чтобы мучить меня, чтобы причинять страдания, чтобы убить меня страданием,
лишить сил, разума. И никто не может мне помочь. Никто... Это ощущение
собственной беспомощности, забытости... оно страшнее всего! Когда
понимаешь, что ты уже не можешь ничего исправить, это предел отчаяния,
дно, ниже которого ничего нет...
- Кеша... Кеша, ты где?- Я вдруг испугался, что робот ушел, бросил меня.
Это невероятное предположение овладело мной, несмотря ни на какие доводы
разума. И я даже не сразу понял, что Кеша отвечает мне. И я сам уже
бормочу: - Да, да, молодец, молодец, Кеша. Молодец...
С великими муками, ценой нечеловеческих усилий мне удалось перевернуться
на спину. Не хотелось показывать роботу, как мне трудно, и я старался все
время улыбаться. Представляю, какая была у меня улыбка.
- Сколько сейчас?- спросил я сдавленным голосом.
- Сто сорок три часа, ноль минут.
- Да?- Я даже приподнял голову.- Так много?.. Значит, скоро за нами
приедут. Как думаешь?
- Да,- согласился Кеша.- Скоро приедут.
- То-то и оно! Приедут... Скоро...- И опустил голову на подушку. Стало
почти хорошо, даже боль уменьшилась... Хотя нет, это вряд ли.- Кеша, а
что, там остались консервы?- вспомнил я про вчерашние свои мытарства с
банкой.- Давай их сюда.
Кеша немедленно достал откуда-то вскрытую килограммовую жестянку, полную
мяса, протянул мне. В мясо воткнута была миниатюрная пластмассовая
ложечка. Я схватил ложку и принялся жадно есть. Такой голод во мне
проснулся! Ничего, теперь можно, теперь все можно...
- Кеша, дай воды. Есть вода?- Мне представилось вдруг, что, может, и вода
уже закончилась? Почему бы и нет?! Я ведь не следил за водой, ни за чем не
следил... Но Кеша деловито и спокойно извлек из угла палатки две литровые
фляги - обе полные. Ну, слава богу, хоть с водой все в порядке.
Не знаю, что со мной сделалось, но я съел все мясо! Опустошил банку.
Сначала хотел съесть половину, но, видно, уж так разогнался, что не смог
остановиться... и съел! Может, хотел чувством сытости заглушить
неутихающую боль? А может, подсознательно стремился приблизить минуту
своего спасения? Ведь если я оставлю пищу на потом, то предопределю тем
самым последующие события. Значит, мне придется еще какое-то время тут
торчать и ждать помощи, пока я не прикончу эти несчастные консервы. А так
все у меня как будто в порядке. Консервов больше нет, ждать,
следовательно, нечего. Следовательно, меня скоро выручат! Спасут в самом
скором времени! Ведь у меня нет больше продуктов питания...
Спина по-прежнему горела, но уже не с таким жаром. Я закрыл глаза и тут же
поплыл. Словно в расплавленном стекле - лежу на нем, то глубже погружусь,
то поднимусь выше... В болезненных ощущениях есть какая-то прелесть, если
тут уместно это слово. Я теперь, с учетом моего нового опыта, кажется,
стал лучше понимать такое темное и дикое явление, как мазохизм. Я лежал и
чувствовал, как поднимающиеся из глубин этого стеклянного озера кипящие
струи мягко проходят по моей спине, повдоль, жгут ее нестерпимо, и тогда я
выгибался, приподнимал тело, словно и в самом деле рассчитывал так
спастись от опаляющих огней и течений. Я одновременно находился как бы в
двух мирах: здесь, в этой богом забытой палатке, занесенной невесть куда,
в какую звездную глухомань, и в то же время там - в прекрасном огнедышащем
озере, в котором лениво вскипает и переливается всеми красками
расплавленное стекло, и толкает меня, и медленно поворачивает, и куда-то
стремит. Ощущение было так необычно, так ярко, что мне не хотелось
прерывать его, не хотелось выходить из этого жутковатого состояния!.. Не
знаю, сколько прошло времени. Могло показаться - целая вечность, а могло -
несколько минут. Ткань действительности прорвалась, я попал в иное
измерение, в новое состояние души и не хотел из него выходить.
В какой-то момент я почувствовал холод на лице. Открыл глаза и увидел
совсем близко робота. Он склонился надо мной, одна рука его лежала у меня
на лбу. Я рефлекторно отвел голову.
- Кеша, ты чего?
- Температура. Сорок ноль две!- произнес он раздельно.
Я не сразу его понял.
- Какая температура?
- Температура тела - плюс сорок ноль две сотых,- повторил робот.-
Заболевание. Опасно для жизни. Необходима помощь.
Он смотрел на меня, а я ничего не мог понять. "Сорок и две, сорок и две...
Сорок и две..."
- Необходимо лечение,- произнес робот без всякого выражения.- Температура
повышается,- проговорил робот. Снова протянул ко мне руку, дотронулся до
лба.- Сорок и двадцать три.
Я не знал, что отвечать. Меня раскачивало на расплавленных волнах, и мысли
не желали слушаться, не поддавались контролю. Вдруг я ощутил холод. Рука
Кеши - железная его пятерня - стала отчетливо холодеть. И сразу легче мне
стало, яснее сделались мысли.
- Что это?- спросил я, приоткрыв глаза.
- Понижаю температуру. Необходимо понизить температуру тела.
Я невольно улыбнулся. Этот железный человек приравнял меня к себе! В его
электронном мозгу забита простая и ясная связка: если в конструкции, в
любой ее части наступает перегрев, тогда необходимо понизить ее
температуру. И вот он, не имея никаких инструкций на подобный случай в
отношении человека, предпринял аналогичные действия. Он решил чисто
механически понизить мою температуру. Рука его все холодела, так что
ощущение стало слишком резким.
- Хватит, Кеша,- произнес я.- Достаточно. Аккумуляторы посадишь!- А сам
подумал, что робот мог бы в такой ситуации просто открыть палатку и еще
вернее остудить меня. Интересно, почему он не сделал именно этого?
Какое-то время мне было относительно спокойно. Все ощущения, казалось,
сосредоточились у меня на лице, точнее, на лбу; одно ледяное пятно, в
которое стягиваются все чувства и мысли. Но потом во мне стало что-то
меняться. Сам себе я представлялся двухполюсным магнитом, на одном конце
которого собираются положительные заряды, на другом - отрицательные,
только вместо магнитных зарядов расходятся по телу флюиды тепла. Они
скапливаются в противоположных точках и притягивают к себе остальные
частички, и дисбаланс становится все резче, все острее. И между ними
начинается борьба, я почти вижу ее в себе, зримо представляю: это два
света, две субстанции - одна идет снизу, поднимается от ног и рук,
захватывает грудь и спину и стремится к голове; другая противится ей,
старается ее нейтрализовать, исходная точка ее - на лбу, там средоточие
сил, оттуда расходятся благотворные волны, которые не позволяют жаркой,
испепеляющей силе захватить все, затопить собой пространство, подчинить
себе мозг. Я слежу за этой борьбой, я вижу себя словно со стороны, мне
представляются два света: синий и холодный - в голове и огненно-красный -
все, что ниже шеи. На границе их извивается и дрожит гибкая линия -
смешение двух цветов; и я хочу помочь живительному - синему - цвету,
пытаюсь мысленно протолкнуть границу противостояния дальше в тело, вниз, и
мне это почти удается, но стоит на миг расслабиться, стоит отпустить
волевое усилие - и граница сразу подскакивает и подступает к самому
подбородку. Эта борьба поглощает меня, я ни о чем больше не думаю, я весь
в ней, и она вся во мне. Я уже не чувствую боли, вернее, нет какого-то
определенного, четко оформленного ее очага или средоточия. Все тело,
начиная с шеи и кончая пальцами ног, представляется мне одним большим
огнедышащим куском. В нем нет разрывов, в нем нет неровностей - это именно
одно аморфное образование, в котором расплавились все субстанции,
переплавились в одну сплошную массу, они вступили во всеобщую переделку, в
переплавку, результатом которой будет лишение тела отличительных
признаков, его слипание в одну сплошную вязкую массу...
Иногда я словно выныривал из душного и густого потока и видел тогда темный
свод палатки и робота, застывшего надо мной. Рука его лежала на моем
пылающем лбу, сам он казался уснувшим. Блестящие его глаза-пуговицы были
словно притушены. Но стоило мне пошевелиться, стоило чуть отвести голову,
как робот немедленно оживал, просыпался, глаза его наполнялись светом, и
тогда я видел, что он следит за мной. И я спешил зажмуриться; мне
казалось, что если что-нибудь изменится в расположении окружающих
предметов, то это повлечет за собой только ухудшение моего положения.
Ситуация замерла в неустойчивом равновесии, и я инстинктивно ограждал себя
от любых перемен. И я снова тонул в мутном течении, опять словно отделялся
от своего тела и наблюдал со стороны борьбу двух цветов, двух разноименных
сил...
Не знаю, сколько это длилось. Время нарушило свой естественный ход, или
сам я выпал из него, перешел в иное состояние - туда, где иные законы, где
все нереально, неустойчиво... А потом я очнулся. Удивительная, непривычная
ясность ощущалась у меня в голове. Будто из головы вынесли все лишние
предметы, которые дотоле загромождали ее и мешали думать, и теперь там
стало пусто и просторно, и мысли свободно потекли, ничем не сдерживаемые.
Тела я вовсе не чувствовал. Тела у меня не было! Мне даже пришлось
посмотреть на себя, чтобы удостовериться, что оно существует. Я хотел
пошевелить пальцами, поднять руку, двинуть ногой... Тщетно. Ничего не
вышло. Я просто забыл, как это делается! Я не знал, что для этого нужно
предпринять. И я лежал и размышлял над такой загадкой.
- Кеша,- позвал я.- Который час, Кеша?
- Сто сорок восемь часов,- ответил он. Но ответ этот мне ничего не сказал.
Я пытался его осмыслить и не мог. Что такое сто сорок восемь часов, я не
знал. Они должны были что-нибудь значить, но я не мог понять, что именно.
Какая-то тайна заключалась в них, но я не мог ее разгадать.
- Кеша, где Радий?- снова спросил я.
- Его нет.- Рука его по-прежнему лежала у меня на лбу.
- Убери руку, я устал,- попросил я.
Робот поднял руку, подержал на весу, словно раздумывая.
- Температура повышается,- проговорил он.- Нужна помощь.
- Да,- согласился я.- Знаю... Надо идти!- внезапная мысль пришла мне в
голову. Нужно идти дальше! Оттого, что я тут лежу, мне и стало плохо. Если
бы я не лежал, а шел, сопротивлялся, мне не было бы так скверно!
- Кеша, мы сейчас пойдем!- произнес я с надеждой.- Мы сейчас пойдем на
корабль. Сейчас я встану... Помоги мне. Дай руку!- Я хотел поднять руку и
не смог. Я не знал, где она находится. Мне пришлось посмотреть вниз, чтобы
увидеть ее. Она лежала рядом с туловищем, чуть согнутая в локте.- Кеша,
возьми меня за руку и тяни наверх!- приказал я.
Робот опустил свою клешню, и я увидел, именно увидел, а не почувствовал,
как он взял меня за руку. Он поднял ее и... положил на место.
- Ну что же ты. Поднимай меня!- воскликнул я.
- Нельзя,- ответил он ровным голосом.
- Почему нельзя? Почему нельзя?
- Нельзя!- повторил робот.
Я закусил губу... Черт возьми. Заладил...
- Дай попить,- попросил я с досады. Во рту пересохло, голова горела.
Робот поднес к моим губам фляжку. Я хотел возмутиться, взять ее руками, но
не сумел этого сделать. Вместо этого я открыл рот, а робот стал наклонять
флягу... Я глотал теплую воду и думал о том, как дать знать Кеше, чтобы он
остановился. Ведь я не мог произнести ни звука, не рискуя при этом
захлебнуться. Но робот как-то понял меня.
- Достаточно?- спросил он, отнеся флягу от лица.
- Да,- прохрипел я.- Хватит.
Странно, но я по-прежнему не чувствовал своего тела. Вода, пройдя через
горло, словно ушла в никуда, перестала существовать; и в то же время я
знал, что напился, пить мне больше не хотелось. Это было очень странное
ощущение! Но я успокоился. Перестал думать обо всем. Какая разница? Я
лежу, и мне хорошо. Впервые за последнее время боль не мучила меня. И
ничего не хотелось. Если бы даже сейчас вот раздался рев двигателей и
послышались голоса людей, приехавших за нами, я бы, наверное, не
обрадовался. Чего такого? Мне и так хорошо...
Я закрыл глаза. Лежал и ни о чем не думал. Вспоминал Радия, как мы ехали,
как смешно потом грохнулись. Ох, как я злился! Чего я злился? Непонятно...
На лоб мой опустилась металлическая рука, но я даже не открыл глаза.
Зачем? Зачем шевелиться, зачем о чем-то тревожиться? Глупо. Глупо все. Все
наши потуги. Для чего? Что мы делаем на этой мертвой планете? К чему эти
рейды, эти электромагнитные съемки? Кто это придумал? Исследования.
Познание неведомого. Для чего?!. Все равно всего не познаешь. "Тайна сия
глубока есть!" Кто это сказал? Тайна сия глубока есть. Глубока... Какая
тайна? О чем я?.. А, да. Радий. Радий ушел и не возвращается. Почему он не
приходит? Куда он делся? Этот Радий - с ним одни недоразумения. Никогда
больше не поеду с ним на съемку. Один буду ездить. Или с Кешей. Точно!
Этот не подведет. По крайней мере, он не будет гнать вездеход и бешено
крутить баранку. Он не такой дурак. Хотя, Радий тоже не дурак. Это я зря.
Просто он молод еще. Я сам такой был два года назад. Два года! А теперь я
уже не тот. Я другой. Два года в разведке - это даром не проходит. Много
чего можно узнать за два года. Когда ты далеко от дома, когда оторван от
привычной обстановки, тогда все обретает новый смысл, тогда ты по-другому
смотришь на вещи, тогда постигаешь новую шкалу ценностей. Для того, чтобы
лучше понять и оценить все, нужно покинуть свой мир - только так можно
разобраться во всем. Там, на Земле, я жил, как все, и ничего толком не
понимал. А теперь я многое понял. Я увидел планету, такую необычайную,
такую ровную... Кто ж ее так разгладил? Вот же черт! Что со мной?..
- Кеша,- позвал я и еле услышал свой голос. Я кашлянул, вернее, хотел
кашлянуть. Лишь сипенье, слабые хрипы...- Кеша. Ты где?..
Я открыл глаза, пытаясь понять, что происходит. Звездное небо
раскачивалось надо мной, я словно погружался в эту бездну и тут же
удалялся от нее. Мерцала и искрилась в дробящемся звездном свете голова
робота. Он шел, глядя строго вперед, мерно раскачиваясь и тяжело
впечатывая каждый шаг; я чувствовал спиной его железные руки, и эти руки
куда-то несли меня. Робот казался задумчивым, но о чем он мог думать?.. Я
снова закрыл глаза. Так легче. Не видно ничего, и кажется, что все
нормально, все в порядке. Ничего не случилось. Тьма милосердна. Тьма
спасает, она избавляет от невыносимости жизни. Погружение во тьму
сладостно, это есть освобождение от всех нитей и цепей, это есть снятие
оков, это свобода и покой...
Затем я словно провалился куда-то. Наступило беспамятство. Черная, глухая
пустота... А после какие-то блики, беспорядочные движения, какое-то
неудобство... И что-то трясется кругом, мелькают тени, какие-то звуки
лезут в голову, в самую черепную коробку, лишают покоя и сил. И досадно
это мельтешение. Оно тревожит, не дает обрести спокойствие. Хочется
воспротивиться нежданному вторжению, заслониться от него, отмахнуться...
Но нет сил. И нет воли. Все равно. Всё - все равно.
Яркий свет. Я смотрю, напрягаясь, сквозь прищуренные веки, мне приходится
превозмогать жжение в глазах. Но я терплю, и постепенно свет становится
ровнее, мягче, я уже могу шире открыть глаза, уже не так больно.
Постепенно, как будто приближается реактивный лайнер, нарастает низкий
гул. Словно вошел в стену, сотканную из плотного звука, он вдруг затопил
меня, наполнил низким гудением. Я оглядываюсь и ничего не могу понять.
Четырехугольная коробка, вся белая, гладкая. Голые стены, потолок.
Всепронизывающий гул... Что со мной? Вдруг в белой гладкой стене
обозначается прямоугольный проем, и в нем появляется фигура... Андрей?!.
Андрей! Мне хочется крикнуть, страшное беспокойство овладевает мной.
- Лежи, лежи,- слышу я. Он быстро приближается, наклоняется и внимательно
смотрит мне в глаза.
"Что? Что там такое?" - хочу спросить я, но почему-то не могу. А он,
подняв и опустив брови, медленно выпрямляется.
- Андрей!- наконец удается мне совладать с голосом.
Он удивленно поднимает брови.
- Ты... можешь говорить? Ну-ка, скажи еще что-нибудь!
- Андрей... где я?
- Не беспокойся, все в порядке. Летим домой. На Землю!
Я пытаюсь понять его слова, но мне плохо это удается. Что-то я забыл и не
могу вспомнить. Я напрягаюсь, закрываю глаза. И губы мои сами, помимо
сознания, что-то шепчут.
- Что? Говори громче!- в самое ухо кричит Андрей.
- Кеша. Где Кеша?- слышу я собственный шепот.
- Какой Кеша?
- Ну Кеша, робот... был со мной...
- Какой робот?- снова повторяет Андрей и делает удивленные глаза.
А я уже вспомнил, я уже знаю, чего мне недостает.
- Робот, где робот, он был со мной, где он?- У меня такое чувство, что это
сейчас главное для меня, что нет ничего важнее на свете, кроме как знать -
что с Кешей! Эта мысль гвоздем сидит во мне.
- Я не знаю,- говорит Андрей.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг