товарища Ленина "Что такое "друзья народа" и как они воюют против
социал-демократов?"
- Ого! - восхитилась Александра Степановна, глядя ему в глаза с еще
более невинным выражением. - Неужто вы уже читали "Друзья народа"? Для вас
вроде бы еще рановато.
- Это мы сами по себе пробовали, - объяснил Юра, прямо-таки пыша
простодушием. - И мы теперь понимаем, что для нас это еще рановато. Но
когда мы взяли книгу товарища Ленина, то ужасно удивились. Видим: "Что
такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?" - выпуск
первый, потом сразу третий. Спрашивается, а второй где? Это был проверенный
жизнью вопрос. Его отточили на обоих предшественниках Александры
Степановны.
- Всем интересно? - спросила она. - А то если не всем, так я отвечу
интересующимся после занятий.
- Всем!. - закричали ребята с поразительным единодушием.
- Хорошо, - согласилась Александра Степановна с еще более
поразительным, можно даже сказать, потрясающим непониманием истинной
причины этой всеобщей заинтересованности, - всем так всем. Тем более что
вопрос действительно очень интересный. Дело в том, что не только мне, но
даже редакторам Собрания сочинений Владимира Ильича в точности неизвестно,
был ли размножен второй выпуск этой очень важной ленинской работы. Имелись
полицейские сведения, что он якобы выпущен в Москве. Но к моменту издания
первого Собрания сочинений уже не было ни одного старого большевика,
который знал бы что-нибудь о публикации второго выпуска. Вот вам, если
хотите, увлекательнейшая тайна, прямо роман. Представьте себе: где-нибудь
на чердаке, среди пыльных старых бумаг и никому не нужных книг, больше
полувека лежит этот выпуск, которому с научной точки зрения цены нет... И
вдруг кто-нибудь находит его... Какое это было бы событие, можете себе
представить!.. Конечно, если этот человек хоть немного разбирается в
истории партии...
Подобные романтические соображения никому, даже Юре, раньше, просто в
голову не приходили. Ребята мечтательно призадумались, и именно в этот
момент Александра Степановна и нанесла удар.
- Ну как, - как бы между прочим обратилась она к Антошину, - правильно
я ответила на твой вопрос?
И Юра, захваченный врасплох, брякнул "правильно", прежде чем до него
дошел коварный подвох АлександрыСтепановны.
Кто-то предательски прыснул в кулак, Юра покраснел по самые уши и весь
напрягся в ожидании головомойки, но Александра Степановна (в этот миг она
сразу и окончательно завоевала сердца кружковцев) продолжала как ни в чем
не бывало:
- Ну что же, вот и отлично. И чем больше вопросов вы будете мне
задавать, тем больше мне это будет по душе, потому что, значит, вам
действительно интересно узнать побольше и поглубже.
Ребята и не подозревали, что на кружке может быть так интересно.
Оказывается, Александра Степановна лично знала одного из участников
знаменитой вечеринки в доме Залесской, когда молодой Владимир Ильич вступил
в спор и разгромил самодовольного и высокомерного "В. В." - теоретика
народничества. Лично! С ума сойти!..
И снова Юра задал вопрос, на этот раз уже безо всякого подвоха. Ему
действительно хотелось узнать, какова была дальнейшая судьба студента
Давыдова.
- Какого Давыдова? - спросила несколько озадаченно Александра
Степановна. - В партии было много Давыдовых.
Тогда Юра блеснул своей памятью. Он прочел наизусть донесение
начальника Московского охранного отделения:
- "Агентуре известно, что студент Юрьевского университета Иосиф
Давыдов с увлечением дебатировал девятого числа сего месяца на
конспиративно устроенной сыном коллежского асессора Николаем Ефимовым
Кушенским вечеринке в доме Залесской, что на углу Воздвиженки и Арбатской
площади. Присутствовавший на вечере известный обоснователь теории
народничества писатель "В. В" (врач Василий Павлович Воронцов) вынудил
своей аргументацией Давыдова замолчать, так что защиту взглядов. последнего
взял на себя некто Ульянов (якобы братповешенного), который и провел эту
задачу с полным знанием дела"...
- Ну и память у тебя, друг любезный! - сказала Александра Степановна с
искренним восхищением. - Можно только позавидовать.
Ребята чуть не лопнули от гордости за Юру.
- А что касается Иосифа Давыдова, то что я могу о нем сказать: после
раскола на Втором съезде он стал большевиком. Встречала я его раза два во
время гражданской войны. Что с ним теперь, жив ли он и что делает, к стыду
моему, не знаю. Да, между прочим, он отрицал, что участвовал в той
вечеринке в доме Залесской. Он говорил, что охранник тут что-то напутал.
- Интересно бы посмотреть этот дом, - сказал приободрившийся Юра. -
Хотя бы снаружи.
- Опоздал, друг мой, - развела руками Александра Степановна. - В него
попала фашистская бомба. Сейчас на его месте разбили сад. Будете в тех
местах, посмотрите. Это на самом углу улицы Калинина, рядом с кинотеатром
"Художественный". А вот как у вас, молодые люди, насчет музеев? Давно вы
бывали в Музее Ленина, в Историческом, в Музее Революции, истории Москвы?..
С тех пор они каждый выходной ездили в Москву, в музей. С ними вместо
экскурсовода ходила Александра Степановна, шестидсятипятилетняя, молодая,
веселая, неутомимая. И трудно сказать, кто из них, детдомовцы или она,
получал от этого больше удовольствия. То, мимо чего ребята в другое время
прошли бы без интереса, вдруг оказывалось необыкновенно волнующим и
прекрасным. Взять хотя бы маленький, пожелтевший от времени портретик
Маркса, вырезанный из какой-то иностранной газеты. Подумаешь, редкость -
портрет Карла Маркса! Но Александра Степановна сказала, что это, скорее
всего, один из первого десятка портретов Маркса, попавших в царскую Россию,
и ребята долго стояли около стенда и смотрели на этот, ставший вдруг таким
значительным и романтичным, клочок старой газетной бумаги. А потом, уже на
улице, Александра Степановна призналась, что ей этот портретик особенно
дорог, потому что это она подарила его музею, а ей его подарил, когда она
еще была совсем девчонкой, перед самым своим арестом один молодой
революционер, который потом так и пропал, и ничего о нем она больше никогда
не слышала...
Она отдыхала душой с этими пытливыми, задиристыми, жадными до простой
человеческой ласки, непримиримо справедливыми и не очень сытыми
детдомовцами. Она привозила конфеты, печенье, и они после занятий кружка
еще долго чаевничали и вели нескончаемые задушевные беседы. Именно тогда
Александра Степановна и подружилась с Юрой Антошиным, и он, чтобы заслужить
ее скупую и осторожную похвалу, готовился к каждому занятию с таким
усердием и обстоятельностью, словно собирался поступать в аспирантуру. Она
радовалась Юриным успехам, но не переоценивала его данных: обыкновенный,
живой, не лишенный способностей мальчик с отличной памятью, но несколько
разбросанный в своих интересах.
Видно, не судьба была руководителям этого кружка довести занятия до
конца года. Как раз за два дня до того, как кружку предстояло перешагнуть
рубеж Второго съезда партии, Александру Степановну неожиданно пригласили
отчитаться на детдомовском партийном бюро о работе кружка. Секретарь бюро и
директор детдома сидели на заседании как побитые, не смея глянуть в глаза
напряженно улыбавшейся Александре Степановне. Представитель райкома -
заведующий отделом кадров райпотребсоюза, который присутствовал на
последнем занятии кружка в качестве обследователя, камня на камне не
оставил от ее доклада. Он поражался, как это партийное бюро прошляпило, что
под самым его носом вместо нормальной партийной учебы "занимались байками,
беспартийной трепотней и меньшевистскими отрыжками". Он возмущался тем, что
у слушателей кружка в головах создался форменный ералаш. Любому пионеру
известно, что большинство Второго съезда при голосовании первого пункта
Устава получили ленинцы и что именно поэтому они и назывались большевиками.
А товарищ Беклемишева, будто бы старая коммунистка, говорила, он это слышал
собственными ушами, что по первому пункту большинство получили меньшевики.
Почему же, спрашивается, уважаемая товарищ Беклемишева, они назывались
меньшевиками? - Его рвало злостью и безграмотностью, а все .остальные,
кроме Александры Степановны, так и не решились, возразить ему,
Вот именно тогда Александра Степановна и сказала, что она головой
отвечает за то что кружок отлично усвоил материал по пройденным темам
программы, а некоторые кружковцы не уступят по своему знанию истории и
революционного движения по Второй съезд включительно кое-каким
патентованным историкам-марксистам...
- Это клевета на историков-марксистов! - крикнул вне себя от ярости
завкадрами райпотребсоюза. - Я требую, чтобы гражданку Беклемишеву призвали
к порядку!
- Александра Степановна, - обратился к ней дрожащим голосом секретарь
партбюро, - ну совершенно вы это ни к чему насчет историков-марксистов.
- А что до того, почему большевики стали называться большевиками, а
меньшевики - меньшевиками, я рекомендовала бы товарищу представителю
райкома заглянуть в "Краткий курс: истории. ВКП(б)".
- Я обойдусь без ваших рекомендаций! - побагровел завкадрами, поняв,
что по этому вопросу он, пожалуй, далмаху. - И вообще, не в этом дело!
- В чем же ?.. - осведомилась Александра Степановна очень тихо и очень
спокойно...
Партийное бюро единогласно приняло предложение представителя райкома
об отстранении Беклемишевой А.С.от руководства кружком, как не
обеспечивающей правильной партийной линии...
На другой день весь детдом знал уже и о том, что Александра Степановна
назвала нескольких кружковцев историками-марксистами, и насчет того, что
она отстранена от руководства их кружком.
В чемоданчике среди учебников, тетрадок и альбомов с марками у
Антошина осталась книга старого большевика, Сергея Мицкевича "Революционная
Москва" с дарственной надписью: "Старому другу, боевому соратнику,
твердокаменной большевичке Александре Степановне Беклемишевой от автора с
уважением и любовью". Юра обернул переплет вместе с титульным листом в
газету и в свободное время перечитывал эту толстую и очень интересную
книгу, и ему казалось, что Александра Степановна, сидит рядом и повторяет
ему слова, сказанные ею совсем недавно: "Только, Юра, побережнее с этой
книгой. Она, мне дорога, как память. Вернешь, и я тебе дам другую, очень
редкую, - воспоминания о Владимире Ильиче...".
Пришел новый, четвертый по счету руковбдитель кружка. Он был лучше
первых двух, но не шёл ни в какое сравнение с Александрой Степановной.
Ребята занимались лениво, через пень-колоду.
Зато "историки-марксисты" всерьез увлеклись астрономией. Они мастерили
себе подзорные трубы из картонаи очковых линз, с риском сломать себе шею и
получить тройку по поведению карабкались по ночам на крышу, чтобы наблюдать
звездное небо, распознавать созвездия и, чем черт не шутит, открыть
какую-нибудь новую планетуили, на худой конец, астероид. Они до отвала
наглоталиеь популярных книжек по астрономии и космогонии, безуспешно
хлопотали перед директором об учреждении при детдоме любительской
обсерватории или, в крайнем случае, разрешить им лазить на крышу для
ведения астрономических наблюдений.
Прошло еще несколько месяцев, и "историки-марксисты" маленько поостыли
и к вопросам мироздания. Заисключением одного, который время от времени
отпрашивался в Москву, в планетарий, на заседания астрономического кружка.
Двое других всерьез занялись шахматами, а Юра Антошин вдруг
почувствовал неудержимое влечение к пению.Точнее, не вдруг, а когда
выяснилось, что некая Галя Бредихина, на которую он еще год тому назад не
обращал никакого внимания, занимается в хоровом кружке. У Юры оказался
неплохой слух и не очень силъный, но красивоготембра голос, и он вскоре
стал признанным солистом на детдомовских праздничных концертах. Он и
теперь, работая контролером по печатным схемам транзисторного цеха большого
московского завода, с удовольствием, участвуетв заводской самодеятельности.
Если бы он не учился на заочном факультете Энергетического института, ему
былабы прямая дорога в музыкальную школу для взрослых. Руководитель кружка
не раз говорил ему, что у него "имеются данные"...
Теперь читателю должно быть ясным, почему Антошин бросил в сердцах
трубку, услышав, как несправедливо иуничижительно Галина назвала его
"историком-марксистом".
Как-то ранней осенью, как раз тогда, когда он, заткнув уши, готовился
к экзаменам для поступления в вуз, раздался телефонный звонок. Антошин
раздраженно буркнул в трубку: "Да!" - и услышал удивительно знакомый голос:
- Товарищ Антошин?
- Да, Антошин. - Кто это?
- Мне хотелось бы узнать, почему это в "Друзьях народа" первый выпуск,
а потом сразу третий? А где второй?
- Александра Степановна, миленъкая, это вы? - закричал Антошин на всю
квартиру.
- Кажется, я.
- А где вы? Откуда вы говорите? Как вас увидеть? Она была все такая же
стройная, веселая, спокойная, острая, душевная Александра Степановна,
твердокаменная большевичка и добрый друг Юры Антошина. Она была на пенсии и
снова вела кружок в том же детском доме. Такая уж она была старуха, со
странностями.
III
Когда до него наконец дошла очередь в автомате, Антошин был полон
раскаяния и желал только одного - помириться с Галкой и окончательно
договориться с нею насчет сегодняшней встречи.
К его удивлению, номер с первого же раза оказался свободным, но Галки
на месте не обнаружилось. Она была где-то на территории парка. Где именно,
никто не знал.
Он снова позвонил этак минут через десять. И на этот раз телефон был
свободен, но рабочий день товарища Бредихиной уже кончился, и она ушла.
Куда? Этого она никому не сказала. Значит, она не хотела свидания с ним.
В другое время Антошин ни за что не поехал бы к ней на квартиру после
такого пренебрежения с ее стороны. Сейчас он поехал. На метро, с двумя
пересадками, а потом еще шесть остановок на троллейбусе и порядочный кусок
на своих на двоих. И все только для того, чтобы узнать, что Галина домой
еще не приезжала и будет только поздновечером, потому что она, видите ли,
собиралась у своей подруги встречать сегодня старый Новый год. Явно
устарелые сведения.
Наступив на горло своему самолюбию, Антошин через весь город поехал к
Нине - той самой Галкиной подруге, у которой они собирались встретиться до
рокового телефонного разговора. Подруга эта жила на Юго-Западе, на
Ломоносовском проспекте, в новом доме, на седьмом этаже. Он приехал на
Юго-Запад, на Ломоносовский проспект, поднялся на седьмой этаж, и ему
сказали, что Галочка и Нина только что ушли и что, если он поспешит, то,
может быть, еще их нагонит.
Он поспешил, но так их и не нагнал, потому что, как известно всем
влюбленным, именно тогда, когда позарез нужно, чтобы автобус или троллейбус
запоздал, он, как нарочно, приходит вовремя.
Уже стемнело, падал сухой снежок. На душе у Антошина было нехорошо.
Продолжать дальнейшие поиски Галины ему расхотелось, возвращаться домой
было страшновато: Оля показала бы ему, почем орехи. И самое печальное, что
правда была на ее стороне.
Вечер оказался безнадежно испорченным. Деваться было некуда. В таких
случаях Антошин отправлялся в кино.
Он добрался мрачнее тучи до Арбатской площади, но около кассы
кинотеатра "Художественный" томилась бесперспективно большая очередь. Он
прошел мимо ограды, за которой голые деревья чернели на месте, где раньше
высилось здание, когда-то принадлежавшее госпоже Залесской, перешел на
внутренний проезд Никитского бульвара, около Дома журналистов сел на
пятнадцатый троллейбус, вылез на Пушкинской площади и твердым шагом
человека, принявшего наконец решение, направился в кино "Новости дня". Ярко
горели фонари, окруженные нимбом из мелких сухих снежинок, позади него
белела вся в свежем снегу Пушкинская площадь, на которой тогда еще не было
кинотеатра "Россия". В "Центральный" попасть не было никакой надежды.
Рядом с шашлычной тускло светились двери невзрачного тридцатиминутного
кино "Новости дня". Каждый раз, когда двери открывались, из него валили на
улицу густые клубы пара, как из бани.Антошин купил сразу четыре билета на
все оставшиеся четыре сеанса.На одно и то же место. Пропадать, так с
музыкой! После каждого сеанса он выходил во двор, небольшой двор со
старенькими облупленными, домишками, помнившими еще пушкинские времена.
Крошечный палисадничек с двумя грубо сколоченными дощатыми лавочками и
несколькими чахлыми деревцами, которые дремали внутри палисадничка под
робким светом электрической лампочки, такой же голой и беззащитной, как и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг