небрежностью, которая отличает художников и киноактеров, однако никак не
генералов. Он выглядел джентльменом, джентльменом с головы до пят, и сам
чувствовал это. И в то же время понимал, что старик Климмер видит его
насквозь и посмеивается в душе над наивным генеральским маскарадом. За
долгие годы работы в штабах армии Тхор уверовал не столько в собственную
проницательность, сколько в проницательность других; разве смог бы он
подняться так высоко без почтительной веры в человека?
- Это успех, доктор Климмер, колоссальный успех! То, что достигнуто
здесь, на полигоне, прямо-таки грандиозно! Я, признаться, не ожидал, что
эксперимент уже подходит к концу.
- Мы предпочитаем называть это не полигоном, а Городком, - улыбнулся
Климмер своей мягкой улыбкой.
- Пожалуй, вы правы, хотя суть дела от этого не меняется. Пусть будет
Городок. Для меня же все равно ваш Городок - полигон из полигонов. Для
меня все, во что вкладывает средства министерство, является полигоном.
Такова логика военных, дорогой доктор. И мы вправе рассчитывать на
дивиденды...
- Смею вам напомнить, господин Тхор, Городок существует не только на
ваши средства. Часть вкладов принадлежит частным лицам, мне в том числе.
- Знаю, знаю. И тем не менее. Ну что вам стоит, я прошу так немного:
всего-то пять сотен ваших парней. Поверьте, доктор, без крайней
надобности...
- Вы разрушаете научный эксперимент, - вежливо прервал его Климмер. -
Пока это невозможно. Мои ребята еще не готовы для практической
деятельности.
- Ого-го! - расхохотался Тхор. - Будто я не видел, как они распотрошили
у меня на глазах откормленных цепных овчарок! Неужели вы думаете, что с
повстанцами, засевшими в болотах... Бросьте, доктор Климмер! К тому же,
когда министерство убедится в незаменимости ваших "стриженых", вас же
буквально золотом засыплют. Вас и ваш полигон. То есть, я хочу сказать,
Городок.
Услышав "полигон", Климмер поморщился, точно на лицо его села муха; но
вот муха улетела, и он снова стал тем же, чем был в начале разговора, -
благообразным старичком, седеньким, чистеньким, пухленьким, с румяными
щечками и кротким взглядом. Если бы Тхор не знал, что Климмер
действительно большой ученый, он принял бы его за этакого семейного
патриарха, счастливого отца нескольких дебелых дочек и восторженного
дедушку, единственное хобби которого - сажать на горшок любимых внучат.
- Не надо форсировать события, господин Тхор. Все мои ребята
предназначены для вас, только для вас. Но тем не менее это наука, и пока
рано. Их воспитание еще не завершено. Они лишены страха и чувства
самосохранения, но в них еще не полностью подавлены эмоции. Представьте
себе, что может произойти, когда, эти чистые души столкнутся с миром
страстей...
- Чепуха! - Тхор даже кулаком пристукнул.
Климмер внутренне издевался над этим тупым солдафоном в облике
кинозвезды, но улыбка его оставалась отменно вежливой, отменно мягкой. Что
ж, все шло как по маслу. Тхор и рассчитывал на проницательность
старикашки, а потому подготовил для него под маской джентльмена образ
недалекого служаки-генерала; было бы хуже, если бы Климмер обнаружил под
маской генерала личину дипломата, разведчика, дельца; во всяком случае,
Тхор играл сегодня "подтекст" солдафона и, кажется, успешно.
- Конечно, я и мысли не допускаю о неповиновении, но они не готовы,
господин Тхор, просто не готовы. Им еще предстоит генеральная проверка
здесь, в Городке.
- Это и будет проверкой, доктор Климмер. Проверкой в боевых условиях.
Хорошо, пусть не пятьсот, пусть двести. Но мне нужно поднять с помощью
ваших парней дух армии. Дух нашей славной армии, застрявшей в болотах. Они
покажут себя - и сразу же ассигнования вам увеличатся втрое, впятеро. И
всего двести парней.
Доктор Климмер задумался, вернее, сделал вид, что задумался.
- Предположим, я соглашусь. А вдруг дело дойдет до газетчиков? Они и
без того что-то пронюхали, день и ночь рыщут вокруг. Какая-нибудь
комиссия, расследование, грандиозный международный скандал - и полетело к
чертовой бабушке дело всей жизни. И не только моей жизни.
- Это я беру на себя, доктор. Не так уж сложно заткнуть глотки десятку
жалких писак...
- Не очень-то убедительная гарантия, особенно если вспомнить
прошлогоднюю историю. - Старикашка явно намекал на отставку
предшественника Тхора, вызванную газетными разоблачениями. - Нет, не могу.
Через год - пожалуйста, но не раньше.
- Значит, нет?
- Нет.
- И вас не трогает, что проклятые повстанцы захватывают одну провинцию
Лорингании за другой, что наше правительство теряет не только дивизии, но
и престиж?
- Это ваша забота, господин Тхор. Дело военных - война, дело ученых -
наука. У каждого свое ремесло.
Переговоры зашли в тупик. Заместитель министра начал терять
самообладание. Это явно не понравилось Климмеру: ссориться с военными,
разумеется, вовсе не входило в его планы.
- Нет, я вижу, вы не верите мне, господин Тхор. - Климмер особенно
обаятельно улыбнулся. - Я хотел бы, чтобы вы сами убедились, что это не
упрямство, не стариковский каприз, а необходимость. Так сказать, научная
необходимость. Вы человек образованный... - Тхор гордо выпятил грудь, - и
без труда разберетесь во всем. Прошу вас, пройдемте со мной по Городку.
Тхор встал - и сразу испарился джентльмен, небрежно-величественный
представитель богемы; перед Климмером стоял ограниченный, исполнительный,
самодовольный вояка. Да, маска инспектирующего генерала оказалась самой
подходящей, чтобы проникнуть в эту дьявольскую кухню, старина Климмер
безоговорочно поверил в его тупость; что ж, первый раунд можно считать
выигранным по очкам.
- С удовольствием, дорогой доктор! Откровенно говоря, я и сам хотел
попроситься взглянуть на ваше хозяйство. Чертовски любопытно, как вы из
ничего делаете солдатиков!
Глухие бетонные заборы, бетонные улицы, бетонные тротуары; серые, без
окон, коробки казарм; ни деревца, ни травинки; порядок образцовый. В
каждой казарме десять отсеков, в каждом отсеке десять стриженых парией;
возле казармы дворик с полосой препятствий. Сколько же здесь казарм? Тхор
попытался прикинуть примерную мощь этой армии - куда там, со счету сбился.
На каждые десять казарм одна женская, такая же серая, но без полосы
препятствий, зато с дверями-автоматами. Проще, конечно, считать женские
корпуса. Тхор вполуха слушал болтовню Климмера, а сам потихоньку загибал
пальцы, но вскоре опять спутался. В общем, решил он, потенциальная военная
мощь этого "научного центра" настолько велика, что было бы оплошностью не
держать его под особым контролем министерства.
- В остальном это мало чем отличается от дрессировки, - говорил между
тем Климмер. - Правда, зверя в случае неудачи наказывают, у нас же никаких
наказаний, только поощрения, мы гуманны - все-таки у нас человеческий
материал. За всю историю Городка ни один из моих парней не получил ни
одного удара...
- Оно и понятно, - насмешливо перебил Тхор, - ведь они не чувствуют
боли, не знают чувства самосохранения.
- Разумеется, разумеется, и поэтому тоже, но глазное - гуманность.
Уверяю вас, господин Тхор, им совсем неплохо живется, а главное,
беззаботно. Вот бы нам с вами, - и он захихикал.
Они уже прошли изрядное расстояние, а все тянулись одинаковые серые
казармы, серые заборы, серые улицы. Изредка попадалась идущая навстречу
десятка "стриженых" во главе с капралом - круглые, бездумные, стертые
лица.
- А капралы, доктор Климмер? Они что, оттуда? - Он кивнул за стену
Городка.
- Нет, и капралы свои, так сказать, местного производства. Это моя
первая партия, первенцы, - не без гордости объявил Климмер. - Но капрал в
десятки раз дороже "стриженого", его нужно учить, воспитывать. Кстати,
когда мы говорим о ценности человеческой жизни там, - он махнул рукой в
сторону Стены, - мы имеем в виду главным образом обучение, воспитание.
Тхора покоробило; его вообще коробили простодушные переходы этого
ученого от гуманистических сентенций к "человеческому материалу";
почему-то вспомнились дети, два сына, студент и школьник; во сколько же
обошлось их воспитание? Впрочем, сам он их воспитанием никогда не
занимался, это делали другие, он лишь платил. "Здесь в обнаженном виде
повторяется весь скрытый цинизм нашей жизни", - подумалось Тхору.
- Слушайте, доктор, какого черта вы меня водите по полигону? Слава
богу, казармы для меня не новость. Где же ваш научный центр, лаборатории,
опытные установки? Где все это?
- Вот мы и пришли как раз, - сказал коротышка Климмер, и Тхор впервые
уловил в его голосе акцент, кажется, немецкий. Сколько же ему, этому
"ученому"? Уж никак не меньше семидесяти, а держится молодцом. Неужели за
столько лет не мог избавиться от акцента?
Это было круглое приземистое здание, как и все здесь, без окон. В
бронированной двери - прорезь автомата. Климмер сунул Тхору фигурный
жетон.
- Автомат-часовой. Педант, знаете ли. Хоть лопни, на один жетон двоих
не пропустит. Прошу вас, господин Тхор.
Большой зал был ярко освещен и совершенно пуст, если не считать круглой
площадочки с перильцами и крохотным пультом. Они встали на эту площадку, и
Климмер набрал на клавиатуре пульта какой-то сложный шифр; пол ушел из-под
ног, они поплыли вниз, окруженные темнотой. Едва площадка остановилась,
вспыхнул мертвенный фиолетовый свет; Тхору почудился отдаленный детский
плат.
- Прошу сюда, господин Тхор, - оживился Климмер. По всему было видно:
подземелье - его любимое детище; наверху он был сдержан и деловит, здесь
же его охватило что-то похожее на вдохновение. - Позвольте представить вам
весь, так сказать, технологический цикл. Это "Анализатор". Здесь мы
сортируем эмбрионы. Анализ дает почти стопроцентную уверенность, что мы
выращиваем мальчика, мужчину, а ведь нам нужны мужчины, не правда ли,
господин Тхор? Эмбрионов девочек берем в соотношении один к десяти. Хотите
посмотреть? Но это обычная работа с пробирками и микроскопом, ничего
внешне интересного...
- А где вы берете эмбрионы? - как бы мимоходом поинтересовался Тхор.
Доктор Климмер был настроен благодушно, его так и тянуло поболтать;
генерал Тхор, профан во всех этих делах, ждал ответа с вполне понятным
любопытством зрителя; разведчик Тхор насторожился и напружинился.
- Покупаем, - сказал Климмер. - К сожалению, анализ довольно сложен, и
наши агенты вынуждены приобретать эмбрионы без разбора, вслепую. Говоря
откровенно, это наша ахиллесова пята... Пока мы не можем понять, почему,
но искусственнее оплодотворение в лабораторных условиях дает крайне
нежизнестойкий эмбрион. Двухнедельный же эмбрион, извлеченный из чрева
матери, - богатырь! Кстати, и операция пустяковая. Последнее время от
поставщиц отбоя нет. Как-никак мы хорошо платим. Между прочим, могу вам
похвастать, в ближайшее время мы закончим отработку процесса селекции,
тогда не нужно будет скупать эмбрионы на стороне, своих хватит. - Старик,
ухмыльнувшись, ткнул пальцем в потолок. - И каких эмбрионов, пальчики
оближешь! Технологическая цепочка замкнется - и это будет венец творения!
Прошу вас, "Инкубаторий".
Он распахнул дверь. Вдоль длинного прохода тянулись стеллажи с большими
стеклянными колбами; колбы медленно вращались; от каждой уходили в стену
разноцветные шланги и проводки. Тхор склонился над одной из колб; в
мутноватой жидкости плавал головастик, не то рыбка, не то лягушка; нечто
похожее он видел в школе - препараты в формалине; к горлу подступила
тошнота.
- Будущие солдаты вашей армии, - торжественно представил Климмер.
Тхор поспешил вперед, Климмер покатился за ним. Зародыши в колбах
становились все крупнее, Тхор машинально достал сигареты, зажигалку.
- Прошу прощения, господин Тхор, - чуть ли не взмолился Климмер, -
только не здесь. Пожалуйста, в коридоре.
В коридоре Тхор прислонился к стене; сесть было некуда; торопливо
закурил; сигарета отвратительно пахла формалином.
- Между прочим, условия идеальные. Отсева на этой стадии почти не
бывает, дети рождаются здоровенькие. Инкубаторий - наша гордость.
Заметьте, полная автоматизация. В отделение вскармливания я вас не
приглашаю; вы натура чувствительная, а там, знаете ли... пахнет, но тоже
почти полностью автоматизировано.
Все, что требовалось пронюхать в этом подземелье, Тхор уже пронюхал; к
тому же он устал, а предстоял еще третий раунд. Потому он охотно
согласился покинуть эту "адскую кухню" Климмера. Но уйти просто так, не
выразив своего восхищения, было бы неосмотрительно.
- Благодарю вас, доктор Климмер, этого достаточно. Я вполне убедился,
что вы прекрасный организатор производства и большой... ученый.
"...Большой негодяй! - сдерживая тошноту, думал Тхор, пока шагал
непослушными ногами вслед за Климмером. - Негодяй! Негодяй! Хотел бы я
знать, что ждет тебя впереди: миллионное состояние или электрический
стул?"
Только в кабинете Климмера он пришел в себя: помог бокал
неразбавленного виски.
- Итак, продолжим наш разговор, доктор. - Теперь он не очень-то
щепетильничал с этим человеком; дело было сделано; и джентльмен, и
генерал, и разведчик, выполнив свою миссию, испарились; на сцену вышел
Тхор-делец. - До сих пор мы полагали, что вы приобретаете лишь половые
клетки, а вы, оказывается, начинаете с эмбрионов... Скажите, эмбриону уже
свойственна жизнь? Ха-ха, разумеется, если его можно убить, что вы и
делаете с девяноста процентами женских эмбрионов. Вот здесь-то и
обнаружилось слабое звено вашего отлично продуманного и прекрасно
поставленного предприятия: вы скупаете людей, вы рабовладелец, а в нашей
свободной стране человек не может быть собственностью человека!
- Но позвольте! - Климмер поднял руку, точно пытаясь заслониться, и
беспомощная стариковская гримаса исказила его лицо. Казалось, он вот-вот
расплачется. Но Тхор "не позволил".
- Вы преступник, доктор Климмер, и я вынужден, как это ни прискорбно,
отправить вас на электрический стул. Все. Прощайте!
Тхор встал. Он был удовлетворен; удар нанесен по всем правилам; что же
дальше - нокаут или выброшенное на ринг полотенце?
Старикашка неподвижно сидел в своем кресле. Тхор ждал чего угодно:
истерики, взрыва бешенства, даже выстрела в упор. Но ничего не произошло.
Климмер улыбнулся застенчиво и беззащитно.
- Хорошо, господин Тхор, вы получите две сотни опытных образцов. Но
имейте в виду: если пронюхают журналисты...
Расставаясь, они пожали друг другу руки.
У себя в лимузине Тхор тщательно протер руки одеколоном, который
постоянно возил с собой на всякий случай, и выбросил платок за окно.
3
Старик шел бесшумно, как ходят в джунглях только ягуары да
охотники-лоринганцы. Ни одна веточка не хрустнула, ни одна кочка не
чавкнула, а ведь ночь была такой темной, что земля под ногами виделась
сплошным бездонным провалом. Но Старик знал свою землю.
Он никого не опасался; звери благоразумно предпочитали обходить его
стороной, а каратели не смогли бы проникнуть в эту глушь да топь - смерть
ждала их здесь на каждом шагу; и все-таки Старик шел бесшумно - он не умел
ходить иначе.
Не видя ничего, он обогнул густо заросшее травой озерцо, опасное даже
днем; еще два поворота, и будет деревня, в которой он заночует; эта
деревня уже вне досягаемости карателей, руки коротки; тем более не
дотянуться им до партизанского центра в джунглях, в самой середине болот;
туда ему идти еще день - завтра. Это на побережье, где большие города и
хорошие дороги, "акулы" смогли установить свои порядки, но в джунглях им
делать нечего; пока есть джунгли, народ не покорить, а джунгли - почти вся
Лорингания. Под покровом джунглей партизаны могут незаметно собрать в
кулак свои силы и ударить в самый неожиданный момент, а потом бесследно
раствориться в болотах под носом у карателей. Армия "акул" сильна и
многочисленна, только не очень-то надежна; ее солдаты - дети крестьян,
рыбаков, рудокопов, а кому по душе воевать против своего народа?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг