенно и с этим никто
ничего не поделает, но тем не менее Бел-Аддин прекрасно торгует сс Египтом.
На прощание посочувствовал истории с податями:
- И, знаете ли, при дворе есть клеветники, которые говорят, что
карийцы туг ни при чем; в сундуках у караванщиков были камни; сундуки
сбросили в пропасть, а золото осталось в Даскилии.
- Это Оронт на меня клевещет!
- Да, Оронт и его друг, кшатрапаван Лидии Автофрадат, еще твой
троюродный брат Артабаз и царевич Арсам. А Оронт нашептывает царю, что
человек, который присоветовал ему рассориться с Афинами и со Спартой и дать
денег фиванцам, вот что имел в виду: что отныне и афиняне, и спартанцы
поддержат тех, кто взбунтуется против царя.
- Если этот клеветник попадется мне в руки, - мрачно сказал Митрадат,
- я сдеру с него кожу, а потом распну на городской стене.
- Сначала ты подаришь мне его уши, - сказал Масхей.
Напоследок сириец сказал, чтоб они были осторожны в сношениях с
Датемом, потому что сын Датема, Сисинн, твердит царю, что отец его
взбунтовался против царя, так что теперь Датему, вероятно, придется сделать
то, в чем его обвиняет сын.
x x x
Как Каппадокия при Датеме стала самой большой сатрапией Азии, так и
Гераклея за время правления Архестрата стала самым важным понтийским
городом.
Расцвела она необычайно. За участие в народном суде платили три обола.
Возвели храм Титию, много строили общественных зданий - не так, однако, как
в Вавилоне, сгоняя народ, а чтобы дать заработать неимущим. Множество купцов
селилось в Гераклее и в городах ее хоры: Аполлонии, Кальпе, Тие, Сесаме.
После смерти Архестрата наиболее уважаемыми лицами в Гераклее стали
Филоксен и Леонт. Туг-то Левкон, боспорский тиран, напал на Феодосию;
гераклеоты вступились за автономию города, но потерпели поражение. Дела
пошли еще хуже когда Левкон предоставил афинянам привилегии в торговле с
Феодосией.
В Гераклее многие торговали херсонесским хлебом, но в самом городе
хлеба не хватало Новый народный вожак, Агарид, тот самый, что когда-то
выступал обвинителем Клеарха, открыто требовал передела земель и прощения
долгов, полагая, что это увеличит количество хлеба. Зажиточные чужестранцы
покидали город, и многие из них переселялись в города Троады.
Гераклеоты хотели было выпросить для войны с Левконом афинянина
Тимофея, тот отказался. Отказался и фиванец Эпаминонд.
Тогда в совете шестисот согласились, что лучше быть подданными царя,
чем рабами тирана, и обратились к Клеарху, который в это время воевал для
Митрадата с пафлагонцами.
Многие видели выход в том, чтобы позвать искусного воина, не сведущего
в делах правления и врага демагогов, чтобы тот воевал, а законные правители
- правили.
x x x
У персов есть обычай: каждый год являться на смотр перед дворцом
наместника. Ариобарзан созвал людей на смотр в конце зимы, в месяце,
посвященном благомыслию, Boxy Мане. В Гераклее в это время уже празднуют
Дионисии.
Митрадат проводил Клеарха почти до границ гераклейской хоры и
поторопился возвратиться к смотру в Даскилий. По дороге он со свитой нагнал
трех всадников: того самого крестьянина, что уподобил его саранче, и двух
его сыновей. Крестьянин узнал его, бросился в ноги и сказал:
- Бог да благословит тебя за то, что ты сделал! Я не мог купить
рабыню, чтоб тереть зерно, а теперь я купил двух коней для сыновей и
снарядил их как полагается!
Они поехали вместе; весенняя зелень, роса и мох на скалах, над горами
свежая дымка. Старик говорил без умолку, пока не заметил, что Митрадат
отвернулся и плачет.
- Что с тобой? - спросил старик.
- Об этом не стоит говорить, - ответил Митрадат.
Но они ехали вместе, старик был прилипчив, как репей, и Митрадат
наконец сказал:
- Царь отзывает меня и моего отца.
- За что? - спросил старик.
- Видишь ли, раньше я хозяйствовал так, как велит царь, а эти два года
- как велит Ахура-Мазда. Ведь царь затем и накладывает на тебя такие
подати, чтоб тебе не на что было купить коня: он меньше боится врагов, чем
подданных.
Митрадат помолчал и добавил:
- И вот что из этого получилось: разбойники, видя нашу слабость,
украли подати, а царь требует их опять. И я боюсь, что в будущем году меня
не будет в живых, а у твоих сыновей не будет ни коней, ни жен, ни рабынь.
Сыновей старика, Дадухию и Фарта, Митрадат взял в свою личную свиту.
x x x
Итак, в Даскилии собралось персидское войско и греческие наемники для
войны с карийцами.
Были также карийские послы, Датем, как почетный гость, и представители
городов Троады. Увидев, как многочисленны всадники, карийский посол стал
клясться Митрадату, что их царь, Мавсолл, не грабил каравана и не знает, кто
это сделал, а потом сказал: "Но, увы, теперь Мавсолл впал у царя в
немилость, и ему остается надеяться лишь на твое заступничество и сражаться
с тобой против любого врага".
Митрадат собрал гостей, рассадил их попарно, грека с персом, и сказал:
- В этом году царь требует тройной налог для войны с Египтом. Что вы
думаете об этом?
Аристоной из Гергиса, от Троады, сказал:
- Царь давно бы покорил Египет, если бы не распри между Ификратом и
Фарна6азом. А так как он сам - причина этих распрей, чем помогут ему наши
деньги?
Арбар, племянник Датема, сказал:
- Пусть он сначала сотворит три урожая в год, а потом требует тройную
подать.
Говорили многие и сошлись на том, что дурной царь подобен козлу с
бородой вместо вымени. Тогда-то Митрадат стал говорить:
- Все в мире, следуя аше, должно принимать участие в борьбе добра и
зла Думается мне, однако, что там, где борются только две силы, они рано или
поздно меняются местами.
О чем я говорю? В Персии издавна боролись царь и знать, и неправда, что
знать не побеждала! Хватит говорить про Камбиза, будто он убил
единоутробного брата и скрывал это два года, словно смерть кшатрапавана
Персиды можно скрыть, а Бардию называть колдуном, принявшим облик убитого!
Что, однако, было толку в победе знати: не успел Дарий поклясться
уважать ее права, как извел весь род Виндафарны, возведшего его на престол!
Что же до Эллады, там всегда борются народ и лучшие люди, года не
проходит без резни, и, по моим подсчетам, только в самой Элладе изгнанников
- тридцать тысяч.
И эллины напрасно хвастаются, что у них нет законной сильной власти.
Потому что там, где в случае затруднений для государства не предусмотрена
законом сильная власть, там такая власть возникнет помимо закона. А персы
напрасно гордятся, что лишь приближенным дозволено советовать царю, потому
что не советуют они, а льстят и клевещут.
Не такая, однако, власть была при Кейанидах: был и царь, и знать, и
земледельцы, и все три власти как бы взаимно ограничивали и стесняли друг
друга.
После этого встал один перс, Менастан, обнажил меч, вонзил его в щель
между плитами и сказал:
- Шесть злых сущностей подтачивают царскую власть: неумение выбирать
советников, непостоянство в решениях, вероломство, зависть к чужой славе,
ненависть к подданным и пуще всех - злая судьба. Твой предок, Артабаз, был
вместе с Дарием, тебе и быть у нас во главе.
Митрадат возразил:
- Нет, Менастан. Я добиваюсь не царства, а справедливости! Датем
старше меня и из рода Отаны, и я клянусь, что покончу с собой, если меня
принудят занять его место.
Так началось великое восстание наместников.
x x x
Клеарх вернулся в Гераклею в начале месяца анфестериона. В этот день
носят Диониса - многие увидели в этом благоприятное предзнаменование.
Говорили также, что ему ведомы тайны магов. Войска Клеарха окружили
пританей. Обратившись к сбежавшемуся народу, Клеарх сказал, что хотел бы
быть посредником между советом и народом.
- Если вы считаете, что сами можете справиться с жестокими членами
совета, то я готов уйти и не вмешиваться в ваши распри; если же не уверены в
своих силах, то я готов защищать вас.
Эта речь не убедила народ. Агарид, окруженный приспешниками, закричал:
- Клянусь Зевсом, этот наемник Митрадата лжет! Олигархи готовы скорее
лишиться свободы, чем имущества! А что терять нам?
Слова Агарида показались людям еще убедительнее, когда совет шестисот
избрал Клеарха эсимнетом, как некогда его деда. Люди не расходились и жгли
факелы.
В тот же вечер Кратон, Архивиад и Клеарх составили список членов нового
совета. Архивиад настаивал на том, чтобы членов было тридцать, по десять от
каждой старинной филы, но Клеарх сказал:
- Нас и так будут сравнивать с тридцатью тиранами!
Список увеличили вдвое, по лучшему представителю из каждой сотни; тайно
предупредили людей, чтобы они собрались вечером в доме эсимнета. За
Филоксеном Клеарх послал своего брата Сатира.
Этот Сатир был еще ребенком, когда Клеарха изгнали, сейчас ему было
девятнадцать, он был красив, застенчив и мечтателен. Детство он провел бы в
бедности, если бы Филоксен, дядя по матери, не взял мальчика в дом. Потом,
однако, стали приходить деньги, а год назад уезжавший из Гераклеи
трапезит-сириец продал ему свой дом, немного варварский и один из самых
роскошных в городе.
Портики вокруг дворика были двухъярусные, а сам дворик в центре дома
напоминал скорее не маленькую агору, только окруженную хозяйственными
постройками вместо лавок, а сад.
Филоксен, Сатир и еще шестеро членов совета опоздали - их задержала
толпа. Кричали все что угодно: одни - о заговоре олигархов, другие клялись,
что оракул велел Клеарху раздать земли и простить долги.
Опоздавшие вбежали во дворик; юношу внезапно поразили темнота и тишина;
только шелестела персидская яблоня, вдалеке ворчала толпа; Сатир оглянулся
- с корточек под яблоней щурился наемник пафлагонец. Где остальные?
На двухъярусной галерее замелькали факелы, сад осветился, как сцена;
вошел Клеарх со свитой; под руку с ним - народный вожак, Агарид. Сатир
отступил, поскользнулся и полетел на землю, влажную, хотя дождя не было вот
уж неделю. Клеарх был с мечом в руке, короткий плащ обмочен кровью.
- Что это значит? - закричал Филоксен.
Клеарх расхохотался, как пьяный:
- Город позвал меня воевать с боспорским царем. Где же я возьму воинов
лучше городского ополчения? А где же я возьму ополчение, если у граждан нет
земли? Даже из земель, конфискованных у меня, ни единого клочка не осталось
у бедняков.
Филоксена швырнули к ногам Клеарха. В душе у Сатира что-то непоправимо
треснуло, он бросился к брату в ужасе:
- Ты обещал никого не убивать!
- Нельзя сдержать все обещания, которые даешь, - возразил Клеарх,
прижал к себе брата и закрыл его плащом, рассудив, что то, что сейчас будет,
не для глаз мальчишки.
Наутро народу стало известно, что, как только олигархи услышали о
намерениях Клеарха, они собрались и явились к нему в дом, чтобы убить
спящего. Клеарху, однако, во сне явился Упий, царь мариандинов, и
предупредил его. Заговорщики погибли от собственного коварства. Некоторые,
впрочем, говорили, не Упий, а Эвопий - старинный народный вожак, которого
олигархи называли тираном. Разъяренный народ бросился расправляться с теми
из заговорщиков, кто остался в живых; в эти дни в Гераклее было убито свыше
четырехсот граждан, подозреваемых в заговоре против народа, а также из тех,
кто давал деньги в долг.
Некоторые, выскользнув из города, укрылись в пещере, где был оракул
Эвия. Народ был в нерешительности. Агарид и его приверженцы супили
укрывшимся безопасность, но те отказались выйти, пока это обещание не
подтвердит Клеарх. Агарид оскорбился и приказал развести перед убежищем
костер; некоторые опасались святотатства; Агарид, желая подбить толпу на
бесчестные деяния ради того, чтобы у людей не осталось надежды на
примирение, закричал, чтобы не слупили тех, кто призывает к милосердию: они
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг